клянусь, сюда мы вернемся не скоро.
- Если вообще вернемся, - досказала Ни­коль. Кьяри молча кивнул.
- Ладно, - продолжила она, - это еще не конец. Выиграем время. Пусть нас отнесет как можно дальше от засады, а также от Системы, там уж завопим во всю глотку. Конечно, нас могут обнаружить и корсары и подоспеть раньше, чем субсветовой спасатель. Но звездолет...
- Треугольный прогон? - живо переспросил Кьяри. - Скачок на половину светового года от да Винчи, затем обратно к нам? Если риск столк­новения минимален, то это... осуществимо.
- При условии, что нас кто-нибудь услы­шит, - возразила Хана. - Чтобы достичь Земли, нашему сигналу нужно много больше двух часов. Даже если мы вгоним в него каждый эрг нашей энергии, до Земли он долетит лишь слабым ше­потком. Аварийный вызов тоже ведется во всех направлениях, и его невозможно сфокусировать. Кто поручится, что его заметят?
- Гарантий у нас нет, как, впрочем, и выбора. Нам всего-то навсего надо продержаться и сохра­нить эту жестянку в рабочем состоянии два-три месяца. Хоть это-то осуществимо?
- Вероятно. - Хана помедлила. - Чем доль­ше ждем, тем выше риск.
- Факты нам известны, Хана, - откликну­лась Николь, и глаза ее собеседницы вдруг за­сверкали. Андрей согласился. Николь неприлич­но возгордилась собой. Маленькая победа, не­много уравновешивающая тяжесть катастрофы, аргумент, опровергающий горечь утраты и чувст­во провала.
Дни тянулись однообразной чередой, и эки­паж столкнулся с совершенно непредвиденной проблемой: скукой. Кьяри организовал трениров­ки в невесомости и навязал всем очень жесткий график, не менее часа в день, удваивая продол­жительность занятия в случае пропуска. Он во­зобновил уроки рукопашного боя для Николь и гонял ее больше прежнего. К несчастью, запол­нить досуг было нечем. Не имея доступа в свою лабораторию из-за предельно допустимого уровня радиации, Андрей не мог продолжать экспе­рименты. Вся развлекательная программа - игры, книги, фильмы, музыка - погибла вместе с главным компьютером. Музыкальные инстру­менты, конечно, скрашивали существование, но не будешь ведь ежедневно устраивать концерты, да и все песни уже перепеты. У Андрея нашлись шахматы, но они с Кьяри оказались гроссмейстерами, и, даже стараясь изо всех сил, женщины здорово уступали в игре, не говоря уж о выигрыше. Пробовали баловаться картишками, и тут Николь добилась реванша в покере, проигрывая в гусарика и ненавидя бридж. И все четверо уже действовали друг другу на нервы.
После той ночи на мостике Николь и Кьяри держались врозь по безмолвному взаимному со­глашению. На тесном корабле уединиться было негде, а они оба чувствовали, что это было бы нечестно по отношению к остальным. И все равно скрывать случившееся было невероятно трудно - слишком бросалось в глаза. Не раз Ни­коль ловила пристальный взгляд Кьяри, а иногда сама старалась навеки запечатлеть в памяти его образ; словно оба предчувствовали, что это не продлится долго. Вспомнив давний разговор с Ханой, она поняла, каково той было расставаться с любимым. Иногда она представляла себя мис­сис Николь Кьяри - матерью их детей, охраняю­щей семейный очаг, пока муж и дети живут своей жизнью где-то за его пределами. А потом смот­рела на звезды: слишком высока цена, душевную жажду этим не утолить. Возможно, когда-нибудь она встретит человека и... и ощутит, что может пожертвовать своими чаяниями. Но - от этой мысли у Николь вдруг навернулись слезы на глаза - не сейчас. Хана молча подставила плечо, когда Николь разрыдалась - резко, порывисто, отчаянно всхлипывая. А после Николь долго мучил вопрос, плачет ли из-за нее Кьяри.
К исходу пятой недели она почти не вылезала с мостика, намеренно отгораживаясь от осталь­ных, вновь и вновь прокручивая в памяти засаду, предсмертный вопль Паоло, пересматривая все свои решения, безжалостно отыскивая ошибки. А в сумрачные часы перед сном ломала голову: не лучше ли было отправиться в небытие вслед за «Скитальцем». Теперь же члены экипажа пре­вратились в марионеток, отсчитывающих время; надо как-нибудь вывести их из ступора. Две не­дели назад Николь взялась за пространное, веле­речивое письмо-монолог к отцу, словно испове­дуясь перед присутствующим здесь человеком. А сегодня, перечитав его, обнаружила, что в логич­ных с виду фразах проскальзывает безумие. От этого открытия по спине побежал холодок, она сгорбилась в кресле, поникнув головой, и уста­вилась на свое блеклое отражение в фонаре. «Неужто у меня едет крыша? Ну и по фигу!» В раме замаячило еще одно прозрачное лицо, и, обернувшись, она увидела парящего рядом Андрея. Тот озабоченно сообщил, что Хана в на­учном катере отправилась на вылазку.
- В последнее время она выходит ежедневно, на час как минимум. Я спрашивал, с какой целью, а она отмалчивается.
- Хочешь, чтобы я с ней поговорила?
- Ты же командир.
Губы Николь скривились, но грубая мысль тотчас отступила. Командир здесь действительно она. А это не только права и привилегии, но и ответственность. Пора приступать к своим обязанностям!
- Если для подобных экскурсий есть разум­ный повод, то я обеими руками за, - горячился Андрей. - Хотя и считаю, что она должна уве­домлять нас. Мы можем ей помочь. Откровенно говоря, я бы с радостью взялся за какое-нибудь нужное дело. Но если это какой-то психоз...
- Ты хочешь сказать, что на нее давят стены?
- Да, - по-русски ответил он.
- А разве на остальных не давят?
Андрей вскинул на нее глаза, но тут же понял, что Николь шутит; в его улыбке было больше облегчения, чем веселья.
- Мне кажется, на всех, кроме комиссара.
- Ее выходы в космос не вредят «Странни­ку»? - уточнила Николь.
- Пока нет. Она обобрала один универсаль­ный катер, забрав топливо и сняв электронику, а свое оборудование питает от его батарей. Но что будет, когда они сядут? Второй универсаль­ный и боевой «Скиталец-три» еще пригодятся. В крайнем случае в качестве спасательных.
- Я уловила. Где она сейчас?
- Там. Подними глаза направо и увидишь. Николь и в самом деле заметила габаритные огни катера.
- Сегодня это ее третья вылазка, - отметил Андрей. Николь присвистнула. - Потому-то я и счел необходимым тебя уведомить.
* * *
Хану она дожидалась в раздевалке ангара «Скитальца-шесть». Проследив через прозрачное лексановое окошко и на мониторе, как подруга виртуозно посадила нескладное суденышко на са­лазки, Николь одобрительно кивнула. Хана - прирожденный летчик. Как только салазки со «Скитальцем», полязгивая, втянулись в ангар, а громадный люк захлопнулся, Николь помахала рукой. Уравнивание давления заняло больше вре­мени, чем обычно; значит, Хана переделала на­сосы ради экономии электроэнергии.
Наконец на контрольном щитке вспыхнула зе­леная лампочка. Николь разгерметизировала люк и невольно охнула, переступив порог. В памяти тотчас же всплыло возвращение на «Скиталец-один» и убийственный холод. Тут оказалось ни­чуть не лучше. Пока Хана выбиралась из катера, Николь юркнула в раздевалку, захлопнула люк и включила обогреватели, затем застегнула куртку до самого подбородка. Минуту спустя Хана за­стала ее посиневшей от холода.
- Извини. - Японка снимала шлем, глядя на Николь беспокойным взором, который так не вя­зался с ее ухмылкой. - Я не ждала гостей.
- Черта-дьявола-Бога-душу-мать! - Николь дрожала как осиновый лист. Она изо всех сил обхватила себя руками, молясь, чтобы не было ре­цидива, поскольку большинство антибиотиков осталось на Карусели К-2.
- Я перевела обогреватели в ручной режим. - Хана вручила Николь контейнер с горячим куриным бульоном, извлеченным из консоли. - Я так часто выхожу наружу, что обогревать ангар каждый раз - пустая трата электроэнергии; тем паче, что я работаю в теплоизолированном скафандре.
- Зачем? Ради чего все это? - прямо спро­сила Николь, как только обжигающая жидкость немного вернула ее к жизни. Хана молчала. - Хана, к черту деликатность. Что происходит?
- А нельзя ли чуточку обождать?
- Нет.
- Я не собиралась говорить, пока не буду уве­рена на все сто процентов.
- Я настаиваю.
Хана попыталась обезоруживающе улыбнуться.
- А если я промолчу, вы застрелите меня, капитан?
Николь не поддержала игру и с железной ре­шимостью изрекла:
- Хана, наши жизни на этом корабле полнос­тью зависят от подлатанных агрегатов, любой из которых может в любую минуту отказать. Ты поль­зуешься электроэнергией, топливом, воздухом. Как бы ты ни старалась уменьшить свое влияние на «Странник», оно сказывается на каждом из нас. Мы влипли в эту передрягу вместе, и ты не имеешь права пускаться на авантюры, не уведомив нас!
- Знаю, - вздохнула Хана. - Я была не права. Пожалуй... - Она помолчала, собираясь с мыслями. - От всего этого я тоже немножко чокнулась. Ты удрала на мостик, я сюда.
- Все мы не без греха.
- Наверное, я немного завидую. Ты-то мо­жешь набраться сил у комиссара... и поделиться с ним... своим горем.
- Почему ты молчала?
- Не было повода. До сегодняшнего дня, - ответила Хана и вдруг бесцеремонно перевела разговор: - Надень скафандр. Мое снаряжение в ангаре, а там по-прежнему мороз.
Николь вытащила из шкафчика универсальный скафандр и, забравшись в него, последовала за Ханой к рабочему столу. Эту часть помещения за­нимали электронные и вычислительные блоки, снятые с катеров. В одном из компьютеров видне­лась кассета - снимки, сделанные Ханой во время последней вылазки. Наконец девушка погасила свет и начала показывать слайды.
Не просмотрев и полудюжины, Николь рину­лась к интеркому и объявила общий сбор. Теперь понятно, почему Хана так неохотно сообщила о своем открытии, но ясно и другое: каждый на борту обязан знать об этом, и немедленно!
- Это всего-навсего часть нашей с Полем еже­дневной программы наблюдения за небосводом, этакий придаток к главной задаче картографирова­ния, - начала Хана, когда все собрались. - Почти все фото хранились в главном компьютере и, ес­тественно, погибли вместе с оборудованием. Одна­ко для некоторых экспериментов мы сделали же­латиновые диапозитивы. Все они охватывают один и тот же регион Солнечной системы и сделаны с недельным интервалом.
Она последовательно показала изображения. Затем поинтересовалась:
- Видите что-нибудь необычное? - пропустив мимо ушей ворчание Кьяри о «дерьмовых экзаменационных листах для школьников». - Ладно, я прокручу их снова, но на сей раз не спускайте глаз с этого источника света... - Хана световым пером указала яркую точку в верхнем правом углу экрана, нажала на кнопку, и точка оказалась в красном кружке. В следующий раз кружок явственно пере­местился по экрану налево вниз на добрых три сантиметра.
- Черт побери, - вполголоса ругнулся Анд­рей. - Так что же это такое?!
- Погоди, дружок, - ухмыльнулась Хана, - сладкое впереди. Следующая последовательность зафиксировала виды небосвода уже после засады.
Уже на третьем снимке Хана добилась бурной реакции присутствующих - Андрей ахнул, Ни­коль оцепенела, и даже Кьяри покачал головой со смешанным выражением изумления и недове­рия. Теперь пятнышко было легко различимо, яр­костью затмевая соседние небесные тела; движе­ние его стало совершенно отчетливым - на пос­ледних слайдах оно даже проявилось.
- Я воспользовалась оптическими и радиоте­лескопами научного катера, - продолжала Хана, - стараясь собрать как можно больше дан­ных. В спектре объекта наблюдается голубое сме­щение, означающее приближение объекта. Кроме того, я приблизительно подсчитала параллакс: два месяца назад он был удален на пятьдесят астро­номических единиц, примерно семь с полови­ной миллиардов километров. Выясняя его по­ложение относительно нашей позиции десяти­дневной давности и сегодняшней, я убедилась, что эта фигня близко.
- Насколько? - не утерпела Николь.
Хана застучала по клавиатуре, и пятнышко стало ослепительно ярким.
- Сегодняшний снимок. Экстраординарное альбедо, около девяноста семи процентов, осо­бых флюктуации не заметно. Объект не враща­ется. Он все время повернут к солнцу одной и той же стороной.
- Девяносто семь процентов, - пробормотал Андрей. - Идеально отполированная поверх­ность. Вот так с ходу, друзья мои, я даже не под­беру подобного природного объекта.
- Во время последней вылазки я сожгла топ­ливный элемент катера, обстреливая объект ра­диоволнами, - сообщила Хана товарищам, сгру­дившимся у экрана. - Ответ появлялся через де­вяносто секунд.
- Тринадцать с половиной миллионов кило­метров, - мгновенно отреагировала Николь.
- Прямо под боком, - подхватил Кьяри, и вдруг его осенило. - Погодите-ка, если это всего тринадцать мегакил, мы можем получить доволь­но подробные фотографии. Научный катер во­оружен встроенным пятидесятисантиметровым оптическим телескопом, а раз компьютеры от­лично работают, мы воспользуемся ими для об­работки снимков и получения гораздо более вы­сокого разрешения.
Только этого Хана и дожидалась. Ударив по клавише, она выдала последнее фото.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41