- Отсмеявшись, он покачал голо­вой. - Знаете, кто здесь изгои? Типчики всего с парой дипломов по одной-двум специальностям. И знаете почему? - Николь отрицательно затрясла головой. - Потому что посылать сюда человека и обеспечивать ему условия для жизни чертовски дорого! Ни предприниматели, ни правительство не станут тратиться на какого-нибудь клоуна, который даже не сумеет про­жить достаточно долго, чтобы оправдать вло­женные средства. Сюда прибывают лишь луч­шие из лучших, ибо только умнейшие и талантливейшие - наверно, и самые удачливые - способны выжить. Хорошо ли это, плохо ли,
Ши, но вам придется работать с отчаянными головами, достигшими вершин путем естествен­ного отбора. Стоит их недооценить, и вам конец. Потому-то ни один из земных синдика­тов так и не смог обосноваться на Луне. Их люди просто не ровня нашим - ни мошенни­кам, ни легавым. Поэтому и здешние преступ­ники отличаются от поясников и вакуумников. В каждом монастыре свой устав, как говаривали в старину.
- Я запомню.
- Тогда учтите вот еще что: большинство кос­мопроходцев проводят жизнь в пути; ведь чтобы добраться куда-нибудь в пределах Солнечной системы, требуется уйма времени. Это оттачивает ум, а только рассудок и позволяет сохранить го­лову на плечах. Никогда и никого не встречайте по одежке; велик шанс, что вы наткнетесь на эн­циклопедиста, эксперта в полудюжине областей и весьма осведомленного еще в двух десятках дисциплин. В данный же момент вы проигрывае­те - причем там, где, как вы наверняка частень­ко слышите, ошибаются лишь раз.
- Как же тут ухитряются выжить?
- За счет мастерства и таланта. И не допуская ошибок.
Послышался мягкий звук гонга, и громкого­воритель ожил:
- Борт «Странника», я - диспетчерская да Винчи, как поняли? Прием.
- Да Винчи, - откликнулась Николь, щелк­нув соответствующим выключателем, - поняли отлично, прием.
- «Странник», пожалуйста, включите видео-интерком. Майор Гарсиа на связи.
Мгновение спустя на пятидесятисантиметро­вом главном экране появилось лицо Кэт.
- Как вы наверняка догадались, - с легкой усмешкой сообщила она, - старший лейтенант да Куна и доктор Мураи проведут ночь на базе.
- Ничего страшного, майор, - ухмыльнулась Николь. - Все бортовые системы работают нормально, а комиссар Кьяри составит мне компа­нию. И убережет от бед.
- Насчет первого точно, - проворчала Кэт. - А вот насчет второго я не уверена.
- Думаю, ничего с нами не случится, - не­принужденно откликнулась Николь, полагая, что Кэт ожидает от нее веселого расположения духа; но от внимания девушки не ускользнуло легкое раздражение в голосе командира. Вполуха слушая ее, Николь вспомнила обед в Дубовом зале рес­торана и реакцию Кэт, когда Николь обрушилась на ее приятеля Моргана. Неужели она до сих пор носит в душе обиду? А как это скажется на экс­педиции?
«Впрочем, - решила Николь, - у меня могло разыграться воображение».
Кэт глядела мимо экрана.
- Я наблюдаю данные вашей телеметрии... - Пока они на борту корабля, диспетчерская не­прерывно считывает медицинскую информацию с многочисленных датчиков, которыми напичкан корабль. - Ши, когда вы в последний раз по-че­ловечески выспались?
- Полагаю, тогда же, когда и все - шесть не­дель назад.
- Ужасно смешно.
- Извините, майор. Некогда было.
- Это не оправдание. Вы трудились гораздо больше, чем от вас требовалось, Николь, что весьма похвально, но из-за переутомления вы на­чали допускать ошибки. Вам известно, что вы пропустили два пункта инструкции?
- Черт! - Николь рванулась вперед, забыв о невесомости. Взмахнув рукой, она сшибла с под­ставки инструкцию, а та, в свою очередь, задела контейнер с чаем. Николь без труда поймала и то и другое.
- На вашем месте я бы отдохнула, - заме­тила Кэт. - Ступайте в постель.
- Майор...
- Старлей, вам однажды уже преподнесли урок о вреде самоуверенности; гарантирую, что второй раз будет менее приятен. И генерал Кэнфилд вам не поможет. Говорят, что вы фено­мен - так докажите.
- Есть, мэм.
Экран померк, и Николь потерла виски ладо­нями. «Ах ты, дура, тупица, идиотка!» - эти слова были самыми нежными из тех, которыми она нещадно ругала себя.
- Вам надо отключить оружейный пульт и поставить систему управления в автоматичес­кий режим, - спокойно сказал Кьяри, потя­нувшись за инструкцией. Николь машинально кивнула. - Пушки я возьму на себя, а вы - все остальное.
Когда с процедурой проверки было поконче­но, Кьяри оттолкнулся от кресла и поплыл по коридору в «домашнюю» Карусель. Николь же осталась на темном мостике, устремив взгляд на горящие за иллюминаторами звезды. Ее окружало полнейшее безмолвие. Даже шелест воздухооб­менников различался с трудом, хотя датчики со­общали, что работают они безупречно. Вдали вы­зрела светлая полоска. Николь невольно затаила дыхание, когда над горизонтом медленно, вели­чественно взошла полная Земля - яркая, голубая и самая прекрасная на свете.
Николь уже пять месяцев не ступала на ее поверхность, а дома не была и того больше. Ро­дители ради нее решили отпраздновать Рожде­ство заранее, заодно с Днем Благодарения. По­тому что настоящее Рождество Николь встретила уже на Луне.
Дом ходил ходуном от гостей - родные, дру­зья, люди, которых она знала и любила всю свою жизнь; кое с кем она давненько не виделась. А вот бабушку уже не увидит никогда.
Однако к субботе постоянные увеселения на­чали раздражать Николь. Ей было гораздо уютнее в горах или у океана, чем посреди большого го­рода, в котором прошли ее детские годы. При­вычка к одиночеству сыграла не последнюю роль в выборе пути космопроходца. К исходу недели она больше всего мечтала хоть немного побыть вдали от всех. Рано утром, еще до рассвета, она крадучись выскользнула через заднее крыльцо и направилась к берегу, радуясь, что ушла незаме­ченной. Но ошибалась.
Конал Ши нашел дочь на гребне исполинской дюны. Николь смотрела вдаль. Оба любили бы­вать здесь, перед бескрайним Атлантическим океаном. Когда отец со вздохом опустился рядом, Николь с удивлением посмотрела на него, словно очнулась от раздумий.
- Папа, - вместо приветствия обронила она.
- Видел, как ты удрала, - ответил он на не­высказанный вопрос. - Думал, в компании ве­селее.
- Да ни фига подобного, - фыркнула она, качнув головой в сторону дома. - Ой, папочка, извини, я вовсе не то...
- Ты не сказала ничего оскорбительного. Кроме того, я имел в виду вовсе не ту компанию.
Они немного помолчали. Отцу было что ска­зать, но Николь не знала, как сломать стену молчания. И в который раз пожалела, что не обладает даром Поля да Куны непринужденно вести беседу. Трудностей в общении со знако­мыми Николь не испытывала и научилась не смущаться перед незнакомцами, когда разговор касался общих тем, но как только речь заходила о личном, Николь замыкалась. Крайняя застен­чивость. Просто нелепость какая-то, ведь ее отец - адвокат, а мать - всемирно известная писательница, и оба с честью выйдут из самой щекотливой ситуации. Но Николь это умение почему-то не передалось. Родители считали, что рано или поздно оно придет, но Николь не раз­деляла этого мнения.
- Ты будешь скучать по этим краям, Ни­коль? - спросил отец.
- Да, - задумчиво ответила она. - По-моему, больше всего на свете. Там, где я ока­жусь, ничего подобного и быть не может. В пос­леднем постановлении о бюджетных отчислени­ях на лунную программу выделены средства на расширение системы парков до пяти акров. Нет, папа, ты только подумай - пять акров на всю Луну!
- Не ерничай, милая. Когда я был мальчиш­кой, о парках там и не мечтали. Да и базы да Винчи не было; как не было и Коперника, и вообще ни одного человека за пределами зем­ной орбиты.
- Но времена, кажется, меняются.
- Несомненно. И Дилан дожил до них. Там по-прежнему заправляет Джудит Кэнфилд, а?
- Угу. С таким организмом она, похоже, бес­смертна.
- Детка, не хами.
Хмыкнув, Николь покачала головой.
- Это шутка лишь отчасти. Бионика дает ей реальные преимущества перед нами, чисто органическими созданиями.
- Будь у нее выбор, - отец словно предо­стерегал дочь, - она наверняка предпочла бы обратное.
- Извини, пап. Я не имела в виду ничего дур­ного. Я даже не знала, что вы были знакомы.
- Давным-давно, - решительно заявил отец, давая понять, что разговор на эту тему окон­чен. - Я обеими руками за юношеский макси­мализм, но в данном случае ты не имеешь права ее осуждать.
Снова воцарилось молчание. Поблизости кру­жили чайки, визгливо бранясь из-за добычи. Уже рассвело, но солнце еще не выглянуло, и Кон по­жалел, что не надел свитер поплотнее. Сиобан убьет его, если он подхватит насморк и испортит поездку в Нью-Йорк.
- Николь, тебе не страшно?
- Вот еще! Просто окоченела.
- А ты уверена, что не передумаешь?
- Чертовски подходящий момент, чтобы пойти на попятную, а?
- Лучше сейчас, чем в Дальнем космосе.
- Знаешь, пап, когда НАСА только-только зарождалось, люди называли космос последним форпостом. Таким он для меня и остался. Я должна знать, что там и кто там! Этот вызов я не могу не принять. Хоть мои слова и кажутся без­умными, но там мой дом. Господи, сумасшествие какое-то!
- Понимаю. Наша семья всегда была легка на подъем.
- Мама вчера вечером плакала.
- Боюсь, уже не первый раз. Николь изумленно воззрилась на отца.
- Но она ни разу не показала, что так огор­чена! Ни в письмах, ни в телефонных разговорах!
- Это понемногу накапливалось в нас. Никки, - он вдруг назвал ее как в детстве, - как это ни парадоксально, мы с матерью, про­фессионалы слова, чаще всего теряемся, когда речь идет о тех, кого мы любим. Мы очень гор­димся тобой, твоими достижениями - и все-таки не хотим, чтобы ты нас покидала.
- Я ведь уезжала и прежде. Я вернусь. Отец покачал головой.
- В лучшем случае увидеть тебя воочию, а не на экране, коснуться и обнять раньше чем через шесть лет нечего и думать. А если тебя пошлют в экспедицию за пределы Системы, то свидеться нам больше не суждено, даже несмотря на дви­гатель Бомэ.
- Я... я ни разу не думала об этом.
- Откровенно говоря, мы тоже. - Отец тяжело вздохнул, и Николь заметила, что голос его слегка дрожит. - А теперь мы думаем об этом постоянно. Последнюю неделю я до мельчайших подробнос­тей вспоминал свои поступки и разговоры с тобой. А порой и то, что не имеет к тебе прямого отно­шения. Все свои решения - и хорошие, и дурные. И личность, которую они в тебе воспитали.
- Не пойму - я не оправдала твоих на­дежд? - негромко вымолвила она.
- Боже милостивый, как раз наоборот! - отец криво усмехнулся. Николь уже видела эту усмешку в суде, в тех редких случаях, когда ей позволяли поглядеть на его выступления перед присяжными. - Мы с твоей матерью вдруг от­четливо осознали все упущенные возможности побыть вместе.
- Но восполненные теми минутами, когда мы были рядом, - возразила Николь.
- Очень разумно, - улыбнулся отец. - Од­нако я говорю об эмоциях, а они зачастую не поддаются логике.
Вдруг над горизонтом вспыхнула полоска света - настолько ослепительная, что Николь пришлось зажмуриться. Когда перед глазами перестали плавать радужные пятна, солнце проч­но обосновалось на небосводе. Отец негромко рассмеялся, словно собственным мыслям. Потом шмыгнул носом, и только тогда Николь поняла, что он плачет. Она потрясенно молчала.
- Я всего лишь человек, Николь, - наконец проговорил он. - И меня страшит мысль поте­рять самое дорогое. Старое присловие гласит: «Что имеем - не храним, потерявши - плачем». И людей мы начинаем ценить, когда теряем их. Я думал, что усвоил этот урок много лет назад. Но я ошибался.
- Папа... - и снова голос отказал Николь. Впервые она видела отца таким незащищенным. Лучше бы он был сильнее духом. Николь лепила себя по его образу и подобию, сегодняшняя сцена ее немало смутила. И какое отношение к ее бу­дущему имеют эти таинственные упоминания о прошлом?
Николь встретилась с ним взглядом, и внезап­но все вопросы улетучились, когда она оказалась в объятиях отца. Они прижимались друг к другу с неистовой силой, дав волю слезам.
- Куда бы ты ни отправилась, сердечко мое, всегда помни, что мы любим тебя. Любим всей душой.
- Я тоже люблю вас, папа.

- Эй, есть кто живой? - окликнул Кьяри из люка, оторвав Николь от воспоминаний.
- А? Ой Господи... Извините, комиссар, - всполошилась она. - Я задержалась на минутку, чтобы снять напряжение.
- Ничего страшного. А зовут меня Бен.
Он одарил ее улыбкой, которой нижний под­свет из шахты перехода придал весьма зловещий оттенок, затем развернулся обратно к Карусели.
- Бен! - окликнула Николь. - Вы помните обед, за которым мы познакомились?
- Угу.
- Этот алкаш Морган ляпнул что-то насчет меня и генерала. Вам что-нибудь об этом из­вестно?
- Я фараон, Ши. Сплетни синих кителей нас не касаются.
- Значит, нет дыма без огня?
- Сдается мне, это знает лишь один человек.
- Ну правильно, я возьму и запросто позво­ню генералу.
- Этот человек старался уколоть побольнее, Николь, потому что вы олицетворяете то, чего ему уже никогда не достичь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41