Вам, конечно, уже приходилось
отказываться от шанса на всемирную славу?
- Слава бывает разная, - ответил Уиллерс. - Иную и врагу не
пожелаешь. Я веду записи, которые, возможно, когда-нибудь будут
опубликованы.
Зеллаби кивнул и вернулся к предыдущему вопросу.
- Шесть месяцев, - сказал он. - Это может удаться. Но мы должны
сделать все, что в наших силах. Когда наступит развязка, все станет проще.
- И станет легче, если дети будут нормальными, - согласился Уиллерс.
- А если дети не будут нормальными?
Доктор, побледнев, взглянул на него и покачал головой.
- Не знаю.
Наступившее долгое молчание прервал Зеллаби.
- Я лучше схожу за женой, - сказал он.
Дверь за ним закрылась. Доктор Уиллерс неподвижно сидел в кресле,
безвольно положив руки на колени, и, сильно наклонившись вперед, невидящим
взглядом смотрел куда-то вдаль сквозь красные языки пламени.
10. ХРАНИТЬ В ТАЙНЕ
Подготовка к тому, что было не слишком информативно названо
"Специальным Срочным Собранием Особой Важности Для Каждой Женщины
Мидвича", проводилось активно и добросовестно. Нам нанес визит Гордон
Зеллаби, которому в нескольких словах удалось передать драматизм ситуации.
Он без труда получил от Джанет обещание прийти в мэрию на следующий день.
Зеллаби твердо отклонил все наши попытки что-либо из него вытянуть.
- Прошу меня извинить, - сказал он, - но могу лишь сообщить, что мы
организуем небольшой неофициальный комитет, и будем очень рады, если вы
согласитесь нам помочь - после того, как ваша жена услышит, что будет там
сказано, и вы обсудите это друг с другом.
На собрание пришло удивительно много народу. Присутствовало почти
девяносто процентов женского населения Мидвича, и запланированное
повторное собрание для тех, кто не смог прийти, должно было стать
немногочисленным.
Когда люди убедились, что это не очередная кампания по гражданской
обороне или подобного рода мероприятие, возникло закономерное любопытство:
что же заставило доктора, викария, их жен, окружную медсестру и обоих
Зеллаби обзвонить весь Мидвич и передать женщинам персональные
приглашения.
Два главных организатора собрания сидели на возвышении, по обеим
сторонам от немного бледной Антеи Зеллаби. Доктор нервно курил. Викарий
казался погруженным в размышления, от которых он время от времени
отрывался, чтобы сказать что-то миссис Зеллаби и выслушать ее рассеянный
ответ. Подождав минут десять опоздавших, доктор попросил закрыть двери и
кратко, но все еще малопонятно, призвал собрание отнестись к делу со всей
серьезностью. Викарий поддержал его, сказав в заключение:
- Я очень прошу вас внимательно выслушать все, что скажет миссис
Зеллаби. Мы в неоплатном долгу перед ней за ее согласие выступить перед
вами. И я хочу, чтобы вы заранее знали, что все, что она собирается
сказать вам, одобрено доктором Уиллерсом и мной. Уверяю вас, мы возложили
на нее такое бремя лишь потому, что объяснить суть дела женщинам лучше
всего сумеет тоже женщина. Мы с доктором сейчас покинем вас, но останемся
поблизости. Когда миссис Зеллаби закончит, мы, если вы пожелаете, вернемся
сюда и постараемся ответить на ваши вопросы. А теперь прошу со всем
вниманием выслушать миссис Зеллаби.
Он кивнул доктору, и они оба вышли через боковую дверь. Дверь за ними
закрылась, однако неплотно.
Антея Зеллаби отпила воды из стакана и взглянула на свои руки,
лежавшие на записях. Потом подняла голову, ожидая, пока утихнут разговоры.
Когда наступила тишина, Антея внимательно оглядела зал, будто пытаясь
всмотреться в каждое лицо.
- Прежде всего, - сказала она, - должна вас предупредить. Мне будет
трудно говорить то, что я собираюсь вам сообщить, а вам трудно будет в это
поверить, и всем нам будет трудно это сразу понять.
Она замолчала, опустив глаза, а потом продолжила:
- Я жду ребенка. Я очень, очень рада этому и счастлива. Это
естественно для женщины - хотеть детей и радоваться, узнав, что они будут.
Бояться этого неестественно и нехорошо. Дети приносят радость и счастье.
Но, к сожалению, в Мидвиче есть женщины, которые не могут испытывать
сейчас такие чувства. Некоторые из них глубоко несчастны и не ощущают
ничего, кроме стыда и страха. Именно ради них мы и собрались - чтобы
помочь им и успокоить их.
Она снова оглядела зал. Ее слушали, затаив дыхание.
- У нас произошло нечто очень, очень странное. Причем не с одной или
двумя, но почти со всеми женщинами в Мидвиче, способными иметь детей.
Зал слушал Антею в безмолвном оцепенении. Однако, не успев закончить,
она заметила справа какое-то шевеление и шушуканье и, взглянув туда,
увидела мисс Латтерли и ее закадычную подругу мисс Лэмб.
Антея прервала свою речь на середине фразы и стала ждать. Она слышала
возмущенный голос мисс Латтерли, но слов разобрать не могла.
- Мисс Латтерли, - громко позвала она. - Насколько я понимаю, вы
считаете, что тема данного собрания лично вас не касается?
Мисс Латтерли встала и дрожащим от возмущения голосом сказала:
- Вы совершенно правы, миссис Зеллаби. Я никогда в жизни...
- Тогда, поскольку это дело крайней важности для многих из
присутствующих, я надеюсь, вы больше не будете мешать мне. Или, может
быть, вы предпочитаете покинуть зал?
Мисс Латтерли стояла, твердо глядя на миссис Зеллаби.
- Все это... - начала она, но передумала. - Очень хорошо, миссис
Зеллаби. Я заявлю свой протест против вашей неслыханной клеветы на всех
нас в другой раз.
Она с негодованием повернулась к выходу, но помедлила, явно ожидая,
что мисс Лэмб последует за ней.
Но мисс Лэмб не сдвинулась с места. Мисс Латтерли, нахмурившись,
нетерпеливо взглянула на нее. Мисс Лэмб упрямо продолжала сидеть.
Мисс Латтерли хотела что-то сказать и уже открыла рот, но что-то в
выражении лица мисс Лэмб ее остановило. Мисс Лэмб явно старалась не
встречаться с ней взглядом. Она смотрела прямо перед собой, и краска
постепенно заливала ее лицо, пока все оно не вспыхнуло ярким румянцем.
Из груди мисс Латтерли вырвался странный тихий звук. Она вытянула
руку и ухватилась за стул, пытаясь удержаться на ногах. Не в силах
вымолвить ни слова, она смотрела на свою подругу. Затем усилием воли она
взяла себя в руки и, решительно подняв голову, прошагала к выходу из зала
в одиночестве.
Антея стояла молча. Она ожидала шума, комментариев, но было тихо.
Зал, казалось, был шокирован и растерян. Женщины снова повернулись к ней,
ожидая продолжения. В тишине она вспомнила, на чем остановилась, пытаясь
своей деловитостью снять эмоциональное напряжение, вызванное словами мисс
Латтерли. С усилием она договорила прерванную фразу до конца и снова
замолчала.
На этот раз ожидаемый шум возник почти сразу. Внимательно разглядывая
аудиторию, Антея отпила воды из стакана и вытерла носовым платком
вспотевшие ладони. Наконец она решила, что первое потрясение прошло, и
постучала по столу. Шум утих, кое-где еще пару раз всхлипнули, и ряды лиц
снова повернулись к ней. Антея глубоко вздохнула и продолжила:
- Никто, кроме детей и людей инфантильных, не ждет от жизни
справедливости. Увы, кому-то из нас придется труднее, чем другим. Но, есть
справедливость или нет ее, нравится нам это или нет, все мы, замужние и
одинокие, находимся сейчас в одной лодке. Если кто-то из замужних женщин
пытается считать себя более добродетельной, чем ее незамужняя соседка, ей
следует хорошенько подумать над тем, как она сумеет доказать, что ее
будущий ребенок - ребенок ее мужа. Это произошло со всеми нами, и ради
нашего же блага мы должны быть вместе.
Немного помолчав, она перешла к другому вопросу.
- Вы хорошо знаете, как дешевые газеты хватаются за все, связанное с
рождениями, особенно необычное. Помните, мы читали о рождении нескольких
близнецов; тогда за это взялись сначала газетчики, затем медики,
поддержанные правительством, - и в результате родители фактически лишились
собственных детей чуть ли не сразу после их рождения. Я лично не намерена
таким образом потерять своего ребенка и, полагаю, вы - тоже. Поэтому я
предупреждаю вас, что если о наших делах станет широко известно, то весьма
вероятно, врачи и ученые под тем или иным предлогом отберут у нас детей.
Поэтому мы должны не только не упоминать, но даже не намекать за пределами
поселка на то, что у нас происходит.
Если кто-то в Трейне или где-либо еще проявит любопытство или
приезжие станут задавать вопросы, мы не должны ничего им говорить, ради
блага наших детей и нашего собственного. Их это не касается, это касается
только нас. Только мы, будущие матери, имеем право и считаем своим высшим
долгом защищать наших детей.
Антея снова внимательно оглядела зал и закончила:
- Теперь я попрошу викария и доктора Уиллерса вернуться. Наверняка у
вас есть множество вопросов, на которые вы хотите получить ответ.
Она вышла в небольшую боковую комнатку.
- Отлично, миссис Зеллаби, просто замечательно, - сказал мистер
Либоди.
Доктор Уиллерс сжал ее руку в своих.
- Вы прекрасно справились, дорогая, - сказал он, направляясь вслед за
викарием на сцену.
Зеллаби проводил ее к креслу. Антея села и, закрыв глаза, откинулась
назад. Лицо ее было бледно, она казалась измученной.
- Наверное, тебе лучше пойти домой, - сказал он.
Она покачала головой.
- Нет. Я буду в порядке через несколько минут. Я должна вернуться к
ним.
- Они справятся. Ты сделала свое дело, и очень хорошо.
Она снова покачала головой.
- Гордон, я знаю, что сейчас чувствуют эти женщины. А ведь я сказала
им неправду.
- Что именно, дорогая?
- То, что я рада и счастлива. Два дня назад это была абсолютная
правда. Я так хотела ребенка, твоего и моего. А теперь я боюсь - боюсь,
Гордон!
Он обнял ее за плечи. Она, вздохнув, положила голову на его плечо.
- Дорогая моя, дорогая моя, - сказал он, нежно гладя ее по волосам. -
Все будет в порядке. Мы позаботимся о тебе.
- Если бы ничего не знать! - воскликнула она. - Знать, что там
развивается нечто - и не быть уверенной, как и что... Это... это... так
унизительно, Гордон. Я чувствую себя, как животное.
Продолжая гладить ее волосы, он мягко поцеловал ее в щеку.
- Тебе не о чем беспокоиться, - сказал он. - Готов поспорить, что
когда он или она появится на свет, ты только посмотришь - и скажешь: "О
Боже! Да ведь это нос Зеллаби!" А если нет... Мы вместе примем этот удар.
Ты не одна, дорогая, ты никогда не должна чувствовать себя одинокой. Здесь
я, и здесь Уиллерс. Мы поможем тебе, всегда и в любое время.
Она повернулась и поцеловала его.
- Гордон, дорогой, - сказала она и встала. - Я должна идти. Там
девушки, которым семнадцать-восемнадцать лет, у них нет добрых мужей;
старые девы вроде мисс Огл, которые еще более одиноки. Я должна вернуться
к ним.
Она наклонилась, быстро поцеловала его и, расправив плечи, пошла
обратно на сцену.
Зеллаби посмотрел ей вслед. Потом он пододвинул кресло к приоткрытой
двери, зажег сигарету, уселся поудобнее и стал слушать вопросы женщин,
стараясь уловить настроение жителей поселка.
11. МИДВИЧ ПРИХОДИТ К СОГЛАСИЮ
Первое, чего необходимо было добиться уже в январе, - это смягчить
удар, сделать реакцию управляемой, установив, таким образом, у людей
определенное отношение к происходящему. И это удалось - собрание прошло
успешно, атмосфера немного разрядилась, и женщины, выведенные из
полуоглушенного состояния, большей частью согласились проявить
солидарность и ответственность.
Как только прошла первая растерянность, мы поняли, что дело находится
в надежных руках. Вновь образованный комитет чувствовал, что ему удалось
добиться успеха.
К этому времени состав комитета расширился. Сначала к нему
присоединились мы с Джанет, сами предложив свои услуги, а потом туда ввели
мистера Артура Кримма в качестве представителя тех исследователей с Фермы,
которые волей-неволей оказались вовлечены во внутренние дела Мидвича.
Мои обязанности точно определены не были и заключались главным
образом в том, чтобы убеждать людей отнестись к происходящему спокойно;
кроме этого, я исполнял роль секретаря собраний и неофициально
архивариуса.
Председателем, по общему согласию, стал доктор Уиллерс, которому,
вместе с медсестрой Дэниелс и миссис Уиллерс, естественно, была поручена
медицинская сторона дела; не потребовалось даже выборов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
отказываться от шанса на всемирную славу?
- Слава бывает разная, - ответил Уиллерс. - Иную и врагу не
пожелаешь. Я веду записи, которые, возможно, когда-нибудь будут
опубликованы.
Зеллаби кивнул и вернулся к предыдущему вопросу.
- Шесть месяцев, - сказал он. - Это может удаться. Но мы должны
сделать все, что в наших силах. Когда наступит развязка, все станет проще.
- И станет легче, если дети будут нормальными, - согласился Уиллерс.
- А если дети не будут нормальными?
Доктор, побледнев, взглянул на него и покачал головой.
- Не знаю.
Наступившее долгое молчание прервал Зеллаби.
- Я лучше схожу за женой, - сказал он.
Дверь за ним закрылась. Доктор Уиллерс неподвижно сидел в кресле,
безвольно положив руки на колени, и, сильно наклонившись вперед, невидящим
взглядом смотрел куда-то вдаль сквозь красные языки пламени.
10. ХРАНИТЬ В ТАЙНЕ
Подготовка к тому, что было не слишком информативно названо
"Специальным Срочным Собранием Особой Важности Для Каждой Женщины
Мидвича", проводилось активно и добросовестно. Нам нанес визит Гордон
Зеллаби, которому в нескольких словах удалось передать драматизм ситуации.
Он без труда получил от Джанет обещание прийти в мэрию на следующий день.
Зеллаби твердо отклонил все наши попытки что-либо из него вытянуть.
- Прошу меня извинить, - сказал он, - но могу лишь сообщить, что мы
организуем небольшой неофициальный комитет, и будем очень рады, если вы
согласитесь нам помочь - после того, как ваша жена услышит, что будет там
сказано, и вы обсудите это друг с другом.
На собрание пришло удивительно много народу. Присутствовало почти
девяносто процентов женского населения Мидвича, и запланированное
повторное собрание для тех, кто не смог прийти, должно было стать
немногочисленным.
Когда люди убедились, что это не очередная кампания по гражданской
обороне или подобного рода мероприятие, возникло закономерное любопытство:
что же заставило доктора, викария, их жен, окружную медсестру и обоих
Зеллаби обзвонить весь Мидвич и передать женщинам персональные
приглашения.
Два главных организатора собрания сидели на возвышении, по обеим
сторонам от немного бледной Антеи Зеллаби. Доктор нервно курил. Викарий
казался погруженным в размышления, от которых он время от времени
отрывался, чтобы сказать что-то миссис Зеллаби и выслушать ее рассеянный
ответ. Подождав минут десять опоздавших, доктор попросил закрыть двери и
кратко, но все еще малопонятно, призвал собрание отнестись к делу со всей
серьезностью. Викарий поддержал его, сказав в заключение:
- Я очень прошу вас внимательно выслушать все, что скажет миссис
Зеллаби. Мы в неоплатном долгу перед ней за ее согласие выступить перед
вами. И я хочу, чтобы вы заранее знали, что все, что она собирается
сказать вам, одобрено доктором Уиллерсом и мной. Уверяю вас, мы возложили
на нее такое бремя лишь потому, что объяснить суть дела женщинам лучше
всего сумеет тоже женщина. Мы с доктором сейчас покинем вас, но останемся
поблизости. Когда миссис Зеллаби закончит, мы, если вы пожелаете, вернемся
сюда и постараемся ответить на ваши вопросы. А теперь прошу со всем
вниманием выслушать миссис Зеллаби.
Он кивнул доктору, и они оба вышли через боковую дверь. Дверь за ними
закрылась, однако неплотно.
Антея Зеллаби отпила воды из стакана и взглянула на свои руки,
лежавшие на записях. Потом подняла голову, ожидая, пока утихнут разговоры.
Когда наступила тишина, Антея внимательно оглядела зал, будто пытаясь
всмотреться в каждое лицо.
- Прежде всего, - сказала она, - должна вас предупредить. Мне будет
трудно говорить то, что я собираюсь вам сообщить, а вам трудно будет в это
поверить, и всем нам будет трудно это сразу понять.
Она замолчала, опустив глаза, а потом продолжила:
- Я жду ребенка. Я очень, очень рада этому и счастлива. Это
естественно для женщины - хотеть детей и радоваться, узнав, что они будут.
Бояться этого неестественно и нехорошо. Дети приносят радость и счастье.
Но, к сожалению, в Мидвиче есть женщины, которые не могут испытывать
сейчас такие чувства. Некоторые из них глубоко несчастны и не ощущают
ничего, кроме стыда и страха. Именно ради них мы и собрались - чтобы
помочь им и успокоить их.
Она снова оглядела зал. Ее слушали, затаив дыхание.
- У нас произошло нечто очень, очень странное. Причем не с одной или
двумя, но почти со всеми женщинами в Мидвиче, способными иметь детей.
Зал слушал Антею в безмолвном оцепенении. Однако, не успев закончить,
она заметила справа какое-то шевеление и шушуканье и, взглянув туда,
увидела мисс Латтерли и ее закадычную подругу мисс Лэмб.
Антея прервала свою речь на середине фразы и стала ждать. Она слышала
возмущенный голос мисс Латтерли, но слов разобрать не могла.
- Мисс Латтерли, - громко позвала она. - Насколько я понимаю, вы
считаете, что тема данного собрания лично вас не касается?
Мисс Латтерли встала и дрожащим от возмущения голосом сказала:
- Вы совершенно правы, миссис Зеллаби. Я никогда в жизни...
- Тогда, поскольку это дело крайней важности для многих из
присутствующих, я надеюсь, вы больше не будете мешать мне. Или, может
быть, вы предпочитаете покинуть зал?
Мисс Латтерли стояла, твердо глядя на миссис Зеллаби.
- Все это... - начала она, но передумала. - Очень хорошо, миссис
Зеллаби. Я заявлю свой протест против вашей неслыханной клеветы на всех
нас в другой раз.
Она с негодованием повернулась к выходу, но помедлила, явно ожидая,
что мисс Лэмб последует за ней.
Но мисс Лэмб не сдвинулась с места. Мисс Латтерли, нахмурившись,
нетерпеливо взглянула на нее. Мисс Лэмб упрямо продолжала сидеть.
Мисс Латтерли хотела что-то сказать и уже открыла рот, но что-то в
выражении лица мисс Лэмб ее остановило. Мисс Лэмб явно старалась не
встречаться с ней взглядом. Она смотрела прямо перед собой, и краска
постепенно заливала ее лицо, пока все оно не вспыхнуло ярким румянцем.
Из груди мисс Латтерли вырвался странный тихий звук. Она вытянула
руку и ухватилась за стул, пытаясь удержаться на ногах. Не в силах
вымолвить ни слова, она смотрела на свою подругу. Затем усилием воли она
взяла себя в руки и, решительно подняв голову, прошагала к выходу из зала
в одиночестве.
Антея стояла молча. Она ожидала шума, комментариев, но было тихо.
Зал, казалось, был шокирован и растерян. Женщины снова повернулись к ней,
ожидая продолжения. В тишине она вспомнила, на чем остановилась, пытаясь
своей деловитостью снять эмоциональное напряжение, вызванное словами мисс
Латтерли. С усилием она договорила прерванную фразу до конца и снова
замолчала.
На этот раз ожидаемый шум возник почти сразу. Внимательно разглядывая
аудиторию, Антея отпила воды из стакана и вытерла носовым платком
вспотевшие ладони. Наконец она решила, что первое потрясение прошло, и
постучала по столу. Шум утих, кое-где еще пару раз всхлипнули, и ряды лиц
снова повернулись к ней. Антея глубоко вздохнула и продолжила:
- Никто, кроме детей и людей инфантильных, не ждет от жизни
справедливости. Увы, кому-то из нас придется труднее, чем другим. Но, есть
справедливость или нет ее, нравится нам это или нет, все мы, замужние и
одинокие, находимся сейчас в одной лодке. Если кто-то из замужних женщин
пытается считать себя более добродетельной, чем ее незамужняя соседка, ей
следует хорошенько подумать над тем, как она сумеет доказать, что ее
будущий ребенок - ребенок ее мужа. Это произошло со всеми нами, и ради
нашего же блага мы должны быть вместе.
Немного помолчав, она перешла к другому вопросу.
- Вы хорошо знаете, как дешевые газеты хватаются за все, связанное с
рождениями, особенно необычное. Помните, мы читали о рождении нескольких
близнецов; тогда за это взялись сначала газетчики, затем медики,
поддержанные правительством, - и в результате родители фактически лишились
собственных детей чуть ли не сразу после их рождения. Я лично не намерена
таким образом потерять своего ребенка и, полагаю, вы - тоже. Поэтому я
предупреждаю вас, что если о наших делах станет широко известно, то весьма
вероятно, врачи и ученые под тем или иным предлогом отберут у нас детей.
Поэтому мы должны не только не упоминать, но даже не намекать за пределами
поселка на то, что у нас происходит.
Если кто-то в Трейне или где-либо еще проявит любопытство или
приезжие станут задавать вопросы, мы не должны ничего им говорить, ради
блага наших детей и нашего собственного. Их это не касается, это касается
только нас. Только мы, будущие матери, имеем право и считаем своим высшим
долгом защищать наших детей.
Антея снова внимательно оглядела зал и закончила:
- Теперь я попрошу викария и доктора Уиллерса вернуться. Наверняка у
вас есть множество вопросов, на которые вы хотите получить ответ.
Она вышла в небольшую боковую комнатку.
- Отлично, миссис Зеллаби, просто замечательно, - сказал мистер
Либоди.
Доктор Уиллерс сжал ее руку в своих.
- Вы прекрасно справились, дорогая, - сказал он, направляясь вслед за
викарием на сцену.
Зеллаби проводил ее к креслу. Антея села и, закрыв глаза, откинулась
назад. Лицо ее было бледно, она казалась измученной.
- Наверное, тебе лучше пойти домой, - сказал он.
Она покачала головой.
- Нет. Я буду в порядке через несколько минут. Я должна вернуться к
ним.
- Они справятся. Ты сделала свое дело, и очень хорошо.
Она снова покачала головой.
- Гордон, я знаю, что сейчас чувствуют эти женщины. А ведь я сказала
им неправду.
- Что именно, дорогая?
- То, что я рада и счастлива. Два дня назад это была абсолютная
правда. Я так хотела ребенка, твоего и моего. А теперь я боюсь - боюсь,
Гордон!
Он обнял ее за плечи. Она, вздохнув, положила голову на его плечо.
- Дорогая моя, дорогая моя, - сказал он, нежно гладя ее по волосам. -
Все будет в порядке. Мы позаботимся о тебе.
- Если бы ничего не знать! - воскликнула она. - Знать, что там
развивается нечто - и не быть уверенной, как и что... Это... это... так
унизительно, Гордон. Я чувствую себя, как животное.
Продолжая гладить ее волосы, он мягко поцеловал ее в щеку.
- Тебе не о чем беспокоиться, - сказал он. - Готов поспорить, что
когда он или она появится на свет, ты только посмотришь - и скажешь: "О
Боже! Да ведь это нос Зеллаби!" А если нет... Мы вместе примем этот удар.
Ты не одна, дорогая, ты никогда не должна чувствовать себя одинокой. Здесь
я, и здесь Уиллерс. Мы поможем тебе, всегда и в любое время.
Она повернулась и поцеловала его.
- Гордон, дорогой, - сказала она и встала. - Я должна идти. Там
девушки, которым семнадцать-восемнадцать лет, у них нет добрых мужей;
старые девы вроде мисс Огл, которые еще более одиноки. Я должна вернуться
к ним.
Она наклонилась, быстро поцеловала его и, расправив плечи, пошла
обратно на сцену.
Зеллаби посмотрел ей вслед. Потом он пододвинул кресло к приоткрытой
двери, зажег сигарету, уселся поудобнее и стал слушать вопросы женщин,
стараясь уловить настроение жителей поселка.
11. МИДВИЧ ПРИХОДИТ К СОГЛАСИЮ
Первое, чего необходимо было добиться уже в январе, - это смягчить
удар, сделать реакцию управляемой, установив, таким образом, у людей
определенное отношение к происходящему. И это удалось - собрание прошло
успешно, атмосфера немного разрядилась, и женщины, выведенные из
полуоглушенного состояния, большей частью согласились проявить
солидарность и ответственность.
Как только прошла первая растерянность, мы поняли, что дело находится
в надежных руках. Вновь образованный комитет чувствовал, что ему удалось
добиться успеха.
К этому времени состав комитета расширился. Сначала к нему
присоединились мы с Джанет, сами предложив свои услуги, а потом туда ввели
мистера Артура Кримма в качестве представителя тех исследователей с Фермы,
которые волей-неволей оказались вовлечены во внутренние дела Мидвича.
Мои обязанности точно определены не были и заключались главным
образом в том, чтобы убеждать людей отнестись к происходящему спокойно;
кроме этого, я исполнял роль секретаря собраний и неофициально
архивариуса.
Председателем, по общему согласию, стал доктор Уиллерс, которому,
вместе с медсестрой Дэниелс и миссис Уиллерс, естественно, была поручена
медицинская сторона дела; не потребовалось даже выборов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32