ЛиГарвол отдал необходимые распоряжения. Секретарь принял запечатанный конверт и удалился, низко поклонившись.
Пустой кабинет отражался в зеркале с доскональной точностью. Верховный судья видел строгие каменные стены, скудную обстановку, нагие, не прикрытые шторами окна и за окном — башни и трехгранные шпили Ли Фолеза.
Он не видел одного — собственного изображения. Сколько он ни вертел, ни поворачивал зеркало, в колдовском приборе ни разу не появился его облик.
Со зрением у верховного судьи все было в порядке. В кабинете не было других зеркал, однако серебряный поднос смутно, но явственно отражал лицо ЛиГарвола. Причина, несомненно, крылась в природе колдовского зеркала. Возможно, искусство Злотворных просто отступало перед благословением Автонна?
Судья провел немало времени, пытаясь изменить освещение и угол зрения, но все втуне — он оставался невидим для самого себя. Разумеется, ЛиГарвол не нуждался в том, чтобы любоваться собственной внешностью — тщеславие не числилось среди его слабостей. Судью дразнила неразгаданная тайна, и, наконец, он решился уступить мучительному любопытству. Тем более что не было надобности далеко ходить за ответом.
Призвав к себе капитана Солдат Света, судья отдал приказ. Офицер отсалютовал и удалился. Через несколько минут стража ввела закованного доктора Фламбеску. По знаку ЛиГарвола солдаты вышли из кабинета. Пленник и верховный судья молча разглядывали друг друга.
К доктору Фламбеске, среди пациентов которого числились влиятельные и богатые горожане, отнеслись с особым почтением. Его одежда осталась целой, на лице, не было видно синяков. Более того — ему оставили личные вещи, в том числе темные очки, которые не позволяли определить выражения лица заключенного. Верховный судья, полагаясь на свою способность видеть истину сквозь любые преграды, не снизошел до приказа открыть лицо. Он только позволил себе короткий взгляд в зеркало, но там вместо пленника обозначилось лишь темное пятно, очертания которого смутно напоминали человеческие. Судье почудилась, что он уже видел такую тень: где-то, когда-то…
Доктор, в отличие от большинства заключенных, не выказывал ни страха, ни враждебности, ни беспокойства. В сущности, его лицо оставалось совершенно бесстрастным, однако судье ЛиГарволу была знакома и такая маска.
— Фламбеска из Стреля, — ЛиГарвол придал своему звучному голосу выражение серьезной, доброжелательной властности. — Против вас выдвинуто множество обвинений… Главное среди них — в колдовстве: преступлении, заслуживающем высшей меры наказания. В столь тяжелом случае справедливость требует предоставить обвиняемому возможность высказаться еще до суда. Вследствие этого я объявляю, что главным свидетельством против вас является это зеркало… — палец ЛиГарвола постучал по колдовскому стеклу, — обнаруженное в занимаемом вами помещении. Что вы можете сказать в свое оправдание?
Какое-то время казалось, что доктор не собирается отвечать, однако он все-таки заговорил:
— Верховный судья заметил необычные свойства зеркала? ЛиГарвол склонил голову. Голос стрелианца, заметил он, приглушенный, с характерным выговором, показался ему неуловимо знакомым.
— В таком случае не нужно пояснять, какую огромную ценность имеет такое устройство для врача, давая ему возможность мгновенно разобраться в причинах болезни пациента.
— Вы вообразили, что это оправдывает ваше занятие колдовством?
— Я не собирался оправдываться.
— Вы сами изготовили это устройство?
— Я не ремесленник.
— Кто же тогда?
— Врач.
— Это лишь часть правды. Со временем я узнаю ее целиком. Где вы приобрели это зеркало?
— Здесь, в Ли Фолезе. Нашел в бочке со старьем, купленной на Голубином рынке.
— Вы сможете указать на продавца?
— Боюсь, что нет.
— Весьма прискорбно для всех заинтересованных сторон. Вы заявляете, что не распознали колдовского происхождения этого предмета?
— Я ничего не заявляю, верховный судья.
— Если вы приобрели зеркало случайно, как вы говори те, то почему не сообщили о нем соответствующим властям?
— Разве по закону я был обязан сделать это?
— Вы иностранец. Вы намерены оправдываться незнанием наших законов? Или вы считаете себя выше?
— Я живу по законам Верхней Геции.
— Кто открыл вам свойства зеркала?
— Никто, верховный судья. Вполне возможно, разобраться в его свойствах и без помощников. Разве вы сами не разобрались?
— Разобрался достаточно, чтобы убедиться, что Автонн не дозволяет колдовству беспредельно владеть миром и не допускает, чтобы подобные чародейские устройства существовали в мире безнаказанно.
— Насколько мне известно, никому из моих пациентов это зеркало вреда не принесло.
— Возможно, мысли и нравственная чистота ни одного из ваших пациентов не достигали достаточных высот, чтобы бросить вызов колдовской силе этого устройства. Однако вы можете заметить, что зеркало не способно отразить мой облик.
Доктор Фламбеска протянул скованные руки, чтобы развернуть зеркало к себе.
— Ничего подобного, — сказал он.
— Ваш случай — исключителен. Вы пробудили во мне интерес, — ЛиГарвол сцепил пальцы. — Я готов проявить милосердие, вплоть до того, чтобы избавить вас от Великого Испытания, но такое снисхождение требует от вас полной искренности и содействия суду. А потому — оставьте это тщеславное и ребяческое упрямство, отриньте гордость и дерзость, которым не место в этом Доме Истины. Признайтесь, откройте все, убедите меня, что вы достойны помощи.
Несколько секунд доктор Фламбеска молчал. Затем сказал:
— Зеркало действует. Дело не в свойствах стекла, а в неопытности наблюдателя. Ваши глаза и разум, верховный судья, непривычны к подобным раздражителям и отказываются воспринимать тончайшие подробности изображения.
— Вы скоро убедитесь, что мои глаза никогда меня не обманывают.
— И все же они не приспособлены к определенным видам восприятия. Однако есть несложный способ очистить зеркало, прояснив, таким образом, изображение, невидимое неопытным взглядом.
— Если вы в состоянии исправить устройство, сделайте это…
— Охотно, верховный судья.
Из карманов доктора Фламбески появился набор маленьких пузырьков, содержащих ароматные жидкости. Гнас ЛиГарвол не узнал запахов, но не потребовал объяснений. Он предпочел также не вдаваться в подробности действий врача, протиравшего стекло пахучими снадобьями, опасаясь, что зрелище этой несомненно граничащей с колдовством процедуры осквернит собой любого, кто ее видел. Резкие запахи все усиливались, но судья решительно отводил взгляд в сторону, пока вслед за звоном стекла и шорохом скользящей по гладкой поверхности тряпицы не услышал голоса Фламбески:
— Готово.
Что-то в этом голосе поразило верховного судью. Ему почудилось, что стрелианский выговор доктора стал едва заметным, если не исчез вовсе, однако трудно было судить об этом на основании трех коротких слогов. Судья снова повернулся к Фламбеске, и тот молча протянул ему зеркало. ЛиГарвол, взяв колдовское устройство, внимательно всмотрелся в его очищенную от малейшей дымки глубину. Он не разглядел в ней своего нынешнего облика и был весьма поражен увиденным.
Внутри зеркала двигались три далекие маленькие фигурки. Их окружал туманный мир полей и лесов. Фигурки приблизились, и ЛиГарвол наяву увидел свое прошлое.
Их было трое. Худой, светловолосый, довольно хрупкий паренек, в котором судья без труда узнал себя самого, и еще двое. Крепкий, живой, отчаянный рыжий мальчишка, богато одетый, владелец лучших игрушек и оружия — юный Джекс ЛиТарнграв, наследник титула и состояния своего отца. И еще один: с яркими голубыми глазами и густой черной шевелюрой. Внешность, повсюду привлекавшая к пареньку дружелюбное внимание. Равнар ЛиМарчборг, тоже будущий благородный ландграф.
Трое мальчишек, друзья, равные наперекор несправедливости фортуны. Или, может быть, не совсем равные. Эти двое, Джекс и Равнар, были крепче, сильнее, проворнее и изобретательнее, чем молодой Гнас. Зато не превосходили его в отваге. Он ни на йоту не уступал им в храбрости, дерзости и решительности. Больше того, они порой едва осмеливались последовать за ним туда, куда вело его твердое желание поразить друзей, в особенности Равнара. Но при всем этом Гнас не мог избавиться от подозрения, что эти двое любят друг друга больше, чем его.
Шло время, и подозрения переросли в уверенность. Эти двое, оба будущие ландграфы, явно предпочитали общество друг друга, и Гнас не уставал дивиться слепоте Равнара. Ведь любой бесстрастный наблюдатель признал бы за Джексом ЛиТарнгравом недостаток ума. Джекс ничего не мог дать товарищу, ничего достойного сравниться с теми сокровищами разума или сердечной преданности, которыми готов был поделиться с ним Гнас. Однако Равнар почти не замечал предлагаемых ему даров. Равнар оказался мелок и неблагодарен. Гнас видел это все яснее, но осознание не смягчало горечь обиды.
Мальчики в зеркале становились юношами. Друзья не отвергали его, но гордость заставила Гнаса отдалиться от них, ведь уже тогда он был увлечен служением человечеству — делом, наполнившим смыслом его несчастную жизнь. Он влился в ряды борцов против Злотворных и посвятил себя уничтожению заразы колдовства. На этом поприще он проявил такую одаренность, что быстро выдвинулся — сначала в агенты Белого Трибунала, а затем поднялся до судьи.
Уже в первые несколько лет его усилиями было проведено два десятка Очищений и не менее трех Искуплений. Подобные достижения заслуживали как минимум похвалы. Однако, к его изумлению, Джекс и Равнар не сумели оценить его заслуг. Вместо ожидаемого восхищения Гнас слышал от них сомнения и упреки. Споры все чаще превращались в столкновения. Наконец Очищение, которому подверглись все домашние и слуги осужденного колдуна Гири ЛиГейнцлора — несомненно, замешанные в преступления хозяина дома — вызвало жестокую ссору между бывшими друзьями. С обеих сторон летели обвинения, все они тогда наговорили много такого, чего нельзя ни забыть, ни простить, и особенно Равнар, оказавшийся лживым, невежественным, злобным, недостойным… Равнар, который так ничего и не понял.
С того дня Гнас ЛиГарвол уверился, что Равнар и Джекс — его враги, более того — враги всего человечества. Летели годы, и менялись изображения в зеркале. Картина за картиной вспыхивали, словно извлеченные из глубин памяти. Верховный судья видел зал суда и пепельные, застывшие лица обвиняемых. Он видел страх, скрывавшийся за невозмутимой сдержанностью, ошеломление, замешательство и панику. Он видел камеру пыток в глубинах Сердца Света. Ряды лиц проносились перед ним: бесконечные искаженные криком рты, безумные глаза, яркие ручейки крови. Он видел и слышал, казалось, он снова был там, и ощущал все с мучительной остротой, какой и не ведал прежде.
Новая картина представляла собой площадь Сияния. Он видел костры, котел, толпу зрителей, Солдат Света и приговоренных — тысячи приговоренных. Невинные жертвы, умирающие в муках. Нет! Враги Автонна и всего человеческого рода, от которых необходимо очистить мир! Эти жертвы приносились во спасение человечества. И все же ужасно было видеть их лица и последние содрогания их тел. Искривленные рты, сведенные судорогой руки… Казалось, он ощущал их вопли на своих губах, вопли, на которые никогда прежде не обращал внимание.
Верховный судья заметил, что картинка вздрагивает — дрожала рука, державшая зеркало. Изображение потускнело и расплылось, когда же картина снова стала ясной, он увидел перед собой жалкое личико предателя-дворецкого, Дремпи Квисельда, и в ушах судьи снова прозвучали слова: «Я счастлив служить Белому Трибуналу… но я не совсем понимаю, что от меня требуется». И он объяснил Квисельду, что от него требовалось, и несчастная тварь исполнила все, но это не было основанием отвергать его показания как ложные…
Изображение снова заколебалось, и в зеркале возникло опухшее, заплаканное лицо Эстины ЛиМарчборг, он услышал ее сдавленный, дрожащий голос: «Я никогда не видела и не слышала, чтобы мой муж занимался запретными таинствами». Глупая женщина, неспособная распознать истину. Ей требовалось руководство более сильного ума, и судья обеспечил его. Он помог ей оказать услугу человечеству, а она отплатила ему предательством. Автонн свершил над ней свою справедливость, и это не причина сомневаться в истинности ее показаний против своего мужа.
Равнар ЛиМарчборг был виновен, он был злодеем и заслужил наказание. Слабохарактерность его жены не изменит этого факта.
На мгновение снова появилась камера пыток: младший сын ЛиМарчборга, высокомерный мальчишка, копия своего отца, захлебывающийся в ледяной воде. Это зрелище выжало из Равнара необходимое признание. Что ж, Автонн-Благодетель позаботился вооружить своих служителей…
Зеркало снова показало площадь Сияния:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62