Что ты об этом думаешь?
Некоторое я время размышлял, затем сказал:
- Не очень мне это нравится. Все зависит от того, каковы будут наши
обязанности.
Я взглянул на Джанет.
- Похоже, - холодно заметила она, - нам предлагается шпионить за
нашими друзьями и соседями. Наверное, вам больше бы подошел
шпик-профессионал.
- Это же наш дом, - поддержал я ее.
Бернард кивнул, словно он и ждал именно такого ответа.
- Вы считаете себя частью здешнего общества? - спросил он.
- Во всяком случае, стремимся к этому, - ответил я.
Он снова кивнул.
- Хорошо. По крайней мере, вы начинаете чувствовать себя чем-то
обязанным ему. Мидвич нуждается в защите извне, и он ее получает. Но мы
сможем защитить его еще лучше, если будем иметь достоверную информацию о
том, что в нем происходит.
- Какая защита - и от кого?
- В данный момент - в основном от тех, кто любит совать нос не в свое
дело. Неужели ты думаешь, что события в Мидвиче только случайно не попали
в тот же день в газеты. И толпа журналистов не осаждала каждого жителя?
- Нет, конечно, - сказал я. - Ты же сам говорил, что это было сделано
из соображений безопасности. Я не знаю, чем занимаются на Ферме, знаю
только, что чем-то секретным.
- Усыплена была не только Ферма, - заметил он. - Усыплено было все на
милю вокруг.
- Но Ферма наверняка находится в центре. Может, им просто не удалось
ограничить воздействие меньшей площадью.
- Так думают в поселке? - спросил он.
- Большинство - да, различия только в деталях.
- Вот это мне и хотелось бы знать. Люди во всем винят Ферму, так?
- Естественно. А из-за чего еще в Мидвиче могло это произойти?
- Ну, а допустим, у меня есть основания считать, что Ферма не имеет к
случившемуся никакого отношения? И наше тщательное расследование это
подтверждает...
- Но тогда все превращается в бессмыслицу, - запротестовал я.
- Вполне возможно, если, конечно, считать бессмыслицей аварию.
- Аварию? Ты имеешь в виду вынужденную посадку?
Бернард пожал плечами.
- Не знаю. Скорее всего, это просто случайное совпадение. Одно могу
сказать точно: почти каждый житель поселка подвергся воздействию странного
и незнакомого феномена. А теперь вы и все остальные считаете, что все уже
закончилось. Почему?
Мы с Джанет уставились на него.
- Ну, - сказала она, - прилетели и улетели, ну и что?
- Так просто прилетели, ничего не сделали и опять улетели, не оставив
никаких следов?
- Не знаю. По крайней мере, никаких видимых последствий - кроме
несчастных случаев, конечно, но они об этом могли и не знать, - ответила
Джанет.
- Никаких видимых последствий, - повторил Бернард. - В наши дни это
почти ничего не значит, вам не кажется? Вы, например, можете получить
приличную дозу рентгеновского или гамма-излучения, но ведь это не даст
немедленных видимых последствий. Не волнуйтесь, это лишь пример. Ничего
подобного мы не нашли. Однако там было нечто, чего мы не могли обнаружить
- нечто, вызывающее, скажем так, искусственный сон. Вы действительно
думаете, что все могло произойти просто так и окончиться без последствий?
- Вы хотите сказать, что мы или кто-то другой, должны вести
наблюдения и отмечать возможные последствия?
- В общем, да. Мидвич подвергся воздействию неизвестных сил, и
необходимо проследить, не проявятся ли какие-либо необычные результаты.
Возможно, придется предпринять какие-то действия. Хорошо было бы поручить
это вашему доктору Уиллерсу, но тогда мы поставили бы его в сложное
положение. То, что происходит между врачом и пациентом, обычно строго
конфиденциально, и ему пришлось бы нарушать законы врачебной этики.
Поэтому, я считаю, лучше довериться тому, кто хоть и не обладает столь
специфическими возможностями, как доктор, тем не менее умеет наблюдать за
обстановкой и обобщать свои наблюдения. Я знаю, что в свое время донесения
Ричарда ценились весьма высоко, и уверен, что могу на него положиться. Но
по своему опыту я знаю, что многие женские разговоры до мужчин часто не
доходят - быть может, потому, что это им просто неинтересно. Поэтому мне
кажется, что вдвоем вы сможете иметь полную информацию о том, что
происходит в поселке.
Джанет пристально посмотрела на него.
- Но что же здесь может произойти, Бернард? - спросила она.
- Если бы я знал, то не делал бы вам подобного предложения, - ответил
он. - Я предпринимаю меры предосторожности. Мы не знаем, что это была за
штука и что она тут делала. Мы не можем объявить здесь карантин без веских
на то причин. Но мы можем следить, не появятся ли такие причины. И помочь
в этом просим вас. Ну так как?
- Пока не знаю, - сказал я. - Дай пару дней подумать, потом я тебе
отвечу.
- Хорошо, - согласился он, и мы продолжили разговор на другие темы.
В следующие несколько дней мы с Джанет несколько раз возвращались к
этому разговору, и ее отношение к предложению Бернарда каждый раз
менялось.
- Что-то он от нас скрывает, я уверена, - говорила она. - Но что?
Я не знал.
Она спрашивала:
- Это ведь не то, как если бы нас просили следить за конкретным
человеком, правда?
Я соглашался, что да, не так.
А она продолжала:
- В принципе, это ведь очень похоже на то, чем занимается служба
медицинского контроля, верно?
Да, верно, думал я.
И опять:
- Если мы не согласимся, он найдет кого-нибудь другого. Честно
говоря, не знаю, кого бы он мог найти в Мидвиче. А если он пришлет
кого-нибудь со стороны, это будет уже совсем неприятно, правда?
Я был с ней согласен.
В итоге, помня о стратегической позиции мисс Огл на почте, я не стал
звонить Бернарду, а написал ему, что мы не имеем ничего против
сотрудничества, а в ответ получил письмо, в котором он писал, что мы
встретимся с ним в наш следующий приезд в Лондон, а пока дело не срочное,
и нам следует просто держать глаза открытыми.
Так мы и делали, но ничего интересного не происходило - спустя две
недели после Потерянного дня уже ничто не нарушало безмятежный покой
Мидвича.
Те немногие, кто считал, что Служба безопасности лишила их шансов на
широкую известность и фотографии в газетах, наконец успокоились; остальные
радовались, что в их жизнь больше не вмешиваются. Мисс Полли Раштон, у
которой закончились каникулы, попрощалась со своими мидвичскими дядей и
тетей и уехала домой в Лондон. Алан Хьюз, к ужасу своему, узнал, что его
не только переводят на север Шотландии, но и вообще уволят из армии на
несколько недель позже, чем он предполагал, и теперь большую часть времени
он тратил на написание рапортов, а остальную часть посвящал переписке с
мисс Зеллаби. Миссис Харриман, жена пекаря, придумав ряд весьма
неправдоподобных обстоятельств, из-за которых тело Герберта Флэгга
оказалось в ее коттедже, перешла в наступление сама, постоянно напоминая
мужу обо всех известных и предполагаемых сомнительных фактах из его
прошлого. Все остальные мидвичцы продолжали жить как обычно.
В общем, это странное событие лишь слегка потревожило Мидвич - в
третий или четвертый раз за время его тысячелетней дремоты.
А теперь я должен сказать о некоторых технических трудностях,
поскольку это не моя история - это история Мидвича. Если бы я дальше
излагал события в том порядке, в котором поступала ко мне информация,
возникла бы невообразимая путаница и следствия шли бы впереди причин.
Поэтому возникает необходимость расположить информацию в хронологическом
порядке, придавая соответствующий вес событиям, которые и мне, и всем нам
казались в то время незначительными. Если читателю покажется, что автор
обладает сверхнаблюдательностью, он должен помнить, что это лишь следствие
того, что я писал, оглядываясь назад, в прошлое. В то время автор и сам не
вполне представлял, кусочки какой мозаики попадают к нему, и лишь когда
часть из них стала складываться в некую картину, он активно занялся
поиском недостающих.
Например, далеко не сразу выяснилось, что вскоре после возвращения к
нормальной - казалось - жизни, в поселке стали возникать очаги... некоей
напряженности. Началось это в конце ноября - в начале декабря, а кое-где,
возможно, и раньше. Примерно тогда же Феррелин Зеллаби упомянула в одном
из своих почти ежедневных писем Алану Хьюзу, что ее подозрения полностью
подтвердились.
В своем не очень связном письме она объясняла, что не понимает, как
это могло случиться, ведь, исходя из всего, что она знает, этого вообще не
может быть, поэтому она ничего не может понять, но факт остается фактом -
она, кажется, беременна - впрочем, слово "кажется" здесь не подходит,
поскольку она в этом совершенно уверена. Поэтому не сможет ли он вырваться
к ней на выходные, обсудить создавшееся положение?..
8. СОБЫТИЯ РАЗВОРАЧИВАЮТСЯ
Значительно позже я узнал, что Алан был не первым, кому Феррелин
сообщила свою новость. Некоторое время она была очень обеспокоена и
озадачена, и за два или три дня до того, как написать Алану, решила, что
пора признаться домашним. С одной стороны, она нуждалась в совете и
объяснениях, которых не смогла найти ни в одной книге, а с другой -
считала это более достойным, чем ждать, пока кто-нибудь не догадается сам.
Пожалуй, лучше всего сначала рассказать Антее - матери, конечно, тоже, но
потом, когда хоть что-нибудь прояснится; это был один из тех случаев,
когда мать могла легко выйти из себя.
Однако решение было куда легче принять, чем осуществить. С утра в
среду Феррелин была готова, улучив подходящий момент, отвести Антею в
сторону и все ей выложить.
К несчастью, в среду ничего не получилось, в четверг утром тоже, а
днем Антея была на заседании в женской организации и вернулась только
вечером сильно уставшая. Был подходящий момент утром в пятницу - но тоже
не вполне, так как к отцу в это время пришел гость, и уже накрывали к чаю.
И так одно за другим - и к утру субботы Феррелин все еще ни с кем не
поделилась своей тайной.
"Я должна сказать Антее сегодня - даже если это будет не вполне
удобно. Так может продолжаться неделями", - твердо сказала она себе,
одеваясь.
Феррелин вышла к столу, когда Гордон Зеллаби уже заканчивал завтрак.
Он рассеянно поцеловал ее и вскоре с головой ушел в работу - сначала в
глубокой задумчивости обошел сад, затем скрылся в кабинете.
Феррелин поела кукурузных хлопьев, выпила немного кофе и принялась за
яичницу с беконом. Съев пару кусочков, она отодвинула тарелку достаточно
решительно, чтобы Антея оторвалась от своих размышлений и взглянула на
нее.
- В чем дело? - спросила Антея со своего конца стола. - Яйца
несвежие?
- Нет, все в порядке, - сказала Феррелин, - просто не хочется. -
Внутренний голос подсказывал: "Почему бы не сейчас?" Она глубоко вздохнула
и проговорила: - Дело в том, Антея, что мне сегодня утром было плохо.
- В самом деле? - спросила мачеха, намазывая хлеб маслом. Накладывая
мармелад, она добавила: - И мне тоже. Ужасно, правда?
Начав, Феррелин решила довести дело до конца.
- Дело в том, - ровным голосом сказала она, - что мне плохо не просто
так. Мне плохо от того, что у меня будет ребенок.
Антея несколько мгновений смотрела на нее с задумчивым интересом,
затем медленно кивнула.
- Понимаю. - Она сосредоточенно намазала тост мармеладом, потом снова
взглянула на Феррелин. - У меня тоже.
От удивления Феррелин даже открыла рот. К своему стыду и смущению,
она испытала легкий шок. Антея была только на шестнадцать лет старше, так
что все было вполне естественно, но... В голове у Феррелин все
перемешалось. Семья Зеллаби отнюдь не соответствовала викторианским
представлениям о ячейке общества, но ребенок, который станет сводным
братом или сестрой ей самой, дядей или тетей внукам Зеллаби, которым уже
было по четыре-пять лет, и ее собственному ребенку, который окажется в том
же возрасте, превращал нормальное соотношение поколений в хаос. Кроме
того, это было несколько неожиданно.
Она продолжала смотреть на Антею, тщетно пытаясь что-либо сказать, но
как-то сразу все встало с ног на голову.
Антея смотрела мимо Феррелин куда-то вдаль сквозь окно и голые ветви
каштана. Глаза ее сияли. Сияние росло, пока наконец не превратилось в две
слезинки, скатившиеся по ее щекам.
Феррелин все еще сидела, словно парализованная. Она никогда прежде не
видела Антею плачущей. Это было совсем не похоже на нее...
Внезапно Антея наклонилась и уронила голову на руки. Словно стряхнув
с себя что-то, Феррелин вскочила, подбежала к Антее, обняла ее и
почувствовала, как та дрожит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Некоторое я время размышлял, затем сказал:
- Не очень мне это нравится. Все зависит от того, каковы будут наши
обязанности.
Я взглянул на Джанет.
- Похоже, - холодно заметила она, - нам предлагается шпионить за
нашими друзьями и соседями. Наверное, вам больше бы подошел
шпик-профессионал.
- Это же наш дом, - поддержал я ее.
Бернард кивнул, словно он и ждал именно такого ответа.
- Вы считаете себя частью здешнего общества? - спросил он.
- Во всяком случае, стремимся к этому, - ответил я.
Он снова кивнул.
- Хорошо. По крайней мере, вы начинаете чувствовать себя чем-то
обязанным ему. Мидвич нуждается в защите извне, и он ее получает. Но мы
сможем защитить его еще лучше, если будем иметь достоверную информацию о
том, что в нем происходит.
- Какая защита - и от кого?
- В данный момент - в основном от тех, кто любит совать нос не в свое
дело. Неужели ты думаешь, что события в Мидвиче только случайно не попали
в тот же день в газеты. И толпа журналистов не осаждала каждого жителя?
- Нет, конечно, - сказал я. - Ты же сам говорил, что это было сделано
из соображений безопасности. Я не знаю, чем занимаются на Ферме, знаю
только, что чем-то секретным.
- Усыплена была не только Ферма, - заметил он. - Усыплено было все на
милю вокруг.
- Но Ферма наверняка находится в центре. Может, им просто не удалось
ограничить воздействие меньшей площадью.
- Так думают в поселке? - спросил он.
- Большинство - да, различия только в деталях.
- Вот это мне и хотелось бы знать. Люди во всем винят Ферму, так?
- Естественно. А из-за чего еще в Мидвиче могло это произойти?
- Ну, а допустим, у меня есть основания считать, что Ферма не имеет к
случившемуся никакого отношения? И наше тщательное расследование это
подтверждает...
- Но тогда все превращается в бессмыслицу, - запротестовал я.
- Вполне возможно, если, конечно, считать бессмыслицей аварию.
- Аварию? Ты имеешь в виду вынужденную посадку?
Бернард пожал плечами.
- Не знаю. Скорее всего, это просто случайное совпадение. Одно могу
сказать точно: почти каждый житель поселка подвергся воздействию странного
и незнакомого феномена. А теперь вы и все остальные считаете, что все уже
закончилось. Почему?
Мы с Джанет уставились на него.
- Ну, - сказала она, - прилетели и улетели, ну и что?
- Так просто прилетели, ничего не сделали и опять улетели, не оставив
никаких следов?
- Не знаю. По крайней мере, никаких видимых последствий - кроме
несчастных случаев, конечно, но они об этом могли и не знать, - ответила
Джанет.
- Никаких видимых последствий, - повторил Бернард. - В наши дни это
почти ничего не значит, вам не кажется? Вы, например, можете получить
приличную дозу рентгеновского или гамма-излучения, но ведь это не даст
немедленных видимых последствий. Не волнуйтесь, это лишь пример. Ничего
подобного мы не нашли. Однако там было нечто, чего мы не могли обнаружить
- нечто, вызывающее, скажем так, искусственный сон. Вы действительно
думаете, что все могло произойти просто так и окончиться без последствий?
- Вы хотите сказать, что мы или кто-то другой, должны вести
наблюдения и отмечать возможные последствия?
- В общем, да. Мидвич подвергся воздействию неизвестных сил, и
необходимо проследить, не проявятся ли какие-либо необычные результаты.
Возможно, придется предпринять какие-то действия. Хорошо было бы поручить
это вашему доктору Уиллерсу, но тогда мы поставили бы его в сложное
положение. То, что происходит между врачом и пациентом, обычно строго
конфиденциально, и ему пришлось бы нарушать законы врачебной этики.
Поэтому, я считаю, лучше довериться тому, кто хоть и не обладает столь
специфическими возможностями, как доктор, тем не менее умеет наблюдать за
обстановкой и обобщать свои наблюдения. Я знаю, что в свое время донесения
Ричарда ценились весьма высоко, и уверен, что могу на него положиться. Но
по своему опыту я знаю, что многие женские разговоры до мужчин часто не
доходят - быть может, потому, что это им просто неинтересно. Поэтому мне
кажется, что вдвоем вы сможете иметь полную информацию о том, что
происходит в поселке.
Джанет пристально посмотрела на него.
- Но что же здесь может произойти, Бернард? - спросила она.
- Если бы я знал, то не делал бы вам подобного предложения, - ответил
он. - Я предпринимаю меры предосторожности. Мы не знаем, что это была за
штука и что она тут делала. Мы не можем объявить здесь карантин без веских
на то причин. Но мы можем следить, не появятся ли такие причины. И помочь
в этом просим вас. Ну так как?
- Пока не знаю, - сказал я. - Дай пару дней подумать, потом я тебе
отвечу.
- Хорошо, - согласился он, и мы продолжили разговор на другие темы.
В следующие несколько дней мы с Джанет несколько раз возвращались к
этому разговору, и ее отношение к предложению Бернарда каждый раз
менялось.
- Что-то он от нас скрывает, я уверена, - говорила она. - Но что?
Я не знал.
Она спрашивала:
- Это ведь не то, как если бы нас просили следить за конкретным
человеком, правда?
Я соглашался, что да, не так.
А она продолжала:
- В принципе, это ведь очень похоже на то, чем занимается служба
медицинского контроля, верно?
Да, верно, думал я.
И опять:
- Если мы не согласимся, он найдет кого-нибудь другого. Честно
говоря, не знаю, кого бы он мог найти в Мидвиче. А если он пришлет
кого-нибудь со стороны, это будет уже совсем неприятно, правда?
Я был с ней согласен.
В итоге, помня о стратегической позиции мисс Огл на почте, я не стал
звонить Бернарду, а написал ему, что мы не имеем ничего против
сотрудничества, а в ответ получил письмо, в котором он писал, что мы
встретимся с ним в наш следующий приезд в Лондон, а пока дело не срочное,
и нам следует просто держать глаза открытыми.
Так мы и делали, но ничего интересного не происходило - спустя две
недели после Потерянного дня уже ничто не нарушало безмятежный покой
Мидвича.
Те немногие, кто считал, что Служба безопасности лишила их шансов на
широкую известность и фотографии в газетах, наконец успокоились; остальные
радовались, что в их жизнь больше не вмешиваются. Мисс Полли Раштон, у
которой закончились каникулы, попрощалась со своими мидвичскими дядей и
тетей и уехала домой в Лондон. Алан Хьюз, к ужасу своему, узнал, что его
не только переводят на север Шотландии, но и вообще уволят из армии на
несколько недель позже, чем он предполагал, и теперь большую часть времени
он тратил на написание рапортов, а остальную часть посвящал переписке с
мисс Зеллаби. Миссис Харриман, жена пекаря, придумав ряд весьма
неправдоподобных обстоятельств, из-за которых тело Герберта Флэгга
оказалось в ее коттедже, перешла в наступление сама, постоянно напоминая
мужу обо всех известных и предполагаемых сомнительных фактах из его
прошлого. Все остальные мидвичцы продолжали жить как обычно.
В общем, это странное событие лишь слегка потревожило Мидвич - в
третий или четвертый раз за время его тысячелетней дремоты.
А теперь я должен сказать о некоторых технических трудностях,
поскольку это не моя история - это история Мидвича. Если бы я дальше
излагал события в том порядке, в котором поступала ко мне информация,
возникла бы невообразимая путаница и следствия шли бы впереди причин.
Поэтому возникает необходимость расположить информацию в хронологическом
порядке, придавая соответствующий вес событиям, которые и мне, и всем нам
казались в то время незначительными. Если читателю покажется, что автор
обладает сверхнаблюдательностью, он должен помнить, что это лишь следствие
того, что я писал, оглядываясь назад, в прошлое. В то время автор и сам не
вполне представлял, кусочки какой мозаики попадают к нему, и лишь когда
часть из них стала складываться в некую картину, он активно занялся
поиском недостающих.
Например, далеко не сразу выяснилось, что вскоре после возвращения к
нормальной - казалось - жизни, в поселке стали возникать очаги... некоей
напряженности. Началось это в конце ноября - в начале декабря, а кое-где,
возможно, и раньше. Примерно тогда же Феррелин Зеллаби упомянула в одном
из своих почти ежедневных писем Алану Хьюзу, что ее подозрения полностью
подтвердились.
В своем не очень связном письме она объясняла, что не понимает, как
это могло случиться, ведь, исходя из всего, что она знает, этого вообще не
может быть, поэтому она ничего не может понять, но факт остается фактом -
она, кажется, беременна - впрочем, слово "кажется" здесь не подходит,
поскольку она в этом совершенно уверена. Поэтому не сможет ли он вырваться
к ней на выходные, обсудить создавшееся положение?..
8. СОБЫТИЯ РАЗВОРАЧИВАЮТСЯ
Значительно позже я узнал, что Алан был не первым, кому Феррелин
сообщила свою новость. Некоторое время она была очень обеспокоена и
озадачена, и за два или три дня до того, как написать Алану, решила, что
пора признаться домашним. С одной стороны, она нуждалась в совете и
объяснениях, которых не смогла найти ни в одной книге, а с другой -
считала это более достойным, чем ждать, пока кто-нибудь не догадается сам.
Пожалуй, лучше всего сначала рассказать Антее - матери, конечно, тоже, но
потом, когда хоть что-нибудь прояснится; это был один из тех случаев,
когда мать могла легко выйти из себя.
Однако решение было куда легче принять, чем осуществить. С утра в
среду Феррелин была готова, улучив подходящий момент, отвести Антею в
сторону и все ей выложить.
К несчастью, в среду ничего не получилось, в четверг утром тоже, а
днем Антея была на заседании в женской организации и вернулась только
вечером сильно уставшая. Был подходящий момент утром в пятницу - но тоже
не вполне, так как к отцу в это время пришел гость, и уже накрывали к чаю.
И так одно за другим - и к утру субботы Феррелин все еще ни с кем не
поделилась своей тайной.
"Я должна сказать Антее сегодня - даже если это будет не вполне
удобно. Так может продолжаться неделями", - твердо сказала она себе,
одеваясь.
Феррелин вышла к столу, когда Гордон Зеллаби уже заканчивал завтрак.
Он рассеянно поцеловал ее и вскоре с головой ушел в работу - сначала в
глубокой задумчивости обошел сад, затем скрылся в кабинете.
Феррелин поела кукурузных хлопьев, выпила немного кофе и принялась за
яичницу с беконом. Съев пару кусочков, она отодвинула тарелку достаточно
решительно, чтобы Антея оторвалась от своих размышлений и взглянула на
нее.
- В чем дело? - спросила Антея со своего конца стола. - Яйца
несвежие?
- Нет, все в порядке, - сказала Феррелин, - просто не хочется. -
Внутренний голос подсказывал: "Почему бы не сейчас?" Она глубоко вздохнула
и проговорила: - Дело в том, Антея, что мне сегодня утром было плохо.
- В самом деле? - спросила мачеха, намазывая хлеб маслом. Накладывая
мармелад, она добавила: - И мне тоже. Ужасно, правда?
Начав, Феррелин решила довести дело до конца.
- Дело в том, - ровным голосом сказала она, - что мне плохо не просто
так. Мне плохо от того, что у меня будет ребенок.
Антея несколько мгновений смотрела на нее с задумчивым интересом,
затем медленно кивнула.
- Понимаю. - Она сосредоточенно намазала тост мармеладом, потом снова
взглянула на Феррелин. - У меня тоже.
От удивления Феррелин даже открыла рот. К своему стыду и смущению,
она испытала легкий шок. Антея была только на шестнадцать лет старше, так
что все было вполне естественно, но... В голове у Феррелин все
перемешалось. Семья Зеллаби отнюдь не соответствовала викторианским
представлениям о ячейке общества, но ребенок, который станет сводным
братом или сестрой ей самой, дядей или тетей внукам Зеллаби, которым уже
было по четыре-пять лет, и ее собственному ребенку, который окажется в том
же возрасте, превращал нормальное соотношение поколений в хаос. Кроме
того, это было несколько неожиданно.
Она продолжала смотреть на Антею, тщетно пытаясь что-либо сказать, но
как-то сразу все встало с ног на голову.
Антея смотрела мимо Феррелин куда-то вдаль сквозь окно и голые ветви
каштана. Глаза ее сияли. Сияние росло, пока наконец не превратилось в две
слезинки, скатившиеся по ее щекам.
Феррелин все еще сидела, словно парализованная. Она никогда прежде не
видела Антею плачущей. Это было совсем не похоже на нее...
Внезапно Антея наклонилась и уронила голову на руки. Словно стряхнув
с себя что-то, Феррелин вскочила, подбежала к Антее, обняла ее и
почувствовала, как та дрожит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32