Теперь он напоминал индейца в боевой раскраске.
Опять перекинул нож в левую руку и двинулся вперед.
Быстрое движение Рамиля навстречу. Сверкающие полосы. Звяк-звяк-звяк. Н-на! Выпад и широкий взмах Рамиля. Уберфюрер увернулся, отскочил. Пауза. На левом плече появилась короткая царапина.
Вокруг них начала собираться толпа. Гул нарастал. Сейчас должны были появиться патрульные, но пока стояла относительная тишина.
Уберфюрер вдруг засмеялся.
- Он ведь у Ахмета, мой нож? - сказал скинхед. - Ты для него старался? Каково это - быть нянькой, а, Рамиль?
Телохранитель споткнулся. Лицо дрогнуло.
- Не твое дело, - он впервые подал голос за время схватки. - Я его зацепил, понял, Убер. Надо добивать, а то он меня тут на кусочки порежет.
- Пеленки ему часто меняешь, а? Телохранитель раздул ноздри.
- А с женщинами ты тоже за него? Или как? - продолжал издеваться скинхед. - Я смотрю, ты везде за него, Рамиль. И ноготки ты мне дергал для его удовольствия… или все-таки для своего? Ну, скажи, не разочаровывай меня.
- Теперь я тебя убью, - сказал Рамиль жестко. - Ты труп.
Они сошлись. Блеск клинков, звяканье металла. В следующее мгновение Рамиль неловко осел на колени. Ноги не могли больше держать это большое сильное тело. Он помедлил, попытался встать… И упал, раскинув руки.
Скинхед выпрямился. Окровавленное лезвие высовывалось из его пальцев.
- А умирать ты тоже за него будешь, да, Рамиль? - сказал он мертвецу. Уберфюрер повернулся и спрыгнул на рельсы. Дело закончено. Пора сматываться… Звук выстрела.
Он на мгновение остановился, вздернул голову. Это в той стороне, где они оставили Орлова. Толпа вверху, над головой скинхеда загудела.
Туннели. Кажется, все повторяется.
Иван, подумал Сазонов. Иван, Иванядзе, Фигадзе. Вот ты где. Он поднял «кольт-питон», прицелился. Навскидку он обычно стрелял точнее, но это же наш старый добрый друг Иван. Рисковать не стоит… хотя.
Почему нет? Сазонов усмехнулся, опустил револьвер и всунул его в набедренную кобуру.
Иванядзе стоит риска.
Он поднял фонарь и, держа на вытянутой в сторону правой руке, двинулся вперед. Если Иван будет стрелять на свет, то пусть стреляет. Я все равно быстрее.

* * *
Каждый охотник желает знать… Где сидит Сазан.
Он все равно быстрее. Какие у нас, однако, получаются кошки-мышки. Иван покачал головой, направил фонарь на стену.
Луч света пробегал по выбоинами тюбингов, высвечивал ржавые скобы для крепления кабелей. Пустые. В этом переходе все полезное уже давно снято, кабель пошел в дело, а крысы пронумерованы. Но даже здесь, в исхоженном вдоль и поперек перегоне от Невского до Сенной иногда пропадают люди.
Впрочем, мне это не грозит. Иван усмехнулся, поднял «ублюдка», что дал ему Шакилов, к плечу, быстро пошел вперед. Прошло две минуты с момента прибытия команды адмиральцев на Невский. Сюда они тоже скоро доберутся - но мы уже будем на Сенной. Дай бог.
Он выключил фонарь, обернулся проверить, нет ли погони.
Моргнул.
Остаточное пятно света плыло перед глазами. Одинокий фонарь светил вдалеке.
Или это одинокий спутник, мирно идущий на ярмарку, либо… Иван пригнулся. Либо Сазонов.

* * *
Свет впереди погас. Так, так, Ванядзе. Испугался? Запаниковал?
Ты не будешь стрелять на свет. Сазонов усмехнулся. Потому что ты не знаешь, кто это идет, а убивать случайного прохожего - это не твой стиль, Иван. Сазонов ускорил шаг.
Я помню, какой ты был, Иван, когда я пришел в команду. Ты был не как все. Ты смотрел на меня и был серьезен. Не издевался. Не презирал, как неумеху - а я был неумеха, криворукий, чего уж скрывать…
Ты смотрел на меня как на человека.
Возможно, за это я тебя и ненавижу.
Я перерос всех. Гладыш, ржавший надо мной и издевавшийся, теперь смотрит мне в рот. Он мой человек, Иван - а не твой. И пускай сегодня Гладыш взбунтовался, это ничего не значит. Гладыш слабый. Рано или поздно он все равно ко мне вернется.
Все, что было твое, - стало моим. Или станет.
Мы ненавидим не тех, кто выше нас и презирает, а тех, кто выше пас - но относится к нам, как к равным. Такова уж человеческая природа.
Сазонов вынул револьвер из кобуры. Огонек впереди вспыхнул снова, начал удаляться. Сазонов перешел на бег.

* * *
Фонарик вдруг затрясся сильнее, словно тот, кто его держал, перешел на бег.
Торопимся, да?
Очень я тебе нужен, Сазон?
Иван встал, широко расставив ноги, вскинул автомат к плечу. Пятно света продолжало дергаться вверх-вниз. Бежит, родной.
Он приложился щекой к прохладному гладкому дереву приклада.
Мои любимые конфеты, - сказал он беззвучно. Положил палец на спусковой крючок, чуть прижал. Готово, можно стрелять. Эх, Сазон, Сазон.
- Бато-ончики, - выдохнул Иван и нажал на спуск. Автомат задергался, темноту разорвали вспышки. Раз-два, посчитал он и отпустил спуск.
Фонарик упал на землю, откатился, закачался, освещая кусок тюбинга.
Иван тут же перебежал левее, присел на колено. Снова прицелился, выжидая.
Темнота.
Плечо ноет. Перед глазами плывут синие пятна. Ну же!
Фонарик все так же лежал. «Значит, попал? - подумал Иван. - Или нет?» Стон.
Сазонов бежал легко, свободно. Перед входом в туннель он выкурил последнюю самокрутку, теперь в голове цвел алый цветок. Спокойствие.
Фонарь он держал в вытянутой в сторону левой руке. Правая с револьвером - свободно опущена…
Давай, Ванядзе, купись на мой простенький трюк. А чем проще, тем лучше, да?
Стреляй. А я отвечу. Я быстрый.
Сазон бежал. Звук шагов в гулкой пустоте туннеля дробился и усиливался. Казалось, уже не один Сазонов бежит, а целая команда Сазонов догоняет мертвого диггера Ивана.
Как там сказал Гладыш. Изыди, сатана?
Я сатана.
Выстрел. Сазонов пригнулся. Нервы Ивана сдали, похоже. Ай-яй-яй. А где же твои знаменитые «батончики»?
В короткой вспышке Сазонов увидел человека, вытянувшего в его сторону руку…
В следующее мгновение он вскинул револьвер и выстрелил, не целясь. Два раза. Бах! Бах! Человек упал.
Иван включил фонарик под цевьем, присел над телом, держа палец на спусковом крючке. Попал я?
Куда падает свет, туда летит пуля. Это просто. Почти лазерный прицел.
Человек лежал на боку, неловко подвернув левую руку. Темная одежда, ворот на горле растянут. Рядом лежал складной «калаш». Иван перевел взгляд, посветил фонариком в лицо лежащего…
Чертыхнулся.
Перед ним лежал другой. Не Сазон. «Каждый охотник желает знать». Человек дернулся и зашевелился. Застонал. - Привет, Гладыш, - сказал Иван. - Как ты?

* * *
Я попал. Не мог не попасть.
Сазонов наклонился над лежащим. Подсветил фонарем. Твою мать.
Перед ним, изогнувшись на ржавых рельсах, лежал какой-то совершенно незнакомый человек. Шапочка открывала светлые волосы.
Глаза человека были широко раскрыты. Рядышком с убитым лежал дешевый однозарядный обрез.
Сазонов поднял брови.
Я подстрелил случайного прохожего? Забавно. Сазонов дернулся, быстро встал.
Огляделся, держа фонарь. В следующее мгновение он вздрогнул так, что чуть не выронил его.
Где- то вдалеке зазвучали выстрелы.
Не тот туннель. Сазонов выругался. Я выбрал не тот туннель. Ошибка за ошибкой.
Впрочем, он подсветил мертвецу лицо. Зато, кажется, список преступлений Ивана Меркулова стал длиннее на одно немотивированное убийство.
Пора возвращаться. Докладывать генералу.
- Ван, - губы Гладыша шевельнулись, сложились в усмешку. - Командир. Я…
- Тихо, - сказал Иван. - Молчи.
- Не тот…
- Что? - Иван наклонился к лежащему. - Что ты говоришь?
- Не тот туннель, - сказал Гладыш. Редкие зубы обнажились в окровавленной улыбке. - Командир. Мне теперь в ад?
Иван покачал головой. Нет. Гладышев - убийца и маньяк. Но даже убийце и маньяку не помешает немного надежды.
- Хорошо, - сказал Гладыш и замер. Плоское, изрезанное морщинами лицо обмякло.
Черт.
Иван встал. Обернулся. Вдали мелькали лучи фонарей. Скоро здесь будут патрули Альянса.
Пора было идти на Сенную. Скрываться от правосудия.

* * *
- Ушел, - сказал Мемов, провел пальцем по губам - вправо, влево. Губы были сухие и растрескавшиеся. А все нервы, нервы. - Сукин сын. Убил Орлова и ушел. Сейчас он где? На Садовой-Сенной?
- Скорее всего, - Сазонов опять подошел к слоникам. Мемов с трудом подавил желание одернуть его. Успокойся.
- Нужно понять, что он будет делать.
- Думаю, он пойдет на Ваську.
Мемов кивнул.
- Если он туда доберется, мы получим маленькую гражданскую войну. Василеостровцы бредят своей независимостью. А тут герой, вернувшийся из мертвых.
- Ага, - сказал Сазонов.
Поднял слоника и изобразил им в воздухе скакуна. Тык-дык, тык-дык.
Придурок, подумал генерал почти с ненавистью.
Тык- дык, тык-дык. Скачет слоник. ГП
- Оставь, пожалуйста, игрушку в покое, - генерал повысил голос. Сазонов шутливо отсалютовал. Слоник вернулся на место. - И слушай.
Мемов прошелся по кабинету. Остановился перед той, старой картой, что видел еще Иван - Альянс, Веган, цветные булавки. И мрачное будущее. А я ведь сказал ему правду, подумал генерал. Только Иван все равно не поверил…
А когда поверит, будет поздно. Война уже начнется.
- Перекроем все станции Альянса. Объявим розыск и награду за его голову. В конце концов, мы всегда можем назначить его военным преступником. Это срабатывало раньше, сработает и сейчас. Тогда Меркулова будут искать еще и придурки из мирового совета метро. Так, что еще- Главное, чтобы Иван не попал на Василеостровскую… Я приказал усилить охрану станций.
- Патрулей мало, - сказал Сазонов.
- Что ты имеешь в виду?
Сазонов с улыбкой покачал головой. Чему он радуется, интересно? - подумал Мемов с раздражением. Четыре трупа за день, из них один случайный прохожий, а он радуется.
- Он может найти другой ход на Ваську. Я с ним работал, не забывайте, генерал. Иван отличный диггер.
Мемов заложил руки за спину, качнулся с носка на пятку и обратно. Помолчал. Наконец поднял голову и посмотрел на Сазонова:
- И что ты предлагаешь? Сазонов улыбнулся.

* * *
- Руби кабеля! Сворачивай!
- Давай, давай, живее. И тщательнее работаем, тщательнее! - подбадривал капитан солдат.
Ручка привода ходила вверх-вниз. Огромная квадратная гермодверь, медленно, величественно сдвинулась и начала неторопливо, по миллиметру, закрываться.
- Не укладываемся в норматив, Фенченко! - крикнул он одному из солдат. - Что ты будешь делать, если угроза наводнения, а? Оно тебя ждать не станет. Работай ручкой, работай. Туда-сюда, туда-сюда. Навыки-то есть? Каждую ночь ведь тренируешься!
Солдаты хохотали. Гермодверь медленно, неумолимо вставала поперек туннеля, наглухо закрывая путь.
- Солдатик, что же это делается? Что же это, а?!
Караванщица, ехавшая на Василеостровскую с мужем и грузом тканей, подбежала к командиру.
- Блокада, - сухо сказал «солдатик», которому минул уже четвертый десяток. - Поворачивайте на Адмиралку, мадам, здесь больше прохода не будет. - Он помолчал и добавил: - Угроза затопления, ясно?
Он вернулся к солдатам. Давай, давай. Те уже соревновались, кто лучше сделает «вверх-вниз». Гермодверь неумолимо закрывалась.
- Будем васькиных голодом морить, - сказал он сержанту. Помолчал, наконец осознав сам, что на самом деле происходит. - Совсем долбанулись наши начальники. Детей-то за что?

* * *
Известия о блокаде Василеостровской достигли ушей Ивана на следующий день. К этому времени заговорщики собрались на Сенной, в снятой на время гостиничной комнате. Дороговато, но уединение важнее.
Садовая- Сенная-Спасская не выдает Альянсу преступников.
А если хорошенько заплатить, то Садовая-Спасская дает возможность преступникам даже сделать один телефонный звонок.
- У аппарата.
Иван медленно сказал:
- Что это значит, генерал?
- Я просил тебя не убивать Орлова, - сказал Мемов. Голос был усталый. - Зачем?
- Что? - Иван замолчал. Вот как все повернулось.
- Никаких переговоров не будет, Иван. Ты теперь убийца и террорист, а с убийцами и террористами переговоров мы не ведем. Как и с военными преступниками. И если честно… - Генерал помолчал. - Ты меня сильно разочаровал, Иван.

* * *
- Василеостровская на самообеспечении протянет примерно месяц, - сказал профессор, когда все собрались. - То есть запасы продуктов у наших есть на месяц-полтора, это стандартно. Существует неприкосновенный запас консервов на случай затопления туннелей. Есть запасы карбида и сухого спирта дли ламп и готовки еды - правда, думаю, за время войны с Восстанием эти запасы несколько уменьшились… Что еще? Питьевая вода в баках - есть. Основная проблема, как понимаю: свет. Аккумуляторов хватит от силы на неделю. А без электрического освещения погибнут общинные плантации. Уменьшение рациона. Анемия. Болезни. Цинга. Сложная, в общем, ситуация.
- Да уж, - Уберфюрер почесал затылок. Миша сидел потерянный.
Таня, подумал Иван.
Таня.
Я все испортил.
- Черт! - Иван мотанул головой, прошелся по комнате туда и обратно. Перед ним расступались.
Развернувшись, со всей дури хлопнул ладонью по столу. Ай! Кости обожгло. Боль была яркая и жестокая, она провентилировала голову, словно мощным воздушным потоком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61