– Из дому. Но слышу вас очень хорошо! - обрадовался Кольцов.
– Почему из дому? Разве вы не получили приказ? - снова спросила Юля.
– Какой приказ? Мы только что вернулись с учений. Я не мог отправить вам письмо и решил позвонить… - начал объяснять Кольцов.
– Значит, вы ничего не знаете. Ну что ж, рада вам сообщить, -прервала его Юля. - Вас перевели в Москву. Будете работать у нас в КБ. Поздравляю.
– Вы шутите? - не поверил Кольцов.
– И не думаю.
– Ничего не понимаю… - растерялся Кольцов.
– Мне сказал об этом Владимир Георгиевич. До встречи! - простилась Юля, и связь оборвалась.
– Владимир Георгиевич? - машинально переспросил Кольцов. И вдруг его осенило: "Ну да, значит, поверил в меня". - Теперь понятно… До встречи!… - повторил Кольцов, но Юля уже не слышала этих слов.
Кольцов положил трубку и выглянул в окно. Над городком уже опускалась ночь. В ворота бокса заехал последний танк и выключил свет. В боксе стало темно.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КОНСТРУКТОРСКОЕ БЮРО
Глава 1
Ачкасов прищурился от непривычно яркого солнечного света и полез в карман за темными очками. Больше месяца он проболел гриппом. В первых числах февраля он простудился. У него начался насморк. А закончилось все это воспалением легких. Пока врачи прослушивали его, ставили банки и кололи, зима сменилась весной. Весна наступала решительно и уже в середине марта, за какую-нибудь неделю, почти наполовину согнала в городе снег, и теперь на асфальте, повсюду, словно после дождя, стояли лужи. Солнце отражалось в них бесчисленными бликами, и от этого и без того светлый день стал совсем искрящимся.
Ачкасов сел в машину.
– Наконец-то, Владимир Георгиевич, давно пора выздоравливать, -поприветствовал его водитель.
– Да. Некстати разболелся, не вовремя получилось, - словно оправдываясь, ответил Ачкасов. - Но, кажется, все обошлось.
– В министерство?
– Нет. Поедемте на стройку к Кулешову. Помните, в новый район?
– Куда осенью ездили?
Ачкасов утвердительно кивнул и закашлялся. Кашель был тяжелый, глухой. Генерал сразу вспотел.
– Вот вам и "обошлось", - укоризненно проговорил водитель и завел двигатель. - Вы уж, пожалуйста, ветровое стекло-то не открывайте.
Новенькая черная "Волга" плавно тронулась с места и, быстро набирая скорость, покатила по мокрой мостовой. Из-под ее колес то и дело взметались веером брызги. Ехали долго. Особенно по новому, только еще застраивающемуся району. Несколько раз попадали в тупики, без конца объезжали заваленные строительным мусором переулки. Грязи было кругом ужасно много. Но она почему-то не вызывала негодования, а воспринималась естественно и просто, как должное. По земле уверенно шагала весна.
Новое КБ нашли по стоявшим возле его подъезда легковым машинам. Подъехали и встали рядом. И тотчас же из-за массивной дубовой двери появился Кулешов, а следом за ним еще несколько человек. Александр Петрович, как всегда, при виде высшего начальства был расторопен, подвижен, энергичен. Он легко сбежал по ступенькам широкой лестницы навстречу Ачкасову, отдал честь, протянул ему сразу две руки.
– Здравия желаю, Владимир Георгиевич. Рад видеть. Долго искали? -осведомился он.
– Нашли быстро. Дорогу долго выбирали, - ответил Ачкасов. - Я смотрю, скоро новоселье?
Они зашли в подъезд. В здании уже заканчивались отделочные работы. Новый корпус, наполовину сделанный из стекла, просвечивался солнцем почти насквозь. Наладчики как раз опробовали установленные в комнатах кондиционеры, и температура воздуха в кабинетах, коридорах и даже на лестницах была очень приятной. Лифты везде уже работали. Ачкасов побывал на всех пяти этажах. Помещение ему понравилось. Планировка его была хорошо продумана, стены выкрашены в мягкие, не утомляющие зрение тона.
– Надеюсь, дорогой Александр Петрович, жаловаться на тесноту больше не станете? - осматривая будущий кабинет Кулешова, спросил Ачкасов.
– На тесноту - нет.
– А на что же станете? - сразу насторожился Ачкасов.
– У нас, ведь знаете, голову вытащишь, хвост увязнет: - неопределенно ответил Кулешов.
– Что-то я вас не совсем понимаю, - признался Ачкасов. - Болел, должно быть, долго.
Кулешов жестом выпроводил из помещения всех сопровождающих и закрыл за ними дверь.
– Если и дальше с кадрами так дело пойдет, то к осени мне и в старом здании просторно будет. Можно и не переезжать, уважаемый Владимир Георгиевич, - объяснил он причину.
– Вот вы о чем.
– Именно об этом. За один года из КБ ушел ведущий инженер, два начальника групп, заместитель ведущего конструктора. А на их место я до сих пор никого не взял.
– А вы берите.
– Где прикажете?
– Сразу и я вам не скажу, Александр Петрович.
– И не сразу не скажете. А эти начальники и ведущие, между прочим, у меня выросли. И кому-кому, а мне очень хорошо известно, каких трудов и затрат это стоит, чтобы я поверил, будто кто-то мне эту утрату возместит.
– Александр Петрович, увольнение в запас проводится по новому закону. И вы это знаете не хуже меня, - заметил Ачкасов.
– Конечно, - не стал возражать Кулешов. Но жалко, что от нас уходят большие специалисты. Вот, пожалуйста, полковник-инженер Вольский. Не успел от меня уйти, как ему тут же предложили кафедру в машиностроительном институте, и он немедленно ее возглавил. Значит, там он может работать, а у меня нет!
То, о чем говорил Кулешов, Ачкасову и самому было отлично известно. Ему, как начальнику, много лет отвечающему за работу целого ряда конструкторских бюро, действительно приходилось увольнять в запас высококвалифицированных военных специалистов. Но если при этом Ачкасов находил для своих действий оправдание в таком понятии, как омолаживание ученых кадров, то для Кулешова это понятие не имело ровно никакого значения. Он смотрел на все исключительно практически. От него и от КБ, которым он руководил, требовали конкретных дел. Ему давали конкретные задания и, в общем-то, до сих пор мало интересовались тем, каким путем он их выполнял. Лишь бы задание было выполнено качественно и в заданный срок. Все остальное: методы работы, использование внутренних резервов и многое другое - лежало на совести Главного конструктора и для всех посторонних, в том числе и для руководства, именовалось стилем работы, который непременно должен быть присущ каждому отдельному творческому коллективу. Был он и в кулешовском КБ. Главным в этом стиле было исключительное знание возможностей и способностей своих подчиненных. Неведомое в науке и технике каждый штурмовал по-своему. Но опора при этом всегда была на тех людей, которым бесконечно доверял уже многие годы, с которыми сработался, как деталь отлично отлаженного механизма. Люди - специалисты высшей квалификации; он вырастил их в помощь себе. И вдруг этих людей у него отняли:
Эту обиду Кулешова Ачкасов понимал хорошо. По каким-то особым каналам она доходила и до него. Но он, в силу своего положения, в силу того, что стоял от решения практических задач гораздо дальше, чем Александр Петрович, имел возможность видеть и ту рациональную сторону этого закона, ради которой, собственно, он и был принят.
– Вольского жаль. Голова была светлая. Сколько лет он проработал у вас? - спросил после некоторого раздумья Ачкасов.
– Пришел сразу после войны. Начал младшим сотрудником. А стал профессором, дважды лауреатом: заслуженным деятелем науки и техники:
– В какой-то мере вы сами виноваты, Александр Петрович, что ему не дали послужить еще год-другой:
– Это как же прикажете вас понимать?
– Очень просто. Сколько раз я вам говорил: пишите, просите, доказывайте. Может быть, что-нибудь и решилось бы.
– Я писал. Бочкарева оставили. Спасибо. За дело спасибо. Но обо всех-то я писать не могу! Совесть, в конце концов, надо иметь!
Ачкасов беспомощно развел руками:
– Что же вы от меня хотите?
– Да, конечно, ничего, - нахмурился сразу Кулешов. - Поплакаться, как говорится, по старой дружбе. Вот и все.
– Ну а мебель сюда из старого кабинета повезете? - изменив тему разговора, улыбнувшись, спросил Ачкасов.
– Это уж непременно. И чтобы там ни говорили, расставлена она будет в том же порядке, - немного смягчился Кулешов.
Они прошли по помещению дальше. Осмотрели будущую столовую, хранилище документации и литературы. Из окон хранилища виднелся небольшой сад фруктовых деревьев, оставшийся после того, как снесли старые дома. Ачкасов долго смотрел на голые деревца, на сетки, заботливо прикрывающие их стволы. Заметил:
– Со временем соберете богатый урожай.
– Да. - уверенно согласился Кулешов. - Начальнику СМУ я так и сказал: изуродуешь хоть одну яблоню - голову снесу. Подействовало. Прежде чем стройку начинать, он их сеткой прикрыл.
– А я решил, что это старых хозяев рук дело! - рассмеялся Ачкасов.
– Нет. Наша забота.
Ачкасов присел на подоконник.
– Ну хорошо. А как продвигается работа над приборами? - задал он наконец вопрос, которого Кулешов ждал с первой минуты их сегодняшней встречи. Ждал и был готов к ответу.
– Работа идет по графику. И если бы не некоторые обстоятельства, в самом ближайшем будущем можно было бы готовиться к финишу.
– Какие именно обстоятельства? - пожелал уточнить Ачкасов.
– Я не зря вспоминал о Вольском, - хмуро взглянул из-под бровей Кулешов. - Работами над "Совой", как вам известно, руководил он. Теперь этим занимается Руденко. В помощь ему послал еще двух специалистов. Но, сами понимаете, пошлите хоть кого, все равно любому новому человеку требуется какое-то время для ориентировки. Одним словом, потеря времени неизбежна.
– Небольшая отсрочка не страшна, - успокоил Кулешова Ачкасов. - В чем еще испытываете затруднения?
– Принципиальных нет. Вели монтаж схемы. А при монтаже, сами знаете, трудности обычного рабочего порядка.
Кулешов чего-то, как показалось Ачкасову, недоговаривал.
– Вам не давался четвертый узел, - напомнил Ачкасов.
– Нашли решение. Пока вы болели, нашли. Руденко сделал интересное предложение. Вольский знал об этом. Он его одобрял. Работа получилась очень оригинальной, - заметил Кулешов в своей обычной неназойливой манере и потеребил конец аккуратной, заметно за последний год поседевшей бородки. Ачкасов смотрел на него и почему- то вспомнил то время, когда они только начали работать вместе. Тогда лицо у Александра Петровича было более вытянутым, а бородка совсем черной. Но эта манера теребить ее пальцами правой руки была у него уже и в то время.
– Как продвигаются дела в группе Бочкарева?
– Тоже нормально. Они уже приступили к монтажу. Работают с техникой и сейчас почти всей группой находятся в Есино, - доложил Кулешов.
– На днях в Главном штабе ВВС снова было совещание, - сообщил Ачкасов. - Обсуждали задачи на летний учебный период, говорили о новых повышенных требованиях. Я, к сожалению, там не был. Но кое о gq, меня уже информировали. Думаю, что командование ВВС наверняка будет теперь торопить нас с "Фотоном". Прибор им нужен очень:
– При случае заверьте Алексея Кузьмича, что "Фотон" будет сдан в срок, - попросил Кулешов.
Ачкасов поднялся с подоконника, достал носовой платок и вытер вспотевшее лицо.
– Слабость, - признался он.
– Рано вышли из дому, Владимир Георгиевич, - заметил Кулешов.
– Дома сидеть тоже не сладко:
– А мы сами-то тоже хороши бываем: температура нормальная - значит, здоров.
– А когда думаете перебираться? - спросил вдруг Ачкасов.
– Похоже, к июню переедем.
– Ну что ж, устроитесь - приглашайте на новоселье, - попрощался с Кулешовым Ачкасов.
Из нового района он поехал к себе в министерство. И пока ехал, думал о только что закончившемся разговоре с Кулешовым. И опять почувствовал какое-то неудовлетворение от этого разговора. Кулешов никогда бы не упустил случая показать товар лицом, если бы действительно дело с приборами шло так удачно, как он говорил. Расписал бы, не жалея красок, и что за решение нашли они с четвертым узлом в новой схеме "Совы", который им не давался так долго, рассказал бы и о работе в Есино и на счет всего прочего был бы красноречивей. Утешало, впрочем, то, что о пролонгации работ он тоже почти не говорил. Да и денег дополнительных не просил. Значит, надеялся все же выкрутиться. "Ох уж это "выкрутиться", - вздохнул Ачкасов. - Сколько испокон веков за ней, за этой крутежкой, всего стояло: и гордость мастера, и страх за свой престиж, и уж, конечно, надежда на это русское авось".
Солнце немилосердно било в глаза через лобовое стекло, слепил мокрый асфальт. Темные очки совершенно не спасали от такого обилия света, и Ачкасов невольно подивился натренированности водителя, уверенно ведущего машину сквозь этот неистовый весенний, льющийся с неба светопад.
Уже в лифте, поднимаясь в свой кабинет, Ачкасов снова вспомнил о приборах и решил, что, пока время действительно еще имеется и есть возможность, если потребуется, помочь КБ, ему надо самому лично, не откладывая ничего в долгий ящик, познакомиться с положением дел поближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64