Вопросами
социального обеспечения номинально занимались мистер и миссис Либоди,
сфера их деятельности отчасти пересеклась с тем, что можно было бы назвать
практической моральной поддержкой и что взяла на себя Антея Зеллаби.
Джанет стала выполнять обязанности приходящей медсестры. Участие Гордона
Зеллаби было полезным, но весьма неопределенным; сам он говорил, что
"странствует, приложив ухо к земле".
Через пять дней после собрания в мэрии комитет сделал общий вывод,
что "пока все хорошо". Но, несмотря на это, мы понимали - достигнутое надо
беречь. То отношение к происходящему, которое нам удалось создать, очень
легко могло превратиться в обычные предрассудки, если его умело не
направлять в верное русло.
- Нам нужно, - подытожила Антея, - что-то вроде комиссии по борьбе со
стихийным бедствием, только ни в коем случае нельзя внушать людям, что это
в самом деле стихийное бедствие - ведь, насколько мы знаем, это
действительно не так. Мы должны делать вид, что столкнулись с
непредвиденным стечением обстоятельств, в которых нам подобает вести себя
достойно.
Эта мысль вызвала всеобщее одобрение, лишь мисс Либоди, казалось,
засомневалась.
- Но, - сказала она, - мы должны быть честными...
Остальные вопросительно посмотрели на нее. Она продолжала:
- Я имею в виду, это все же, в некотором роде, стихийное бедствие,
разве не так? В конце концов, такое не могло случиться с нами безо всяких
причин. Причины наверняка есть, а раз так, то не является ли нашим долгом
искать их?
Антея посмотрела на нее, озадаченно нахмурившись.
- Я не вполне понимаю... - сказала она.
- Я хочу сказать, - объяснила миссис Либоди, - что когда где-то вдруг
происходят столь необычные события, то должна быть какая-то причина.
Вспомните хотя бы казни египетские, Содом и Гоморру...
Наступила пауза. Зеллаби почувствовал, что необходимо как-то сгладить
слишком тяжелое впечатление от ее слов.
- Что касается меня, - заметил он, - то я считаю казни египетские
актом устрашения со стороны небесных сил - примером, который никого ничему
не учит; сейчас подобные методы хорошо известны под названием "политика
силы". Ну а Содом... - Он умолк на полуслове, поймав взгляд викария.
На помощь ему пришла Антея:
- Думаю, вам не стоит так волноваться, миссис Либоди. Классической
формой проклятия является бесплодие, но я не могу припомнить ни одного
случая, чтобы возмездие принимало форму плодовитости.
- Все зависит от того, каковы плоды, - мрачно сказала миссис Либоди.
Снова наступила тяжелая тишина. На Дору Либоди смотрели все, кроме ее
собственного мужа. Доктор Уиллерс поймал взгляд сестры Дэниелс - и снова
посмотрел на миссис Либоди, уже другими глазами. По виду ее нельзя было
сказать, что ей неприятно быть центром всеобщего внимания. Как бы
извиняясь, она обвела нас взглядом.
- Вы так добры, - сказала она. - Я знаю, вы хотите успокоить меня. Но
пришло время покаяться. Я согрешила, и это из-за меня... Если бы я родила
своего ребенка двенадцать лет назад, ничего бы этого не случилось. И
теперь я должна искупить свой грех, вынашивая ребенка не от своего мужа.
Все это так очевидно... Мне очень жаль, что из-за меня должны страдать все
вы. Но это Божья кара. Как казни египетские...
Встревоженный викарий, покраснев, вмешался, прежде чем она смогла
продолжить:
- Я думаю... э... надеюсь, вы нас извините...
Все задвигали стульями. Сестра Дэниелс спокойно подошла к миссис
Либоди и стала с ней разговаривать. Доктор Уиллерс наблюдал за ними, пока
не заметил, что рядом с немым вопросом стоит мистер Либоди. Доктор
успокаивающе положил руку на плечо викария.
- Для нее это такое потрясение. Ничего удивительного. Я вполне
ожидал, что такие случаи будут. Это пройдет, не стоит волноваться. Я
попрошу сестру Дэниелс, чтобы она навестила ее дома и дала успокоительное.
Думаю, хороший сон все исправит. Завтра утром я к вам загляну.
Через несколько минут все разошлись. Настроение было подавленное, и
мысли нас одолевали одна другой мрачнее.

Политика Антеи Зеллаби имела успех. В конце февраля я смог сообщить
Бернарду, что все идет гладко - даже лучше, чем мы могли надеяться
вначале. Я сообщил ему подробности происшедшего в поселке со времени моего
последнего доклада, но о мнениях и взглядах обитателей Фермы, о чем он
тоже спрашивал, не смог дать никакой информации. Исследователи считали,
вероятно, что это входит в круг их профессиональных тайн, либо у них
слишком укоренилась привычка не поддерживать контактов с посторонними.
Единственным связующим звеном между Фермой и поселком был мистер Кримм, и
я посоветовал Бернарду, что если он хочет что-то от него узнать, то ему
стоит встретиться с Криммом самому и официально с ним побеседовать. В
итоге, когда мистер Кримм в очередной раз посетил свое ведомство в
Лондоне, он получил приглашение от полковника Уэсткотта на ленч в "Ин энд
Аут".
Мистер Кримм помнил полковника Уэсткотта как не самого надоедливого
из всех следователей, которые после Потерянного дня налетели на Ферму. Но
он не мог позволить смешивать профессиональные темы с хорошей едой, и с
пониманием отнесся к предложению Бернарда отложить разговор, пока дело не
дойдет до кофе и бренди. Лишь тогда, усевшись поудобнее и удостоверившись,
что его сигара хорошо раскурена, Бернард как бы между делом заметил:
- Говорят, у вас какие-то проблемы?
- У нас без этого не бывает, - заверил его мистер Кримм. - Если не с
Министерством, так с Казначейством.
- Сейчас меня интересуют скорее проблемы с персоналом и вытекающие
отсюда социальные вопросы.
- С этим всегда много беспокойства в исследовательских отделах,
загнанных в глухую провинцию, - отметил мистер Кримм. - Иногда я чувствую
себя так, словно руковожу школой-интернатом, только не обладаю правами
директора.
- Гм, - сказал Бернард, подхватывая аналогию, - интересно, что бы
стал делать директор школы, обнаружив внезапный рост количества
беременностей?..
Некоторое время мистер Кримм задумчиво смотрел вслед автобусу,
проходившему по улице в сторону Пикадилли, затем произнес:
- По крайней мере, его не изводил бы отдел кадров. У них просто
какая-то мания аккуратности. А тут нужно освобождать от работы, и вообще
весь их прекрасный график отпусков разваливается. И я, честно говоря,
просто в панике от того, что у нас происходит.
Бернард кивнул.
- Естественно, это сбивает с толку. Но мне сказали, что вы
согласились войти в местный комитет и сами помогаете урегулировать
возможные конфликты.
Мистер Кримм наклонил голову.
- Удивительно, как вам удается знать обо всем, что происходит в самых
глухих уголках Империи, - заметил он.
- Отчасти, - согласился Бернард. - Как вы думаете, этот комитет
достаточно хорошо справляется со своим делом? - спросил он.
Мистер Кримм снова кивнул.
- Сомневаюсь, что кто-нибудь справился бы лучше.
- Вы считаете, они сумеют довести дело до конца?
Мистер Кримм на мгновение задумался.
- Я бы сказал, что если им не мешать, то есть много шансов за то, что
сумеют, - конечно, если исключить случайности. Вопрос в том, не будут ли
им мешать. Безответственные болтуны, журналисты с хорошим нюхом... Проще
простого вызвать нездоровое любопытство. Но в нашу пользу играет даже не
то, что мы можем сделать, а просто традиционный взгляд средних мужчин и
женщин на эту проблему. Остается лишь высмеивать любые праздные
предположения.
- Понятно, - сказал Бернард. - Судя по тому, как в моем собственном
отделе отказываются верить в факты, это в самом деле послужит хорошей
защитой. Если вашему комитету удастся сохранить все в тайне, это избавит
нас от множества неприятностей. Если же вам это не удастся и потребуется
открытое вмешательство властей, тогда нам придется изолировать поселок, и
один Бог знает, что это повлечет за собой - запросы в парламент, может
быть, специальный парламентский акт. В любом случае такой вариант крайне
нежелателен.
- Да, конечно, - согласился мистер Кримм. - Но что вы понимаете под
"открытым вмешательством"?
- Мы ненавязчиво будем делать все возможное, чтобы помочь, -
подчеркиваю, ненавязчиво. Если в поселке узнают, что мы проявляем интерес,
это может спутать все планы. Чем дольше они смогут управляться
самостоятельно, тем лучше для всех. Но если вдруг появятся какие-то
признаки, что информация просачивается наружу, я буду вам очень
признателен, если вы немедленно мне об этом сообщите: лучше вызвать
десяток ложных тревог, чем пропустить одну настоящую.
- Я вижу, вы и так неплохо информированы, - заметил мистер Кримм.
- О поселке, но не о Ферме. У вас там другие люди, и реагируют они
иначе. Мне сказали, что прямому воздействию подверглись шесть ваших
молодых женщин. Поэтому мы надеемся, что вам удастся сохранить ваш
персонал в неизменном составе до... скажем, до июля. Особенно важно, чтобы
эти женщины не оказались в других местах и не стали рассказывать о
положении дел.
Мистер Кримм немного подумал.
- Я сделаю все от меня зависящее, но это поможет только в том случае,
если другие отделы не будут требовать перевода персонала от нас.
- Посмотрим, что можно сделать. Как вы думаете, нельзя ли установить
более близкие отношения между вашими людьми и жителями поселка? Я знаю,
что обычно это у вас не принято, но в данном случае вашим шести женщинам
очень помогла бы поддержка женщин поселка. Такое чувство вообще очень
ценно.
- Да, понимаю, солидарность. Я им объясню.
- Хорошо, но, конечно, ни слова о нас.
- Ладно, - согласился мистер Кримм. - Собственно говоря, я о вас все
равно ничего не знаю. Та наша встреча после Потерянного дня - не в счет.
Полагаю, вы сейчас не вправе... э...
Бернард покачал головой.
- Извините, во всяком случае не сейчас.
Мистер Кримм выглядел разочарованным.
- Я так и думал. Жаль. Мне редко приходилось сталкиваться с такими
интересными службами, как Акушерский отдел военной разведки.
Через несколько минут Бернард встал. Пожимая протянутую руку, мистер
Кримм задумчиво на него посмотрел.
- Не будет ли больше пользы, - предложил он, - если я стану работать
не в одиночку, а в сотрудничестве, скажем, с мистером и миссис Гейфорд?
- О, - сказал Бернард, - значит, вы догадались? А кто-нибудь еще?
- Вряд ли. Я лишь десять минут назад сообразил, кто бы это мог быть.
- Что ж, думаю, на этом пока и закончим. А теперь езжайте и
обязательно встретьтесь с Гейфордами. Чем полнее будет картина, тем лучше.
Мистер Кримм не терял времени даром. В тот же вечер по пути из
Лондона он позвонил нам, и вместе с Джанет мы обсудили, каким образом
включить Ферму, и особенно шесть тамошних проблем, в круг жизни поселка.

Жизнь в Мидвиче текла довольно гладко, но немного позже одно из
подводных течений вырвалось на поверхность и взбудоражило всех.
После заседания комитета, которое сорвалось из-за миссис Либоди, она
фактически прекратила участвовать в его работе, впрочем, это и
неудивительно. Когда же через несколько дней она появилась снова,
казалось, что душевное равновесие к ней вернулось, и она решила забыть о
случившемся, как просто о неприятном инциденте.
Но однажды, в начале марта, викарий церкви Святой Марии в Трейне и
его жена привезли миссис Либоди домой на своей машине.
- Очень неприятная история, мне очень жаль, - сказал викарий из
Трейна, когда обе женщины поднялись наверх, а мистер Либоди позвонил
доктору. - Такое несчастье для всех нас.
- Я не вполне понимаю, что, собственно, случилось, - признался мистер
Либоди.
- Ее заметила моя жена. Она как раз делала покупки на рынке в Трейне,
когда увидела миссис Либоди. Ей стоило немалого труда увести ее, но в
конце концов она привела ее к нам, дала чаю и позвонила мне. Мы решили,
что лучше всего - сразу же отвезти ее домой.
- Очень вам за это признателен, - сказал Хьюберт Либоди. - Но я все
еще не понимаю. Я ведь знаю, что она собиралась в Трейн. И вполне
естественно, что она пошла на рынок?
- Да, да, конечно. Суть только в том, что она там делала. Когда моя
жена ее заметила, миссис Либоди стояла на перевернутом ящике и говорила -
можно сказать, проповедовала. Жена говорит, что вокруг уже собралась
небольшая толпа, причем не вполне приличного вида. Тем не менее миссис
Либоди упорно отказывалась уходить. К счастью, моя жена умеет уговаривать.
- Это было весьма любезно со стороны вашей жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32