– Не я откомандировал Кольцова. Не я! - не пожелал слушать ее Игорь.
– Хорошо. Я замолкаю. Но помни: больше ты от меня вообще не услышишь ни одного слова, - сказала Юля, встала с подлокотника и взяла свои вещи.
– Что значит "вообще"? - насторожился Игорь.
Юля ничего не ответила и молча начала укладывать вещи в чемодан.
– Пожалуйста. Я слушаю тебя, - сдался Игорь. - Только не говори со мной в таком ультимативном тоне. Я слушаю.
– Именно в таком тоне я и буду говорить, - ответила Юля. - Я просила тебя ничего мне не объяснять и не доказывать. Тем более разговаривать на эту же тему с отцом я не собираюсь совершенно. А тебе следует сделать выбор: либо ты раз и навсегда отказываешься от есинской группы и никогда и больше ни под каким предлогом и ни под каким соусом не вмешиваешься в работу над "Фотоном", или я тебе больше не жена.
– Что? - так и подскочил Игорь.
– Или я тебе больше не жена, - четко повторила Юля. - Ибо я совершенно не желаю, чтобы люди, которых я уважаю и чьим мнением я дорожу, считали меня хоть в какой-то мере тождественной с твоими делами.
– Ты сошла с ума! Ты черт знает что себе позволяешь! - снова вспылил Игорь. - Или ты думаешь, я сейчас упаду перед тобой на колени?
– Нет, мне этого не надо, - ответила Юля. - Я не знаю, как ты и что будешь говорить отцу, но у тебя есть хорошая возможность не ездить в Есино. Отец намеревается через пару недель отправить меня на войсковые испытания "Совы". Я не стала с ним спорить, ехать согласилась. Так вот, переубеди отца и поезжай туда сам.
– И не подумаю! - наотрез отказался Игорь.
– Дело твое. Я сказала все. И пока уеду к матери и хочу побыть там без тебя, - закончила разговор Юля.
– Можешь ехать куда угодно! Удерживать тебя не стану! - запальчиво бросил Игорь. - И потворствовать твоим капризам тоже не собираюсь.
Он снял форму, надел спортивный костюм и ушел на кухню. А Юля, уложив в чемодан кое-что еще из своего туалета, из косметики и парфюмерии, уехала в дом на Котельническую набережную, чтобы уже оттуда отправиться на субботу и воскресенье на дачу.
Глава 23
Сергей не провел в санатории еще и половину срока, а уже загрустил. Надоел пляж. Надоело с утра до вечера ничего не делать. Даже море. Он почти перестал на нем бывать, а заплывал на камни под Медведя и там отлеживался, наблюдая за рыбешками, крабами и прочей морской мелочью, суетящейся в прозрачной голубоватой воде. Однако скоро и это занятие ему наскучило. Горячка суждений первых дней прошла, он заскучал, почувствовал себя одиноким. И если бы не письма из Москвы и из Есино, наверно, не дотянул бы до конца срока и уехал. Ему уже начало казаться, что дома, у отца с матерью, он отдохнул бы куда лучше. Но письма, неожиданно начавшие приходить регулярно, сразу все изменили. И хотя желание поскорее вернуться в Москву у него не пропало, чувство одиночества тем не менее прошло. Он снова почувствовал себя в кругу тех, с кем неразлучно прожил последние годы, и воспрянул духом. Первое письмо пришло от Владимира. Брат /(a +: работа продолжается, он летает, и, сколько будет летать еще, никому не известно. А ему, откровенно говоря, все уже изрядно надоело, так как почти каждую ночь приходится делать одно и то же. Еще он сообщал о звонке Юли. Похоже, она тогда еще ничего не знала. А когда Остап сказал ей о его уходе, удивилась и расстроилась. Потом искала его, Сергея, и звонила уже Владимиру. Точно Владимир не понял, но, очевидно, ей вся эта история ужасно не по нутру. Письмо было длинное, очень спокойное. Оно именно так и подействовало на Сергея. Второе письмо было от Ирины. Она писала, что очень скучает. Работать в "конторе", как она выразилась, без Сергея не хочет и уже подала заявление об уходе. Где будет работать, пока не знает. Но больше беспокоится о настроении и самочувствии Сергея. В самом конце письма была приписка: в "конторе" ходят упорные слухи о том, что в Есино поедет Игорь. Письмо Ирины было ласковое, теплое, полное участия. Но оно почему-то раздосадовало Сергея. Возможно, потому, что в нем было много такого, о чем Сергей сейчас совершенно не хотел думать. Третье письмо он получил от Зарубы и Окунева. Остап откровенно завидовал Сергею, потому что тот спокойненько жарит пузо на солнце, пьет по вечерам сухое вино и заедает его шашлыком. А они гоняют Володьку, жгут керосин и переводят пленку. А зачем все это? Кому нужно? И для чего? Наверно, не знает и сам Кулешов. И вообще, с тех пор как ушел Сергей, тут, в Есино, сразу стало пусто и скучно, точно на захолустном полустанке после того, как пройдет курьерский поезд. В письме несколько слов от Олега. Тот передавал Сергею привет и информировал его о том, что, по дошедшим до них слухам, работа у Стрекалова закончилась очень успешно, в чем немалая заслуга Юли. И само собой разумеется, также его, Сергея, с чем они, Остап и Олег, его искренне поздравляют. А с него, когда он вернется в Москву, естественно, причтется.
Сергей перечитал письмо несколько раз. И тут же написал друзьям ответ, а вечером, перед кино, действительно выпил стакан сухого вина и съел отличный шашлык. Это письмо дало ему толчок для размышления до конца недели. Сергей пытался и никак не мог понять причину упорства Кулешова продолжать испытания. Создавалось такое впечатление, что Александр Петрович настойчиво чего-то кому-то доказывал или хотел доказать. Но зачем? Его же никто ни в чем не контролировал. От него ждали уже готовой работы. Приходили в голову и другие мысли: конечно, сейчас ему надо бы быть совсем не здесь, не в Крыму, а сидеть в Речинске и монтировать опытный образец нового объектива. Тогда через месяй-другой Володька из полетов привозил бы совсем другие результаты. Не писала ему только Юля. Но он, откровенно говоря, не очень-то и рассчитывал что-нибудь от нее получить, хотя она могла сообщить ему самые интересные новости:
В воскресенье, которое, в общем-то, здесь, в санатории, ничем почти от прочих дней недели не отличалось, Сергей решил принять участие в экскурсии в Гурзуф. Он никогда там не бывал, хотя много о нем слышал и читал. Да и был-то Гурзуф совсем рядом.
Автобусы быстро доставили экскурсантов в красивый санаторный парк Гурзуфа, на территории которого также размещался военный санаторий. Экскурсанты с интересом рассматривали оригинальные постройки конца прошлого века, слушали рассказ экскурсовода о пребывании в Гурзуфе Пушкина. Потом по традиции пошли фотографироваться к фонтану "Ночь". Сфотографировались. И вдруг Сергей услышал знакомый голос:
– Вы ли это, Сергей Дмитриевич?!
Он обернулся и увидел Ачкасова. Генерал, в белом чесучовом костюме, в темных очках, с непокрытой головой, стоял в двух шагах от него и улыбался.
– Владимир Георгиевич?! - обрадовался Сергей и бросился к нему навстречу.
– Вот так встреча! - широко улыбнулся генерал. - Каким ветром вас сюда занесло?
– Экскурсионным. Отдыхаю во Фрунзенском, - объяснил Сергей.
– Давно?
– Уже две недели.
– И только сейчас сюда выбрались?
– И то случайно, надоело бока отлеживать на камнях, - признался Сергей.
– Ну знаете, воистину "мы ленивы и не любопытны". Поэт был прав. Да как же вас не потянуло к соседям на разведку? А может, тут кто- нибудь из друзей? А может?.. Вы же молодой человек, Сергей Дмитриевич!
Через пятнадцать минут они уже сидели на веранде генеральского люкса. Ачкасов достал из холодильника бутылку коньяку, отличный крымский виноград, абрикосы, груши. Дотошно расспросив Сергея обо всех новостях, он откровенно и недовольно поморщился.
– Все-таки сделал по-своему, - проговорил он, легонько постукивая газовой зажигалкой по полированной поверхности стола. - Конечно, через неделю, вернувшись в Москву, я обо всем бы узнал и сам. Но целый месяц, пока я еще был в Москве, вы работали над проектом нового объектива и даже не сочли нужным хоть как-нибудь поставить меня об этом в известность.
– Зачем вас было без нужды отрывать от дел? - справедливо ответил Сергей.
– Без нужды? - удивился Ачкасов. - А какие у меня еще могут быть дела, кроме тех, которыми занимаетесь вы и ваши коллеги? Вы загадываете мне загадки, Сергей Дмитриевич.
– Честное слово, все шло своим чередом - нормально и хорошо, -подтвердил Сергей. - А потом вот как-то так: Но ведь и Юрий Михайлович тоже не ожидал такого оборота. Одна, пожалуй, Юлия Александровна оказалась всех дальновидней.
– Юлия Александровна лучше всех вас разбирается в людях. Ну да ладно, все мне ясно, - не стал продолжать эту тему Ачкасов. - Раз уж вы попали сюда, отдыхайте до конца и как следует. Худа без добра не бывает. И расскажите мне еще раз поподробнее все, что вы там придумали с вашим новым объективом.
Они проговорили до ужина. Потом вместе поужинали, гуляли по набережной, побывали на скале Шаляпина, сходили к Артеку. Затем Ачкасов позвонил кому-то по телефону, вызвал машину и отправил Сергея во Фрунзенское. При этом он взял с него твердое слово, что Сергей непременно побывает до четверга у него еще раз. Сергей, конечно, обещал. Уже когда они прощались, Сергей спросил:
– А почему вы один отдыхаете, Владимир Георгиевич?
– Жене абсолютно противопоказан юг. А я совершенно не могу без моря. Если летом не поплаваю, всю зиму буду чихать и кашлять, - посетовал генерал, пожимая Сергею руку.
От Гурзуфа до Фрунзенского езды полчаса. Но Сергею показалось, он ехал и того меньше. И вообще не ехал, а летел на собственных крыльях, вдруг выросших у него крыльях. Чему он радовался, он точно не знали сам. Разве только тому, что встретил очень близкого ему человека, которому безгранично во всем доверял. Другого конкретного повода для ликования у него не было. Ачкасов никак не выразил своего отношения к тому, что стало с Сергеем. Его сегодня интересовал только новый объектив. Но Сергей над этим не задумывался. На душе у него было празднично.
Во вторник он снова навестил Ачкасова. На сей раз генерал увез его в Никитский сад, в котором Сергей до этого не бывал. Они долго гуляли по аллеям сада, потом обедали в ресторане в Ялте, а потом Ачкасов отвез Сергея в его санаторий. Они были вместе фактически целый день. Говорили обо всем на свете. Но работы уже не касались и полусловом. И тем не менее настроение у Сергея снова было очень хорошим, и он уже нисколько не жалел о том, что не сбежал из санатория домой раньше срока.
В четверг Ачкасов улетал в Москву. Сергей, естественно, приехал его провожать. Они сходили на пляж, долго купались, немного позагорали и поехали и поехали в Симферополь - в аэропорт. Только здесь, уже почти перед самой посадкой, генерал, казалось, вспомнил о делах.
– Отдыхайте, Сергей Дмитриевич, хорошенько. Ведь ваша жизнь как в сказке: чем дальше, тем страшней. А точнее сказать, трудней. Диссертация вам совершенно необходима. Тут Александр Петрович прав, я сам пожурил его однажды за то, что он мало заботится о вашем росте как ученого. Так что грызть гранит науки вам придется во всех случаях. А вообще, молодой человек, вся эта история должна послужить вам хорошим жизненным уроком. Помните, что сказал Горький? Надо очень много энергии, чтобы занять свое место в жизни. А у вас столько энергии в нужный момент не нашлось. Я, конечно, понимаю, в армии трудно проявить свой характер. В данном случае, хоть сие и парадокс, высшим проявлением этого самого характера должно рассматриваться умение сдерживать себя. И все же на сей раз, мне думается, вы поступили не по-кольцовски.
Сергей виновато улыбнулся.
– Мое согласие на уход из КБ вызвано Владимир Георгиевич, во многом еще и личными причинами, - начал объяснять он. - Завязалось все, как говорится, в один узел. Поэтому я особо и не сопротивлялся. Уходить так уходить. Решил, что так, может, даже лучше будет.
– Для кого лучше?
– По крайней мере для меня:
– Вот это-то и не по-кольцовски, Сергей Дмитриевич, - наставительно проговорил Ачкасов. - Ну да ладно. Когда у вас заканчивается путевка?
Сергей назвал число.
– А отпуск?
– Еще через три дня. К старикам хотел заскочить по дороге, - ответил Сергей.
Прекрасно. Сыновний долг надо блюсти. - Ачкасов попрощался и пошел к трапу самолета.
Через несколько минут самолет поднялся в небо и взял курс на север. А Сергей сел в машину и поехал к морю - на юг.
"Значит, Ачкасов тоже хочет, чтобы я защитился, - подумал Сергей. -Значит, так действительно надо".
Глава 24
В понедельник Ачкасов вышел на работу, приказал адъютанту разыскать Бочкарева, пригласил его к себе и долго, почти два часа, беседовал с ним. Потом адъютант с кем-то еще соединял генерала по телефону. Еще позднее он сам ездил к заместителю министра. А в конце рабочего дня адъютант Ачкасова позвонил в КБ Кулешова и вызвал к Ачкасову подполковника-инженера Руденко. Ему ответили, что Руденко нет в Москве.
– Где же он? - спросил адъютант.
– Он в Есино.
– Одну минуточку, - извинился адъютант и доложил об этом Ачкасову.
– В таком случае пусть приедет завтра, к одиннадцати часам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64