Автомобилей мало, изредка попадаются армейские грузовики.
Первые часа два дорога идет прямо, через плоскую сырую местность, где прежде выращивали рис. Гото Денго замечает слева водное пространство, но не знает, часть это океана или большое озеро.
- Лагуна-де-Бай, - говорит мотоциклист, проследив его взгляд. - Очень красиво.
Потом они сворачивают от лагуны на дорогу, что поднимается к плантациям сахарного тростника. Внезапно Гото Денго замечает вулкан: черный от растительности конус окутан туманом, словно москитной сеткой. Воздух такой плотный, что невозможно оценить размер и расстояние - то ли это шлаковый конус у самой дороги, то ли огромный стратовулкан в пятидесяти милях дальше.
Бананы, кокосовые пальмы, масличные и финиковые пальмы, поначалу редкие, преображают местность в своего рода влажную саванну. Мотоциклист заходит в придорожную лавчонку купить бензин. Гото Денго вытаскивает растрясенное тело из коляски и садится за столик под зонтиком. Достает из кармана чистый носовой платок, который нашел там сегодня утром, вытирает со лба пыль и капельки пота, потом заказывает питье. Ему приносят стакан ледяной воды, миску неочищенного местного сахара и тарелку лаймов-каламанси размером с фасолину. Он выжимает лаймы в воду, размешивает сахар и жадно пьет.
Мотоциклист подсаживается за столик и убалтывает хозяина на стакан бесплатной воды. С его лица не сходит проказливая улыбка, как будто у них с Гото Денго какой-то общий секрет. Он подносит к плечу воображаемое ружье.
- Ты солдат?
Гото Денго задумывается.
- Нет. Я недостоин зваться солдатом.
Мотоциклист изумляется.
- Не солдат? Я думал, ты солдат. А кто ты?
Гото Денго хочет ответить, что он поэт. Но и это для него слишком высокое звание.
- Я - горняк, - говорит он наконец. - Копаю землю.
- А-а-а... - тянет мотоциклист, как будто понял. - Хочешь?
Он вынимает из кармана две сигареты.
Уловка настолько изящная, что Гото Денго смеется.
- Эй! - говорит он хозяину. - Сигареты!
Водитель ухмыляется и прячет свои сигареты назад в карман. Хозяин подходит и протягивает Гото Денго пачку «Лаки Страйк» и коробок спичек.
- Сколько? - Гото Денго вынимает конверт с деньгами, которые утром нашел у себя в кармане. Вытаскивает купюры: на каждой по-английски написано «ЯПОНСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО» и достоинство в песо. Посредине изображение обелиска, памятнику Хосе П. Рисалю перед гостиницей «Манила».
Хозяин морщится.
- Серебро есть?
- Серебро? Металл?
- Да, - говорит мотоциклист.
- Тут им расплачиваются?
Водитель кивает.
- А это не годится? - Гото Денго протягивает новенькие, хрустящие банкноты.
Хозяин берет конверт, отсчитывает несколько самых крупных купюр, сует их в карман и уходит.
Гото Денго срывает наклейку, постукивает пачкой по столу и распечатывает ее. Кроме сигарет, в ней карточка. Видна только верхняя часть: карандашный профиль мужчины в офицерской фуражке. Гото Денго медленно вытягивает карточку и видит сначала орла на фуражке, потом лётные очки, огромную трубку, лацкан с четырьмя звездами и, наконец, надпись печатными буквами «Я ВЕРНУСЬ».
Мотоциклист старательно разыгрывает беспечность. Гото Денго показывает ему карточку и поднимает брови.
- Глупости, - говорит мотоциклист. - Япония очень сильная. Японцы будут здесь всегда. Макартур умеет только продавать сигареты.
В спичечном коробке лежит такой же портрет Макартура с теми же словами на обороте.
Покурив, они едут дальше. Теперь уже повсюду - слепленные черные конусы вулканов, дорога ныряет то вверх, то вниз. Деревья подступают ближе и ближе, и вот они уже едут через своего рода культурные джунгли: ананасы внизу, кусты кофе и какао посередине, бананы и кокосовые пальмы наверху. Одна деревушка сменяется другой - покосившиеся лачуги жмутся к приземистой и крепкой, на случай землетрясения, большой белой церкви. У обочин свалены в кучу кокосовые орехи; они рассыпаются на дорогу, их приходится объезжать. Наконец мотоцикл сворачивает с основной дороги на проселочную, вьющуюся среди деревьев. Колеи разъезжены шинами грузовиков, слишком широких для проселка; земля усыпана недавно сбитыми ветками.
Им попадается брошенная деревня. Двери болтаются на петлях, по лачугам шастают бродячие псы. Над грудой зеленых кокосовых орехов роятся черные мухи.
Еще через милю культурный лес сменяется диким. Дорогу преграждает КПП. Водитель больше не улыбается.
Гото Денго называет часовому свою фамилию. Он не знает цели приезда, поэтому ничего больше сказать не может. Наверное, здесь концлагерь, куда его заключат. Присмотревшись, он видит натянутую между деревьями колючую проволоку и второе ограждение внутри первого. Видно, где вырыты бункеры и устроены доты; можно определить сектора обстрела. С верхушек самых высоких деревьев свешиваются веревки, чтобы снайперы могли при необходимости привязать себя к веткам. Все по науке, но на войне такого совершенства не бывает, только в учебке.
Постепенно до него доходит, что цель укреплений - не удержать людей внутри, а не допустить их снаружи.
Происходит телефонный разговор, барьер поднимают и машут: проезжайте. Примерно через милю они видят расчищенный кусок джунглей; на платформах из свежесрубленных стволов поставлены палатки. В тени дожидается лейтенант.
- Здравствуйте, лейтенант Гото. Я - лейтенант Мори.
- Вы недавно прибыли в Южную Сырьевую Зону, лейтенант Мори?
- Да. Как вы догадались?
- Вы стоите под кокосовой пальмой.
Лейтенант Мори поднимает голову и видит прямо над собой несколько коричневых волосатых ядер.
- Ах, вот как! - Он отходит от дерева. - Вы разговаривали с мотоциклистом по пути сюда?
- Мы перекинулись парой слов.
- О чем вы говорили?
- Сигареты. Серебро.
- Серебро? - Лейтенант очень заинтересован, и Гото Денго вынужден повторить весь разговор.
- Вы говорили ему, что были горняком?
- Да, что-то в таком роде.
Лейтенант Мори отступает на шаг и кивает стоящему в сторонке рядовому. Тот отрывает приклад от земли, берет ружье наперевес и поворачивается к мотоциклисту. За шесть шагов он успевает набрать разгон и с гортанным криком вонзает штык в тощий живот филиппинца. Тот отрывается от земли и, ахнув, падает навзничь. Солдат, расставив ноги, встает над ним и еще несколько раз с влажным скрипом вгоняет штык в грудь.
Наконец тот застывает неподвижно, кровь хлещет из него во все стороны.
- Ваша неосторожность не будет поставлена вам в вину, - бодро говорит лейтенант Мори, - поскольку вы не знали, в чем состоит ваше новое задание.
- Простите?
- Горное дело. Вы будете заниматься горным делом, Гото-сан. - Лейтенант замирает по стойке «смирно» и низко кланяется. - Позвольте мне первым вас поздравить. У вас очень важное задание.
Гото Денго возвращает поклон, не зная точно, как низко надо кланяться.
- Так я не... - Он судорожно ищет слова. Пария? Изгой? Приговоренный к смерти? - Я не жалкая личность?
- Вы здесь очень уважаемая личность, Гото-сан. Прошу следовать за мной. - Лейтенант Мори указывает на одну из палаток.
Идя прочь, Гото Денго слышит, как молодой мотоциклист бормочет какие-то слова.
- Что он сказал? - спрашивает лейтенант Мори.
- Он сказал: «Отче, в руки твои предаю дух мой». Это религиозное, - объясняет Гото Денго.
КАЛИФОРНИЯ
Такое впечатление, что половина персонала в Международном аэропорту Сан-Франциско - филиппинцы, Что безусловно, смягчает шок от возвращения в Америку. Таможенники - стопроцентные англосаксы, - как всегда, выбирают Рэнди для тщательного досмотра. Люди, путешествующие в одиночку и налегке, вызывают у американских представителей власти сильнейшую идиосинкразию. Они вовсе не считают тебя наркокурьером, просто ты подпадаешь под тип наиболее кретинически-оптимистичного наркокурьера и прямо-таки требуешь тебя обыскать. Досадуя, что ты их на это толкнул, они решают преподать наглядный урок: следующий раз, приятель, лети с женой и четырьмя детьми или с четырьмя огромными саквояжами на колесиках. И вообще думай головой! Не важно, что Рэнди прилетел из страны, где таблички «СМЕРТЬ НАРКОТОРГОВЦАМ» натыканы по всему аэропорту, как здесь «ОСТОРОЖНО МОКРЫЙ ПОЛ».
Самый кафкианский момент - когда таможенница спрашивает его о роде занятий, и надо придумать ответ, не похожий на судорожную ложь наркоторговца, чей живот распирают начиненные героином презервативы. «Я работаю на частного телекоммуникационного провайдера» по идее звучит достаточно невинно. «А, вроде телефонной компании?» - недоверчиво переспрашивает таможенница. «Телефонный рынок не настолько для нас доступен, - говорит Рэнди, - поэтому мы поставляем другие коммуникационные услуги. По большей части информацию». «И для этого требуются частые разъезды?» - спрашивает таможенница, листая последние, сплошь в пестрых штампах, странички его паспорта. Она выразительно смотрит на старшего таможенника. Тот подходит и встает рядом. Рэнди не по себе, в точности как начинающему наркокурьеру; он перебарывает желание вытереть потные ладони о штаны, после чего его бы наверняка прогнали через магнитный туннель контрольного компьютерного устройства, накормили тройной дозой слабительного и заставили три часа тужиться над горшком для вещдоков.
- Да, - говорит Рэнди.
Старший таможенник (настолько между прочим и ненавязчиво, что Рэнди с трудом подавляет хриплый смешок) начинает листать кошмарный журнал по телекоммуникации, который Рэнди сунул в сумку перед вылетом из Манилы. Слово ИНТЕРНЕТ встречается на обложке как минимум пять раз. Рэнди смотрит прямо в глаза таможеннице и говорит: «Интернет». На ее лице проступает абсолютно фальшивое понимание. Она стреляет глазами в шефа. Тот, не отрываясь от статьи про высокоскоростные маршрутизаторы нового поколения, оттопыривает нижнюю губу и важно кивает. Как любой американец девяностых, он знает, что знакомство с подобными вещами - такой же непременный атрибут мужчины, каким было для его отца умение заменить колесо. «Я слышала, это страшно интересно», - говорит таможенница совершенно иным тоном и начинает складывать вещи Рэнди в одну кучку, чтобы он мог убрать их назад в сумку. Все замечательно. Рэнди снова добропорядочный американский гражданин, которого власти ритуально постращали. У него острое желание махнуть в ближайший оружейный магазин и оставить там примерно десять тысяч долларов. Не то чтобы он хотел кого-нибудь убить, просто от общения с официальными лицами его трясет. Наверное, он чересчур много времени провел с Томом Говардом, коллекционером оружия и стрелком-любителем. Сперва агрессия по отношению к тропическим лесам, теперь желание приобрести автомат. Куда он катится?
Высокая бледная фигура Ави маячит за бархатной веревкой, вокруг охваченные неистовством филиппинки потрясают гладиолусами, как боевым копьями. Ави засунул руки в карманы метущего по полу пальто; голова повернута в сторону Рэнди, но взгляд застыл на точке где-то посередине между ними, брови сосредоточенно сведены. Также хмурилась бабушка Рэнди, распутывая моток бечевки из ящика со всякой всячиной. У Ави такое выражение бывает, когда он делает нечто похожее с новым клубком информации. Наверное, прочел про золото. Рэнди упустил возможность классного розыгрыша: надо было положить в сумку пару свинцовых брусков и дать ее Ави - вот бы тот офигел. Поздно. В тот миг, когда Рэнди подходит, Ави трогается с места. Несформулированный протокол предписывает, когда они должны жать друг другу руки, когда обниматься, а когда вести себя так, будто расстались пять минут назад. Недавний обмен электронной почтой, вероятно, знаменовал собой виртуальную встречу, отменив потребность в рукопожатиях и объятиях.
- Ты был прав насчет сочных диалогов, - первые слова Ави. - Ты слишком много времени провел с Шафто и смотришь на вещи его глазами. Неправда, будто тебе что-то хотели этим сказать. Вернее, хотели, но не то, что думает Шафто.
- А какое твое объяснение?
- Как тебе нравится мысль учредить новую валюту? - Спрашивает Ави.
Рэнди часто ловил в аэропортах обрывки деловых разговоров: как прошла большая презентация, кто вероятный кандидат на вакантную руководящую должность и все такое. Он гордится, что они с Ави говорят о более возвышенных или по крайней мере более неординарных материях. Они идут через здание аэропорта. Из ресторанчика пахнет имбирем и соевым соусом; Рэнди на мгновение теряет ориентировку - в каком он полушарии?
- Хм, я как-то не очень задумался, - говорит он. - Это что наш следующий этап? Учреждаем новую валюту?
- Ну, очевидно, кто-то должен учредить валюту, которая не будет полным говном.
- Это что, юмор? - спрашивает Рэнди.
- Ты газеты читаешь? - Ави хватает его за локоть и тащит к газетной стойке. Шапки некоторых газет посвящены валютному кризису в Юго-Восточной Азии.
- Я знаю, что валютные колебания имеют для «Эпифита» большое значение, - говорит Рэнди, - но это такая нудятина, что выть хочется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Первые часа два дорога идет прямо, через плоскую сырую местность, где прежде выращивали рис. Гото Денго замечает слева водное пространство, но не знает, часть это океана или большое озеро.
- Лагуна-де-Бай, - говорит мотоциклист, проследив его взгляд. - Очень красиво.
Потом они сворачивают от лагуны на дорогу, что поднимается к плантациям сахарного тростника. Внезапно Гото Денго замечает вулкан: черный от растительности конус окутан туманом, словно москитной сеткой. Воздух такой плотный, что невозможно оценить размер и расстояние - то ли это шлаковый конус у самой дороги, то ли огромный стратовулкан в пятидесяти милях дальше.
Бананы, кокосовые пальмы, масличные и финиковые пальмы, поначалу редкие, преображают местность в своего рода влажную саванну. Мотоциклист заходит в придорожную лавчонку купить бензин. Гото Денго вытаскивает растрясенное тело из коляски и садится за столик под зонтиком. Достает из кармана чистый носовой платок, который нашел там сегодня утром, вытирает со лба пыль и капельки пота, потом заказывает питье. Ему приносят стакан ледяной воды, миску неочищенного местного сахара и тарелку лаймов-каламанси размером с фасолину. Он выжимает лаймы в воду, размешивает сахар и жадно пьет.
Мотоциклист подсаживается за столик и убалтывает хозяина на стакан бесплатной воды. С его лица не сходит проказливая улыбка, как будто у них с Гото Денго какой-то общий секрет. Он подносит к плечу воображаемое ружье.
- Ты солдат?
Гото Денго задумывается.
- Нет. Я недостоин зваться солдатом.
Мотоциклист изумляется.
- Не солдат? Я думал, ты солдат. А кто ты?
Гото Денго хочет ответить, что он поэт. Но и это для него слишком высокое звание.
- Я - горняк, - говорит он наконец. - Копаю землю.
- А-а-а... - тянет мотоциклист, как будто понял. - Хочешь?
Он вынимает из кармана две сигареты.
Уловка настолько изящная, что Гото Денго смеется.
- Эй! - говорит он хозяину. - Сигареты!
Водитель ухмыляется и прячет свои сигареты назад в карман. Хозяин подходит и протягивает Гото Денго пачку «Лаки Страйк» и коробок спичек.
- Сколько? - Гото Денго вынимает конверт с деньгами, которые утром нашел у себя в кармане. Вытаскивает купюры: на каждой по-английски написано «ЯПОНСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО» и достоинство в песо. Посредине изображение обелиска, памятнику Хосе П. Рисалю перед гостиницей «Манила».
Хозяин морщится.
- Серебро есть?
- Серебро? Металл?
- Да, - говорит мотоциклист.
- Тут им расплачиваются?
Водитель кивает.
- А это не годится? - Гото Денго протягивает новенькие, хрустящие банкноты.
Хозяин берет конверт, отсчитывает несколько самых крупных купюр, сует их в карман и уходит.
Гото Денго срывает наклейку, постукивает пачкой по столу и распечатывает ее. Кроме сигарет, в ней карточка. Видна только верхняя часть: карандашный профиль мужчины в офицерской фуражке. Гото Денго медленно вытягивает карточку и видит сначала орла на фуражке, потом лётные очки, огромную трубку, лацкан с четырьмя звездами и, наконец, надпись печатными буквами «Я ВЕРНУСЬ».
Мотоциклист старательно разыгрывает беспечность. Гото Денго показывает ему карточку и поднимает брови.
- Глупости, - говорит мотоциклист. - Япония очень сильная. Японцы будут здесь всегда. Макартур умеет только продавать сигареты.
В спичечном коробке лежит такой же портрет Макартура с теми же словами на обороте.
Покурив, они едут дальше. Теперь уже повсюду - слепленные черные конусы вулканов, дорога ныряет то вверх, то вниз. Деревья подступают ближе и ближе, и вот они уже едут через своего рода культурные джунгли: ананасы внизу, кусты кофе и какао посередине, бананы и кокосовые пальмы наверху. Одна деревушка сменяется другой - покосившиеся лачуги жмутся к приземистой и крепкой, на случай землетрясения, большой белой церкви. У обочин свалены в кучу кокосовые орехи; они рассыпаются на дорогу, их приходится объезжать. Наконец мотоцикл сворачивает с основной дороги на проселочную, вьющуюся среди деревьев. Колеи разъезжены шинами грузовиков, слишком широких для проселка; земля усыпана недавно сбитыми ветками.
Им попадается брошенная деревня. Двери болтаются на петлях, по лачугам шастают бродячие псы. Над грудой зеленых кокосовых орехов роятся черные мухи.
Еще через милю культурный лес сменяется диким. Дорогу преграждает КПП. Водитель больше не улыбается.
Гото Денго называет часовому свою фамилию. Он не знает цели приезда, поэтому ничего больше сказать не может. Наверное, здесь концлагерь, куда его заключат. Присмотревшись, он видит натянутую между деревьями колючую проволоку и второе ограждение внутри первого. Видно, где вырыты бункеры и устроены доты; можно определить сектора обстрела. С верхушек самых высоких деревьев свешиваются веревки, чтобы снайперы могли при необходимости привязать себя к веткам. Все по науке, но на войне такого совершенства не бывает, только в учебке.
Постепенно до него доходит, что цель укреплений - не удержать людей внутри, а не допустить их снаружи.
Происходит телефонный разговор, барьер поднимают и машут: проезжайте. Примерно через милю они видят расчищенный кусок джунглей; на платформах из свежесрубленных стволов поставлены палатки. В тени дожидается лейтенант.
- Здравствуйте, лейтенант Гото. Я - лейтенант Мори.
- Вы недавно прибыли в Южную Сырьевую Зону, лейтенант Мори?
- Да. Как вы догадались?
- Вы стоите под кокосовой пальмой.
Лейтенант Мори поднимает голову и видит прямо над собой несколько коричневых волосатых ядер.
- Ах, вот как! - Он отходит от дерева. - Вы разговаривали с мотоциклистом по пути сюда?
- Мы перекинулись парой слов.
- О чем вы говорили?
- Сигареты. Серебро.
- Серебро? - Лейтенант очень заинтересован, и Гото Денго вынужден повторить весь разговор.
- Вы говорили ему, что были горняком?
- Да, что-то в таком роде.
Лейтенант Мори отступает на шаг и кивает стоящему в сторонке рядовому. Тот отрывает приклад от земли, берет ружье наперевес и поворачивается к мотоциклисту. За шесть шагов он успевает набрать разгон и с гортанным криком вонзает штык в тощий живот филиппинца. Тот отрывается от земли и, ахнув, падает навзничь. Солдат, расставив ноги, встает над ним и еще несколько раз с влажным скрипом вгоняет штык в грудь.
Наконец тот застывает неподвижно, кровь хлещет из него во все стороны.
- Ваша неосторожность не будет поставлена вам в вину, - бодро говорит лейтенант Мори, - поскольку вы не знали, в чем состоит ваше новое задание.
- Простите?
- Горное дело. Вы будете заниматься горным делом, Гото-сан. - Лейтенант замирает по стойке «смирно» и низко кланяется. - Позвольте мне первым вас поздравить. У вас очень важное задание.
Гото Денго возвращает поклон, не зная точно, как низко надо кланяться.
- Так я не... - Он судорожно ищет слова. Пария? Изгой? Приговоренный к смерти? - Я не жалкая личность?
- Вы здесь очень уважаемая личность, Гото-сан. Прошу следовать за мной. - Лейтенант Мори указывает на одну из палаток.
Идя прочь, Гото Денго слышит, как молодой мотоциклист бормочет какие-то слова.
- Что он сказал? - спрашивает лейтенант Мори.
- Он сказал: «Отче, в руки твои предаю дух мой». Это религиозное, - объясняет Гото Денго.
КАЛИФОРНИЯ
Такое впечатление, что половина персонала в Международном аэропорту Сан-Франциско - филиппинцы, Что безусловно, смягчает шок от возвращения в Америку. Таможенники - стопроцентные англосаксы, - как всегда, выбирают Рэнди для тщательного досмотра. Люди, путешествующие в одиночку и налегке, вызывают у американских представителей власти сильнейшую идиосинкразию. Они вовсе не считают тебя наркокурьером, просто ты подпадаешь под тип наиболее кретинически-оптимистичного наркокурьера и прямо-таки требуешь тебя обыскать. Досадуя, что ты их на это толкнул, они решают преподать наглядный урок: следующий раз, приятель, лети с женой и четырьмя детьми или с четырьмя огромными саквояжами на колесиках. И вообще думай головой! Не важно, что Рэнди прилетел из страны, где таблички «СМЕРТЬ НАРКОТОРГОВЦАМ» натыканы по всему аэропорту, как здесь «ОСТОРОЖНО МОКРЫЙ ПОЛ».
Самый кафкианский момент - когда таможенница спрашивает его о роде занятий, и надо придумать ответ, не похожий на судорожную ложь наркоторговца, чей живот распирают начиненные героином презервативы. «Я работаю на частного телекоммуникационного провайдера» по идее звучит достаточно невинно. «А, вроде телефонной компании?» - недоверчиво переспрашивает таможенница. «Телефонный рынок не настолько для нас доступен, - говорит Рэнди, - поэтому мы поставляем другие коммуникационные услуги. По большей части информацию». «И для этого требуются частые разъезды?» - спрашивает таможенница, листая последние, сплошь в пестрых штампах, странички его паспорта. Она выразительно смотрит на старшего таможенника. Тот подходит и встает рядом. Рэнди не по себе, в точности как начинающему наркокурьеру; он перебарывает желание вытереть потные ладони о штаны, после чего его бы наверняка прогнали через магнитный туннель контрольного компьютерного устройства, накормили тройной дозой слабительного и заставили три часа тужиться над горшком для вещдоков.
- Да, - говорит Рэнди.
Старший таможенник (настолько между прочим и ненавязчиво, что Рэнди с трудом подавляет хриплый смешок) начинает листать кошмарный журнал по телекоммуникации, который Рэнди сунул в сумку перед вылетом из Манилы. Слово ИНТЕРНЕТ встречается на обложке как минимум пять раз. Рэнди смотрит прямо в глаза таможеннице и говорит: «Интернет». На ее лице проступает абсолютно фальшивое понимание. Она стреляет глазами в шефа. Тот, не отрываясь от статьи про высокоскоростные маршрутизаторы нового поколения, оттопыривает нижнюю губу и важно кивает. Как любой американец девяностых, он знает, что знакомство с подобными вещами - такой же непременный атрибут мужчины, каким было для его отца умение заменить колесо. «Я слышала, это страшно интересно», - говорит таможенница совершенно иным тоном и начинает складывать вещи Рэнди в одну кучку, чтобы он мог убрать их назад в сумку. Все замечательно. Рэнди снова добропорядочный американский гражданин, которого власти ритуально постращали. У него острое желание махнуть в ближайший оружейный магазин и оставить там примерно десять тысяч долларов. Не то чтобы он хотел кого-нибудь убить, просто от общения с официальными лицами его трясет. Наверное, он чересчур много времени провел с Томом Говардом, коллекционером оружия и стрелком-любителем. Сперва агрессия по отношению к тропическим лесам, теперь желание приобрести автомат. Куда он катится?
Высокая бледная фигура Ави маячит за бархатной веревкой, вокруг охваченные неистовством филиппинки потрясают гладиолусами, как боевым копьями. Ави засунул руки в карманы метущего по полу пальто; голова повернута в сторону Рэнди, но взгляд застыл на точке где-то посередине между ними, брови сосредоточенно сведены. Также хмурилась бабушка Рэнди, распутывая моток бечевки из ящика со всякой всячиной. У Ави такое выражение бывает, когда он делает нечто похожее с новым клубком информации. Наверное, прочел про золото. Рэнди упустил возможность классного розыгрыша: надо было положить в сумку пару свинцовых брусков и дать ее Ави - вот бы тот офигел. Поздно. В тот миг, когда Рэнди подходит, Ави трогается с места. Несформулированный протокол предписывает, когда они должны жать друг другу руки, когда обниматься, а когда вести себя так, будто расстались пять минут назад. Недавний обмен электронной почтой, вероятно, знаменовал собой виртуальную встречу, отменив потребность в рукопожатиях и объятиях.
- Ты был прав насчет сочных диалогов, - первые слова Ави. - Ты слишком много времени провел с Шафто и смотришь на вещи его глазами. Неправда, будто тебе что-то хотели этим сказать. Вернее, хотели, но не то, что думает Шафто.
- А какое твое объяснение?
- Как тебе нравится мысль учредить новую валюту? - Спрашивает Ави.
Рэнди часто ловил в аэропортах обрывки деловых разговоров: как прошла большая презентация, кто вероятный кандидат на вакантную руководящую должность и все такое. Он гордится, что они с Ави говорят о более возвышенных или по крайней мере более неординарных материях. Они идут через здание аэропорта. Из ресторанчика пахнет имбирем и соевым соусом; Рэнди на мгновение теряет ориентировку - в каком он полушарии?
- Хм, я как-то не очень задумался, - говорит он. - Это что наш следующий этап? Учреждаем новую валюту?
- Ну, очевидно, кто-то должен учредить валюту, которая не будет полным говном.
- Это что, юмор? - спрашивает Рэнди.
- Ты газеты читаешь? - Ави хватает его за локоть и тащит к газетной стойке. Шапки некоторых газет посвящены валютному кризису в Юго-Восточной Азии.
- Я знаю, что валютные колебания имеют для «Эпифита» большое значение, - говорит Рэнди, - но это такая нудятина, что выть хочется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83