ЧАСТЬ ВТОРАЯ

17. ТЕПЕРЬ НАМ ДЕВЯТЬ
В течение последующих нескольких лет мы приезжали в Англию редко и
ненадолго, лишь для того, чтобы в очередной раз навестить родственников и
заодно расширить деловые контакты. В Мидвич я не ездил ни разу, да и не
особенно вспоминал о нем. Но на восьмое лето после нашего отъезда я
устроил себе шестинедельный отпуск и в конце первой недели случайно
встретил на Пикадилли Бернарда Уэсткотта.
Мы зашли выпить в "Ин энд Аут". За разговором я спросил его о
Мидвиче, ожидая услышать, что вся эта история давно закончилась, -
события, героями которых были обитатели Мидвича, уже начинали казаться мне
сказкой, когда-то реалистичной, но теперь совершенно неправдоподобной. Я
был готов к тому, что вокруг Детей больше не происходят никакие странные
события, что, как это часто бывает с предполагаемыми гениями, ожидания не
оправдались, и теперь это обычная группа сельских ребятишек, которых
выделяет из общей массы лишь необычная внешность.
Бернард на мгновение задумался и сказал:
- Я завтра как раз собираюсь туда. Не составишь ли мне компанию?
Возобновишь старые знакомства и тому подобное.
Джанет на неделю уехала на север к школьной подруге, предоставив меня
самому себе, и делать мне в общем-то было совершенно нечего.
- Ты все еще не выпускаешь Мидвич из виду? Конечно, я с удовольствием
поеду и перекинусь с ними парой слов. Как там Зеллаби - жив и здоров?
- О, да. Он из породы людей, которые, кажется, никогда не стареют.
- Когда я видел его в последний раз незадолго до нашего расставания,
он развивал какую-то таинственную теорию о коллективном разуме, - вспомнил
я. - Старый любитель поговорить. В его устах самые невероятные идеи звучат
вполне убедительно. Помнится, там было что-то насчет Адама и Евы.
- В этом смысле он мало изменился, - произнес Бернард, но развивать
эту тему не стал. Вместо этого он сказал: - Я еду туда по довольно
мрачному делу - идет следствие. Но пусть это тебя не беспокоит.
- Кто-то из Детей?
- Нет, - он покачал головой. - Дорожное происшествие с местным
парнишкой по имени Поули.
- Поули, - повторил я. - Да. Припоминаю. У них ферма неподалеку,
ближе к Оппли.
- Именно. Ферма Дакр. Трагическое происшествие.
Мне показалось чересчур назойливым расспрашивать, какое отношение
Бернард имеет к этому следствию, и я перевел разговор на свои канадские
впечатления.
Назавтра, прекрасным летним утром, мы отправились в путь вскоре после
завтрака. В машине Бернард разговорился, видимо, чувствуя себя свободнее,
чем вчера в клубе.
- В Мидвиче произошли некоторые перемены, - предупредил он. - Ваш
бывший коттедж занимает теперь супружеская пара по фамилии Уэлтон; он
делает гравюры, а его жена - глиняные горшки. По-моему, это не слишком
надежный источник дохода, но это их личное дело, и концы с концами они
как-то сводят. Не помню, кто сейчас живет в бывшем доме Кримма; после
Фрименов там сменилось несколько хозяев. Но больше всего тебя, вероятно,
удивит Ферма. Теперь там новая вывеска: "Ферма Мидвич - Специальная школа
- Министерство просвещения".
- Вот как? Дети? - спросил я.
- Именно, - кивнул он. - "Экзотическая идея" Зеллаби оказалась куда
менее экзотической, чем можно было ожидать. К великому конфузу Фрименов,
он попал в десятку. Фрименам пришлось убраться после того, как они сели в
такую лужу.
- Ты имеешь в виду его идею насчет Адама и Евы? - недоверчиво спросил
я.
- Не совсем. Я имею в виду два коллективных разума, две группы. Их
существование вскоре подтвердилось, а потом стали появляться и новые
доказательства. Примерно в два года один из мальчиков научился читать
простые слова...
- В два года! - воскликнул я.
- Это соответствует четырем годам для обычного ребенка, - напомнил
он. - А на следующий день оказалось, что эти слова могут прочитать все
мальчики. Потом события просто понеслись вскачь. Через несколько недель
научилась читать одна из девочек, после чего читать умели уже все девочки.
Потом один мальчик научился ездить на велосипеде, и сразу же оказалось,
что все они прекрасно ездят с первой же попытки. Миссис Бринкман научила
свою девочку плавать; немедленно научились этому и все остальные, но
мальчики не умели, пока, в свою очередь, не научился плавать один из них.
Впрочем, с тех пор как Зеллаби обнаружил этот эффект, никто в нем и не
сомневается. Но вокруг его идеи о том, что каждая группа представляет
собой единую личность, споры идут до сих пор. Немногие соглашаются с
подобной теорией. Повышенная контактность - да; группа, внутри которой
существует не вполне понятный способ общения, - возможно; но единая
личность, состоящая из физически независимых частей, - нет, с этим
согласны очень немногие.
Услышанное не слишком меня удивило, но он продолжал:
- Впрочем, эти споры носят больше академический характер. Ведь
каким-то образом они общаются внутри своих групп, это факт. Естественно, о
том, чтобы отдать их в обычную школу, не могло быть и речи; стоило бы им
только появиться в школе Оппли или Стоуча - и через несколько дней
разговоры пошли бы по всей округе. Так что пришлось привлечь Министерство
просвещения, и в результате в здании Фермы открылось нечто среднее между
школой и исследовательским центром.
Получилось даже лучше, чем мы предполагали. Еще когда вы жили здесь,
было ясно, что со временем с Детьми возникнут проблемы. Связи друг с
другом для них значительно важнее, чем чувство родного дома. В некоторых
домах от них отказались довольно быстро - они не смогли стать членами
семьи, слишком они другие; не стали они и подходящей компанией для обычных
детей, и связанные с этим трудности росли. Кто-то с Фермы предложил
организовать там для них общежитие. Никто ни на кого не давил, никто
никого не убеждал - они могли перебраться туда, если хотели, и человек
десять или чуть больше вскоре так и сделали. Потом к ним постепенно
присоединились и другие. Выглядело это так, словно они начали понимать,
как мало общего имеют с остальными жителями поселка, и, естественно, стали
объединяться в группу себе подобных.
- Все это звучит довольно странно. А что по этому поводу думают в
поселке? - спросил я.
- Некоторые, конечно, этого не одобряли, но скорее по привычке, чем
по убеждению. Многие вздохнули с облегчением, избавившись от
ответственности, которая их основательно пугала, хотя они в этом и не
сознавались. Кое-где между матерями и Детьми сохраняются хорошие
отношения, они приходят домой и уходят, когда захотят. Но большинство
Детей окончательно порвали с домом.
- Самое удивительное решение, о котором я когда-либо слышал, - сказал
я. - И что же они делают на Ферме?
- Прежде всего, как следует из названия, это школа. Кроме учителей,
там есть медицинский персонал, психологи и тому подобное. Кроме того, к
ним приезжают довольно известные преподаватели и читают лекции по
различным предметам. Сначала там были классы, как в обычной школе, пока
кому-то не пришло в голову, что никакой необходимости в этом нет. Теперь
каждый урок посещают один мальчик и одна девочка, а остальные просто
узнают все, чему учат этих двоих. И вовсе не обязательно проводить
одновременно только один урок. Шесть пар в одно и то же время изучают
разные предметы, потом это как-то сортируется внутри групп, и в итоге все
всё усваивают.
- Боже мой, они же должны впитывать знания как губка - в таком
объеме!
- Так и есть. И, похоже, некоторые учителя этого слегка пугаются.
- И вам все еще удается держать их существование в тайне?
- В общем, да. С прессой у нас взаимопонимание, да и - с их точки
зрения - вся эта история уже не представляет такого интереса, как вначале.
Ну а в ближайших окрестностях пришлось провести кое-какую работу.
Репутация Мидвича в глазах соседей никогда не была отменной, а с нашей
помощью она стала еще хуже. Как уверяет меня Зеллаби, теперь все в округе
считают Мидвич чем-то вроде сумасшедшего дома без ограды. Всем известно,
что каждый здесь пострадал от Потерянного дня; Детей считают умственно
отсталыми - и поэтому гуманное правительство сочло необходимым открыть для
них специальную школу. Конечно, иногда возникают и правдивые слухи, но их
не воспринимают всерьез, и на мнение окружающих они не влияют.
- Должно быть, - сказал я, - все это потребовало от вас немалых
усилий. Но одного я никак не могу понять - зачем вы продолжаете так
заботиться о сохранении тайны? Сразу после Потерянного дня - понятно.
Некий объект совершил посадку, и это имело к вам непосредственное
отношение. Но сейчас?.. Вся эта забота о том, чтобы скрыть информацию о
Детях... Странная организация на Ферме... Да и специальная школа такого
рода не может обходиться в несколько фунтов в год.
- Ты не допускаешь, что Департамент социального обеспечения проявляет
столько заботы просто из чувства долга? - предположил Бернард.
- Перестань, Бернард, - сказал я.
Но он не перестал. Продолжая рассказывать о Детях и положении дел в
Мидвиче, он тем не менее избегал ответа на мой вопрос.
Мы пообедали в Трейне и приехали в Мидвич в начале третьего. Вокруг
почти ничего не изменилось. Казалось, что с тех пор, как я был здесь в
последний раз, прошла всего неделя, а не восемь лет. На лужайке возле
мэрии, где должно было проходить дознание, уже собралась толпа.
- Похоже, - сказал Бернард, припарковывая машину, - что тебе придется
отложить свои визиты. Кажется, здесь собрались практически все.
- Как ты думаешь, это надолго? - спросил я.
- Обычные формальности. Вероятно, через полчаса все кончится.
- Ты собираешься участвовать в дознании? - спросил я, удивляясь тому,
зачем ради простых формальностей нужно ехать сюда из Лондона.
- Нет. Просто хочу оценить ситуацию, - сказал он.
Решив, что Бернард прав, советуя мне отложить свои визиты, я вошел
следом за ним в мэрию. Зал быстро заполнялся людьми, я замечал знакомые
лица. Похоже было, что сюда пришли все, кто способен передвигаться, и это
было не совсем понятно. Конечно, люди хорошо знали жертву происшествия,
молодого Джима Поули, но это явно не объясняло того напряжения, которое
неотвратимо нарастало в зале. Через несколько минут я уже не верил, что
процедура окажется столь краткой и формальной, как предсказывал Бернард.
Чувствовалось, что зал находится на грани взрыва.
Но ничего не случилось. Все действительно продолжалось не более
получаса.
Как только собрание закончилось, я заметил, что Зеллаби быстро
выскользнул из зала. Ожидая, пока мы выйдем, он стоял на ступеньках
снаружи. Со мной Зеллаби поздоровался так, словно мы расстались лишь
несколько дней назад.
- Как вы здесь оказались? Я думал, вы в Индии, - сказал он.
- В Канаде, - поправил я и объяснил, что меня привез сюда Бернард. -
Здесь я случайно.
Зеллаби повернулся и взглянул на Бернарда.
- Удовлетворены? - спросил он.
Бернард слегка пожал плечами.
- А что еще? - загадочно спросил он.
В это время мимо нас прошли юноша и девушка и зашагали по дороге
сквозь расступающуюся толпу. Мельком взглянув на их лица, я с изумлением
уставился им в спины.
- Ведь это не могут быть... - начал я.
- Они самые, - сказал Зеллаби. - Видели их глаза?
- Не может быть! Им же всего девять лет!
- По календарю - да, - согласился Зеллаби.
Я продолжал смотреть им вслед.
- Но это... это невозможно!
- Невероятное, как вы помните, оказывается в Мидвиче вполне реальным
гораздо чаще, чем в других местах, - заметил Зеллаби. - Невероятное мы
теперь воспринимаем сразу. К немыслимому привыкнуть труднее, но мы
научились и этому. Разве полковник вас не предупреждал?
- Между делом, - сказал я. - Но эти двое! Они выглядят лет на
шестнадцать-семнадцать.
- Я уверен, что физически им столько и есть.
Я продолжал смотреть на Детей, все еще не в состоянии в это поверить.
- Если вы не торопитесь, давайте зайдем к нам и выпьем чаю, - сказал
Зеллаби.
Бернард, бросив взгляд на меня, предложил воспользоваться его
машиной.
- Хорошо, - согласился Зеллаби, - но будьте осторожны после того, что
вы только что слышали.
- Я не лихач, - сказал Бернард.
- Молодой Поули тоже им не был; он тоже был хорошим водителем, -
ответил Зеллаби.
Проехав немного по дороге, мы увидели в лучах заходящего солнца
поместье Кайл.
- Когда я увидел этот дом впервые, - сказал я, - он выглядел точно
так же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32