сейчас было бы хорошо где-нибудь проверить оружие. Но это исключено, на проверку нет времени.
Поставив на место посуду, достал платок, осторожно стер пыль со всех полок серванта. Спрятав пистолет во внутренний карман пиджака, пустую шкатулку положил в сумку. Открыв бар, достал бутылку коньяка и бутылку водки и сунул туда же. Выйдя из квартиры с сумкой, запер дверь. Прислушался — на лестничной клетке было тихо. Вызвал лифт, спустился вниз.
Таксист, немолодой и, судя по поведению и коротким репликам, достаточно ушлый, ждал его на прежнем месте. Выслушав адрес, молча тронул машину.
После того как машина остановилась недалеко от метро «Сокол», расплатился и вышел. Зайдя в метро, встал у окна — так, чтобы таксист его не видел. После того как машина уехала, вышел, двинулся по прилегающим к метро переулкам.
Дойдя до знакомого дома, вошел в подъезд, остановился у лифта. Убедившись, что он в подъезде один, вошел в лифт, нажал кнопку. Пока ехал на лифте, достал пистолет, оттянул предохранитель. Спрятав пистолет на прежнее место, вышел из лифта. Позвонил в квартиру.
Открывший ему дверь хозяин, высокий мускулистый человек, одетый в майку и пижамные брюки, был старше его лет на пять. Увидев Лапика, улыбнулся:
— Привет, Володя. С приездом.
— Привет. Давно с работы?
— Да нет, только пришел. Едва успел раздеться.
— Как кофе?
— Не волнуйся, сейчас заварю. Проходи.
Пройдя вместе с хозяином на кухню, открыл сумку, достал коньяк и водку:
— Вот, захватил пару пузырей. Вздрогнем по случаю встречи.
— Володя, зачем… У меня этого добра полно.
— Ладно тебе… Как-никак ты ждешь даму.
— Моя дама достаточно расположена ко мне и без выпивки.
Шагнув назад, Лапик оставил сумку в прихожей. Вернувшись в кухню, сказал:
— Надеюсь, ты смог ее обольстить. Ладно. Жду кофе.
— Сейчас, — хозяин квартиры достал из кухонного шкафа кофемолку и банку кофе в зернах. Засыпав кофе в кофемолку, хмыкнул: — Ты же знаешь, для меня это — святой процесс.
— Знаю. — Сказав это, Лапик отошел к окну. Хозяин, включивший кофемолку, теперь стоял к нему спиной. Достав пистолет, взял его двумя руками, повернулся и, шагнув к хозяину, выстрелил точно ему в затылок.
Дернувшись, хозяин стал оседать на пол. Кофемолка при этом некоторое время еще работала.
Пуля прошла навылет, стол и плита впереди, там, где вышла пуля, были забрызганы кровью. Осторожно, чтобы не запачкаться, обошел лежащее на полу тело. Спрятал пистолет в карман. Взяв в передней сумку, вернулся в кухню, положил в сумку стоящие на столе бутылки. Прошел в жилую комнату, в которой горел свет. Оглядевшись, увидел то, что искал, — повешенный на спинку стула пиджак. Обыскав его, нашел записную книжку, спрятал в карман своего пиджака. Подошел к входной двери. Встал, еще раз пытаясь понять, не оставил ли он где-нибудь отпечатков пальцев. Нет, не оставил. Он прекрасно знал, что определить сразу, где именно раздался не очень громкий звук пистолетного выстрела, здесь, в многоквартирном доме, крайне трудно. Во всяком случае, в ближайшие десять-пятнадцать минут он может передвигаться по лестничной клетке и в подъезде совершенно спокойно.
Выйдя из квартиры, стер платком с дверных ручек отпечатки пальцев. Осторожно тронув дверь платком, захлопнул ее. Спускаясь на лифте, подумал: сейчас ему должно повезти в последний раз. Выходя из подъезда, он не должен никого встретить.
Тем не менее, выйдя из лифта, он сразу же закрыл лицо рукой с платком, делая вид, что сморкается. Но предосторожность оказалась излишней, внизу никого не было.
Не было никого и возле подъезда. Переулок, в котором жил его друг Паша, был тихим местом, и он это отлично знал.
Выйдя из переулка, дошел до метро, спустился вниз, купил в кассе жетон. Прошел через турникет, остановился на перроне. Народу, как всегда в это время, было немного. Подошел поезд, и он, войдя в вагон, сел. Пока поезд мчался под Москвой, подумал: лучше всего выйти на «Новокузнецкой». Там
река, кроме того, судя по адресу, который ему дал Рустамбек, Тофик живет недалеко от «Новокузнецкой».
Выйдя из метро на «Новокузнецкой», подошел к набережной Москвы-реки. Встал у парапета. Убедившись, что его никто не видит, выкинул в реку пистолет. Перед тем как выкинуть шкатулку, ему пришлось минут пять повозиться отдирая с помощью перочинного ножа памятную мельхиоровую табличку. Отойдя метров на тридцать от места, где он выкинул пистолет, выкинул в воду шкатулку без таблички. Пройдя еще примерно столько же, швырнул туда же табличку. Затем, вырвав по очереди все листы из записной книжки, бросил их в воду вместе с обложкой. Наконец достал обе бутылки, разбил о парапет и столкнул осколки в реку.
Оглядевшись, перешел улицу на набережной. Подойдя к телефону-автомату, достал жетон. Посмотрел на часы — пятнадцать минут девятого. Время есть. Тем более что главное, что он должен был сделать, он сделал.
Услышав звонок телефона, Петр Николаевич Петраков поморщился. Он сидел в кресле, в холле у себя на даче, и без всякого интереса смотрел телевизор. Но именно оно, это бездумное созерцание двигающихся по экрану теней, было сейчас единственным, что могло его успокоить. Он уже устал от лихорадочных размышлений, что делать. Он должен был просто посидеть. Посидеть без всякой цели. Посидеть и расслабиться.
Раньше он считал, что совершенное на него покушение и смерть жены — самое худшее и самое страшное, что когда-либо могло произойти в его жизни. Но то, что произошло сегодня, было, как он прекрасно понимал, еще страшней. После того как несколько офицеров ГРУ привезли сегодня утром на самолете из Ирана его сына, тут же поместив его под домашний арест, он отчетливо понимал: с этого момента он повис над пропастью. И, по здравом размышлении, спасти его от падения в эту пропасть не сможет теперь никто и ничто.
Телефон продолжал звонить. Это был прямой телефон, который знали немногие. Но именно поэтому Петр Николаевич не хотел снимать трубку. Сообщить, что он уже летит в пропасть, ему могли именно по этому телефону.
Наконец, выругавшись про себя, снял трубку:
— Да?
Определить, кому принадлежит прозвучавший в трубке голос, он сразу не смог. Но голос этот он наверняка знал:
— Петр Николаевич?
— Да, это я. Кто говорит?
— Петр Николаевич, это я, Володя Лапик.
Капитана третьего ранга Лапика, много лет связанного по службе с его сыном, Петраков отлично знал. Лапик был вхож в их семью, его очень любила покойная первая жена. Да и сам Петраков ценил этого расторопного и явно незаурядного человека.
Помолчав, Петраков переспросил:
— Володя Лапик?
— Да. Мне обязательно нужно с вами срочно встретиться. И поговорить.
— Но… — Помолчал. — Но вы же… Вас не должно быть в Москве.
— Петр Николаевич, я в Москве. Нам с вами нужно срочно встретиться и поговорить. От этого зависит все. Понимаете, все.
— Володя… — Он все еще не мог понять, как отнестись к этому звонку. — Вообще, вы знаете, что произошло?
— Отлично знаю. Я все знаю, поэтому и звоню. Петр Николаевич, слышите — еще ничего не потеряно.
— Ничего не потеряно?
— Да, ничего не потеряно. Все можно спасти. Все. И для всех. Но для этого мы с вами должны немедленно встретиться. Немедленно.
Подумал: да, он летит в пропасть. И спасти его не сможет даже Лапик, человек не просто незаурядно умный, но еще, как он знал, и расчетливый. Но сейчас ему не до рассуждений. Конечно, звонок Лапика, его слова о том, что ничего не потеряно, — соломинка, за которую можно ухватиться только от отчаяния. Но при всем при том он должен попытаться ухватиться за эту соломинку. Должен. Он должен попытаться ухватиться даже за пушинку. Потому что в пропасть сейчас летит не только он, но и его сын.
Осознав все это, сказал:
— Володя, вы где сейчас?
— Я в центре. Недалеко от ресторана «Балчуг». Если можете, подъезжайте сюда. Но только желательно, чтобы вы подъехали один, на вашей личной машине. Без водителя. Вы сможете?
— Не получится, Володя. В это время суток я могу выехать только на служебном «ЗИЛе». С двумя охранниками.
— Хорошо, подъезжайте хоть так. Но быстрее.
— Где мне вас найти у «Балчуга»?
— Меня искать не нужно. Я сам найду вас. Встаньте у тротуара метрах в тридцати от ресторана. Вашу служебную машину я знаю, ее трудно не заметить. Петр Николаевич, еще раз говорю: ничего не потеряно. Но мы должны увидеться.
— Хорошо. Ждите, я еду.
Повесив трубку после разговора с Петраковым, Лапик тут же набрал номер, который ему дал Рустамбек. Трубку сняли после трех гудков; голос с еле заметным кавказским акцентом спросил:
— Вас слушают?
— Мог бы я поговорить с Тофиком?
— Я Тофик. Слушаю вас?
— Здравствуйте. Меня зовут Владимир Лапик. Ваш телефон мне дал…
— Я знаю, кто вам дал мой телефон, — быстро перебил голос. — Где вы сейчас находитесь?
— В центре. Недалеко от «Новокузнецкой».
— Очень хорошо, это близко от меня. У вас есть мой адрес?
— Есть.
— Как скоро вы сможете быть у меня?
— Быстро, минут через десять. Мне хотелось бы, чтобы вы все подготовили к моему приходу.
— Все уже готово. Я жду вас.
— Все же мне нужно немного подумать. Подождете?
— Конечно. Думайте.
Прикинул: путь от своей дачи до «Балчуга» у Петракова займет примерно час. Но Петраков, конечно, не сразу сядет в машину. Значит, в его распоряжении сейчас как минимум час десять минут.
— Хорошо, сейчас я к вам подойду.
Дом, в котором жил Тофик, находился на Солянке, сразу за мостом. Преодолев это расстояние за восемь минут, Лапик поднялся пешком на второй этаж и позвонил в дверь. Ему открыл молодой человек, одетый в белую рубашку с длинными рукавами и черные брюки. Юноша был высоким, смуглым, с небольшими усиками. Улыбнувшись, сказал:
— Пожалуйста, проходите. — Обернулся: — Тофик-джан, к вам!
В двери, ведущей, как можно было понять, в гостиную, появился плотный человек среднего роста, темноволосый, коротко остриженный, с большими залысинами. Он тоже был одет в белую рубашку и черные брюки, но поверх рубашки был накинут стеганый атласный жилет. При виде Лапика еле заметно улыбнулся:
— Здравствуйте, здравствуйте, дорогой… Прошу, проходите в гостиную… Хотите чаю, кофе? Что-то выпить?
Остановившись в гостиной, Лапик покачал головой:
— Спасибо, я очень спешу. Меня зовут Владимир Лапик. Вы — Тофик?
— Да, я Тофик.
— Господин Рустамбек сказал, что вы дадите мне деньги.
— Все правильно. Сейчас я дам вам деньги. Садитесь. Можете сесть вот сюда, на диван.
Лапик сел, положив сумку на колени. Тофик покосился:
— Хотите переложить деньги в эту сумку?
— Да. Это мне было бы удобно. Думаю, они там поместятся.
— Поместятся. — Тофик посмотрел на стоящего в дверях юношу. — Джабир, деньги.
Джабир поднял лежащий в углу гостиной кейс. Положив его на стоящий перед диваном стул, открыл крышку. Под крышкой лежали ровные пачки стодолларовых банкнот.
— Здесь восемьдесят пачек по десять тысяч долларов, — сказал Тофик. — Итого восемьсот тысяч долларов. Пересчитайте. Заодно будете складывать в сумку.
Переложив в сумку все до одной восемьдесят пачек, Лапик посмотрел на хозяина квартиры:
— Господин Рустамбек сказал, что вы можете помочь мне с алиби?
— Могу. Послезавтра в час дня у меня будет проездной билет на поезд Тегеран — Москва. И договоренность с проводниками, которые в случае необходимости подтвердят, что вы приехали в Москву именно на этом поезде. Позвоните послезавтра, я дам вам билет и данные проводников. Кроме того, господин Рустамбек просил передать вам, что в списках пассажиров самолета, на котором вы прилетели в Москву, вашей фамилии не будет. Кто проверял ваши документы в Шереметьево, не помните?
— Какой-то капитан.
— Можете его описать?
— Могу, — Лапик описал внешность капитана. Тофик посмотрел на Джабира:
— Похоже, Кудрявцев? Джабир кивнул:
— Это точно Кудрявцев. Сегодня его смена.
— Тогда все в порядке. Смена капитана Кудрявцева кончается завтра утром. На работе его не будет два дня. За это время мои люди с ним договорятся. Что-то еще?
— У вас есть машина?
— Есть.
— Вы могли бы довезти меня на ней до ресторана «Балчуг»? И постоять там со мной немного? Я жду встречи с человеком.
— До ресторана «Балчуг»? Конечно.
— Я без машины. А садиться с такой суммой в такси опасно.
— Какой разговор. Конечно, подвезу. Джабир поведет машину, я буду сидеть рядом. Да, Джабир?
— Конечно, Тофик-джан.
Они спустились вниз. Машина, «Жигули»-«десятка», стояла прямо у тротуара. Джабир сел за руль, они с Тофиком разместились на заднем сиденье. Развернувшись, машина проехала к Яузскому мосту, после него по набережной и, завернув, встала напротив «Балчуга».
— Вы сказали, вы кого-то ждете? — спросил Тофик.
— Да. Этот человек подъедет на черном «ЗИЛе», — Лапик знал, что сообщение о черном бронированном «ЗИЛе» и его номере наверняка тут же поступит к Рустамбеку. Но это было в его интересах.
— Хорошо, дорогой. Черный «ЗИЛ» так черный «ЗИЛ». Будем ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Поставив на место посуду, достал платок, осторожно стер пыль со всех полок серванта. Спрятав пистолет во внутренний карман пиджака, пустую шкатулку положил в сумку. Открыв бар, достал бутылку коньяка и бутылку водки и сунул туда же. Выйдя из квартиры с сумкой, запер дверь. Прислушался — на лестничной клетке было тихо. Вызвал лифт, спустился вниз.
Таксист, немолодой и, судя по поведению и коротким репликам, достаточно ушлый, ждал его на прежнем месте. Выслушав адрес, молча тронул машину.
После того как машина остановилась недалеко от метро «Сокол», расплатился и вышел. Зайдя в метро, встал у окна — так, чтобы таксист его не видел. После того как машина уехала, вышел, двинулся по прилегающим к метро переулкам.
Дойдя до знакомого дома, вошел в подъезд, остановился у лифта. Убедившись, что он в подъезде один, вошел в лифт, нажал кнопку. Пока ехал на лифте, достал пистолет, оттянул предохранитель. Спрятав пистолет на прежнее место, вышел из лифта. Позвонил в квартиру.
Открывший ему дверь хозяин, высокий мускулистый человек, одетый в майку и пижамные брюки, был старше его лет на пять. Увидев Лапика, улыбнулся:
— Привет, Володя. С приездом.
— Привет. Давно с работы?
— Да нет, только пришел. Едва успел раздеться.
— Как кофе?
— Не волнуйся, сейчас заварю. Проходи.
Пройдя вместе с хозяином на кухню, открыл сумку, достал коньяк и водку:
— Вот, захватил пару пузырей. Вздрогнем по случаю встречи.
— Володя, зачем… У меня этого добра полно.
— Ладно тебе… Как-никак ты ждешь даму.
— Моя дама достаточно расположена ко мне и без выпивки.
Шагнув назад, Лапик оставил сумку в прихожей. Вернувшись в кухню, сказал:
— Надеюсь, ты смог ее обольстить. Ладно. Жду кофе.
— Сейчас, — хозяин квартиры достал из кухонного шкафа кофемолку и банку кофе в зернах. Засыпав кофе в кофемолку, хмыкнул: — Ты же знаешь, для меня это — святой процесс.
— Знаю. — Сказав это, Лапик отошел к окну. Хозяин, включивший кофемолку, теперь стоял к нему спиной. Достав пистолет, взял его двумя руками, повернулся и, шагнув к хозяину, выстрелил точно ему в затылок.
Дернувшись, хозяин стал оседать на пол. Кофемолка при этом некоторое время еще работала.
Пуля прошла навылет, стол и плита впереди, там, где вышла пуля, были забрызганы кровью. Осторожно, чтобы не запачкаться, обошел лежащее на полу тело. Спрятал пистолет в карман. Взяв в передней сумку, вернулся в кухню, положил в сумку стоящие на столе бутылки. Прошел в жилую комнату, в которой горел свет. Оглядевшись, увидел то, что искал, — повешенный на спинку стула пиджак. Обыскав его, нашел записную книжку, спрятал в карман своего пиджака. Подошел к входной двери. Встал, еще раз пытаясь понять, не оставил ли он где-нибудь отпечатков пальцев. Нет, не оставил. Он прекрасно знал, что определить сразу, где именно раздался не очень громкий звук пистолетного выстрела, здесь, в многоквартирном доме, крайне трудно. Во всяком случае, в ближайшие десять-пятнадцать минут он может передвигаться по лестничной клетке и в подъезде совершенно спокойно.
Выйдя из квартиры, стер платком с дверных ручек отпечатки пальцев. Осторожно тронув дверь платком, захлопнул ее. Спускаясь на лифте, подумал: сейчас ему должно повезти в последний раз. Выходя из подъезда, он не должен никого встретить.
Тем не менее, выйдя из лифта, он сразу же закрыл лицо рукой с платком, делая вид, что сморкается. Но предосторожность оказалась излишней, внизу никого не было.
Не было никого и возле подъезда. Переулок, в котором жил его друг Паша, был тихим местом, и он это отлично знал.
Выйдя из переулка, дошел до метро, спустился вниз, купил в кассе жетон. Прошел через турникет, остановился на перроне. Народу, как всегда в это время, было немного. Подошел поезд, и он, войдя в вагон, сел. Пока поезд мчался под Москвой, подумал: лучше всего выйти на «Новокузнецкой». Там
река, кроме того, судя по адресу, который ему дал Рустамбек, Тофик живет недалеко от «Новокузнецкой».
Выйдя из метро на «Новокузнецкой», подошел к набережной Москвы-реки. Встал у парапета. Убедившись, что его никто не видит, выкинул в реку пистолет. Перед тем как выкинуть шкатулку, ему пришлось минут пять повозиться отдирая с помощью перочинного ножа памятную мельхиоровую табличку. Отойдя метров на тридцать от места, где он выкинул пистолет, выкинул в воду шкатулку без таблички. Пройдя еще примерно столько же, швырнул туда же табличку. Затем, вырвав по очереди все листы из записной книжки, бросил их в воду вместе с обложкой. Наконец достал обе бутылки, разбил о парапет и столкнул осколки в реку.
Оглядевшись, перешел улицу на набережной. Подойдя к телефону-автомату, достал жетон. Посмотрел на часы — пятнадцать минут девятого. Время есть. Тем более что главное, что он должен был сделать, он сделал.
Услышав звонок телефона, Петр Николаевич Петраков поморщился. Он сидел в кресле, в холле у себя на даче, и без всякого интереса смотрел телевизор. Но именно оно, это бездумное созерцание двигающихся по экрану теней, было сейчас единственным, что могло его успокоить. Он уже устал от лихорадочных размышлений, что делать. Он должен был просто посидеть. Посидеть без всякой цели. Посидеть и расслабиться.
Раньше он считал, что совершенное на него покушение и смерть жены — самое худшее и самое страшное, что когда-либо могло произойти в его жизни. Но то, что произошло сегодня, было, как он прекрасно понимал, еще страшней. После того как несколько офицеров ГРУ привезли сегодня утром на самолете из Ирана его сына, тут же поместив его под домашний арест, он отчетливо понимал: с этого момента он повис над пропастью. И, по здравом размышлении, спасти его от падения в эту пропасть не сможет теперь никто и ничто.
Телефон продолжал звонить. Это был прямой телефон, который знали немногие. Но именно поэтому Петр Николаевич не хотел снимать трубку. Сообщить, что он уже летит в пропасть, ему могли именно по этому телефону.
Наконец, выругавшись про себя, снял трубку:
— Да?
Определить, кому принадлежит прозвучавший в трубке голос, он сразу не смог. Но голос этот он наверняка знал:
— Петр Николаевич?
— Да, это я. Кто говорит?
— Петр Николаевич, это я, Володя Лапик.
Капитана третьего ранга Лапика, много лет связанного по службе с его сыном, Петраков отлично знал. Лапик был вхож в их семью, его очень любила покойная первая жена. Да и сам Петраков ценил этого расторопного и явно незаурядного человека.
Помолчав, Петраков переспросил:
— Володя Лапик?
— Да. Мне обязательно нужно с вами срочно встретиться. И поговорить.
— Но… — Помолчал. — Но вы же… Вас не должно быть в Москве.
— Петр Николаевич, я в Москве. Нам с вами нужно срочно встретиться и поговорить. От этого зависит все. Понимаете, все.
— Володя… — Он все еще не мог понять, как отнестись к этому звонку. — Вообще, вы знаете, что произошло?
— Отлично знаю. Я все знаю, поэтому и звоню. Петр Николаевич, слышите — еще ничего не потеряно.
— Ничего не потеряно?
— Да, ничего не потеряно. Все можно спасти. Все. И для всех. Но для этого мы с вами должны немедленно встретиться. Немедленно.
Подумал: да, он летит в пропасть. И спасти его не сможет даже Лапик, человек не просто незаурядно умный, но еще, как он знал, и расчетливый. Но сейчас ему не до рассуждений. Конечно, звонок Лапика, его слова о том, что ничего не потеряно, — соломинка, за которую можно ухватиться только от отчаяния. Но при всем при том он должен попытаться ухватиться за эту соломинку. Должен. Он должен попытаться ухватиться даже за пушинку. Потому что в пропасть сейчас летит не только он, но и его сын.
Осознав все это, сказал:
— Володя, вы где сейчас?
— Я в центре. Недалеко от ресторана «Балчуг». Если можете, подъезжайте сюда. Но только желательно, чтобы вы подъехали один, на вашей личной машине. Без водителя. Вы сможете?
— Не получится, Володя. В это время суток я могу выехать только на служебном «ЗИЛе». С двумя охранниками.
— Хорошо, подъезжайте хоть так. Но быстрее.
— Где мне вас найти у «Балчуга»?
— Меня искать не нужно. Я сам найду вас. Встаньте у тротуара метрах в тридцати от ресторана. Вашу служебную машину я знаю, ее трудно не заметить. Петр Николаевич, еще раз говорю: ничего не потеряно. Но мы должны увидеться.
— Хорошо. Ждите, я еду.
Повесив трубку после разговора с Петраковым, Лапик тут же набрал номер, который ему дал Рустамбек. Трубку сняли после трех гудков; голос с еле заметным кавказским акцентом спросил:
— Вас слушают?
— Мог бы я поговорить с Тофиком?
— Я Тофик. Слушаю вас?
— Здравствуйте. Меня зовут Владимир Лапик. Ваш телефон мне дал…
— Я знаю, кто вам дал мой телефон, — быстро перебил голос. — Где вы сейчас находитесь?
— В центре. Недалеко от «Новокузнецкой».
— Очень хорошо, это близко от меня. У вас есть мой адрес?
— Есть.
— Как скоро вы сможете быть у меня?
— Быстро, минут через десять. Мне хотелось бы, чтобы вы все подготовили к моему приходу.
— Все уже готово. Я жду вас.
— Все же мне нужно немного подумать. Подождете?
— Конечно. Думайте.
Прикинул: путь от своей дачи до «Балчуга» у Петракова займет примерно час. Но Петраков, конечно, не сразу сядет в машину. Значит, в его распоряжении сейчас как минимум час десять минут.
— Хорошо, сейчас я к вам подойду.
Дом, в котором жил Тофик, находился на Солянке, сразу за мостом. Преодолев это расстояние за восемь минут, Лапик поднялся пешком на второй этаж и позвонил в дверь. Ему открыл молодой человек, одетый в белую рубашку с длинными рукавами и черные брюки. Юноша был высоким, смуглым, с небольшими усиками. Улыбнувшись, сказал:
— Пожалуйста, проходите. — Обернулся: — Тофик-джан, к вам!
В двери, ведущей, как можно было понять, в гостиную, появился плотный человек среднего роста, темноволосый, коротко остриженный, с большими залысинами. Он тоже был одет в белую рубашку и черные брюки, но поверх рубашки был накинут стеганый атласный жилет. При виде Лапика еле заметно улыбнулся:
— Здравствуйте, здравствуйте, дорогой… Прошу, проходите в гостиную… Хотите чаю, кофе? Что-то выпить?
Остановившись в гостиной, Лапик покачал головой:
— Спасибо, я очень спешу. Меня зовут Владимир Лапик. Вы — Тофик?
— Да, я Тофик.
— Господин Рустамбек сказал, что вы дадите мне деньги.
— Все правильно. Сейчас я дам вам деньги. Садитесь. Можете сесть вот сюда, на диван.
Лапик сел, положив сумку на колени. Тофик покосился:
— Хотите переложить деньги в эту сумку?
— Да. Это мне было бы удобно. Думаю, они там поместятся.
— Поместятся. — Тофик посмотрел на стоящего в дверях юношу. — Джабир, деньги.
Джабир поднял лежащий в углу гостиной кейс. Положив его на стоящий перед диваном стул, открыл крышку. Под крышкой лежали ровные пачки стодолларовых банкнот.
— Здесь восемьдесят пачек по десять тысяч долларов, — сказал Тофик. — Итого восемьсот тысяч долларов. Пересчитайте. Заодно будете складывать в сумку.
Переложив в сумку все до одной восемьдесят пачек, Лапик посмотрел на хозяина квартиры:
— Господин Рустамбек сказал, что вы можете помочь мне с алиби?
— Могу. Послезавтра в час дня у меня будет проездной билет на поезд Тегеран — Москва. И договоренность с проводниками, которые в случае необходимости подтвердят, что вы приехали в Москву именно на этом поезде. Позвоните послезавтра, я дам вам билет и данные проводников. Кроме того, господин Рустамбек просил передать вам, что в списках пассажиров самолета, на котором вы прилетели в Москву, вашей фамилии не будет. Кто проверял ваши документы в Шереметьево, не помните?
— Какой-то капитан.
— Можете его описать?
— Могу, — Лапик описал внешность капитана. Тофик посмотрел на Джабира:
— Похоже, Кудрявцев? Джабир кивнул:
— Это точно Кудрявцев. Сегодня его смена.
— Тогда все в порядке. Смена капитана Кудрявцева кончается завтра утром. На работе его не будет два дня. За это время мои люди с ним договорятся. Что-то еще?
— У вас есть машина?
— Есть.
— Вы могли бы довезти меня на ней до ресторана «Балчуг»? И постоять там со мной немного? Я жду встречи с человеком.
— До ресторана «Балчуг»? Конечно.
— Я без машины. А садиться с такой суммой в такси опасно.
— Какой разговор. Конечно, подвезу. Джабир поведет машину, я буду сидеть рядом. Да, Джабир?
— Конечно, Тофик-джан.
Они спустились вниз. Машина, «Жигули»-«десятка», стояла прямо у тротуара. Джабир сел за руль, они с Тофиком разместились на заднем сиденье. Развернувшись, машина проехала к Яузскому мосту, после него по набережной и, завернув, встала напротив «Балчуга».
— Вы сказали, вы кого-то ждете? — спросил Тофик.
— Да. Этот человек подъедет на черном «ЗИЛе», — Лапик знал, что сообщение о черном бронированном «ЗИЛе» и его номере наверняка тут же поступит к Рустамбеку. Но это было в его интересах.
— Хорошо, дорогой. Черный «ЗИЛ» так черный «ЗИЛ». Будем ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66