Не в состоянии больше удерживать равновесие, она повисла на нем, и они оба повалились на траву. Гай жадно целовал ее щеки, веки, бархатистую кожу на шее, словно хотел поглотить ее всю, без остатка. Девушка, дрожа, изгибалась под его натиском, приникая к римлянину каждой частичкой своего тела. При падении юбки ее задрались. Рука Гая скользнула ниже. Его пальцы ощупывали тело Эйлан, словно он изучал нечто неведомое, диковинное. Ладонь римлянина на мгновение замерла, коснувшись нежной кожи, потом опять резко поползла вверх, под ткань сорочки, к заповедной развилине между ног.
Юноша застыл, боясь пошевелиться. Слышалось только его тяжелое дыхание. Затем он вдруг отпрянул от Эйлан, ошалело глядя на нее изумленными глазами, словно увидел перед собой ослепительное сияние.
– Богиня, – прошептал Гай, сотрясаясь от возбуждения. Но движения его были четкими и уверенными. Неторопливо распахнув на ней одежды, он стал с нежностью ласкать тело девушки, словно совершал священный обряд. И вот уже глаза его светятся какой-то неземной одухотворенностью, и Эйлан абсолютно уверена, что рядом с ней не просто Гай.
– Мой Повелитель! – шепчет она в ответ. Огонь, зажженный им в ее теле, пронизывает каждый нерв. – Приди ко мне!
Гай со стоном погрузился в объятия Эйлан, потонул в ней, как солнце в морской пучине, с благодарностью принимая ее священный дар. В отдалении слышались крики людей. Они звучали приглушенно, словно доносились из иного мира. Эйлан догадалась, что жрецы зажгли праздничные костры.
Но в ней самой бушевал огонь еще более жаркий, и, если бы в этот момент здесь появились Кейлин и все остальные женщины Лесной обители, Эйлан едва ли обратила бы на них внимание.
Когда Гай наконец-то пробудился, день уже клонился к вечеру. Эйлан неохотно высвободилась из его объятий, но римлянин снова притянул ее к себе и крепко поцеловал.
– Мне пора возвращаться в обитель, – тихо промолвила девушка. – Меня будут искать. – Миллин, наверное, вне себя от беспокойства, но, если Эйлан удастся незаметно пробраться в святилище, подруги решат, что она просто потерялась в толпе, а потом одна вернулась в Лесную обитель.
Страстное возбуждение улеглось, к Эйлан вновь вернулась способность мыслить и рассуждать здраво, но она не корила себя за то, что нарушила данный обет. Великая Богиня знала обо всем, но не вмешалась. Разве это не доказательство того, что она, Эйлан, действовала, повинуясь высшему закону? После того как Эйлан стала жрицей, Кейлин поведала ей о тайном учении друидов. Оказывается, в былые времена жрицам позволялось иметь возлюбленных и даже выходить замуж. Лишь с приходом римлян друиды присвоили себе право распоряжаться личной жизнью священнослужительниц. Самой Кейлин не пришлось встретить мужчину, ради которого она согласилась бы нарушить обет целомудрия, но, может быть, она все же поймет ее чувства. С другой стороны, Кейлин вряд ли одобрит то, что ее избранник – римлянин, поэтому не стоит ей ни о чем рассказывать.
– Эйлан, тебе не следует возвращаться туда. – Приподнявшись на локте, Гай заглянул девушке в лицо. – Я боюсь за тебя.
– Я же внучка архидруида. Что они могут мне сделать? – отозвалась Эйлан.
Отец когда-то говорил, что убьет ее собственными руками, если она позволит себе близость с мужчиной, но сейчас упоминать об этом было неуместно. Она теперь стала женщиной. Она – жрица, давшая пожизненный обет, и отвечать за свои поступки должна лишь перед своими сестрами и богами, которым служит.
– Если бы я мог быть рядом и защитить тебя, я бы не волновался. Пусть делают, что хотят, – мрачно произнес Гай.
– Ты думаешь, я буду в безопасности, если убегу с тобой. Куда нам бежать? Дикие племена севера, возможно, дадут мне приют, но твоя жизнь будет под угрозой. А где еще можем мы скрыться от власти Рима? Ты солдат, Гай, ты тоже давал клятву, как и я. Я нарушила один из данных мною обетов, чтобы выполнить главную свою миссию, но я по-прежнему остаюсь жрицей. Моя жизнь принадлежит Великой Богине, и Она позаботится обо мне…
– Ты требуешь от меня невозможного… – сказал Гай, потирая глаза.
– Чепуха. Участвуя в боевых операциях, ты будешь подвергаться большей опасности, чем я. – Эйлан в последний раз приникла к Гаю, слушая, как бьется его сердце, и с ужасом думая о том, что его может пронзить холодный клинок. Он поцеловал девушку, и мысли о будущем перестали их беспокоить. Но лишь на время.
Глава 15
В Доме Девушек Эйлан не раз доводилось слышать, как послушницы перешептывались о том, будто бы жрица, познавшая близость с мужчиной, теряет свою магическую силу. Однако с ней ничего подобного не случилось. Тихо проговаривая заклинания, чтобы сделаться невидимой для посторонних глаз, Эйлан проскользнула в ворота со стороны кухни и направилась по дорожке, ведущей к Чертогу Жриц. Несколько женщин, повстречавшихся на пути, не заметили ее.
Добравшись до своей комнаты, Эйлан тут же разделась, хорошенько вымылась, а испачканную девственной кровью сорочку спрятала, решив, что постирает ее при первой возможности. Надев ночную рубашку, она развела огонь в очаге. Только теперь девушка почувствовала, что окоченела от холода и проголодалась. Ужин в Лесной обители уже закончился. Надо сходить на кухню и чего-нибудь перекусить. Но Эйлан понимала: ей необходимо поразмыслить над тем, что произошло между ней и Гаем. А может, ей просто хочется закрыть глаза и заново пережить минуты любви, думала девушка, посмеиваясь над собой, чего раньше с ней не бывало.
Гай весь трепетал от страстного возбуждения, когда держал ее в своих объятиях. Но не это было самым удивительным. Она никак не ожидала, что он проявит столько нежности и терпения. Гай четко контролировал свои движения, стараясь не причинить ей боли, хотя сам весь дрожал, как натянутая тетива. Но и ее тело, тело девственницы, впервые познавшее мужскую ласку, горело наслаждением, еще более сильным и глубоким. И в последние мгновения, когда она забилась в экстазе от переполнявшего ее почти невыносимого сладостного исступления, ей снова показалось, будто она – Великая Богиня, внушающая дар Бога-Повелителя.
Девушка вздохнула. По телу разливалась непривычная сладостная истома. «Поразит ли меня карающий перст Великой Богини за то, что я нарушила данный обет, – размышляла Эйлан, – или в наказание мне придется до конца своих дней рыдать по ночам, вспоминая то, что мне больше никогда не суждено пережить? Но, наверное, это все же лучше, чем всю жизнь прозябать, не зная, что такое истинное наслаждение?» Она жалела Кейлин, у которой до сих пор кровоточила душа от пережитого в детстве ужаса, когда она единственный раз познала то, что мужчины называют любовью.
Дни шли за днями, и вскоре Эйлан обрела прежнее спокойствие духа. Она прислуживала Лианнон во время ритуала в ночь полнолуния, и гром небесный не поразил ее. После посвящения юные жрицы проходили особый курс обучения, овладевая новыми навыками и умениями. Эйлан продолжала усердно заниматься. Дни становились длиннее, и в хорошую погоду девушки со своими наставницами иногда собирались где-нибудь в саду или в Священной роще.
Сейчас они сидели под кронами тринадцати Священных Дубов. Двенадцать деревьев стояли кольцом, в центре которого возвышался самый старый дуб, отбрасывая тень на каменный алтарь. Эйлан смотрела на священные дубы и чувствовала, что и под сонными лучами полуденного солнца эти могучие деревья хранят магическую силу, которой наделила их луна несколько ночей назад. Устремив свой взор на кроны деревьев, Эйлан почти не слышала голоса Кейлин, который, казалось, журчал где-то вдалеке. Листья дубов сияли, и Эйлан знала, что сияние это – не просто отражение солнечного света. После праздника костров все ее чувства были обострены.
Девушка стала вслушиваться в голос жрицы.
– В старину существовал союз девяти Верховных Жриц. Каждая из них брала под свое покровительство одну из областей Британии. Верховные Жрицы помогали царицам управлять племенами, поддерживали их советом и своей властью.
У Эйлан слипались глаза, и, чтобы не уснуть, она прислонилась к стволу могучего дуба, как бы желая впитать в себя его силу.
– Но сами они царицами не были? – спросила Дида.
– Их официальное положение не было столь высоким, хотя многие из них были женщинами царского рода. И они освящали власть царей. Через посредство жрицы Великая Богиня благословляла царя, наделяя его могуществом, которое тот, в свою очередь, передавал царице.
– Они не были девственницами, – недовольно заметила Миллин. От этих слов Эйлан окончательно проснулась, ясно вспомнив то, что сказал ей Мерлин. Значит, она благословила Гая от имени Великой Богини? Каково же тогда его предназначение?
– Жрицам дозволялось иметь близость с мужчиной, если того требовало служение Владычице, – бесстрастно объяснила Кейлин. – Но они не выходили замуж и детей рожали лишь в том случае, если без них нельзя было продолжить царский род. Однако они сохраняли свою независимость.
– Мы, жрицы Лесной обители, тоже не имеем мужей, но мы отнюдь не свободны, – хмурясь проговорила Дида. – Хотя Жрица Оракула и называет свою преемницу, ее выбор должен быть одобрен Советом друидов.
– Почему теперь все иначе? – спросила Эйлан. В ее голосе слышалась живая заинтересованность. – Из-за того, что произошло на острове Мона?
– Друиды говорят, что затворничество предохраняет нас от опасностей, – все тем же бесстрастным тоном отвечала Кейлин. – Они утверждают, что римляне будут уважать и почитать нас лишь до тех пор, пока мы будем чистыми и невинными, как их весталки.
Эйлан не сводила глаз с Кейлин. «Значит, отдавшись Гаю, я нарушила не Священный Закон Владычицы, а лишь установления друидов!»
– И что же, мы должны так жить всю жизнь? – с тоской проговорила Миллин. – Неужели на всей земле нет такого места, где мы могли бы смело говорить правду и служить Великой Богине без вмешательства мужчин?
Кейлин закрыла глаза. Эйлан показалось, что даже деревья перестали шелестеть в ожидании ответа жрицы.
– Это возможно только там, где кончается время… – прошептала Кейлин. – То место защищено от нашего мира незримой волшебной пеленой. – В этот момент Эйлан почудилось, что и она видит то, что открыто взору Кейлин, – прозрачные клубы тумана, словно вуаль, стелются над серебристыми водами; белые лебеди с протяжным пением взмывают в небо.
Кейлин вздрогнула и, открыв глаза, смущенно огляделась по сторонам. Из-за деревьев доносились звуки гонга, созывая всех на ужин.
На некоторое время страхи о возмездии перестали тревожить Эйлан, но по приближении праздника летнего солнцестояния она начала догадываться, почему Великая Богиня не покарала ее сразу. Согласно обычаям Лесной обители каждая жрица уединялась на период месячных кровотечений, совершая обряды очищения. Однако когда пришла пора в очередной раз удалиться Эйлан, из нее не вылилось не единой капельки крови. Поначалу девушку это не обеспокоило: у нее нередко случались задержки. Но вот истек еще один месяц, а кровотечения по-прежнему не было, и тогда Эйлан поняла, что магическая сила костров Белтейна оказала на нее плодотворное влияние.
Девушка возликовала от счастья, но вскоре радость сменилась ужасом. Что скажет Бендейджид? Как поступит с ней? Она долго плакала. Как хорошо было бы вернуться в детство, прижаться к матери и позабыть в ее ласковых объятиях про все свои горести. Дни шли за днями, и у нее все чаще стали мелькать мысли, что, возможно, она не беременна, но за совершенное святотатство боги наслали на нее какую-то неизлечимую болезнь.
Сколько Эйлан помнила себя, она всегда была крепкой и здоровой, но теперь каждый раз после еды ее тошнило; она тряслась, как в лихорадке, аппетит пропал. Скорей бы уж созрел урожай, с тоской думала девушка. Она надеялась, что от свежих фруктов и овощей ей станет легче. Единственное, что не вызывало у нее приступов тошноты, – это обезжиренные кислые сливки. Но ведь сестра Маири родила двоих детей, и Эйлан не замечала, чтобы она так страдала. Значит, скорее всего, это не беременность. В самый длинный день лета она вместе с другими жрицами ходила к Священному Источнику, чтобы испить воды и заглянуть в будущее, но лишь только она сделала несколько глотков, ее прошиб холодный пот.
Время от времени Эйлан ловила на себе пристальный взгляд Кейлин, но ее наставница тоже неважно себя чувствовала. Эйлан не знала, что беспокоит старшую жрицу, хотя они были с ней очень близки; возможно, ни к одной из других женщин Кейлин не испытывала такой привязанности. В ответ на вопрос Эйлан жрица объяснила, что у нее нарушился месячный цикл. Тогда девушка еще больше испугалась. Уж Кейлин никак не может быть беременна! Неужели за ее прегрешения боги наложили проклятие на всю Лесную обитель? Может, ее болезнь передалась Кейлин, а скоро от страшного недуга погибнут все?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Юноша застыл, боясь пошевелиться. Слышалось только его тяжелое дыхание. Затем он вдруг отпрянул от Эйлан, ошалело глядя на нее изумленными глазами, словно увидел перед собой ослепительное сияние.
– Богиня, – прошептал Гай, сотрясаясь от возбуждения. Но движения его были четкими и уверенными. Неторопливо распахнув на ней одежды, он стал с нежностью ласкать тело девушки, словно совершал священный обряд. И вот уже глаза его светятся какой-то неземной одухотворенностью, и Эйлан абсолютно уверена, что рядом с ней не просто Гай.
– Мой Повелитель! – шепчет она в ответ. Огонь, зажженный им в ее теле, пронизывает каждый нерв. – Приди ко мне!
Гай со стоном погрузился в объятия Эйлан, потонул в ней, как солнце в морской пучине, с благодарностью принимая ее священный дар. В отдалении слышались крики людей. Они звучали приглушенно, словно доносились из иного мира. Эйлан догадалась, что жрецы зажгли праздничные костры.
Но в ней самой бушевал огонь еще более жаркий, и, если бы в этот момент здесь появились Кейлин и все остальные женщины Лесной обители, Эйлан едва ли обратила бы на них внимание.
Когда Гай наконец-то пробудился, день уже клонился к вечеру. Эйлан неохотно высвободилась из его объятий, но римлянин снова притянул ее к себе и крепко поцеловал.
– Мне пора возвращаться в обитель, – тихо промолвила девушка. – Меня будут искать. – Миллин, наверное, вне себя от беспокойства, но, если Эйлан удастся незаметно пробраться в святилище, подруги решат, что она просто потерялась в толпе, а потом одна вернулась в Лесную обитель.
Страстное возбуждение улеглось, к Эйлан вновь вернулась способность мыслить и рассуждать здраво, но она не корила себя за то, что нарушила данный обет. Великая Богиня знала обо всем, но не вмешалась. Разве это не доказательство того, что она, Эйлан, действовала, повинуясь высшему закону? После того как Эйлан стала жрицей, Кейлин поведала ей о тайном учении друидов. Оказывается, в былые времена жрицам позволялось иметь возлюбленных и даже выходить замуж. Лишь с приходом римлян друиды присвоили себе право распоряжаться личной жизнью священнослужительниц. Самой Кейлин не пришлось встретить мужчину, ради которого она согласилась бы нарушить обет целомудрия, но, может быть, она все же поймет ее чувства. С другой стороны, Кейлин вряд ли одобрит то, что ее избранник – римлянин, поэтому не стоит ей ни о чем рассказывать.
– Эйлан, тебе не следует возвращаться туда. – Приподнявшись на локте, Гай заглянул девушке в лицо. – Я боюсь за тебя.
– Я же внучка архидруида. Что они могут мне сделать? – отозвалась Эйлан.
Отец когда-то говорил, что убьет ее собственными руками, если она позволит себе близость с мужчиной, но сейчас упоминать об этом было неуместно. Она теперь стала женщиной. Она – жрица, давшая пожизненный обет, и отвечать за свои поступки должна лишь перед своими сестрами и богами, которым служит.
– Если бы я мог быть рядом и защитить тебя, я бы не волновался. Пусть делают, что хотят, – мрачно произнес Гай.
– Ты думаешь, я буду в безопасности, если убегу с тобой. Куда нам бежать? Дикие племена севера, возможно, дадут мне приют, но твоя жизнь будет под угрозой. А где еще можем мы скрыться от власти Рима? Ты солдат, Гай, ты тоже давал клятву, как и я. Я нарушила один из данных мною обетов, чтобы выполнить главную свою миссию, но я по-прежнему остаюсь жрицей. Моя жизнь принадлежит Великой Богине, и Она позаботится обо мне…
– Ты требуешь от меня невозможного… – сказал Гай, потирая глаза.
– Чепуха. Участвуя в боевых операциях, ты будешь подвергаться большей опасности, чем я. – Эйлан в последний раз приникла к Гаю, слушая, как бьется его сердце, и с ужасом думая о том, что его может пронзить холодный клинок. Он поцеловал девушку, и мысли о будущем перестали их беспокоить. Но лишь на время.
Глава 15
В Доме Девушек Эйлан не раз доводилось слышать, как послушницы перешептывались о том, будто бы жрица, познавшая близость с мужчиной, теряет свою магическую силу. Однако с ней ничего подобного не случилось. Тихо проговаривая заклинания, чтобы сделаться невидимой для посторонних глаз, Эйлан проскользнула в ворота со стороны кухни и направилась по дорожке, ведущей к Чертогу Жриц. Несколько женщин, повстречавшихся на пути, не заметили ее.
Добравшись до своей комнаты, Эйлан тут же разделась, хорошенько вымылась, а испачканную девственной кровью сорочку спрятала, решив, что постирает ее при первой возможности. Надев ночную рубашку, она развела огонь в очаге. Только теперь девушка почувствовала, что окоченела от холода и проголодалась. Ужин в Лесной обители уже закончился. Надо сходить на кухню и чего-нибудь перекусить. Но Эйлан понимала: ей необходимо поразмыслить над тем, что произошло между ней и Гаем. А может, ей просто хочется закрыть глаза и заново пережить минуты любви, думала девушка, посмеиваясь над собой, чего раньше с ней не бывало.
Гай весь трепетал от страстного возбуждения, когда держал ее в своих объятиях. Но не это было самым удивительным. Она никак не ожидала, что он проявит столько нежности и терпения. Гай четко контролировал свои движения, стараясь не причинить ей боли, хотя сам весь дрожал, как натянутая тетива. Но и ее тело, тело девственницы, впервые познавшее мужскую ласку, горело наслаждением, еще более сильным и глубоким. И в последние мгновения, когда она забилась в экстазе от переполнявшего ее почти невыносимого сладостного исступления, ей снова показалось, будто она – Великая Богиня, внушающая дар Бога-Повелителя.
Девушка вздохнула. По телу разливалась непривычная сладостная истома. «Поразит ли меня карающий перст Великой Богини за то, что я нарушила данный обет, – размышляла Эйлан, – или в наказание мне придется до конца своих дней рыдать по ночам, вспоминая то, что мне больше никогда не суждено пережить? Но, наверное, это все же лучше, чем всю жизнь прозябать, не зная, что такое истинное наслаждение?» Она жалела Кейлин, у которой до сих пор кровоточила душа от пережитого в детстве ужаса, когда она единственный раз познала то, что мужчины называют любовью.
Дни шли за днями, и вскоре Эйлан обрела прежнее спокойствие духа. Она прислуживала Лианнон во время ритуала в ночь полнолуния, и гром небесный не поразил ее. После посвящения юные жрицы проходили особый курс обучения, овладевая новыми навыками и умениями. Эйлан продолжала усердно заниматься. Дни становились длиннее, и в хорошую погоду девушки со своими наставницами иногда собирались где-нибудь в саду или в Священной роще.
Сейчас они сидели под кронами тринадцати Священных Дубов. Двенадцать деревьев стояли кольцом, в центре которого возвышался самый старый дуб, отбрасывая тень на каменный алтарь. Эйлан смотрела на священные дубы и чувствовала, что и под сонными лучами полуденного солнца эти могучие деревья хранят магическую силу, которой наделила их луна несколько ночей назад. Устремив свой взор на кроны деревьев, Эйлан почти не слышала голоса Кейлин, который, казалось, журчал где-то вдалеке. Листья дубов сияли, и Эйлан знала, что сияние это – не просто отражение солнечного света. После праздника костров все ее чувства были обострены.
Девушка стала вслушиваться в голос жрицы.
– В старину существовал союз девяти Верховных Жриц. Каждая из них брала под свое покровительство одну из областей Британии. Верховные Жрицы помогали царицам управлять племенами, поддерживали их советом и своей властью.
У Эйлан слипались глаза, и, чтобы не уснуть, она прислонилась к стволу могучего дуба, как бы желая впитать в себя его силу.
– Но сами они царицами не были? – спросила Дида.
– Их официальное положение не было столь высоким, хотя многие из них были женщинами царского рода. И они освящали власть царей. Через посредство жрицы Великая Богиня благословляла царя, наделяя его могуществом, которое тот, в свою очередь, передавал царице.
– Они не были девственницами, – недовольно заметила Миллин. От этих слов Эйлан окончательно проснулась, ясно вспомнив то, что сказал ей Мерлин. Значит, она благословила Гая от имени Великой Богини? Каково же тогда его предназначение?
– Жрицам дозволялось иметь близость с мужчиной, если того требовало служение Владычице, – бесстрастно объяснила Кейлин. – Но они не выходили замуж и детей рожали лишь в том случае, если без них нельзя было продолжить царский род. Однако они сохраняли свою независимость.
– Мы, жрицы Лесной обители, тоже не имеем мужей, но мы отнюдь не свободны, – хмурясь проговорила Дида. – Хотя Жрица Оракула и называет свою преемницу, ее выбор должен быть одобрен Советом друидов.
– Почему теперь все иначе? – спросила Эйлан. В ее голосе слышалась живая заинтересованность. – Из-за того, что произошло на острове Мона?
– Друиды говорят, что затворничество предохраняет нас от опасностей, – все тем же бесстрастным тоном отвечала Кейлин. – Они утверждают, что римляне будут уважать и почитать нас лишь до тех пор, пока мы будем чистыми и невинными, как их весталки.
Эйлан не сводила глаз с Кейлин. «Значит, отдавшись Гаю, я нарушила не Священный Закон Владычицы, а лишь установления друидов!»
– И что же, мы должны так жить всю жизнь? – с тоской проговорила Миллин. – Неужели на всей земле нет такого места, где мы могли бы смело говорить правду и служить Великой Богине без вмешательства мужчин?
Кейлин закрыла глаза. Эйлан показалось, что даже деревья перестали шелестеть в ожидании ответа жрицы.
– Это возможно только там, где кончается время… – прошептала Кейлин. – То место защищено от нашего мира незримой волшебной пеленой. – В этот момент Эйлан почудилось, что и она видит то, что открыто взору Кейлин, – прозрачные клубы тумана, словно вуаль, стелются над серебристыми водами; белые лебеди с протяжным пением взмывают в небо.
Кейлин вздрогнула и, открыв глаза, смущенно огляделась по сторонам. Из-за деревьев доносились звуки гонга, созывая всех на ужин.
На некоторое время страхи о возмездии перестали тревожить Эйлан, но по приближении праздника летнего солнцестояния она начала догадываться, почему Великая Богиня не покарала ее сразу. Согласно обычаям Лесной обители каждая жрица уединялась на период месячных кровотечений, совершая обряды очищения. Однако когда пришла пора в очередной раз удалиться Эйлан, из нее не вылилось не единой капельки крови. Поначалу девушку это не обеспокоило: у нее нередко случались задержки. Но вот истек еще один месяц, а кровотечения по-прежнему не было, и тогда Эйлан поняла, что магическая сила костров Белтейна оказала на нее плодотворное влияние.
Девушка возликовала от счастья, но вскоре радость сменилась ужасом. Что скажет Бендейджид? Как поступит с ней? Она долго плакала. Как хорошо было бы вернуться в детство, прижаться к матери и позабыть в ее ласковых объятиях про все свои горести. Дни шли за днями, и у нее все чаще стали мелькать мысли, что, возможно, она не беременна, но за совершенное святотатство боги наслали на нее какую-то неизлечимую болезнь.
Сколько Эйлан помнила себя, она всегда была крепкой и здоровой, но теперь каждый раз после еды ее тошнило; она тряслась, как в лихорадке, аппетит пропал. Скорей бы уж созрел урожай, с тоской думала девушка. Она надеялась, что от свежих фруктов и овощей ей станет легче. Единственное, что не вызывало у нее приступов тошноты, – это обезжиренные кислые сливки. Но ведь сестра Маири родила двоих детей, и Эйлан не замечала, чтобы она так страдала. Значит, скорее всего, это не беременность. В самый длинный день лета она вместе с другими жрицами ходила к Священному Источнику, чтобы испить воды и заглянуть в будущее, но лишь только она сделала несколько глотков, ее прошиб холодный пот.
Время от времени Эйлан ловила на себе пристальный взгляд Кейлин, но ее наставница тоже неважно себя чувствовала. Эйлан не знала, что беспокоит старшую жрицу, хотя они были с ней очень близки; возможно, ни к одной из других женщин Кейлин не испытывала такой привязанности. В ответ на вопрос Эйлан жрица объяснила, что у нее нарушился месячный цикл. Тогда девушка еще больше испугалась. Уж Кейлин никак не может быть беременна! Неужели за ее прегрешения боги наложили проклятие на всю Лесную обитель? Может, ее болезнь передалась Кейлин, а скоро от страшного недуга погибнут все?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83