- спросил он. - И даже никаких замечаний? Скажите,
полковник, вы давно считаете это вторжение фактом?
- Около восьми лет, - сказал Бернард. - А вы?
- Примерно столько же или немного больше. Мне это не нравилось, не
нравится и, вероятно, будет нравиться еще меньше. Но пришлось смириться.
Старая аксиома Шерлока Холмса: "После того, как вы исключите невозможное,
все, что останется, пусть даже невероятное, должно быть истиной". Однако я
не знал, что мои взгляды разделяют в официальных кругах. Что же вы решили
предпринять в связи с этим?
- Ну, мы сделали все возможное, чтобы изолировать их здесь и
понаблюдать за их образованием.
- И оказывается, что это было весьма полезно, если можно так
выразиться. Почему?
- Минутку, - перебил я. - Я снова не понимаю - вы выражаетесь
буквально или фигурально? Вы оба всерьез считаете, что эти Дети -
пришельцы? Что они внеземного происхождения?
- Видите? - сказал Зеллаби. - Никакой паники от побережья до
побережья. Только скепсис. Я вам говорил.
- Да, считаем, - сказал мне Бернард. - Это единственная гипотеза,
которую мое ведомство вынуждено было принять - хотя, конечно, некоторые до
сих пор не желают с ней согласиться, хотя мы располагаем несколько более
солидными доказательствами, чем мистер Зеллаби.
- О! - сказал Зеллаби, не успев донести вилку до рта. - Неужели
начинает проясняться тот таинственный интерес, который проявляет к нам
военная разведка?
- Теперь уже нет причин так тщательно это скрывать, - заметил
Бернард. - Я знаю, что раньше наша деятельность мало вас интересовала, но
не думаю, что вам удалось найти разгадку.
- В чем же дело? - спросил Зеллаби.
- А в том, что Мидвич был не единственным и даже не первым местом,
где случился Потерянный день. Тогда же, в течение примерно трех недель,
значительно возросло число случаев обнаружения радарами неопознанных
летающих объектов...
- Будь я проклят! - сказал Зеллаби. - О, тщеславие, тщеславие...
Значит, есть и другие группы Детей, кроме нашей? Где?
- Один Потерянный день, - не спеша продолжал Бернард, - имел место в
небольшом городке в Северной территории Австралии. Что-то, вероятно, там
пошло не так. Была тридцать одна беременность, но по каким-то причинам все
Дети умерли, большинство - через несколько часов после рождения, а
последний - через неделю.
Еще один Потерянный день произошел в эскимосском стойбище на Земле
Виктории, на севере Канады. Его обитатели весьма неохотно говорят об этом,
но, по-видимому, они были настолько оскорблены или, быть может, напуганы
рождением настолько непохожих младенцев, что почти сразу же от них
избавились. Во всяком случае, ни один не остался в живых. Кстати, если
учесть, когда наши Дети вернулись в Мидвич, можно предположить, что их
способность к принуждению развивается лишь к одно-двухнедельному возрасту,
а до этого каждый из них существует сам по себе. Еще один Потерянный
день...
Зеллаби поднял руку.
- Догадываюсь. Это было за Железным Занавесом.
- За Занавесом известны два случая, - поправил Бернард. - Один в
Иркутской области, у границы с так называемой Внешней Монголией, - очень
мрачная история. Там решили, что женщины спали с дьяволами, и убили их
вместе с Детьми. Другой случай произошел восточнее, в населенном пункте
под названием Гижинск, в горах к северо-востоку от Охотска. Вероятно, были
и другие, о которых мы не слышали. Почти наверняка аналогичные события
произошли где-то в Южной Америке и Африке, но это трудно проверить. Не
исключено даже, что какое-нибудь глухое селение могло потерять день
незаметно для себя - в этом случае Дети окажутся еще большей загадкой. В
большинстве известных нам случаев младенцев считали уродами и уничтожали,
но мы подозреваем, что кое-где их могли и спрятать.
- Но, насколько я понимаю, не в Гижинске? - спросил Зеллаби.
Бернард посмотрел на него с легкой усмешкой.
- Вы, как всегда, попали в точку, Зеллаби. Конечно, не в Гижинске.
Там Потерянный день произошел на неделю раньше, чем в Мидвиче, а
информацию об этом мы получили спустя три или четыре дня. Русские были
этим обеспокоены. Но когда это произошло здесь, у нас было некоторое
утешение: мы знали, что это не их рук дело. Вероятно, и они в свое время
узнали о Мидвиче и тоже вздохнули с облегчением - хотя подтверждений этому
нет. Тем временем наш агент следил за событиями в Гижинске и сообщил о
странном факте - все женщины там одновременно забеременели. Мы не сразу
оценили значение этого донесения - оно звучало как пустые сплетни, - но
вскоре мы узнали состояние дел в Мидвиче и заинтересовались всерьез. Когда
Дети родились, для русских ситуация была проще, чем для нас; они попросту
изолировали Гижинск - городок примерно вдвое больше Мидвича, - и
информация оттуда фактически перестала поступать. Мы не могли изолировать
Мидвич, поэтому нам пришлось действовать иначе, и, учитывая
обстоятельства, не думаю, что мы наделали очень уж много ошибок.
- Понятно, - кивнул Зеллаби. - Военное ведомство не знало толком ни о
том, что, собственно, имеем мы, ни о том, что у русских. Но если бы
оказалось, что у русских появилась группа потенциальных гениев, нам
следовало бы иметь такую же?
- Примерно так. Что эти Дети какие-то необычные, стало ясно довольно
быстро.
- Я должен был догадаться, - грустно покачав головой, сказал Зеллаби.
- Мне просто никогда не приходило в голову, что мы в Мидвиче не
единственные в своем роде. Но теперь я начинаю подозревать, что вы не
случайно сегодня так откровенны. Я не вижу, как это может быть связано с
событиями в Мидвиче, значит что-то произошло где-то еще, скажем в
Гижинске? У тамошних Детей появилось какое-то новое свойство, которое
скоро появится и у наших?
Бернард аккуратно положил нож и вилку на тарелку, некоторое время
смотрел на них, а потом медленно произнес:
- Дальневосточная Армия недавно была вооружена новыми орудиями
среднего калибра с атомными снарядами. Предполагаемая дальность стрельбы -
примерно пятьдесят или шестьдесят миль. На прошлой неделе они проводили
первые боевые стрельбы. Города Гижинска больше не существует...
Мы уставились на него. Антея с ужасом наклонилась вперед.
- Вы хотите сказать... все?.. - недоверчиво спросила она.
- Все, - кивнул Бернард. - Невозможно было предупредить людей так,
чтобы об этом не узнали Дети. Кроме того, теперь это можно официально
объяснить ошибкой в расчетах, или, скажем, диверсией.
Зеллаби чертил какой-то узор на скатерти, глядя в пол. Потом он вновь
поднял взгляд на Бернарда.
- Вы сказали, на прошлой неделе. Какого числа?
- Во вторник, второго июля, - сказал Бернард.
Зеллаби несколько раз медленно кивнул.
- Но как, интересно, узнали наши?.. - задумчиво сказал он.
После обеда Бернард объявил, что снова собирается на Ферму.
- Мне не удалось поговорить с Торренсом, пока там был сэр Джон, - а
потом, понятное дело, мы оба нуждались в передышке.
- У вас нет никаких идей насчет того, что делать с Детьми дальше? -
спросила Антея.
Бернард покачал головой.
- Даже если бы у меня и были какие-то идеи, они, скорее всего, были
бы служебной тайной. Сейчас я хочу послушать, не предложит ли что-нибудь
Торренс, с его знанием Детей. Я надеюсь вернуться через час или два, -
добавил он, уходя.
Выйдя из дома, он машинально направился к автомобилю, но, уже
взявшись за ручку, передумал. Небольшая прогулка не повредит, рассудил он
и быстро зашагал по дороге.
Едва выйдя из ворот, он заметил, как невысокая женщина в голубом
костюме, чуть помедлив, пошла ему навстречу. Лицо ее слегка порозовело, но
двигалась она решительно. Бернард приподнял шляпу.
- Вы меня не знаете. Я мисс Лэмб, но, конечно, мы все знаем вас,
полковник Уэсткотт.
Бернард слегка кивнул в ответ, думая о том, что именно и как давно мы
все (надо полагать, подразумевался весь Мидвич) о нем знают, и спросил
мисс Лэмб, чем он может ей помочь.
- Я по поводу Детей, полковник. Что с ними будет?
Вполне искренне Бернард ответил, что никакого решения еще не принято.
Мисс Лэмб слушала, напряженно глядя ему в лицо и сложив перед собой руки в
перчатках.
- Им не сделают ничего плохого, правда? - спросила она. - О, я знаю,
то, что случилось прошлой ночью, - ужасно, но они не виноваты. Они еще не
понимают. Они такие маленькие... Я знаю, что они выглядят вдвое старше, но
ведь это не важно, правда? Они просто не понимали, что делают. Они
перепугались. Да разве любой не испугался бы, если бы к его дому пришла
толпа и захотела его поджечь? Мы бы все испугались. У людей должно быть
право на самозащиту, и никто не вправе за это обвинять. Да если бы они
пришли к моему дому, я защищалась бы чем попало, хоть топором.
Бернард в душе усомнился. Было очень непросто представить себе, как
эта маленькая женщина с топором в руках противостоит целой толпе.
- Они наломали слишком много дров, - мягко напомнил он.
- Я знаю. Но когда ты мал и испуган, очень легко оказаться более
жестоким, чем хотел. Когда я была маленькой, я видела такие
несправедливости, которые просто жгли меня изнутри. Если бы у меня хватило
сил сделать то, что мне тогда хотелось, это было бы ужасно, действительно
ужасно, уверяю вас.
- К несчастью, - заметил он, - Дети такой силой обладают, и вы должны
согласиться, что им нельзя позволить ею пользоваться.
- Нельзя, - согласилась она. - Но они и не станут, когда подрастут и
поймут. Я уверена, что не станут. Люди говорят, что их надо отправить
отсюда подальше. Но вы не сделаете этого, правда? Они такие маленькие. Я
знаю, они своенравны, но они нуждаются в нас. Они не испорчены. Если они
останутся здесь, мы научим их любви и благородству, докажем, что люди
действительно не хотят им зла...
Она умоляюще посмотрела ему в лицо полными слез глазами, с волнением
сжав руки.
Бернард посмотрел на нее с грустью, удивляясь тому, насколько должен
быть слеп материнский инстинкт, чтобы эта женщина продолжала считать шесть
смертей и множество серьезных ранений всего лишь результатом детских
шалостей. Он почти видел стройную золотоглазую фигурку, которая полностью
завладела ее сознанием. Эта женщина никогда не сможет обвинить в чем-либо
ни одного из них, никогда не перестанет обожать их всех, никогда ничего не
поймет. В жизни ее было только одно-единственное чудо... Ему больно было
смотреть на мисс Лэмб.
От него почти ничего не зависит, объяснил Бернард ей и заверил,
стараясь не пробуждать напрасных надежд, что обязательно включит в отчет
все, о чем она ему говорила. Затем он попрощался с мисс Лэмб как можно
мягче и пошел дальше, ощущая спиной ее тревожный укоризненный взгляд.
В поселке царила атмосфера подавленности. Люди, попадавшиеся
навстречу, за исключением одной-двух беседовавших пар, казалось, были
погружены в свои собственные мысли. Вокруг лужайки ходил одинокий
полицейский, и видно было, что ему это до смерти надоело. Урок номер один,
который Дети преподали Мидвичу - группами собираться опасно, - кажется,
был усвоен. Прямой шаг к диктатуре: не удивительно, что русские не стали
ждать, что еще произойдет в Гижинске.
Пройдя ярдов двадцать по Хикхэмской дороге, Бернард увидел двух
Детей. Они сидели на обочине и так напряженно смотрели куда-то вверх и в
сторону, что даже не заметили его приближения.
Бернард остановился и, проследив за их взглядом, в тот же момент
услышал гул двигателей. Самолет был хорошо виден - серебристый крестик на
фоне голубого летнего неба, он летел в сторону поселка на высоте около
пяти тысяч футов. Неожиданно от него отделились пять черных точек, один за
другим раскрылись пять парашютов и медленно поплыли вниз. Самолет летел
дальше.
Бернард снова взглянул на Детей и заметил, как они обменялись
удовлетворенными улыбками. Опять подняв взгляд, он увидел безмятежно
летевший самолет, позади которого опускались пять белых пятен. Бернард
отнюдь не был специалистом по авиации, но сейчас уверенно определил, что
это легкий бомбардировщик дальнего действия "Кэри", экипаж которого обычно
состоял из пяти человек. Он задумчиво посмотрел на двух Детей, и тут они
его заметили.
Пока бомбардировщик с гудением пролетал над их головами, все трое
изучающе глядели друг на друга.
- Это, - заметил Бернард, - была очень дорогая машина. Кое-кто будет
очень недоволен ее потерей.
- Это только предупреждение. Но они, вероятно, потеряют еще не одну,
пока не поверят, - сказал мальчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
полковник, вы давно считаете это вторжение фактом?
- Около восьми лет, - сказал Бернард. - А вы?
- Примерно столько же или немного больше. Мне это не нравилось, не
нравится и, вероятно, будет нравиться еще меньше. Но пришлось смириться.
Старая аксиома Шерлока Холмса: "После того, как вы исключите невозможное,
все, что останется, пусть даже невероятное, должно быть истиной". Однако я
не знал, что мои взгляды разделяют в официальных кругах. Что же вы решили
предпринять в связи с этим?
- Ну, мы сделали все возможное, чтобы изолировать их здесь и
понаблюдать за их образованием.
- И оказывается, что это было весьма полезно, если можно так
выразиться. Почему?
- Минутку, - перебил я. - Я снова не понимаю - вы выражаетесь
буквально или фигурально? Вы оба всерьез считаете, что эти Дети -
пришельцы? Что они внеземного происхождения?
- Видите? - сказал Зеллаби. - Никакой паники от побережья до
побережья. Только скепсис. Я вам говорил.
- Да, считаем, - сказал мне Бернард. - Это единственная гипотеза,
которую мое ведомство вынуждено было принять - хотя, конечно, некоторые до
сих пор не желают с ней согласиться, хотя мы располагаем несколько более
солидными доказательствами, чем мистер Зеллаби.
- О! - сказал Зеллаби, не успев донести вилку до рта. - Неужели
начинает проясняться тот таинственный интерес, который проявляет к нам
военная разведка?
- Теперь уже нет причин так тщательно это скрывать, - заметил
Бернард. - Я знаю, что раньше наша деятельность мало вас интересовала, но
не думаю, что вам удалось найти разгадку.
- В чем же дело? - спросил Зеллаби.
- А в том, что Мидвич был не единственным и даже не первым местом,
где случился Потерянный день. Тогда же, в течение примерно трех недель,
значительно возросло число случаев обнаружения радарами неопознанных
летающих объектов...
- Будь я проклят! - сказал Зеллаби. - О, тщеславие, тщеславие...
Значит, есть и другие группы Детей, кроме нашей? Где?
- Один Потерянный день, - не спеша продолжал Бернард, - имел место в
небольшом городке в Северной территории Австралии. Что-то, вероятно, там
пошло не так. Была тридцать одна беременность, но по каким-то причинам все
Дети умерли, большинство - через несколько часов после рождения, а
последний - через неделю.
Еще один Потерянный день произошел в эскимосском стойбище на Земле
Виктории, на севере Канады. Его обитатели весьма неохотно говорят об этом,
но, по-видимому, они были настолько оскорблены или, быть может, напуганы
рождением настолько непохожих младенцев, что почти сразу же от них
избавились. Во всяком случае, ни один не остался в живых. Кстати, если
учесть, когда наши Дети вернулись в Мидвич, можно предположить, что их
способность к принуждению развивается лишь к одно-двухнедельному возрасту,
а до этого каждый из них существует сам по себе. Еще один Потерянный
день...
Зеллаби поднял руку.
- Догадываюсь. Это было за Железным Занавесом.
- За Занавесом известны два случая, - поправил Бернард. - Один в
Иркутской области, у границы с так называемой Внешней Монголией, - очень
мрачная история. Там решили, что женщины спали с дьяволами, и убили их
вместе с Детьми. Другой случай произошел восточнее, в населенном пункте
под названием Гижинск, в горах к северо-востоку от Охотска. Вероятно, были
и другие, о которых мы не слышали. Почти наверняка аналогичные события
произошли где-то в Южной Америке и Африке, но это трудно проверить. Не
исключено даже, что какое-нибудь глухое селение могло потерять день
незаметно для себя - в этом случае Дети окажутся еще большей загадкой. В
большинстве известных нам случаев младенцев считали уродами и уничтожали,
но мы подозреваем, что кое-где их могли и спрятать.
- Но, насколько я понимаю, не в Гижинске? - спросил Зеллаби.
Бернард посмотрел на него с легкой усмешкой.
- Вы, как всегда, попали в точку, Зеллаби. Конечно, не в Гижинске.
Там Потерянный день произошел на неделю раньше, чем в Мидвиче, а
информацию об этом мы получили спустя три или четыре дня. Русские были
этим обеспокоены. Но когда это произошло здесь, у нас было некоторое
утешение: мы знали, что это не их рук дело. Вероятно, и они в свое время
узнали о Мидвиче и тоже вздохнули с облегчением - хотя подтверждений этому
нет. Тем временем наш агент следил за событиями в Гижинске и сообщил о
странном факте - все женщины там одновременно забеременели. Мы не сразу
оценили значение этого донесения - оно звучало как пустые сплетни, - но
вскоре мы узнали состояние дел в Мидвиче и заинтересовались всерьез. Когда
Дети родились, для русских ситуация была проще, чем для нас; они попросту
изолировали Гижинск - городок примерно вдвое больше Мидвича, - и
информация оттуда фактически перестала поступать. Мы не могли изолировать
Мидвич, поэтому нам пришлось действовать иначе, и, учитывая
обстоятельства, не думаю, что мы наделали очень уж много ошибок.
- Понятно, - кивнул Зеллаби. - Военное ведомство не знало толком ни о
том, что, собственно, имеем мы, ни о том, что у русских. Но если бы
оказалось, что у русских появилась группа потенциальных гениев, нам
следовало бы иметь такую же?
- Примерно так. Что эти Дети какие-то необычные, стало ясно довольно
быстро.
- Я должен был догадаться, - грустно покачав головой, сказал Зеллаби.
- Мне просто никогда не приходило в голову, что мы в Мидвиче не
единственные в своем роде. Но теперь я начинаю подозревать, что вы не
случайно сегодня так откровенны. Я не вижу, как это может быть связано с
событиями в Мидвиче, значит что-то произошло где-то еще, скажем в
Гижинске? У тамошних Детей появилось какое-то новое свойство, которое
скоро появится и у наших?
Бернард аккуратно положил нож и вилку на тарелку, некоторое время
смотрел на них, а потом медленно произнес:
- Дальневосточная Армия недавно была вооружена новыми орудиями
среднего калибра с атомными снарядами. Предполагаемая дальность стрельбы -
примерно пятьдесят или шестьдесят миль. На прошлой неделе они проводили
первые боевые стрельбы. Города Гижинска больше не существует...
Мы уставились на него. Антея с ужасом наклонилась вперед.
- Вы хотите сказать... все?.. - недоверчиво спросила она.
- Все, - кивнул Бернард. - Невозможно было предупредить людей так,
чтобы об этом не узнали Дети. Кроме того, теперь это можно официально
объяснить ошибкой в расчетах, или, скажем, диверсией.
Зеллаби чертил какой-то узор на скатерти, глядя в пол. Потом он вновь
поднял взгляд на Бернарда.
- Вы сказали, на прошлой неделе. Какого числа?
- Во вторник, второго июля, - сказал Бернард.
Зеллаби несколько раз медленно кивнул.
- Но как, интересно, узнали наши?.. - задумчиво сказал он.
После обеда Бернард объявил, что снова собирается на Ферму.
- Мне не удалось поговорить с Торренсом, пока там был сэр Джон, - а
потом, понятное дело, мы оба нуждались в передышке.
- У вас нет никаких идей насчет того, что делать с Детьми дальше? -
спросила Антея.
Бернард покачал головой.
- Даже если бы у меня и были какие-то идеи, они, скорее всего, были
бы служебной тайной. Сейчас я хочу послушать, не предложит ли что-нибудь
Торренс, с его знанием Детей. Я надеюсь вернуться через час или два, -
добавил он, уходя.
Выйдя из дома, он машинально направился к автомобилю, но, уже
взявшись за ручку, передумал. Небольшая прогулка не повредит, рассудил он
и быстро зашагал по дороге.
Едва выйдя из ворот, он заметил, как невысокая женщина в голубом
костюме, чуть помедлив, пошла ему навстречу. Лицо ее слегка порозовело, но
двигалась она решительно. Бернард приподнял шляпу.
- Вы меня не знаете. Я мисс Лэмб, но, конечно, мы все знаем вас,
полковник Уэсткотт.
Бернард слегка кивнул в ответ, думая о том, что именно и как давно мы
все (надо полагать, подразумевался весь Мидвич) о нем знают, и спросил
мисс Лэмб, чем он может ей помочь.
- Я по поводу Детей, полковник. Что с ними будет?
Вполне искренне Бернард ответил, что никакого решения еще не принято.
Мисс Лэмб слушала, напряженно глядя ему в лицо и сложив перед собой руки в
перчатках.
- Им не сделают ничего плохого, правда? - спросила она. - О, я знаю,
то, что случилось прошлой ночью, - ужасно, но они не виноваты. Они еще не
понимают. Они такие маленькие... Я знаю, что они выглядят вдвое старше, но
ведь это не важно, правда? Они просто не понимали, что делают. Они
перепугались. Да разве любой не испугался бы, если бы к его дому пришла
толпа и захотела его поджечь? Мы бы все испугались. У людей должно быть
право на самозащиту, и никто не вправе за это обвинять. Да если бы они
пришли к моему дому, я защищалась бы чем попало, хоть топором.
Бернард в душе усомнился. Было очень непросто представить себе, как
эта маленькая женщина с топором в руках противостоит целой толпе.
- Они наломали слишком много дров, - мягко напомнил он.
- Я знаю. Но когда ты мал и испуган, очень легко оказаться более
жестоким, чем хотел. Когда я была маленькой, я видела такие
несправедливости, которые просто жгли меня изнутри. Если бы у меня хватило
сил сделать то, что мне тогда хотелось, это было бы ужасно, действительно
ужасно, уверяю вас.
- К несчастью, - заметил он, - Дети такой силой обладают, и вы должны
согласиться, что им нельзя позволить ею пользоваться.
- Нельзя, - согласилась она. - Но они и не станут, когда подрастут и
поймут. Я уверена, что не станут. Люди говорят, что их надо отправить
отсюда подальше. Но вы не сделаете этого, правда? Они такие маленькие. Я
знаю, они своенравны, но они нуждаются в нас. Они не испорчены. Если они
останутся здесь, мы научим их любви и благородству, докажем, что люди
действительно не хотят им зла...
Она умоляюще посмотрела ему в лицо полными слез глазами, с волнением
сжав руки.
Бернард посмотрел на нее с грустью, удивляясь тому, насколько должен
быть слеп материнский инстинкт, чтобы эта женщина продолжала считать шесть
смертей и множество серьезных ранений всего лишь результатом детских
шалостей. Он почти видел стройную золотоглазую фигурку, которая полностью
завладела ее сознанием. Эта женщина никогда не сможет обвинить в чем-либо
ни одного из них, никогда не перестанет обожать их всех, никогда ничего не
поймет. В жизни ее было только одно-единственное чудо... Ему больно было
смотреть на мисс Лэмб.
От него почти ничего не зависит, объяснил Бернард ей и заверил,
стараясь не пробуждать напрасных надежд, что обязательно включит в отчет
все, о чем она ему говорила. Затем он попрощался с мисс Лэмб как можно
мягче и пошел дальше, ощущая спиной ее тревожный укоризненный взгляд.
В поселке царила атмосфера подавленности. Люди, попадавшиеся
навстречу, за исключением одной-двух беседовавших пар, казалось, были
погружены в свои собственные мысли. Вокруг лужайки ходил одинокий
полицейский, и видно было, что ему это до смерти надоело. Урок номер один,
который Дети преподали Мидвичу - группами собираться опасно, - кажется,
был усвоен. Прямой шаг к диктатуре: не удивительно, что русские не стали
ждать, что еще произойдет в Гижинске.
Пройдя ярдов двадцать по Хикхэмской дороге, Бернард увидел двух
Детей. Они сидели на обочине и так напряженно смотрели куда-то вверх и в
сторону, что даже не заметили его приближения.
Бернард остановился и, проследив за их взглядом, в тот же момент
услышал гул двигателей. Самолет был хорошо виден - серебристый крестик на
фоне голубого летнего неба, он летел в сторону поселка на высоте около
пяти тысяч футов. Неожиданно от него отделились пять черных точек, один за
другим раскрылись пять парашютов и медленно поплыли вниз. Самолет летел
дальше.
Бернард снова взглянул на Детей и заметил, как они обменялись
удовлетворенными улыбками. Опять подняв взгляд, он увидел безмятежно
летевший самолет, позади которого опускались пять белых пятен. Бернард
отнюдь не был специалистом по авиации, но сейчас уверенно определил, что
это легкий бомбардировщик дальнего действия "Кэри", экипаж которого обычно
состоял из пяти человек. Он задумчиво посмотрел на двух Детей, и тут они
его заметили.
Пока бомбардировщик с гудением пролетал над их головами, все трое
изучающе глядели друг на друга.
- Это, - заметил Бернард, - была очень дорогая машина. Кое-кто будет
очень недоволен ее потерей.
- Это только предупреждение. Но они, вероятно, потеряют еще не одну,
пока не поверят, - сказал мальчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32