Сказала:
— Я не очень хорошая верующая. Но мама у меня православная. Помянем Глеба?
— Помянем, конечно.
Разлив по рюмкам водку, поставила на ящик радиопеленгатора уже открытую банку:
— По русскому обычаю полагается закусить. Закусим огурцами. Все же обычай.
— Закусим. Подняла свою рюмку:
— Я скажу, если ты не против?
— Нет.
— Выпьем за упокой души Глеба. Знаешь, мне кажется… Мне кажется…
Подняв рюмку, постояла молча.
— Мне кажется, он был бродягой. Настоящим морским бродягой. Он ничего не боялся. Был по-своему честен. И был способен на большое чувство. А это очень много. Пусть море будет ему пухом!
— Пусть…
Они выпили, не чокаясь, до дна. С хрустом съели по огурцу. Заговорили снова, лишь когда открылся рейд и стоящий на нем «Хаджибей».
— Ты не спрашиваешь, положила ли я деньги Глеба на свой счет?
— А я должен об этом спрашивать?
— Не должен. Но я тебе скажу, что положила.
— Очень хорошо.
— И знаешь, что я еще сделала? — Что?
— Оставила в банке распоряжение, чтобы банк за счет положенных денег отправил «Алку» в Россию. Малой скоростью.
— Да?
— Да. Я уже оформила документы. Ты не возражаешь?
— Нисколько. А куда именно в Россию?
— В Петербург. Ты ведь живешь там?
— Жил. Сейчас я давно уже живу в Москве. Но то, что «Алку» доставят в Петербург, правильно.
— Я тоже так думаю. Я указала в документах сразу двух получателей, тебя и себя. Выписала две квитанции, одну возьмешь ты, одну я.
— Я никакого отношения к «Алке» не имею.
— Имеешь. И потом, распоряжение писала я. Может получиться так, что я не смогу получить «Алку».
— Это почему?
— Юра, старый разговор. Не смогу, и все.
— А со мной в Москву полететь сможешь?
— С тобой в Москву?
— Да. Я хотел предложить тебе полететь вместе со мной в Москву. Послезавтра.
— С тобой в Москву?
— Если ты согласна, мы полетим втроем, ты, я и Виктор Александрович.
— Ну и ну… — Помолчала. — А как мы полетим? Я узнавала, отсюда самолетов в Москву нет.
— Мы вылетим на военном вертолете в Маскат. Это недалеко, в Омане. Час лета. А оттуда полетим в Москву на рейсовом лайнере. Виктор Александрович уже заказал на нас троих билеты. У тебя ведь сейчас нет никаких срочных дел?
— Как раз есть. И, как это ни смешно, именно в Москве.
— Отлично. Сделаешь все свои дела. Значит, я скажу Виктору Александровичу, что ты летишь?
— Говори. Ты ведь сам все сделал так, чтобы мне некуда было деться.
— Алла…
— Я шучу. Конечно, я лечу с вами.
Опустив жетон в телефон-автомат, Лапик набрал номер. Услышав голос Тофика, сказал:
— Тофик, здравствуйте, это Владимир.
— Здравствуйте, Владимир. Можете заходить, все готово.
— Хорошо. Сейчас буду.
Дверь в квартиру Тофика ему, как и в прошлый раз, открыл Джабир. Но Тофик на этот раз стоял рядом. Кивнул:
— Здравствуйте, Владимир. У вас все в порядке?
— Все в порядке.
— Пойдемте в гостиную. Я дам вам билет и объясню, что и как говорить. А Джабир сделает нам кофе. Сделаешь, Джабир?
— Конечно, Тофик-джан.
В гостиной Тофик протянул ему картонку, скрепленную скрепкой с бумажкой:
— Это билет на поезд Тегеран — Москва, вышедший из Тегерана позавчера днем и прибывший в Москву час назад. Билет настоящий, он был использован настоящим пассажиром, иранцем, который, оставив билет проводникам, сошел с поезда и вряд ли когда-нибудь об этом билете вспомнит. На фарси здесь написано, что билет продан в четвертое купе двенадцатого вагона поезда, который пришел сегодня в Москву в 12.10 дня. Купе двухместное, вместе с вами в этом купе ехал очень старый больной человек, иранец, вы с ним практически не разговаривали, не знаете ни его имени, ни кто он. Проводниками в двенадцатом вагоне работает супружеская пара, его зовут Амран, ее — Надия, ему тридцать лет, ей двадцать пять. Они подтвердят, что в этом купе именно в это время ехали вы. На всякий случай Джабир по моей просьбе сделал несколько снимков этого поезда, вагона и купе, вот, держите. — Тофик протянул пачку фотографий и бумажку. — Здесь также фото Амрана и Надии. На бумажке написано все, что я вам сейчас сказал, чтобы вы не забыли. В том числе сколько стоит билет, в каких кассах на вокзале в Тегеране такой билет можно купить и так далее. Какие-нибудь вопросы есть?
— Тофик, большое спасибо. Вопросов нет.
— У вас усталый вид.
— Все еще не могу оправиться от похода.
— Вас подвезти куда-нибудь?
— Нет, спасибо.
Выйдя из квартиры Тофика и спустившись вниз, Лапик остановился. Он-то знал, что его усталый вид объясняется тем, что предыдущие день и ночь он провел на берегу озера Сенеж, закутавшись в купленный в спортивном магазине спальный мешок. Питаться все это время ему приходилось тем, что продавалось в магазине местного сельпо. Конечно, в Москве у него было полно знакомых, у которых он мог переночевать, но он все же решил не подвергать себя лишнему риску.
Взяв такси, попросил довезти его до Арбата.
Выйдя у кинотеатра «Художественный», подошел к телефону-автомату, набрал номер. Это был номер контр-адмирала Окунева, начальника криптографического отдела Главмор-штаба, всегда к нему благоволившего. Ответила секретарша:
— Вас слушают?
— Простите, я хотел бы поговорить с Геннадием Андреевичем Окуневым.
— С Геннадием Андреевичем? А кто его спрашивает?
— Скажите, с ним срочно хочет поговорить старший криптограф крейсера «Хаджибей», капитан третьего ранга Лапик.
— Капитан третьего ранга Лапик? — Ему показалось, голос секретарши чуть изменился. — Вообще-то Геннадий Андреевич сейчас очень занят. Но я попробую.
— Спасибо.
Примерно через минуту в трубке раздался густой бас:
— Слушаю?
— Товарищ контр-адмирал, разрешите доложить… Докладывает старший криптограф крейсера «Хаджибей», капитан третьего ранга Лапик.
— Слушаю вас, капитан третьего ранга.
— Товарищ контр-адмирал, я только что с поезда. Мне пришлось покинуть крейсер ввиду чрезвычайных обстоятельств. Подвергались опасности корабельные докумены, в том числе коды и шифры. Мне удалось их спасти, сохранить и привезти в Москву. Прошу разрешения явиться в Главморштаб и сдать документы под расписку.
— Подождите… Вы меня немного озадачили. Вы что, добирались до Москвы своим ходом?
— Так точно, товарищ контр-адмирал.
— Понятно. Говорите, все документы с вами?
— Так точно, товарищ контр-адмирал. Все документы со мной.
— Где вы находитесь в настоящий момент?
— На Арбатской площади, возле кинотеатра «Художественный».
— Так… Дайте подумать… Хорошо. Подходите к бюро пропусков, вам будет заказан пропуск. И поднимайтесь прямо ко мне.
— Есть, товарищ контр-адмирал, подниматься прямо к вам! Повесив трубку, достал платок. Хотел вытереть пот, но вместо этого стал безотчетно комкать платок, пытаясь сдержать охватившее его торжество. Он прекрасно понимал, как много значит то, что контр-адмирал согласился принять его прямо сейчас, лично.
Когда он зашел в кабинет, Окунев, человек небольшого роста, круглолицый, с легкой одышкой, поднял голову:
— А, капитан третьего ранга… Садитесь.
— Так точно, товарищ контр-адмирал! Разрешите… Окунев поднял руку:
— Стоп, стоп, капитан третьего ранга… Вы уже все мне доложили по телефону. Садитесь. — Подождал, пока Лапик сядет. — Я вижу, вы без формы?
— Так точно, товарищ контр-адмирал. Форму с меня сорвали.
— Сорвали? Кто?
— Не знаю, стоит ли отнимать у вас время. Я могу все изложить в рапорте.
— Все это вы изложите, обязательно изложите. Но сейчас мне хотелось бы узнать, что с вами случилось, в общих чертах.
— В общих чертах случилось следующее: находившийся вместе со мной на крейсере временно включенный в состав экипажа майор спецназа морской пехоты Кулигин подошел ко мне и сказал, чтобы я отдал ему все секретные документы, в том числе коды и шифры. Я категорически отказался это сделать. Тогда майор Кулигин сказал, что на несколько часов уходит на катере с крейсера, а когда вернется, я должен буду ему эти документы отдать. Если я этого не сделаю, он, вернувшись, меня пристрелит.
— Интересно. Как, вы сказали, фамилия этого майора?
— Кулигин.
— Так… — Окунев записал фамилию на перекидном календаре. — Дальше?
— Крейсер стоял на рейде. Понимая, что Кулигин, под командой которого в тот момент находились около пятнадцати спецназовцев, вполне может выполнить свою угрозу, я, как только он оставил крейсер, взял документы, сложил их в водонепроницаемый пакет, спустил на воду понтонный плотик и на нем добрался до иранского порта Чахбехар, на рейде которого стоял крейсер. Время было около четырех ночи, местности я не знал. Я передвигался в темноте, когда почувствовал удар сзади. Оглушенный, я упал, на меня кто-то навалился. Я в этот момент думал только о том, чтобы спасти документы. Со мной был пистолет, я вытащил его, повернулся, но в этот момент кто-то схватил меня сзади за китель. Чтобы вырваться, мне пришлось оставить этому человеку китель. Их было двое, я выстрелил в их сторону и побежал. Они не стали меня преследовать, думаю, их испугал выстрел. Во время погони я потерял фуражку. Опомнился только у проходной порта. У меня были деньги, командировочные, которые выдали всему экипажу в конце перехода. На проходной порта я спросил у дежурившего там иранца по имени Ахмед, как можно выбраться из Чахбехара. Он сказал, что регулярного авиационного сообщения с городами Ирана, а тем более России, Чахбехар не имеет, но, если дать денег, можно договориться с пилотом самолета метеослужбы, и он довезет меня на своем самолете до Тегерана, с дозаправкой в Ширазе. За это пилот возьмет с меня две тысячи долларов. Я согласился. Сев в самолет типа «Сессна» с пилотом, которого зовут Эрген, я не выдержал и заснул. Сумку с документами я держал в руках, документы остались нетронутыми. Но когда я вышел из этого самолета в Тегеране, я обнаружил, что исчез мой пистолет. Возвращаться и искать этого Эргена у меня уже не было времени. Денег у меня оставалость только чтобы купить хоть какой-то приличный костюм, я был весь изорван, в грязи. И взять билет на поезд Тегеран — Москва, который вот-вот должен был отойти. Я купил костюм, рубашку, галстук и сел на этот поезд.
— Когда вы сели в поезд?
— Позавчера, товарищ контр-адмирал. И вот сегодня, в 12.10 прибыл на Курский вокзал. И тут же позвонил вам.
— Понятно. — Окунев помолчал. — Секретные документы У вас в этой сумке?
— Так точно, товарищ контр-адмирал.
— Очень хорошо. Сейчас я предупрежу Говорова, сдадите документы. И после этого идите отдыхать. Вид у вас, прямо скажем, не очень.
— Да я, товарищ контр-адмирал…
— Все понимаю. Не нужно ничего объяснять. Идите. Отдохните, выспитесь.
— Я хотел написать рапорт…
— Успеете с рапортом. Идите сдайте документы. И домой.
— Есть сдать документы и домой, товарищ контр-адмирал! — Встав, Лапик вышел из кабинета. Прошел по коридору в спецчасть и сдал по списку все документы, коды и шифры, которые числились за ним по крейсеру «Хаджибей».
Выйдя из здания Министерства обороны, подставил лицо солнцу. Глубоко вздохнув, понял: он еле стоит. Он должен как можно скорее добраться до нормальной кровати, упасть на нее и заснуть.
Глава 18
Вертолет, доставивший Гущина, Седова и Аллу из Чахбеха-ра в Маскат, приземлился на небольшой площадке метрах в ста от летного поля международного аэропорта. После того как все трое вышли и отошли в сторону, вертолет тут же поднялся в воздух и улетел, взяв курс на Чахбехар.
Посмотрев ему вслед, Гущин достал из кармана билеты. Покачал головой:
— До вылета нашего самолета еще три с половиной часа. Ребята, вот что: не обращайте на меня внимания. Два часа ваши, идите куда хотите. Встретимся в зале ожидания ровно через сто двадцать минут, хорошо?
— Хорошо, Виктор Александрович, — сказал Седов. Посмотрев вслед двинувшемуся к аэровокзалу Гущину, взглянул на Аллу. Она улыбалась, но в этой улыбке ему почудилось что-то странное. Спросил:
— Все в порядке?
— Все в порядке.
— Что будем делать?
— Может, посидим в каком-нибудь кафе? Наверняка оно здесь есть.
— Отличная идея. Пойдем?
— Пойдем.
Она взяла сумку, он — сумку и гитару, и они двинулись в сторону аэровокзала. Выйдя на площадь перед вокзалом и увидев открытое кафе, сели за один из столиков. После того как официантка принесла кофе, Седов, чувствуя в поведении Аллы какую-то неловкость, сказал:
— Я ведь говорил тебе, где я живу в Москве?
— Говорил. На Третьей Владимирской улице. — Алла сказала это, изучая содержимое своей чашки. — Только знаешь что, Юра…
— Что? Подняла глаза:
— Я сейчас с вами в Москву не полечу.
— Не полетишь?
— Да. Видишь ли, я хотела бы… Хотела бы с тобой объясниться. Начистоту.
— Ну… хорошо. Я слушаю.
— Насколько я поняла, ты работаешь в какой-то секретной организации. Типа ФСБ или ГРУ.
— Ну… — Помолчал. — Такой вариант возможен.
— Значит, ты там работаешь. И когда я не хотела, чтобы мы с тобой виделись, хотела исчезнуть, чтобы никогда больше не увидеть тебя, я рассуждала правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Я не очень хорошая верующая. Но мама у меня православная. Помянем Глеба?
— Помянем, конечно.
Разлив по рюмкам водку, поставила на ящик радиопеленгатора уже открытую банку:
— По русскому обычаю полагается закусить. Закусим огурцами. Все же обычай.
— Закусим. Подняла свою рюмку:
— Я скажу, если ты не против?
— Нет.
— Выпьем за упокой души Глеба. Знаешь, мне кажется… Мне кажется…
Подняв рюмку, постояла молча.
— Мне кажется, он был бродягой. Настоящим морским бродягой. Он ничего не боялся. Был по-своему честен. И был способен на большое чувство. А это очень много. Пусть море будет ему пухом!
— Пусть…
Они выпили, не чокаясь, до дна. С хрустом съели по огурцу. Заговорили снова, лишь когда открылся рейд и стоящий на нем «Хаджибей».
— Ты не спрашиваешь, положила ли я деньги Глеба на свой счет?
— А я должен об этом спрашивать?
— Не должен. Но я тебе скажу, что положила.
— Очень хорошо.
— И знаешь, что я еще сделала? — Что?
— Оставила в банке распоряжение, чтобы банк за счет положенных денег отправил «Алку» в Россию. Малой скоростью.
— Да?
— Да. Я уже оформила документы. Ты не возражаешь?
— Нисколько. А куда именно в Россию?
— В Петербург. Ты ведь живешь там?
— Жил. Сейчас я давно уже живу в Москве. Но то, что «Алку» доставят в Петербург, правильно.
— Я тоже так думаю. Я указала в документах сразу двух получателей, тебя и себя. Выписала две квитанции, одну возьмешь ты, одну я.
— Я никакого отношения к «Алке» не имею.
— Имеешь. И потом, распоряжение писала я. Может получиться так, что я не смогу получить «Алку».
— Это почему?
— Юра, старый разговор. Не смогу, и все.
— А со мной в Москву полететь сможешь?
— С тобой в Москву?
— Да. Я хотел предложить тебе полететь вместе со мной в Москву. Послезавтра.
— С тобой в Москву?
— Если ты согласна, мы полетим втроем, ты, я и Виктор Александрович.
— Ну и ну… — Помолчала. — А как мы полетим? Я узнавала, отсюда самолетов в Москву нет.
— Мы вылетим на военном вертолете в Маскат. Это недалеко, в Омане. Час лета. А оттуда полетим в Москву на рейсовом лайнере. Виктор Александрович уже заказал на нас троих билеты. У тебя ведь сейчас нет никаких срочных дел?
— Как раз есть. И, как это ни смешно, именно в Москве.
— Отлично. Сделаешь все свои дела. Значит, я скажу Виктору Александровичу, что ты летишь?
— Говори. Ты ведь сам все сделал так, чтобы мне некуда было деться.
— Алла…
— Я шучу. Конечно, я лечу с вами.
Опустив жетон в телефон-автомат, Лапик набрал номер. Услышав голос Тофика, сказал:
— Тофик, здравствуйте, это Владимир.
— Здравствуйте, Владимир. Можете заходить, все готово.
— Хорошо. Сейчас буду.
Дверь в квартиру Тофика ему, как и в прошлый раз, открыл Джабир. Но Тофик на этот раз стоял рядом. Кивнул:
— Здравствуйте, Владимир. У вас все в порядке?
— Все в порядке.
— Пойдемте в гостиную. Я дам вам билет и объясню, что и как говорить. А Джабир сделает нам кофе. Сделаешь, Джабир?
— Конечно, Тофик-джан.
В гостиной Тофик протянул ему картонку, скрепленную скрепкой с бумажкой:
— Это билет на поезд Тегеран — Москва, вышедший из Тегерана позавчера днем и прибывший в Москву час назад. Билет настоящий, он был использован настоящим пассажиром, иранцем, который, оставив билет проводникам, сошел с поезда и вряд ли когда-нибудь об этом билете вспомнит. На фарси здесь написано, что билет продан в четвертое купе двенадцатого вагона поезда, который пришел сегодня в Москву в 12.10 дня. Купе двухместное, вместе с вами в этом купе ехал очень старый больной человек, иранец, вы с ним практически не разговаривали, не знаете ни его имени, ни кто он. Проводниками в двенадцатом вагоне работает супружеская пара, его зовут Амран, ее — Надия, ему тридцать лет, ей двадцать пять. Они подтвердят, что в этом купе именно в это время ехали вы. На всякий случай Джабир по моей просьбе сделал несколько снимков этого поезда, вагона и купе, вот, держите. — Тофик протянул пачку фотографий и бумажку. — Здесь также фото Амрана и Надии. На бумажке написано все, что я вам сейчас сказал, чтобы вы не забыли. В том числе сколько стоит билет, в каких кассах на вокзале в Тегеране такой билет можно купить и так далее. Какие-нибудь вопросы есть?
— Тофик, большое спасибо. Вопросов нет.
— У вас усталый вид.
— Все еще не могу оправиться от похода.
— Вас подвезти куда-нибудь?
— Нет, спасибо.
Выйдя из квартиры Тофика и спустившись вниз, Лапик остановился. Он-то знал, что его усталый вид объясняется тем, что предыдущие день и ночь он провел на берегу озера Сенеж, закутавшись в купленный в спортивном магазине спальный мешок. Питаться все это время ему приходилось тем, что продавалось в магазине местного сельпо. Конечно, в Москве у него было полно знакомых, у которых он мог переночевать, но он все же решил не подвергать себя лишнему риску.
Взяв такси, попросил довезти его до Арбата.
Выйдя у кинотеатра «Художественный», подошел к телефону-автомату, набрал номер. Это был номер контр-адмирала Окунева, начальника криптографического отдела Главмор-штаба, всегда к нему благоволившего. Ответила секретарша:
— Вас слушают?
— Простите, я хотел бы поговорить с Геннадием Андреевичем Окуневым.
— С Геннадием Андреевичем? А кто его спрашивает?
— Скажите, с ним срочно хочет поговорить старший криптограф крейсера «Хаджибей», капитан третьего ранга Лапик.
— Капитан третьего ранга Лапик? — Ему показалось, голос секретарши чуть изменился. — Вообще-то Геннадий Андреевич сейчас очень занят. Но я попробую.
— Спасибо.
Примерно через минуту в трубке раздался густой бас:
— Слушаю?
— Товарищ контр-адмирал, разрешите доложить… Докладывает старший криптограф крейсера «Хаджибей», капитан третьего ранга Лапик.
— Слушаю вас, капитан третьего ранга.
— Товарищ контр-адмирал, я только что с поезда. Мне пришлось покинуть крейсер ввиду чрезвычайных обстоятельств. Подвергались опасности корабельные докумены, в том числе коды и шифры. Мне удалось их спасти, сохранить и привезти в Москву. Прошу разрешения явиться в Главморштаб и сдать документы под расписку.
— Подождите… Вы меня немного озадачили. Вы что, добирались до Москвы своим ходом?
— Так точно, товарищ контр-адмирал.
— Понятно. Говорите, все документы с вами?
— Так точно, товарищ контр-адмирал. Все документы со мной.
— Где вы находитесь в настоящий момент?
— На Арбатской площади, возле кинотеатра «Художественный».
— Так… Дайте подумать… Хорошо. Подходите к бюро пропусков, вам будет заказан пропуск. И поднимайтесь прямо ко мне.
— Есть, товарищ контр-адмирал, подниматься прямо к вам! Повесив трубку, достал платок. Хотел вытереть пот, но вместо этого стал безотчетно комкать платок, пытаясь сдержать охватившее его торжество. Он прекрасно понимал, как много значит то, что контр-адмирал согласился принять его прямо сейчас, лично.
Когда он зашел в кабинет, Окунев, человек небольшого роста, круглолицый, с легкой одышкой, поднял голову:
— А, капитан третьего ранга… Садитесь.
— Так точно, товарищ контр-адмирал! Разрешите… Окунев поднял руку:
— Стоп, стоп, капитан третьего ранга… Вы уже все мне доложили по телефону. Садитесь. — Подождал, пока Лапик сядет. — Я вижу, вы без формы?
— Так точно, товарищ контр-адмирал. Форму с меня сорвали.
— Сорвали? Кто?
— Не знаю, стоит ли отнимать у вас время. Я могу все изложить в рапорте.
— Все это вы изложите, обязательно изложите. Но сейчас мне хотелось бы узнать, что с вами случилось, в общих чертах.
— В общих чертах случилось следующее: находившийся вместе со мной на крейсере временно включенный в состав экипажа майор спецназа морской пехоты Кулигин подошел ко мне и сказал, чтобы я отдал ему все секретные документы, в том числе коды и шифры. Я категорически отказался это сделать. Тогда майор Кулигин сказал, что на несколько часов уходит на катере с крейсера, а когда вернется, я должен буду ему эти документы отдать. Если я этого не сделаю, он, вернувшись, меня пристрелит.
— Интересно. Как, вы сказали, фамилия этого майора?
— Кулигин.
— Так… — Окунев записал фамилию на перекидном календаре. — Дальше?
— Крейсер стоял на рейде. Понимая, что Кулигин, под командой которого в тот момент находились около пятнадцати спецназовцев, вполне может выполнить свою угрозу, я, как только он оставил крейсер, взял документы, сложил их в водонепроницаемый пакет, спустил на воду понтонный плотик и на нем добрался до иранского порта Чахбехар, на рейде которого стоял крейсер. Время было около четырех ночи, местности я не знал. Я передвигался в темноте, когда почувствовал удар сзади. Оглушенный, я упал, на меня кто-то навалился. Я в этот момент думал только о том, чтобы спасти документы. Со мной был пистолет, я вытащил его, повернулся, но в этот момент кто-то схватил меня сзади за китель. Чтобы вырваться, мне пришлось оставить этому человеку китель. Их было двое, я выстрелил в их сторону и побежал. Они не стали меня преследовать, думаю, их испугал выстрел. Во время погони я потерял фуражку. Опомнился только у проходной порта. У меня были деньги, командировочные, которые выдали всему экипажу в конце перехода. На проходной порта я спросил у дежурившего там иранца по имени Ахмед, как можно выбраться из Чахбехара. Он сказал, что регулярного авиационного сообщения с городами Ирана, а тем более России, Чахбехар не имеет, но, если дать денег, можно договориться с пилотом самолета метеослужбы, и он довезет меня на своем самолете до Тегерана, с дозаправкой в Ширазе. За это пилот возьмет с меня две тысячи долларов. Я согласился. Сев в самолет типа «Сессна» с пилотом, которого зовут Эрген, я не выдержал и заснул. Сумку с документами я держал в руках, документы остались нетронутыми. Но когда я вышел из этого самолета в Тегеране, я обнаружил, что исчез мой пистолет. Возвращаться и искать этого Эргена у меня уже не было времени. Денег у меня оставалость только чтобы купить хоть какой-то приличный костюм, я был весь изорван, в грязи. И взять билет на поезд Тегеран — Москва, который вот-вот должен был отойти. Я купил костюм, рубашку, галстук и сел на этот поезд.
— Когда вы сели в поезд?
— Позавчера, товарищ контр-адмирал. И вот сегодня, в 12.10 прибыл на Курский вокзал. И тут же позвонил вам.
— Понятно. — Окунев помолчал. — Секретные документы У вас в этой сумке?
— Так точно, товарищ контр-адмирал.
— Очень хорошо. Сейчас я предупрежу Говорова, сдадите документы. И после этого идите отдыхать. Вид у вас, прямо скажем, не очень.
— Да я, товарищ контр-адмирал…
— Все понимаю. Не нужно ничего объяснять. Идите. Отдохните, выспитесь.
— Я хотел написать рапорт…
— Успеете с рапортом. Идите сдайте документы. И домой.
— Есть сдать документы и домой, товарищ контр-адмирал! — Встав, Лапик вышел из кабинета. Прошел по коридору в спецчасть и сдал по списку все документы, коды и шифры, которые числились за ним по крейсеру «Хаджибей».
Выйдя из здания Министерства обороны, подставил лицо солнцу. Глубоко вздохнув, понял: он еле стоит. Он должен как можно скорее добраться до нормальной кровати, упасть на нее и заснуть.
Глава 18
Вертолет, доставивший Гущина, Седова и Аллу из Чахбеха-ра в Маскат, приземлился на небольшой площадке метрах в ста от летного поля международного аэропорта. После того как все трое вышли и отошли в сторону, вертолет тут же поднялся в воздух и улетел, взяв курс на Чахбехар.
Посмотрев ему вслед, Гущин достал из кармана билеты. Покачал головой:
— До вылета нашего самолета еще три с половиной часа. Ребята, вот что: не обращайте на меня внимания. Два часа ваши, идите куда хотите. Встретимся в зале ожидания ровно через сто двадцать минут, хорошо?
— Хорошо, Виктор Александрович, — сказал Седов. Посмотрев вслед двинувшемуся к аэровокзалу Гущину, взглянул на Аллу. Она улыбалась, но в этой улыбке ему почудилось что-то странное. Спросил:
— Все в порядке?
— Все в порядке.
— Что будем делать?
— Может, посидим в каком-нибудь кафе? Наверняка оно здесь есть.
— Отличная идея. Пойдем?
— Пойдем.
Она взяла сумку, он — сумку и гитару, и они двинулись в сторону аэровокзала. Выйдя на площадь перед вокзалом и увидев открытое кафе, сели за один из столиков. После того как официантка принесла кофе, Седов, чувствуя в поведении Аллы какую-то неловкость, сказал:
— Я ведь говорил тебе, где я живу в Москве?
— Говорил. На Третьей Владимирской улице. — Алла сказала это, изучая содержимое своей чашки. — Только знаешь что, Юра…
— Что? Подняла глаза:
— Я сейчас с вами в Москву не полечу.
— Не полетишь?
— Да. Видишь ли, я хотела бы… Хотела бы с тобой объясниться. Начистоту.
— Ну… хорошо. Я слушаю.
— Насколько я поняла, ты работаешь в какой-то секретной организации. Типа ФСБ или ГРУ.
— Ну… — Помолчал. — Такой вариант возможен.
— Значит, ты там работаешь. И когда я не хотела, чтобы мы с тобой виделись, хотела исчезнуть, чтобы никогда больше не увидеть тебя, я рассуждала правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66