Он чувствовал, что готов расплакаться от облегчения. Не надо швов! Ужасные иглы не вонзятся в его несчастную плоть. Никак не удавалось сдержать дрожь в руках. Дремпи спрятал их под одеяло, но слишком поздно. Доктор, конечно, заметил.
Фламбеска ловко перевязывал рану. По-прежнему совсем не было больно. Закрепив бинт, он подался назад, разглядывая своего пациента.
Квисельд заерзал под этим долгим молчаливым осмотром. Он чувствовал себя очень глупо, лежа, словно голый, с перевязанной головой и дрожащими руками. Казалось, взгляд чужеземца, направленный из-за дымчатых стекол очков, проникает прямо в голову и читает все его испуганные, виноватые, алчные мысли. Тут Квисельд отчетливо понял, что доктор Фламбеска ему не нравится, и, осознав свою неприязнь, нашел в себе силы вздернуть подбородок и твердо ответить на взгляд стрелианца.
Молчание затянулось. В отличие от леди Эстины, почтенный Квисельд устоял перед искушением заполнить его, и доктор заговорил первым:
— Рана поверхностная, почтенный. Других повреждений нет?
— Несколько синяков.
— Я осмотрю их.
— Не нужно.
— Понимаю…
Новая долгая пауза, но наконец доктор предложил:
— Будьте добры, опишите, при каких обстоятельствах вы получили ранение.
— Зачем?
— Мелкие случайные повреждения иногда являются первым видимым проявлением серьезного заболевания. Для опытного врача незначительные факты говорят о многом.
— Не в моем случае. Я просто споткнулся о табуретку, упал и разбил голову.
— Вы часто спотыкаетесь о табуретки? У вас слабое зрение?
— Я прекрасно все вижу!
— Координация движений?
— В полном порядке.
— Вам не кажется, что подобные случайности повторяются слишком часто?
— Не слишком. Послушайте, доктор, я расскажу, как было дело. Я проснулся и увидел у себя на подушке паука…
— Весьма обычная жалоба…
— Я по ошибке принял его за топазового палача — он и в самом деле был очень похож. Я выскочил из кровати и споткнулся. Как видите, всего лишь…
— Вы питаете особое отвращение к паукам, насекомым, змеям, скорпионам?..
— Да не особенно. Но в этот раз…
— Вы испугались больше, чем обычно. Возможно, причина в вашем общем состоянии?
— Я действительно обеспокоен в последнее время. Плохо сплю, плохо ем. Меня одолевают заботы.
— Какого рода?
— А это важно?
— Почтенный, чтобы излечить болезнь, нужно узнать ее причину. Любые сведения могут оказаться полезны.
— Понимаю…
Квисельд ожидал ответа, но доктор молчал.
— Ну ладно, если вы считаете нужным…
Он заговорил, сперва нехотя, о недавних пугающих событиях. Рассказал о покушениях на свою жизнь, о неестественном заболевании, о неслучайных случайностях. Рассказал о злоумышленниках, проникших в дом Квисельдов, о ненадежности слуг, о недостатке бдительности в наемной страже, о сверхъестественной изобретательности могущественных врагов. Поведал о бессонных ночах, безрадостных днях, о своих страхах и тревогах.
Изливая из себя долго копившийся страх, почтенный Квисельд почувствовал некоторое облегчение. Позабыв о первоначальной неприязни к иноземному доктору, он не упускал ни единой подробности, и ему становилось легче с каждым произнесенным словом. Наконец исповедь закончилась. Почтенный Квисельд взглянул на свои руки и увидел, что они перестали дрожать.
— Я чувствую себя лучше, — сказал он, с благодарностью взглянув на доктора.
— Исцеление началось, — пояснил Фламбеска, — но еще далеко не окончено. Облегчение, которое вы испытываете сейчас, временное. Корень болезни не извлечен, и он неизбежно даст новые ростки.
— Ох… — Квисельд крепко стиснул руки. — А вы не могли бы прописать мне какое-нибудь успокоительное: порошок или микстуру, чтобы успокоить нервы? Разве не в них основная проблема?
— Лекарство может уничтожить симптомы, но ненадолго, и причинит притом немалый вред душе и телу. Нет, почтенный. Ради собственного здоровья и даже ради самой вашей жизни вам следует бороться с истинным источником всех бед.
— Но это невозможно. Я уже сказал, что не знаю своих врагов, и…
— Вы не догадываетесь, кто мог бы желать вам зла? Не можете вспомнить имени? Или имен?
Квисельд отвел взгляд. На ум пришла найденная в саду белая кокарда. Вспомнились бесцветные глаза Гнаса ЛиГарвола, устремленные на леди Эстину, которая вскоре после того неприятного происшествия на Зимнем Восхвалении покончила с собой.
— Я подозреваю, — признался он, — но не знаю точно.
— Неуверенность… Ее, вероятно, нелегко переносить.
— О да! Ужасно!
— Знать наверняка — пусть даже самое худшее — было бы легче, не так ли?
— Намного лучше! Но невозможно…
— Для человека вашего положения, почтенный… главы Дома Квисельдов, чье слово немало значит при дворе самого дрефа, для прославленного друга Белого Трибунала…
— Вы не понимаете, доктор. Мой враг… то есть тот, кого я в первую очередь подозреваю… занимает куда более высокое положение. Рядом с ним я ничтожен и слаб, нему не подступиться, не дотянуться…
— Как знать…
— Что вы хотите сказать? — Взгляд Квисельда наткнулся На непроницаемые стекла темных очков.
— Всего лишь то, что ваш враг, как бы могущественен он ни был, не может скрыться ото всех…
— Может! Вы не представляете… Это человек такого положения, такого могущества… С ним нечего и тягаться. Даже пробовать бесполезно. Лучше уж смириться со своей судьбой.
— Если вы в самом деле желаете этого, я далек от того, чтобы вам препятствовать. Но что, если могущественный человек, которого вы подозреваете, вам вовсе не враг? Что, если он не имеет отношения к вашим недавним несчастьям?
— Тогда я снова буду здоров! Возвращусь к жизни! — невольные слезы выступили на глазах Дремпи Квисельда.
— Прекрасно. Именно такое настроение я и стремлюсь пробудить в своих пациентах.
— Ах, но что толку строить воздушные замки? Потом лишь тяжелее возвращаться к жестокой действительности.
— Мы говорим не о фантазиях, почтенный. Мы обсуждаем курс лечения, необходимый, чтобы вернуть вам твердость духа. Чтобы избавить вас от мучительной неуверенности, необходимо найти средство наблюдать за неким высокопоставленным лицом, чье имя вы даже не решаетесь произнести. Мне не обязательно знать, что это за человек. Однако как бы высоко он ни стоял, каким бы ни казался недосягаемым, есть верный способ наблюдать за ним. Днем и ночью, где бы он ни находился, вы сможете без труда увидеть его, причем этот человек даже не заподозрит, что за ним следят.
— О чем вы говорите, Фламбеска?
— Я покажу вам, — из кожаного саквояжа появился шар черного железа с кулак величиной. Доктор Фламбеска вручил его пациенту. — Возьмите и посмотрите.
Озадаченный Квисельд принял шарик и повертел его в руках. Он был гораздо легче, чем можно было ожидать, судя по размеру. Как видно, он пустой внутри, и стенки совсем тонкие. И в самом деле, на тусклой поверхности шара виднелось отверстие. Дремпи приник к нему глазом и заглянул в темную пустоту. Осторожно запустил в дырку палец и пошарил внутри. Да, пусто. В качестве последнего испытания он даже поднес шар к носу и вдохнул. Ничем не пахнет.
Квисельд опустил шар на одеяло и вопросительно посмотрел на доктора.
— Вы ничего не увидели, почтенный? — не дожидаясь ответа, доктор продолжил: — Так и должно быть, ради вашей же безопасности. Это устройство не открывает своих тайн непосвященному. Оно не предназначено для обычных пациентов. Впрочем, доктор Фламбеска и не приехал бы с визитом на дом к простолюдину или к человеку того недостойного. Но глава дома Квисельд заслуживает особого отношения.
— Что ж, это весьма лестно… — Квисельд почувствовал как улетучивается его враждебность к стрелианскому доктору. Парень, пожалуй, немного странноват, но, право, очень внимателен. К тому же превосходный врач. Вот только что за шутки с дурацким чугунным шариком?
— Железное Око готово запечатлеть образ определенного человека, — объявил доктор Фламбеска. — Введите в него изображение объекта, и вы сможете наблюдать его в любое время, до тех пор, пока Око не будет очищено для того, чтобы запечатлеть новую цель.
Почтенный Квисельд опешил.
— Совершенно не понимаю, о чем вы говорите, — буркнул он. — Или вы шутите?
— Ничуть. К счастью, вам нет надобности понимать принцип действия этого устройства, чтобы пользоваться им. Возьмите Око в руки, почтенный. Приложите глаз к отверстию и мысленно представьте себе лицо, которое вы подозреваете. Сосредоточьтесь, чтобы увидеть его явственно, как если бы этот человек стоял сейчас перед вами.
— Зачем? Что произойдет?
Вопрос остался без ответа. Квисельд передернул плечами и послушался.
Это оказалось проще, чем он ожидал. Проще простого. Едва он заглянул в темные глубины шара, как перед его лазами появилось лицо Гнаса ЛиГарвола. Он представил себе высокий лоб, тонкий нос с прямой переносицей, длинный, узкий подбородок и красивый изгиб тонких губ. Легче всего вспомнились большие, глубоко посаженные светлые глаза. Квисельд напрягся, и изображение стало полным: добавились седые волосы, темные брови, глубокая вертикальная морщина между бровями, презрительно раздутые ноздри.
Лицо верховного судьи, казалось, светилось в темноте, будто ЛиГарвол и вправду томился в недрах странного прибора.
Квисельд часто дышал. Лицо было пугающе настоящим. Оно, казалось, существовало независимо от его воли, в глазах застыло выражение, какого он никогда не мог себе представить. И более того, образ обладал глубиной и неожиданной четкостью.
Гнас ЛиГарвол поджал губы и отвернулся.
Квисельд ахнул и выронил Железное Око. Мгновение он смотрел на катившийся по одеялу шар, потом перевел взгляд на темные стекла, скрывавшие глаза доктора Фламбески.
— Я не в себе, — виновато пробормотал Дремпи. — Мне что-то почудилось.
— Отнюдь, почтенный, — хладнокровно возразил врач. — Железное Око запечатлело образ, только и всего. Отныне вы можете самостоятельно наблюдать за объектом.
— Не верю!
Доктор не снизошел до ответа. Помедлив, Квисельд снова потянулся за шаром и робко приблизил глаз к отверстию. Изображение было мелким, но ярким и отчетливым.
Гнас ЛиГарвол сидел за столом, заваленным грудой бумаг: Он читал одну из них и хмурил темные брови. Обмакнув перо в чернильницу, судья сделал на листке короткую пометку, отложил его в сторону и нетерпеливо позвонил в маленький, стоявший на столе колокольчик.
Вероятно, раздался звон, но ушей Дремпи Квисельда он не достиг.
Перед столом появился какой-то слуга или писец и низко поклонился верховному судье. Гнас ЛиГарвол заговорил, говорил он довольно долго, и — судя по выражению лица — его что-то изрядно не устраивало.
Дремпи Квисельд не услышал ни звука.
Оторвавшись от изображения, Дремпи обратился к доктору с вопросом:
— Это происходит на самом деле?
— Образы, возникающие в Железном Оке, отражают реальность в данный момент, — был ответ. — Вы видите то, что происходит с объектом сейчас.
— Как это получается?
— Технические подробности вам ни к чему. Довольно казать, что это устройство способно принести вам массу облегчения.
— В самом деле! — Квисельд снова заглянул в глазок. Гнас ЛиГарвол сидел за столом. Перед ним, трепеща, стоял неудачливый подчиненный. С губ верховного судьи срывались беззвучные гневные упреки.
Квисельд долго смотрел, сдерживая нетерпение, но, наконец, повернулся к доктору:
— Нельзя ли сделать так, чтоб я слышал, о чем они говорят?
— К сожалению, я не чудотворец, почтенный, — доктор Фламбеска позволил себе сдержанно улыбнуться.
— Нет, разумеется, я не имел в виду… конечно, я понимаю… — Квисельд снова обратился к Железному Оку, в глубине которого верховный судья ЛиГарвол склонился над горой документов. Что-то он все в неустанных трудах ради избранной им великой цели — избавления Верхней Геции от угрозы колдовства. И тут Квисельд впервые задумался о том, что устройство, которое он держал в руках… которым пользовался… эффектом которого наслаждался… что столь невероятный прибор невозможно создать без помощи…
Колдовства. Наичернейшего колдовства.
Эта мысль ему не понравилась. Он — Дремпи Квисельд, друг Белого Трибунала, противник колдовства и всего, связанного с колдовством. Это единственно выгодная позиция, Дремпи отлично это знал. Как же получилось, что он лежит здесь, держа в руках предмет весьма сомнительного толка? Да что там «сомнительного»! Явно противозаконный! Он сам не знал, как это вышло, но что есть, то есть. Он держал Железное Око в руках. Что за тип этот иностранец? Квисельд бросил короткий взгляд на врача. Лицо доктора оставалось практически невидимым и в любом случае непроницаемым.
Надо немедленно избавиться от колдовского устройства сообщить о его изобретателе. Так, бесспорно, будет лучше. Так будет безопаснее… Вот только… Только… поддавшись искушению, Квисельд снова заглянул в Око, чтобы увидеть судью, склонившегося над каким-то письмом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Фламбеска ловко перевязывал рану. По-прежнему совсем не было больно. Закрепив бинт, он подался назад, разглядывая своего пациента.
Квисельд заерзал под этим долгим молчаливым осмотром. Он чувствовал себя очень глупо, лежа, словно голый, с перевязанной головой и дрожащими руками. Казалось, взгляд чужеземца, направленный из-за дымчатых стекол очков, проникает прямо в голову и читает все его испуганные, виноватые, алчные мысли. Тут Квисельд отчетливо понял, что доктор Фламбеска ему не нравится, и, осознав свою неприязнь, нашел в себе силы вздернуть подбородок и твердо ответить на взгляд стрелианца.
Молчание затянулось. В отличие от леди Эстины, почтенный Квисельд устоял перед искушением заполнить его, и доктор заговорил первым:
— Рана поверхностная, почтенный. Других повреждений нет?
— Несколько синяков.
— Я осмотрю их.
— Не нужно.
— Понимаю…
Новая долгая пауза, но наконец доктор предложил:
— Будьте добры, опишите, при каких обстоятельствах вы получили ранение.
— Зачем?
— Мелкие случайные повреждения иногда являются первым видимым проявлением серьезного заболевания. Для опытного врача незначительные факты говорят о многом.
— Не в моем случае. Я просто споткнулся о табуретку, упал и разбил голову.
— Вы часто спотыкаетесь о табуретки? У вас слабое зрение?
— Я прекрасно все вижу!
— Координация движений?
— В полном порядке.
— Вам не кажется, что подобные случайности повторяются слишком часто?
— Не слишком. Послушайте, доктор, я расскажу, как было дело. Я проснулся и увидел у себя на подушке паука…
— Весьма обычная жалоба…
— Я по ошибке принял его за топазового палача — он и в самом деле был очень похож. Я выскочил из кровати и споткнулся. Как видите, всего лишь…
— Вы питаете особое отвращение к паукам, насекомым, змеям, скорпионам?..
— Да не особенно. Но в этот раз…
— Вы испугались больше, чем обычно. Возможно, причина в вашем общем состоянии?
— Я действительно обеспокоен в последнее время. Плохо сплю, плохо ем. Меня одолевают заботы.
— Какого рода?
— А это важно?
— Почтенный, чтобы излечить болезнь, нужно узнать ее причину. Любые сведения могут оказаться полезны.
— Понимаю…
Квисельд ожидал ответа, но доктор молчал.
— Ну ладно, если вы считаете нужным…
Он заговорил, сперва нехотя, о недавних пугающих событиях. Рассказал о покушениях на свою жизнь, о неестественном заболевании, о неслучайных случайностях. Рассказал о злоумышленниках, проникших в дом Квисельдов, о ненадежности слуг, о недостатке бдительности в наемной страже, о сверхъестественной изобретательности могущественных врагов. Поведал о бессонных ночах, безрадостных днях, о своих страхах и тревогах.
Изливая из себя долго копившийся страх, почтенный Квисельд почувствовал некоторое облегчение. Позабыв о первоначальной неприязни к иноземному доктору, он не упускал ни единой подробности, и ему становилось легче с каждым произнесенным словом. Наконец исповедь закончилась. Почтенный Квисельд взглянул на свои руки и увидел, что они перестали дрожать.
— Я чувствую себя лучше, — сказал он, с благодарностью взглянув на доктора.
— Исцеление началось, — пояснил Фламбеска, — но еще далеко не окончено. Облегчение, которое вы испытываете сейчас, временное. Корень болезни не извлечен, и он неизбежно даст новые ростки.
— Ох… — Квисельд крепко стиснул руки. — А вы не могли бы прописать мне какое-нибудь успокоительное: порошок или микстуру, чтобы успокоить нервы? Разве не в них основная проблема?
— Лекарство может уничтожить симптомы, но ненадолго, и причинит притом немалый вред душе и телу. Нет, почтенный. Ради собственного здоровья и даже ради самой вашей жизни вам следует бороться с истинным источником всех бед.
— Но это невозможно. Я уже сказал, что не знаю своих врагов, и…
— Вы не догадываетесь, кто мог бы желать вам зла? Не можете вспомнить имени? Или имен?
Квисельд отвел взгляд. На ум пришла найденная в саду белая кокарда. Вспомнились бесцветные глаза Гнаса ЛиГарвола, устремленные на леди Эстину, которая вскоре после того неприятного происшествия на Зимнем Восхвалении покончила с собой.
— Я подозреваю, — признался он, — но не знаю точно.
— Неуверенность… Ее, вероятно, нелегко переносить.
— О да! Ужасно!
— Знать наверняка — пусть даже самое худшее — было бы легче, не так ли?
— Намного лучше! Но невозможно…
— Для человека вашего положения, почтенный… главы Дома Квисельдов, чье слово немало значит при дворе самого дрефа, для прославленного друга Белого Трибунала…
— Вы не понимаете, доктор. Мой враг… то есть тот, кого я в первую очередь подозреваю… занимает куда более высокое положение. Рядом с ним я ничтожен и слаб, нему не подступиться, не дотянуться…
— Как знать…
— Что вы хотите сказать? — Взгляд Квисельда наткнулся На непроницаемые стекла темных очков.
— Всего лишь то, что ваш враг, как бы могущественен он ни был, не может скрыться ото всех…
— Может! Вы не представляете… Это человек такого положения, такого могущества… С ним нечего и тягаться. Даже пробовать бесполезно. Лучше уж смириться со своей судьбой.
— Если вы в самом деле желаете этого, я далек от того, чтобы вам препятствовать. Но что, если могущественный человек, которого вы подозреваете, вам вовсе не враг? Что, если он не имеет отношения к вашим недавним несчастьям?
— Тогда я снова буду здоров! Возвращусь к жизни! — невольные слезы выступили на глазах Дремпи Квисельда.
— Прекрасно. Именно такое настроение я и стремлюсь пробудить в своих пациентах.
— Ах, но что толку строить воздушные замки? Потом лишь тяжелее возвращаться к жестокой действительности.
— Мы говорим не о фантазиях, почтенный. Мы обсуждаем курс лечения, необходимый, чтобы вернуть вам твердость духа. Чтобы избавить вас от мучительной неуверенности, необходимо найти средство наблюдать за неким высокопоставленным лицом, чье имя вы даже не решаетесь произнести. Мне не обязательно знать, что это за человек. Однако как бы высоко он ни стоял, каким бы ни казался недосягаемым, есть верный способ наблюдать за ним. Днем и ночью, где бы он ни находился, вы сможете без труда увидеть его, причем этот человек даже не заподозрит, что за ним следят.
— О чем вы говорите, Фламбеска?
— Я покажу вам, — из кожаного саквояжа появился шар черного железа с кулак величиной. Доктор Фламбеска вручил его пациенту. — Возьмите и посмотрите.
Озадаченный Квисельд принял шарик и повертел его в руках. Он был гораздо легче, чем можно было ожидать, судя по размеру. Как видно, он пустой внутри, и стенки совсем тонкие. И в самом деле, на тусклой поверхности шара виднелось отверстие. Дремпи приник к нему глазом и заглянул в темную пустоту. Осторожно запустил в дырку палец и пошарил внутри. Да, пусто. В качестве последнего испытания он даже поднес шар к носу и вдохнул. Ничем не пахнет.
Квисельд опустил шар на одеяло и вопросительно посмотрел на доктора.
— Вы ничего не увидели, почтенный? — не дожидаясь ответа, доктор продолжил: — Так и должно быть, ради вашей же безопасности. Это устройство не открывает своих тайн непосвященному. Оно не предназначено для обычных пациентов. Впрочем, доктор Фламбеска и не приехал бы с визитом на дом к простолюдину или к человеку того недостойного. Но глава дома Квисельд заслуживает особого отношения.
— Что ж, это весьма лестно… — Квисельд почувствовал как улетучивается его враждебность к стрелианскому доктору. Парень, пожалуй, немного странноват, но, право, очень внимателен. К тому же превосходный врач. Вот только что за шутки с дурацким чугунным шариком?
— Железное Око готово запечатлеть образ определенного человека, — объявил доктор Фламбеска. — Введите в него изображение объекта, и вы сможете наблюдать его в любое время, до тех пор, пока Око не будет очищено для того, чтобы запечатлеть новую цель.
Почтенный Квисельд опешил.
— Совершенно не понимаю, о чем вы говорите, — буркнул он. — Или вы шутите?
— Ничуть. К счастью, вам нет надобности понимать принцип действия этого устройства, чтобы пользоваться им. Возьмите Око в руки, почтенный. Приложите глаз к отверстию и мысленно представьте себе лицо, которое вы подозреваете. Сосредоточьтесь, чтобы увидеть его явственно, как если бы этот человек стоял сейчас перед вами.
— Зачем? Что произойдет?
Вопрос остался без ответа. Квисельд передернул плечами и послушался.
Это оказалось проще, чем он ожидал. Проще простого. Едва он заглянул в темные глубины шара, как перед его лазами появилось лицо Гнаса ЛиГарвола. Он представил себе высокий лоб, тонкий нос с прямой переносицей, длинный, узкий подбородок и красивый изгиб тонких губ. Легче всего вспомнились большие, глубоко посаженные светлые глаза. Квисельд напрягся, и изображение стало полным: добавились седые волосы, темные брови, глубокая вертикальная морщина между бровями, презрительно раздутые ноздри.
Лицо верховного судьи, казалось, светилось в темноте, будто ЛиГарвол и вправду томился в недрах странного прибора.
Квисельд часто дышал. Лицо было пугающе настоящим. Оно, казалось, существовало независимо от его воли, в глазах застыло выражение, какого он никогда не мог себе представить. И более того, образ обладал глубиной и неожиданной четкостью.
Гнас ЛиГарвол поджал губы и отвернулся.
Квисельд ахнул и выронил Железное Око. Мгновение он смотрел на катившийся по одеялу шар, потом перевел взгляд на темные стекла, скрывавшие глаза доктора Фламбески.
— Я не в себе, — виновато пробормотал Дремпи. — Мне что-то почудилось.
— Отнюдь, почтенный, — хладнокровно возразил врач. — Железное Око запечатлело образ, только и всего. Отныне вы можете самостоятельно наблюдать за объектом.
— Не верю!
Доктор не снизошел до ответа. Помедлив, Квисельд снова потянулся за шаром и робко приблизил глаз к отверстию. Изображение было мелким, но ярким и отчетливым.
Гнас ЛиГарвол сидел за столом, заваленным грудой бумаг: Он читал одну из них и хмурил темные брови. Обмакнув перо в чернильницу, судья сделал на листке короткую пометку, отложил его в сторону и нетерпеливо позвонил в маленький, стоявший на столе колокольчик.
Вероятно, раздался звон, но ушей Дремпи Квисельда он не достиг.
Перед столом появился какой-то слуга или писец и низко поклонился верховному судье. Гнас ЛиГарвол заговорил, говорил он довольно долго, и — судя по выражению лица — его что-то изрядно не устраивало.
Дремпи Квисельд не услышал ни звука.
Оторвавшись от изображения, Дремпи обратился к доктору с вопросом:
— Это происходит на самом деле?
— Образы, возникающие в Железном Оке, отражают реальность в данный момент, — был ответ. — Вы видите то, что происходит с объектом сейчас.
— Как это получается?
— Технические подробности вам ни к чему. Довольно казать, что это устройство способно принести вам массу облегчения.
— В самом деле! — Квисельд снова заглянул в глазок. Гнас ЛиГарвол сидел за столом. Перед ним, трепеща, стоял неудачливый подчиненный. С губ верховного судьи срывались беззвучные гневные упреки.
Квисельд долго смотрел, сдерживая нетерпение, но, наконец, повернулся к доктору:
— Нельзя ли сделать так, чтоб я слышал, о чем они говорят?
— К сожалению, я не чудотворец, почтенный, — доктор Фламбеска позволил себе сдержанно улыбнуться.
— Нет, разумеется, я не имел в виду… конечно, я понимаю… — Квисельд снова обратился к Железному Оку, в глубине которого верховный судья ЛиГарвол склонился над горой документов. Что-то он все в неустанных трудах ради избранной им великой цели — избавления Верхней Геции от угрозы колдовства. И тут Квисельд впервые задумался о том, что устройство, которое он держал в руках… которым пользовался… эффектом которого наслаждался… что столь невероятный прибор невозможно создать без помощи…
Колдовства. Наичернейшего колдовства.
Эта мысль ему не понравилась. Он — Дремпи Квисельд, друг Белого Трибунала, противник колдовства и всего, связанного с колдовством. Это единственно выгодная позиция, Дремпи отлично это знал. Как же получилось, что он лежит здесь, держа в руках предмет весьма сомнительного толка? Да что там «сомнительного»! Явно противозаконный! Он сам не знал, как это вышло, но что есть, то есть. Он держал Железное Око в руках. Что за тип этот иностранец? Квисельд бросил короткий взгляд на врача. Лицо доктора оставалось практически невидимым и в любом случае непроницаемым.
Надо немедленно избавиться от колдовского устройства сообщить о его изобретателе. Так, бесспорно, будет лучше. Так будет безопаснее… Вот только… Только… поддавшись искушению, Квисельд снова заглянул в Око, чтобы увидеть судью, склонившегося над каким-то письмом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62