- Успеется. - Генерал посмотрела мимо Ни­коль. - Доброе утро, комиссар.
- Здравствуйте, генерал, - отозвался Кьяри.
- Прошу прощения, но послы, наверное, уже заждались, - и Кэнфилд решительно зашагала прочь.
Кьяри сграбастал Николь в объятия, и она не­вольно поморщилась, когда он оторвал ее от пола. Но он тотчас же осторожно опустил ее и с тревогой заглянул в лицо.
- Со мной все в порядке, - заверила Ни­коль. - Честное слово!
- Ну-у, - протянул он, нисколько не сомне­ваясь, что она водит его за нос, - вчера вечером ты определенно была бодрее.
- На меня снизошло вдохновение, а заодно и легкое помешательство. Теперь расплачиваюсь.
Он от души хохотнул, и Николь пожала ему руку. Как замечательно, что вместо боевых когтей халиан'т'а она чувствует его нежные пальцы. Потом вгляделась в лицо, мысленно отмечая перемены. Шаврин ввела ему вакцину, как толь­ко спасательная партия вытащила их из шлюза.
Николь смотрела видеозапись, но даже теперь, многие месяцы спустя, воспоминания вызывали ужас. Гель спас их от верной смерти, но жизнь их висела на волоске. Хана и Андрей вместе с медиками халиан'т'а стабилизировали их состоя­ние и сразу же погрузили в анабиоз, поджидая, когда можно будет отправить обоих в приличный госпиталь. А там первые две недели смахивали на марафон, причем они выступали в роли эстафет­ных палочек. Николь едва не отправилась на тот свет.
Но теперь оба находились на пути к полному выздоровлению. Глаза Кьяри уже напоминали че­ловеческие, но спектр больше соответствует стан­дартам халиан'т'а, а волосы всегда будут походить на львиную гриву. Он сохранил способность го­ворить на их языке, хотя и утратил изрядную часть памяти поколений инопланетян. Кроме того, он стал намного грациознее, чем до полета; в постели он горько сетовал, что чувствует себя «колченогим калекой».
- Где ты витаешь? - спросил он.
- Я буду скучать о тебе, - просто ответила она.
Чувства переполняли девушку. Как примити­вен наш язык, нет таких слов, чтобы поведать Кьяри свою сердечную боль.
- Я тоже буду скучать. Прогуляемся? Николь позволила ему вести себя, потом вос­кликнула в притворном ужасе:
- Черт побери мои дерьмовые мозги! Бен, я тебя поздравляла с назначением в посольство ха­лиан'т'а?
- Неоднократно, - с улыбкой кивнул он.
- Ясно. Меня можно списывать. Старческое слабоумие, а ведь мне еще нет и тридцати! Но официальный переводчик - это ведь жуткая от­ветственность!
- Еще бы! Я второе лицо после Кимандре, посла. Его единственное связующее звено с Конфедерацией. Пока они не найдут нового Толмача.
- Я бы не выдержала подобную нагрузку, - покачала головой Николь. - Меня всегда при­влекает свой путь.
- Я был таким же. Но изменился.
- Завидую. - Она помолчала, чтобы выиг­рать время и собраться с мыслями. - Видел пос­ледний рапорт об астероиде Моргана? - Николь прибегла к обходному маневру, стараясь уйти от серьезного разговора.
- Конечно. Я переводил его для Шаврин.
- Там не осталось ничего. Астероид и все ко­рабли в радиусе тысячи километров просто испа­рились, когда «Разведчик просторов» нырнул в искривленное пространство, не оставив ни ма­лейшего намека на то, кто или что финансировал корсаров; только брошенные мимоходом слова Лала о какой-то Корпорации.
- Предприятие было немаленькое, потеря до­вольно ощутимая.
- На его место придут другие.
- Для этого, Рыжик, мы здесь и нужны - чтобы отсекать мерзавцев. - Кьяри бросил взгляд на часы.
- Хочешь повернуть стопы в зал ожидания?
- Да не очень. Но, пожалуй, надо идти. Шав­рин говорит, что я уникум; пройдет не один год, прежде чем новый Толмач - или человек - до­стигнет моего уровня.
- Значит, ты надолго.
- Да, - согласился он, и годы вдруг пропас­тью разверзлись между ними.
На его лицо легла тень, и Кьяри обернулся к Николь, словно пытаясь заглянуть в глаза де­вушки.
- Я не хочу, чтобы это кончалось, Николь. Я помню свои слова, но между нами родилось осо­бое чувство. Если я уйду...
- Ты должен. Слишком многое поставлено на карту.
- Слабое утешение.
- Ты забрал мое сердце, любимый. Что еще я могу тебе подарить?
- Обязательство?
- Боже, мне впервые так тяжело с той поры, как я покидала своего ненаглядного, чтобы по­ехать на два месяца в летний лагерь. Мне тогда было одиннадцать. Я думала, что умру.
- И что же дальше?
- Когда я вернулась, все изменилось. Мы по-прежнему нравились друг другу, но прежнее тре­петное чувство улетучилось.
- Все течет, все меняется.
- Правильно. Ты сам учил меня этому, Бен. - Она вдруг вспомнила строчку из любимой дедушкиной книжки, которую он читал малышке Никки перед сном. - Как это вдруг ни с того ни с сего ты стал так молод, а я - так стара; Тебе впрыснули гены Толмача-младенца?
- Все к лучшему в этом лучшем из миров. Он наклонился и легонько поцеловал ее в губы, и сердце Николь екнуло: протекающий между ними ток так же силен и губителен, как и вначале. Николь изо всех сил прижала его к себе в неистовом, страстном объятии, сводящем на нет их неуклюжий разговор.
Они не размыкали рук, пока не прозвучала музыкальная заставка, предшествующая объяв­лению.
- Внимание, - женский голос как две капли воды был похож на голос компьютера «Лунного Рапитранса», - приготовиться персо­налу звездолета «Первопроходец». Просьба со­браться у выхода номер один для вылета в во­семнадцать ноль-ноль по усредненному лунно­му времени. Текущее время семнадцать ноль-ноль УЛВ. Комиссара Бенджамина Кьяри и старшего лейтенанта Николь Ши ждут у выхода номер один.
Прозвучала вторая заставка, и голос завел на сей раз по-французски:
- Faites attention, faites attention, mesdames et messieurs...
Эта литания прозвучит на всех распространен­ных языках Земли, а когда окончится - объявят полную готовность.
У зала для особо важных персон их остано­вил мурлыкающий оклик. Шаврин в блиста­тельных официальных одеяниях. За ней генерал Кэнфилд, совещающаяся с послом Кимандре, и двумя голограммами, в которых Николь рас­познала американского президента и советского генсека, вышедших на связь с Земли. Подумав, сколько стоит подобное свидание, Николь ок­руглила глаза.
Шаврин поздоровалась, ласково прикоснув­шись к Николь. Внимательно выслушав инопла­нетянку, комиссар перевел:
- Шаврин извиняется, что не смогла навес­тить вас, и надеется, что вы поймете и простите ее. Она надеется, что вы, Николь, понимаете, по­чему она так поступила... со мной. Теперь, когда миссия ее завершена, она готова предложить соб­ственную жизнь в искупление. Это называется алах'н'ин - цена крови.
Николь оцепенела. Благодаря многотомным отчетам Кьяри, которые он присылал, она знала, к каким серьезным последствиям могут привести только что произнесенные слова. Она порывисто притянула Шаврин, надеясь, что язык тела ска­жет гораздо больше, чем слова. От неожиданнос­ти Шаврин напряглась, но мало-помалу оттаяла и начала легонько поглаживать девушку когтис­тыми пальцами. В ее груди родился рокот, не­много напоминающий мурлыканье, и Николь вдруг стало тепло и уютно, глаза внезапно увлажнились. Когда же они наконец разомкнули объ­ятия, Шаврин одарила ее знакомым лукавым взглядом и зарычала на Кьяри.
- Я сделала что-то не то? - не выдержала Николь.
- Напротив.
- Бен, пожалуйста, передай Шаврин, что мне совершенно не нужен ее алах'н'ин. Если я и по­страдала из-за нее, то лишь косвенно. Это ведь ты преобразился; если ты понял и принял и... простил, что ли?., то могу ли я предъявлять пре­тензии?
- Я всегда знал, что у тебя есть скрытые ре­зервы. Рад, что они так здорово реализовались, - улыбнулся Кьяри. Николь зарумянилась от удо­вольствия. - Кстати, Рыжик, у тебя неплохое произношение.
- Я поработала с лингафонным курсом.
- Ну так я запишу еще. Сувенир.
- Не надо шутить. Хотя бы над этим.
В зале яблоку некуда было упасть от высоко­поставленных сановников, деликатно строивших глазки Шаврин и ее командному составу, но не­которые бросали совсем уж нескромные взгляды в сторону Николь и Кьяри. Она просто физичес­ки ощущала любопытные взоры. Пристальные взгляды коллег-офицеров уже неприятны, но стать центром внимания толпы совершенно чужих людей, даже минут на пять...
- Внимание, объявляется полная готовность для персонала звездолета «Первопроходец»...
Позади раздалось вежливое покашливание.
- Прошу прощения, лефтенант, - Джомо Кимандре из Восточно-Африканского союза, бывший генеральный секретарь ООН, а ныне чрезвычайный посол планеты Земля в Конфеде­рации халиан'т'а говорил с легким акцентом, чему был обязан учебой в Оксбридже и годам из­гнания в Лондоне. - Комиссар, пора в путь.
- Мы сейчас подойдем, сэр.
- Несомненно. - Он протянул руку, и Николь машинально пожала ее. - Лейтенант, весь мир в неоплатном долгу перед вами. Не многие знают о вашем поступке, но его никогда не за­будут.
У Николь вспыхнули уши.
- Я выполняла свой долг, сэр.
Он улыбнулся, как улыбался отец, когда знал их секрет, и склонил голову.
- Прощайте. Надеюсь, когда-нибудь встре­тимся.
Поцеловав руку Николь, он стремительно за­шагал к переходному тоннелю, ведущему в чел­нок, который доставит его свиту на высокую ста­ционарную орбиту «Первопроходца». Николь и Кьяри пошли вместе с Шаврин. Они держались за руки, она просто смотрела по сторонам. По пути не проронили ни слова.
Взойдя по эстакаде, Шаврин сняла свою цепь и надела на шею Николь. И в тот же миг перед девушкой встала картина поминального обряда на борту «Разведчика просторов» и неистовый танец с Шаврин. В тот вечер на капитане хали­ан'т'а была та же цепь.
- «В мой дом входишь ты», - слово в слово торжественно повторял Кьяри, - «становишься плотью от плоти моей, аки плод чрева моего, об­ретая права, титулы, почести и должности из сего проистекающие. Ты пролила кровь за меня, кро­вью сей связуем наши души навечно.
Прощай же, дочь моя».
И Шаврин ушла. Николь медленно выдохну­ла, только теперь заметив, что все это время сдер­живала дыхание.
- Дьявол, я опять заплачу.
- Это хорошо, - откликнулся Кьяри. - Не­навижу сольные партии.
Глаза его неестественно блестели.
Они поцеловались. И Кьяри покинул ее.
Все кончилось.
Она совершенно неподвижно уставилась в расписанную фресками стену, пока люк бесшум­но закрывался в ожидании хлопка, означающего, что спусковые салазки выдвигаются на старт. И вот хлопок, а еще минуту спустя индикаторы на информационном табло сообщили об успешном запуске.
Николь представляла, как челнок взмывает над да Винчи и устремляется к сверкающему исполинскому звездолету, который доставит Шав­рин домой, а Кьяри - навстречу великолепным приключениям. Но этот образ мгновенно вы­теснил другой: челнок приближается не к «Пер­вопроходцу», а к «Страннику», и на его борту двое молодых офицеров, четверо специалистов и шкипер. Она вдруг перенеслась на год назад, когда жизнь была чище, проще, счастливее. Этот короткий отрезок вместил столько собы­тий. Было много открытий - и в других, но больше в себе. И многое пришлось ей совсем не по душе.
А самое главное, неожиданно подумала Ни­коль, что она почти ничему не научилась.
Когда Николь спустилась по эстакаде и заша­гала по площади, у нее заныла нога. Врачи ска­зали, что столь серьезные травмы лечит время и терпение, а безумные выходки вроде вчерашней наверняка не входят в лечебную программу. Ну и наплевать! Пусть болит.
В зале было пусто, но даже будь он перепол­нен народом, ей все равно было бы одиноко.
- Привет, - к ней тихо подошла Хана.
- Привет. Где ты скрывалась? Я высматрива­ла тебя на церемонии.
- Я там была, но ты вылетела как ошпарен­ная, а когда я тебя нагнала, я... не хотела мешать. Мне нравится твой новый облик.
Николь сконфуженно улыбнулась и взъеро­шила волосы. На следующий же день после вы­писки из госпиталя Андрей коротко остриг ее, ос­тавив побольше волос на макушке.
- Спасибо. У меня кишка тонка раскрутиться на всю катушку.
- У вас, вояк, долг превыше всего.
- И стандарты, как мне сказали, насупив брови.
- А планы?
Николь обвела взглядом зал и переходной тоннель и сказала сиплым от нахлынувших чувств голосом:
- Да, хочу идти.
- Из-за Кьяри?
- Хотелось бы так думать. Было бы легче справиться. - Она потрясла головой. - В том-то и дело, Хана, что я хочу именно идти! Ведь их культуру не сравнить с теми, что нам известны! Народ, цивилизация! А это лишь начало! Есть и другие расы! Я хочу видеть их, познавать, дви­гаться вперед!
- Считаешь, что готова?
- Ты намекаешь на то, что я хожу с палкой?
- Сама знаешь.
- Нет. Я хожу в героях, но еще не готова. Мне это уже говорили.
- Не падайте духом, Ши.
Девушки так и подскочили, увидев Кэнфилд, сидящую на одной из скамеек, опоясавших пло­щадь, и почти незаметную в тени. Как только они обернулись, Кэнфилд встала и подошла к ним.
- Героем может стать любой дурак, - не­громко продолжила она. - Для этого всего-на­всего надо оказаться в нужном месте в нужное время. И это счастливое совпадение не ускольз­нуло от внимания ваших соперников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41