За спиной он слышал частый топот лап и вопли сына, громко зовущего на помощь. Квисельд бежал по извилистой садовой тропинке, и короткий шерстяной плащ хлопал у него за плечами. Потом его резко рвануло назад — собачьи клыки вонзились в сукно. Почтенный Квисельд задергался, услышал звук рвущейся материи и снова бросился бежать, чувствуя, что погоня настигает его.
Перед Дремпи оказалось декоративное деревце викилпоя. Голые ветви низко склонялись к земле. Ухватившись за нижнюю ветку, почтенный Квисельд с несвойственным ему проворством взобрался на дерево и скорчился там, пыхтя и дрожа. Внизу заливался мастифф.
Помощь не заставила долго ждать. Появился сторож с дубинкой, ошеломленно взглянул на взбесившуюся собаку и без труда отогнал ее.
Почтенный Квисельд спустился с дерева. Испуг и ярость изливались из него пронзительной бранью. Прошло немного времени, прежде чем сторож получил возможность вставить словечко.
Воспользовавшись тем, что Квисельд переводил дыхание, несчастный сумел уведомить хозяина, что злобный мастифф, разгуливающий по саду, не принадлежал к обитателям домашней псарни. Это животное хоть и было той породы, что и хозяйские псы, никогда прежде не попадалось ему на глаза. Никогда в жизни.
Откуда взялся этот пес, он понятия не имеет.
Это открытие заставило Дремпи Квисельда мгновенно умолкнуть. В молчании он направился к дому, отмахнулся от встревоженного сына и побрел в свою комнату, где и заперся в одиночестве.
Оставшись один, он первым делом бросился к ящику стола и отыскал Железное Око. Поднес шар к глазам и замер, вглядываясь в его глубины.
Верховный судья ЛиГарвол склонялся над своими нескончаемыми бумагами.
Лицемер! Двуличный, бессовестный обманщик!
Дремпи Квисельд остервенел.
— Я тебя узнал! — шептал он безразличному образу, скрывающемуся в шаре. — Сколько ни притворяйся добродетельным, ты, злокозненный сукин сын, но я-то тебя вижу!
Он с сожалением отложил Железное Око и закрыл лицо руками. От давления на веки все перед ним окрасилось красным. В кровавом свете ему виделся пакет с «Золотым Листом», дрожащий в стволе нож, обвалившаяся балконная ограда, паук на подушке, неизвестно откуда взявшийся мастифф. И лицо верховного судьи.
Этому надо положить конец. Он больше не вынесет всего этого.
Почтенный Квисельд сидел совершенно неподвижно.
Этому надо положить конец.
Он сам не знал, когда именно страх и отчаяние превратились в твердую решимость. Не помнил он и того, когда начал перебирать в уме всех домашних слуг. Нужен был человек сильный, решительный, надежный, умный, храбрый, и лавное, доказавший свою преданность. Перед глазами одно Другим вставали лица, и он отвергал их одно за другим, один из них, кажется, не обладал нужными сейчас качествами. Наконец Квисельд вспомнил одного, более или менее подходящего.
Тот случай с пауком… Он не забыл, какую отвагу и решимость проявил слуга, отозвавшийся на его призыв о помощи в то ужасное утро. Помнил, как ловко тот раздавил отвратительную тварь. Как же зовут этого парня? Почтенный Квисельд глубоко задумался. Ретц? Детц? Дрететц? Нет, ДеТретц! Удивительно, как он мог хоть ненадолго упустить из памяти имя такого замечательного человека.
Квисельд немедленно вызвал ДеТретца к себе.
После короткой таинственной беседы бодрость ДеТретца сильно поуменьшилась. По-видимому, его преданность, хотя и доказанная на деле, отнюдь не была беспредельной. В самом деле, что за надоедливые расспросы? Отличный слуга, но ему явно не хватает ума понять, что его долг состоит в полном, беспрекословном повиновении.
Почтенный Квисельд вздохнул. Ему самому до преждевременной кончины благородного ландграфа в голову не приходило усомниться в приказах господина. Дремпи терпеливо разъяснил своему несовершенному слуге понятие долга, и, в конце концов, ДеТретц, кажется, более или менее проникся. По крайней мере, кивнул соломенной головой и сказал, что понимает.
Почтенному Квисельду пришлось довольствоваться малым. Лучшего взять неоткуда.
Прошло время. Квисельд не способен был измерять его в часах, днях или неделях. Он только знал, что время наконец настало.
Этим временем оказалась середина одной ничем не примечательной ночи. Почтенный Квисельд сидел один в тиши кабинета, припав к Железному Оку. Вокруг него погрузился в сон дом Квисельдов , да и весь город Ли Фолез, ну или почти весь.
Верховный судья Гнас ЛиГарвол спал сном праведника. Квисельд отчетливо видел его. Чудесное Око не проникало за пределы спальни судьи, но что происходит за ними, почтенный Дремпи знал и без того.
По промозглым улицам крался доказавший свою преданность ДеТретц, вооруженный острым кинжалом и высокими идеями. Господин все объяснил ему. Теперь он знал, в чем его долг. По правде сказать, он не был героем, ему просто не хватало воображения. Мысль ослушаться господина попросту не могла прийти ему в голову.
Перед ДеТретцем вырос дом верховного судьи: приличный, скромный дом, ничем не выделяющийся на фоне остальных. Ничто в этом здании не говорило об исключительности его хозяина. ДеТретц благоразумно не стал приближаться ни к открытому фасаду, ни к строго охраняемому черному ходу, ни к неприступному северо-восточному крылу. Единственным слабым местом в этом доме было юго-восточное крыло, увитое густым плющом. Здесь, как ему было объяснено, вооруженный часовой проходил только раз в восемь минут.
Укрывшись в тени, ДеТретц выжидал. Прошел часовой. Восемь минут в его распоряжении. Слуга метнулся вперед, пролез сквозь густые заросли и добрался до нижнего окна. Разумеется, закрыто ставнями и заперто, но тонкий кончик кинжала быстро справился с простой старомодной задвижкой. Ставни распахнулись, он протянул руку дальше, отпер окно, раздвинул раму и пробрался внутрь, аккуратно прикрыв за собой ставень.
ДеТретц оказался в кромешной темноте, однако он знал, где находится. Недаром хозяин заставил его заучить наизусть весь план дома. Он проник в столовую. Прямо перед ним, как ясно представлял ДеТретц, находится дверь, выходящая в прихожую, а там он найдет лестницу на второй этаж, к спальне верховного судьи.
Вслепую двинувшись вперед, ДеТретц нащупал и обогнул обеденный стол. Еще несколько неуверенных шагов, и он у двери. Приоткрыв ее так, чтобы образовалась щелка, он выглянул в прихожую, где, на его счастье, в простом подсвечнике на стене горела пара свечей. А вот и лестница, все правильно.
Ни слуг, ни стражи не было видно.
Прекрасно. Он никогда бы не подумал, что до такого великого человека окажется так легко добраться, но почтенный Квисельд, видно, знал, что говорит.
Беззвучно проскользнув в дверь, ДеТретц начал подниматься на второй этаж, и с каждой ступенькой дрожь в коленях отступала, а уверенность в себе росла. Все идет в полном соответствии с планом. Господин будет им доволен.
Дремпи Квисельда уже тошнило от созерцания спящего Гнаса ЛиГарвола. Казалось, он сидит так с начала времен, запертый в ловушке кабинета, прилипнув к Железному Оку. А смотреть-то было не на что. Верховный судья крепко спал. Шли часы, почтенного Квисельда уже мутило от волнения, и ничего не случалось.
И тут, в одно мгновение, все изменилось.
Квисельд видел, как распахнулась дверь спальни. У него перехватило дыхание. В проеме показалась коренастая фигура ДеТретца, он заметил блеск кинжала в его руке. Благодаря колдовскому шару Квисельд видел все как днем, однако ДеТретц не обладал чудесным зрением. В спальне было темно — обстоятельство, которое почтенный Квисельд, сам спавший с ночником, упустил из виду при составлении плана. Впрочем, не совсем темно. Вероятно, в коридоре горела свеча или лампада: в открытую дверь сочился слабый свет. ДеТретцу следует просто выждать, пока глаза привыкнут к темноте…
Но ДеТретц не стал ждать. Как всякий новичок, торопясь поскорей сделать дело и скрыться, он стал ощупью пробираться к кровати. Прямо перед ним на низком столике стоял тяжелый канделябр. Слуга, кажется, не видел его.
— Осторожно, — вслух выкрикнул Квисельд. — Осторожно , болван ты неуклюжий!
Бесполезно. ДеТретц, ничего не слыша, неотвратимо пёр вперед. Под взглядом бессильно наблюдавшего Квисельда произошло столкновение. Столик опрокинулся. Грохот, не достигший его ушей, был, вероятно, оглушительным. ДеТретц споткнулся и едва не упал. Его рот приоткрылся, он наверняка вскрикнул. Такой же крик ужаса вырвался из груди Дремпи Квисельда.
Верховный судья ЛиГарвол проснулся и сел на постели. Его светлые глаза, как видно, почти не нуждавшиеся в свете, мгновенно разглядели все. Почти неспешно судья поднял стоявший у постели колокольчик. На зов немедленно явились вооруженные стражники.
— Покончи с собой, — умолял Квисельд своего слугу. — Ножом, недоумок! Ну же!
Его мольбы не были услышаны. ДеТретц застыл как столб, его широкое лицо заливала краска идиотского смущения. Стража без труда разоружила его, и с надеждой было покончено.
Гнас ЛиГарвол торопливо поднялся с кровати. На нем была длинная ночная рубаха, свободным покроем напоминавшая мантии судей Белого Трибунала. Не хватало разве что золотой цепи на груди. Даже в таких обстоятельствах он внушал все тот же ужас.
Губы верховного судьи шевельнулись. Замерший с шаром в руках Квисельд без труда угадал беззвучный вопрос.
— Молчи, — приказал он глухому к его призывам слуге. — Умри под пытками, если придется, но ничего не говори. Пришло время доказать свою преданность.
Но слуга не спешил с доказательствами. Он стоял на коленях перед Гнасом ЛиГарволом, и его губы безостановочно двигались. Признания, судя по всему, лились рекой.
Из груди Квисельда рвался вопль отчаяния. Огромным усилием он приглушил этот вопль до тихого стона. Глаза закрылись сами собой, рука, сжимавшая Железное Око, дрожала.
Железное Око, проклятый шар. От него одни несчастья! В жизни бы его не видать, не заглядывать в его колдовскую глубь!
Но даже сейчас слепота казалась невыносимой. Один глаз приоткрылся, и Квисельд увидел перепуганного, плачущего ДеТретца, скорчившегося на полу спальни и рассказывающего обо всем, обо всем…
Почтенный Дремпи вскочил на ноги. Еще минута, понял он, и они отправятся к нему. Солдаты Света… закрытый фургон… неизбежная судьба. Они уже знают, что он покушался на жизнь верховного судьи. Но им ничего не известно про Железное Око. Надо избавиться от этой мерзости, и поскорее.
Убрать из дома.
Запихнув шар в карман, Квисельд задержался ровно настолько, чтобы накинуть теплый плащ, и поспешил вон из кабинета, по коридору, вниз по лестнице, прямо к широким парадным дверям.
Сторожа и часовые изумленно смотрели на бегущего мимо хозяина, но благоразумно воздержались от расспросов.
Свежий, холодный ночной воздух охладил пылающее лицо Квисельда. Приятно. Мысли прояснились.
Куда?
Только одно и остается.
До реки было недалеко. Все лучшие дома Ли Фолеза строились вдоль набережных. В богатом квартале хватало фонарей, и найти путь сквозь туман не представляло труда. Скоро он вышел на восточный берег, к мосту Мраморных Цветов, но это не годилось — слишком близко к дому ЛиТарнгравов.
Ноги, механически переступая, несли его вниз по реке, и Дремпи не имел представления, долго ли добирался до украшенного большими фонарями с зеркальными колпаками Бриллиантового моста. Подойдет, решил Дремпи.
Почтенный Квисельд взбежал на пустынный мост и остановился на середине. Даже не оглядываясь по сторонам, выхватил из кармана Железное Око и швырнул его в реку.
Готово. Никто никогда его не найдет.
Исполнив задуманное, почтенный Квисельд остался на том же месте, уставив застывший взгляд на бегущую под ним бурную весеннюю воду.
Что дальше?
В самом деле, что? Куда идти, что делать? Бриллиантовый мост был тих и пуст. И улицы за ним тоже. Ли Фолез спокойно спал. Требовалось немалое усилие волн, чтобы признать правду — для него возврата к прежнему больше нет. Хотя пока что это казалось сном. Почтенный Квисельд смотрел на реку и вспоминал баронессу Эстину ЛиХофбрунн, которая не так давно точно так же стояла где-то на мосту, глядя в ту же самую воду. Она бросилась с Висячего моста и тем спаслась от всех преследований и обвинений. Недурной пример.
Не без труда почтенный Квисельд взобрался на перила и сел, глядя на реку. Она выглядела холодной, безжалостной и жестокой. Он представил, как эта мутная вода наполняет легкие. Представил свой ужас и агонию. Представил, как ужасно он будет выглядеть, объеденный рыбами, непристойно раздувшийся, когда его тело рано или поздно выловят. Представив все это, он вздрогнул.
Он не мог этого сделать.
Бесполезно было напоминать себе, что его ждет. По сравнению с холодной водой Фолез все это казалось сносным. К тому же, напомнил себе Дремпи, пока еще его никто не трогает, и всегда остается надежда на чудо, которое спасет в последнюю минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Перед Дремпи оказалось декоративное деревце викилпоя. Голые ветви низко склонялись к земле. Ухватившись за нижнюю ветку, почтенный Квисельд с несвойственным ему проворством взобрался на дерево и скорчился там, пыхтя и дрожа. Внизу заливался мастифф.
Помощь не заставила долго ждать. Появился сторож с дубинкой, ошеломленно взглянул на взбесившуюся собаку и без труда отогнал ее.
Почтенный Квисельд спустился с дерева. Испуг и ярость изливались из него пронзительной бранью. Прошло немного времени, прежде чем сторож получил возможность вставить словечко.
Воспользовавшись тем, что Квисельд переводил дыхание, несчастный сумел уведомить хозяина, что злобный мастифф, разгуливающий по саду, не принадлежал к обитателям домашней псарни. Это животное хоть и было той породы, что и хозяйские псы, никогда прежде не попадалось ему на глаза. Никогда в жизни.
Откуда взялся этот пес, он понятия не имеет.
Это открытие заставило Дремпи Квисельда мгновенно умолкнуть. В молчании он направился к дому, отмахнулся от встревоженного сына и побрел в свою комнату, где и заперся в одиночестве.
Оставшись один, он первым делом бросился к ящику стола и отыскал Железное Око. Поднес шар к глазам и замер, вглядываясь в его глубины.
Верховный судья ЛиГарвол склонялся над своими нескончаемыми бумагами.
Лицемер! Двуличный, бессовестный обманщик!
Дремпи Квисельд остервенел.
— Я тебя узнал! — шептал он безразличному образу, скрывающемуся в шаре. — Сколько ни притворяйся добродетельным, ты, злокозненный сукин сын, но я-то тебя вижу!
Он с сожалением отложил Железное Око и закрыл лицо руками. От давления на веки все перед ним окрасилось красным. В кровавом свете ему виделся пакет с «Золотым Листом», дрожащий в стволе нож, обвалившаяся балконная ограда, паук на подушке, неизвестно откуда взявшийся мастифф. И лицо верховного судьи.
Этому надо положить конец. Он больше не вынесет всего этого.
Почтенный Квисельд сидел совершенно неподвижно.
Этому надо положить конец.
Он сам не знал, когда именно страх и отчаяние превратились в твердую решимость. Не помнил он и того, когда начал перебирать в уме всех домашних слуг. Нужен был человек сильный, решительный, надежный, умный, храбрый, и лавное, доказавший свою преданность. Перед глазами одно Другим вставали лица, и он отвергал их одно за другим, один из них, кажется, не обладал нужными сейчас качествами. Наконец Квисельд вспомнил одного, более или менее подходящего.
Тот случай с пауком… Он не забыл, какую отвагу и решимость проявил слуга, отозвавшийся на его призыв о помощи в то ужасное утро. Помнил, как ловко тот раздавил отвратительную тварь. Как же зовут этого парня? Почтенный Квисельд глубоко задумался. Ретц? Детц? Дрететц? Нет, ДеТретц! Удивительно, как он мог хоть ненадолго упустить из памяти имя такого замечательного человека.
Квисельд немедленно вызвал ДеТретца к себе.
После короткой таинственной беседы бодрость ДеТретца сильно поуменьшилась. По-видимому, его преданность, хотя и доказанная на деле, отнюдь не была беспредельной. В самом деле, что за надоедливые расспросы? Отличный слуга, но ему явно не хватает ума понять, что его долг состоит в полном, беспрекословном повиновении.
Почтенный Квисельд вздохнул. Ему самому до преждевременной кончины благородного ландграфа в голову не приходило усомниться в приказах господина. Дремпи терпеливо разъяснил своему несовершенному слуге понятие долга, и, в конце концов, ДеТретц, кажется, более или менее проникся. По крайней мере, кивнул соломенной головой и сказал, что понимает.
Почтенному Квисельду пришлось довольствоваться малым. Лучшего взять неоткуда.
Прошло время. Квисельд не способен был измерять его в часах, днях или неделях. Он только знал, что время наконец настало.
Этим временем оказалась середина одной ничем не примечательной ночи. Почтенный Квисельд сидел один в тиши кабинета, припав к Железному Оку. Вокруг него погрузился в сон дом Квисельдов , да и весь город Ли Фолез, ну или почти весь.
Верховный судья Гнас ЛиГарвол спал сном праведника. Квисельд отчетливо видел его. Чудесное Око не проникало за пределы спальни судьи, но что происходит за ними, почтенный Дремпи знал и без того.
По промозглым улицам крался доказавший свою преданность ДеТретц, вооруженный острым кинжалом и высокими идеями. Господин все объяснил ему. Теперь он знал, в чем его долг. По правде сказать, он не был героем, ему просто не хватало воображения. Мысль ослушаться господина попросту не могла прийти ему в голову.
Перед ДеТретцем вырос дом верховного судьи: приличный, скромный дом, ничем не выделяющийся на фоне остальных. Ничто в этом здании не говорило об исключительности его хозяина. ДеТретц благоразумно не стал приближаться ни к открытому фасаду, ни к строго охраняемому черному ходу, ни к неприступному северо-восточному крылу. Единственным слабым местом в этом доме было юго-восточное крыло, увитое густым плющом. Здесь, как ему было объяснено, вооруженный часовой проходил только раз в восемь минут.
Укрывшись в тени, ДеТретц выжидал. Прошел часовой. Восемь минут в его распоряжении. Слуга метнулся вперед, пролез сквозь густые заросли и добрался до нижнего окна. Разумеется, закрыто ставнями и заперто, но тонкий кончик кинжала быстро справился с простой старомодной задвижкой. Ставни распахнулись, он протянул руку дальше, отпер окно, раздвинул раму и пробрался внутрь, аккуратно прикрыв за собой ставень.
ДеТретц оказался в кромешной темноте, однако он знал, где находится. Недаром хозяин заставил его заучить наизусть весь план дома. Он проник в столовую. Прямо перед ним, как ясно представлял ДеТретц, находится дверь, выходящая в прихожую, а там он найдет лестницу на второй этаж, к спальне верховного судьи.
Вслепую двинувшись вперед, ДеТретц нащупал и обогнул обеденный стол. Еще несколько неуверенных шагов, и он у двери. Приоткрыв ее так, чтобы образовалась щелка, он выглянул в прихожую, где, на его счастье, в простом подсвечнике на стене горела пара свечей. А вот и лестница, все правильно.
Ни слуг, ни стражи не было видно.
Прекрасно. Он никогда бы не подумал, что до такого великого человека окажется так легко добраться, но почтенный Квисельд, видно, знал, что говорит.
Беззвучно проскользнув в дверь, ДеТретц начал подниматься на второй этаж, и с каждой ступенькой дрожь в коленях отступала, а уверенность в себе росла. Все идет в полном соответствии с планом. Господин будет им доволен.
Дремпи Квисельда уже тошнило от созерцания спящего Гнаса ЛиГарвола. Казалось, он сидит так с начала времен, запертый в ловушке кабинета, прилипнув к Железному Оку. А смотреть-то было не на что. Верховный судья крепко спал. Шли часы, почтенного Квисельда уже мутило от волнения, и ничего не случалось.
И тут, в одно мгновение, все изменилось.
Квисельд видел, как распахнулась дверь спальни. У него перехватило дыхание. В проеме показалась коренастая фигура ДеТретца, он заметил блеск кинжала в его руке. Благодаря колдовскому шару Квисельд видел все как днем, однако ДеТретц не обладал чудесным зрением. В спальне было темно — обстоятельство, которое почтенный Квисельд, сам спавший с ночником, упустил из виду при составлении плана. Впрочем, не совсем темно. Вероятно, в коридоре горела свеча или лампада: в открытую дверь сочился слабый свет. ДеТретцу следует просто выждать, пока глаза привыкнут к темноте…
Но ДеТретц не стал ждать. Как всякий новичок, торопясь поскорей сделать дело и скрыться, он стал ощупью пробираться к кровати. Прямо перед ним на низком столике стоял тяжелый канделябр. Слуга, кажется, не видел его.
— Осторожно, — вслух выкрикнул Квисельд. — Осторожно , болван ты неуклюжий!
Бесполезно. ДеТретц, ничего не слыша, неотвратимо пёр вперед. Под взглядом бессильно наблюдавшего Квисельда произошло столкновение. Столик опрокинулся. Грохот, не достигший его ушей, был, вероятно, оглушительным. ДеТретц споткнулся и едва не упал. Его рот приоткрылся, он наверняка вскрикнул. Такой же крик ужаса вырвался из груди Дремпи Квисельда.
Верховный судья ЛиГарвол проснулся и сел на постели. Его светлые глаза, как видно, почти не нуждавшиеся в свете, мгновенно разглядели все. Почти неспешно судья поднял стоявший у постели колокольчик. На зов немедленно явились вооруженные стражники.
— Покончи с собой, — умолял Квисельд своего слугу. — Ножом, недоумок! Ну же!
Его мольбы не были услышаны. ДеТретц застыл как столб, его широкое лицо заливала краска идиотского смущения. Стража без труда разоружила его, и с надеждой было покончено.
Гнас ЛиГарвол торопливо поднялся с кровати. На нем была длинная ночная рубаха, свободным покроем напоминавшая мантии судей Белого Трибунала. Не хватало разве что золотой цепи на груди. Даже в таких обстоятельствах он внушал все тот же ужас.
Губы верховного судьи шевельнулись. Замерший с шаром в руках Квисельд без труда угадал беззвучный вопрос.
— Молчи, — приказал он глухому к его призывам слуге. — Умри под пытками, если придется, но ничего не говори. Пришло время доказать свою преданность.
Но слуга не спешил с доказательствами. Он стоял на коленях перед Гнасом ЛиГарволом, и его губы безостановочно двигались. Признания, судя по всему, лились рекой.
Из груди Квисельда рвался вопль отчаяния. Огромным усилием он приглушил этот вопль до тихого стона. Глаза закрылись сами собой, рука, сжимавшая Железное Око, дрожала.
Железное Око, проклятый шар. От него одни несчастья! В жизни бы его не видать, не заглядывать в его колдовскую глубь!
Но даже сейчас слепота казалась невыносимой. Один глаз приоткрылся, и Квисельд увидел перепуганного, плачущего ДеТретца, скорчившегося на полу спальни и рассказывающего обо всем, обо всем…
Почтенный Дремпи вскочил на ноги. Еще минута, понял он, и они отправятся к нему. Солдаты Света… закрытый фургон… неизбежная судьба. Они уже знают, что он покушался на жизнь верховного судьи. Но им ничего не известно про Железное Око. Надо избавиться от этой мерзости, и поскорее.
Убрать из дома.
Запихнув шар в карман, Квисельд задержался ровно настолько, чтобы накинуть теплый плащ, и поспешил вон из кабинета, по коридору, вниз по лестнице, прямо к широким парадным дверям.
Сторожа и часовые изумленно смотрели на бегущего мимо хозяина, но благоразумно воздержались от расспросов.
Свежий, холодный ночной воздух охладил пылающее лицо Квисельда. Приятно. Мысли прояснились.
Куда?
Только одно и остается.
До реки было недалеко. Все лучшие дома Ли Фолеза строились вдоль набережных. В богатом квартале хватало фонарей, и найти путь сквозь туман не представляло труда. Скоро он вышел на восточный берег, к мосту Мраморных Цветов, но это не годилось — слишком близко к дому ЛиТарнгравов.
Ноги, механически переступая, несли его вниз по реке, и Дремпи не имел представления, долго ли добирался до украшенного большими фонарями с зеркальными колпаками Бриллиантового моста. Подойдет, решил Дремпи.
Почтенный Квисельд взбежал на пустынный мост и остановился на середине. Даже не оглядываясь по сторонам, выхватил из кармана Железное Око и швырнул его в реку.
Готово. Никто никогда его не найдет.
Исполнив задуманное, почтенный Квисельд остался на том же месте, уставив застывший взгляд на бегущую под ним бурную весеннюю воду.
Что дальше?
В самом деле, что? Куда идти, что делать? Бриллиантовый мост был тих и пуст. И улицы за ним тоже. Ли Фолез спокойно спал. Требовалось немалое усилие волн, чтобы признать правду — для него возврата к прежнему больше нет. Хотя пока что это казалось сном. Почтенный Квисельд смотрел на реку и вспоминал баронессу Эстину ЛиХофбрунн, которая не так давно точно так же стояла где-то на мосту, глядя в ту же самую воду. Она бросилась с Висячего моста и тем спаслась от всех преследований и обвинений. Недурной пример.
Не без труда почтенный Квисельд взобрался на перила и сел, глядя на реку. Она выглядела холодной, безжалостной и жестокой. Он представил, как эта мутная вода наполняет легкие. Представил свой ужас и агонию. Представил, как ужасно он будет выглядеть, объеденный рыбами, непристойно раздувшийся, когда его тело рано или поздно выловят. Представив все это, он вздрогнул.
Он не мог этого сделать.
Бесполезно было напоминать себе, что его ждет. По сравнению с холодной водой Фолез все это казалось сносным. К тому же, напомнил себе Дремпи, пока еще его никто не трогает, и всегда остается надежда на чудо, которое спасет в последнюю минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62