Он захлопнул дверцу, и такси
укатило в облаке песка и темных выхлопных газов.
Сволочь, сказал Нотон вслед удаляющейся машине. Все вы здесь сволочи.
Он подключил к магнитофону микрофон, намотал шнур на руку и под
подозрительными взглядами вооруженных слуг пошел между богатыми шатрами.
Заметив, как на него смотрят, он двинулся было к одному из охранников, но
тот положил руку на пистолет, и Нотон отступил в сторону вонючих лачуг.
Тогда-то он и заметил нечто новое. На чистом участке белого песка, в
стороне от грязного прямоугольника лагеря, за ночь вырос громадный
овальный шатер. Вокруг него двигались грузовики с электрооборудованием, и
Нотон увидел, что рабочие обносят изгородью генератор. Горячий ветер с
Персидского залива лениво колыхал складки огромного шатра. Поблизости не
было видно ни палаток, ни хижин, и такая обособленность пробудила
любопытство Нотона. Увязая в песке, он двинулся к грузовикам.
- Эй! Прошу прощения, старина! Я уже пробовал. Не обломилось.
Нотон обернулся на голос.
Из просвета между шатрами показался человек в хаки. Он был невысокий,
коренастый, широкоплечий, на голых руках бугрились мышцы. На шее висели
два фотоаппарата, на ходу стукавшихся друг о друга. Человек в хаки подошел
к Нотону. Лет ему было тридцать пять, не меньше. Спутанные светлые волосы,
серые глаза, покрасневшие от избытка солнца. Солнце вообще не пощадило
его: он страшно сгорел, и его лоб и переносица лоснились от какой-то
жирной мази.
- Я уже попробовал расспросить рабочих. Но они ничего не знают. Им
платят за работу, и все, - сказал он.
Нотон ответил:
- Я надеялся, может, они намекнут мне, что здесь происходит.
Мужчина пожал плечами.
- Их прислали из города. Они ничего не знают, - он протянул Нотону
руку: - Джордж Каспар, Би-Би-Си. Ищу тему для репортажа. Чуть не сгорел
живьем на этом проклятом солнце. А вы от кого?
- От кого я?
- Да. От какой газеты? Вы ведь американец, верно? И не говорите мне,
будто вашим неинтересно, что здесь происходит.
- А-а. Нет-нет. Меня зовут Дональд Нотон. Я профессор теологии,
преподаю в Бостонском университете. Собираю материал для книги о пророках
и мессиях. А насчет солнца вы правы. Ничего подобного я себе не
представлял.
- Око зверя, - кивнул Каспар в сторону пылающего огненного пятна. -
Взгляните на меня. Зажарен живьем и освежеван в дюжине мест. Вы здесь с
группой?
- Увы, нет, поскольку приехал за свой счет.
Каспар хмыкнул.
- А, черт, - проговорил он, сгоняя с руки муху. - Эти проклятые твари
не отстанут, пока не высосут вас досуха. - Он протянул флягу Нотону. -
Вот. Берите.
- Спасибо, у меня есть вода, - ответил Нотон, показывая точно такую
же флягу.
Каспар захохотал и отхлебнул.
- Вода, черт побери! Это виски - хорошее виски. Что бы я без него
делал! Сижу тут по уши в песке, а остальных носит хрен знает где. И
оператора, и обоих ассистентов. Укатили куда-то в нашем фургоне, сукины
дети, а меня бросили здесь. Сволочи поганые. Я тут уже три дня торчу,
обрыдло. - Он прищурился. - Нет, я серьезно. На хер обрыдло. Вся эта
срань, вся эта вонь... вы писатель? Пишете про здешнюю заваруху?
- Профессор, - поправил Нотон и, загораживаясь рукой от солнца,
оглянулся на рабочих, которые теперь подсоединяли к генератору кабели. -
Что же это они делают, интересно знать? Вы что-нибудь слыхали?
- А как же! Я много чего слыхал, но все это враки. - Каспар
прихлопнул муху, кружившую у него над головой. - Би-Би-Си пыталось узнать,
что происходит, используя дипломатические каналы. Ничего не вышло. Потом
через личных друзей. Ничего. Тысячи этих мерзавцев сидят в пустыне и ждут.
Ничего не делают - ждут! Вчера я засек тут пару ребят из "Таймс",
корреспондента одного из ваших журналов и несколько человек из местных
изданий. Но от такого скопления народа тошно делается. Мне велели
убираться; как будто я поперся бы сюда добровольно, придурки! Мне и так не
миновать больницы, когда вернусь.
Нотон пошел прочь от огромного шатра туда, где над бесконечными
хижинами и палатками поднимались дымы. Каспар шагал рядом.
- Надеюсь, вы не собираетесь лезть в эту кашу? В тутошнем котле
запросто можно жизни лишиться.
Они отошли от роскошных шатров и, перейдя невидимую границу,
оказались на другой стороне. В лицо им ударил густой запах экскрементов и
еще чего-то неописуемо гнусного. Каспар попятился, но, увидев, что Нотон
не останавливается, пошел следом за ним.
- Что это вы говорили насчет книги? - спросил Каспар. - Вы пишете
книгу?
- Да. Мне нужен непосредственный контакт с таким вот религиозным
собранием, чтобы...
- Суки драные, - перебил Каспар. - Бросили меня тут, паразиты. Ну я
им покажу!
Они шагали плечом к плечу между стен из козьих шкур и разогретой
солнцем, слепящей жести. Со всех сторон слышались крики и рыдания,
всхлипы, визг, гневные вопли и дикий, безудержный смех. В одном месте
Нотон с Каспаром угодили в черную тучу роящихся мух. Вокруг на кучах
мусора плясало оранжевое пламя; пласт стлавшегося по земле желтого дыма
напоминал дверь, отрезающую путь к отступлению. Огибая скопление жестяных
лачуг, Каспар явственно охнул и попятился, налетев на Нотона. Перед ними
катался по земле клубок псов, дерущихся не на жизнь, а на смерть, клыки
грозно щелкали над рваным, кровавым куском мяса. Ни Каспар, ни Нотон не
осмелились даже предположить, чем изначально был этот истерзанный кусок
плоти; держась на почтительном расстоянии, они обошли собак стороной, и
вскоре злобное рычание затихло вдали.
- Я возвращаюсь, - сказал вдруг Каспар. - С меня, черт возьми,
хватит.
- Валяйте. Только учтите: заблудиться здесь проще простого, - заметил
Нотон.
- Плевать, - ответил Каспар. Он помахал Нотону и развернулся, чтобы
направить свои стопы в противоположную сторону.
И неожиданно застыл на солнцепеке. Нотон услышал, как столкнулись
фотоаппараты, висевшие у репортера на груди, - брень-брень, и оглянулся,
желая выяснить, в чем дело. Оборачиваясь, он вдруг понял, что в
тускло-желтой дымке мелькают какие-то фигуры, а за стенами и бочками с
водой притаились тени. От дыма у Нотона запершило в горле.
- Господи Боже! Кто там? Вы их видели? - воскликнул Каспар.
Нотон замер, приглядываясь, но те, кто ему померещились, прятались.
Желтые стены близко надвинулись на них с Каспаром, тесные, как в каземате.
- Они идут за нами, - наконец сказал Нотон. - Пошли.
Он схватил своего спутника за плечо и потащил за собой в узкие
проулки. Каспар оглянулся, и Нотон почувствовал, как репортер напрягся,
поняв, что их преследователи, кто бы они ни были, по-прежнему идут за
ними, держась вне пределов досягаемости и прячась всякий раз, как они
оглядываются. В конце концов Каспар обернулся и крикнул: "Катитесь к
черту, сволочи!" - и услышал в ответ пронзительный смех, донесшийся из
безмолвия дыма.
Они продолжали свой путь. Их преследовали визгливый смех, бормотание,
крики, звучавшие со всех сторон. Угрюмые смуглые лица поворачивались им
вслед; угрюмые темные лица с воспаленными глазами и оскаленными желтыми
зубами, острыми, как у собак, дерущихся из-за объедков.
Наконец они оказались на дальней окраине лагеря, куда были изгнаны
больные и увечные. Солнце немилосердно жгло этих несчастных, харкавших на
песок кровью и густой мокротой. Одни лежали на походных койках, другие
распростерлись на земле, словно отстаивая право умереть на каком-то
конкретном месте. Осторожно пробираясь среди палаток и тел, мужчины то и
дело оглядывались, желая убедиться, что за ними не идут.
Каспар спросил:
- Что это за место? Что здесь происходит?
- Не знаю, - ответил Нотон. - Что-то тут не так. Все это безумие.
- Безумие? - переспросил кто-то. - Безумие? Кто здесь?
Нотон оглянулся. На песке под жестяной стеной сидел худой старик,
иссохший как скелет. Седые волосы, чистые, белые как снег, контрастировали
с почти черной кожей. Старик сидел по-турецки, уронив на колени хрупкие
руки, уставясь прямо на полуденное солнце. Глаза у него были невероятно
черные, пустые. Нотон понял, что здешнее яростное солнце выжгло их.
- Безумие? - повторил старик, наклоняя голову в ту сторону, откуда
донесся голос. - Здесь есть кто-нибудь?
Щурясь от солнца, отраженного в металлической стене, Нотон нагнулся и
осторожно коснулся жесткой щеки старика. Тот вздрогнул и отпрянул, но
Нотон сказал:
- Я вас не обижу.
- Куда свалили эти гады? - спросил Каспар.
- Кто здесь? - спросил старик, неуверенно нашаривая руку Нотона.
После долгих поисков его жесткие пальцы коснулись пальцев молодого
американца. - Неженка, - проговорил он, ощупывая руку Нотона. - Не работал
под открытым небом. Я слепой.
- Да, - согласился Нотон, глядя в бездонные глазницы. - Вы ослепили
себя.
- Снялись, понимаешь, с места, а меня бросили тут, - пробурчал
Каспар, и его дорогие "Никоны" снова стукнулись друг о друга. Звук был
сухой и громкий, как выстрел. - Убью гадов.
- За нами шли, - сказал Нотон старику.
- Да. Я слышу, как бьется твое сердце. От тебя пахнет страхом.
- Я американец, - продолжал Нотон. - Я хочу знать, что здесь
происходит. Эти люди безумны?
Старик улыбнулся, показав пожелтевшие зубы, сломанные и стертые до
пеньков, и затряс головой, словно с ним шутили.
- Безумны? Безумны? Нет. Безумия больше нет. Теперь есть только то,
что есть. - Он подставил лицо жаркому солнцу, и его золотой огонь проник в
незрячие глаза старика. - Я еще вижу солнце: значит, я еще не совсем
ослеп. Но пока я могу видеть, надежды для меня нет.
- Что? - спросил Нотон. - Что?
Каспар сказал:
- Пошли отсюда, старина. В пустыню и на шоссе.
- Я пришел сюда с дочерью и ее мужем, - говорил старик. - Новая
жизнь, сказали они. Здесь мы обретем новую жизнь. И бросили меня. Я не
знаю, где они. Она была мне хорошей дочерью, пока не пришла сюда; здесь я
перестал узнавать ее. Я должен их выжечь. Я должен их выжечь.
- А? - спросил озадаченный Каспар. - Что болтает этот старый хрыч?
Нотон наклонился к старику.
- Ради кого собрались эти люди? Кто даст твоей дочери новую жизнь?
Старик кивнул:
- Да. Вот и она так сказала - "_н_о_в_у_ю _ж_и_з_н_ь_".
- Кто даст ей новую жизнь?
Старик ощупал лицо Нотона, провел пальцами по его носу, губам, по
щекам.
- Помогите мне найти их. Может быть, мы еще уйдем отсюда, все вместе.
Помогите.
- Пошли, Нотон. Старик не в себе.
- Нет! - резко бросил через плечо Нотон и снова повернулся к старику.
- Я помогу тебе. Но кто... как зовут человека, ради которого вы пришли
сюда?
Старик снова улыбнулся.
- Ваал, - сказал он. - Ваал.
Что-то с грохотом отлетело от жестяной стены к ногам Нотона. Камень.
Он выпрямился и увидел, что Каспар пригнулся, прикрывая рукой
объективы своих фотоаппаратов. А позади Каспара стояли полукругом худые
оборванные мужчины и женщины. Нотон слышал их хриплое горячее дыхание. В
руках у оборванцев были острые камни. Тощий бедуин в пестром тряпье
размахнулся и швырнул свой снаряд. Нотон увернулся; камень просвистел мимо
его головы и с лязгом отскочил от железа.
- Господи Иисусе! - заорал Каспар. - Вы что, совсем рехнулись, козлы?
Я гражданин Великобритании!
В ответ какая-то женщина запустила в него камнем, и Нотон услышал,
как Каспар охнул. Камни посыпались градом, забарабанили по жести и по
рукам Нотона, которыми он прикрывал голову. Нотон поглядел на старика и
увидел над незрячими глазами рваную рану. Каспар вскрикнул от боли и
покачнулся, схватившись за грудь, где болталась камера с разбитым
объективом. Следующий камень попал Каспару в голову, и репортер упал на
колени.
Оборванцы пошли в наступление. Кто-то размахнулся, чтобы метнуть
очередной камень, и Нотон понял, куда тот ударит: в лоб над его правым
глазом; он десятки раз видел это во сне и просыпался в поту. Он прижался
спиной к раскаленной жестяной стене.
Между Нотоном и оборванцами с ревом промчался длинный, блестящий
черный лимузин. На ноги Нотону посыпался песок. Он услышал глухое "бум!" -
предназначавшийся ему камень отскочил от окна машины. Нотон бессильно
опустился на песок и увидел, что Каспар едва дышит.
Дверцы машины распахнулись. Два кувейтца в белых просторных одеяниях
отогнали нищих. Те забормотали какие-то угрозы, но тем не менее
подобострастно подчинились. Кто-то взял Нотона за руку и помог ему
подняться.
- Вы ранены? - спросил этот человек. Из-под традиционного головного
убора смотрели быстрые темные глаза, над полными женственными губами
топорщились тонкие усики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
укатило в облаке песка и темных выхлопных газов.
Сволочь, сказал Нотон вслед удаляющейся машине. Все вы здесь сволочи.
Он подключил к магнитофону микрофон, намотал шнур на руку и под
подозрительными взглядами вооруженных слуг пошел между богатыми шатрами.
Заметив, как на него смотрят, он двинулся было к одному из охранников, но
тот положил руку на пистолет, и Нотон отступил в сторону вонючих лачуг.
Тогда-то он и заметил нечто новое. На чистом участке белого песка, в
стороне от грязного прямоугольника лагеря, за ночь вырос громадный
овальный шатер. Вокруг него двигались грузовики с электрооборудованием, и
Нотон увидел, что рабочие обносят изгородью генератор. Горячий ветер с
Персидского залива лениво колыхал складки огромного шатра. Поблизости не
было видно ни палаток, ни хижин, и такая обособленность пробудила
любопытство Нотона. Увязая в песке, он двинулся к грузовикам.
- Эй! Прошу прощения, старина! Я уже пробовал. Не обломилось.
Нотон обернулся на голос.
Из просвета между шатрами показался человек в хаки. Он был невысокий,
коренастый, широкоплечий, на голых руках бугрились мышцы. На шее висели
два фотоаппарата, на ходу стукавшихся друг о друга. Человек в хаки подошел
к Нотону. Лет ему было тридцать пять, не меньше. Спутанные светлые волосы,
серые глаза, покрасневшие от избытка солнца. Солнце вообще не пощадило
его: он страшно сгорел, и его лоб и переносица лоснились от какой-то
жирной мази.
- Я уже попробовал расспросить рабочих. Но они ничего не знают. Им
платят за работу, и все, - сказал он.
Нотон ответил:
- Я надеялся, может, они намекнут мне, что здесь происходит.
Мужчина пожал плечами.
- Их прислали из города. Они ничего не знают, - он протянул Нотону
руку: - Джордж Каспар, Би-Би-Си. Ищу тему для репортажа. Чуть не сгорел
живьем на этом проклятом солнце. А вы от кого?
- От кого я?
- Да. От какой газеты? Вы ведь американец, верно? И не говорите мне,
будто вашим неинтересно, что здесь происходит.
- А-а. Нет-нет. Меня зовут Дональд Нотон. Я профессор теологии,
преподаю в Бостонском университете. Собираю материал для книги о пророках
и мессиях. А насчет солнца вы правы. Ничего подобного я себе не
представлял.
- Око зверя, - кивнул Каспар в сторону пылающего огненного пятна. -
Взгляните на меня. Зажарен живьем и освежеван в дюжине мест. Вы здесь с
группой?
- Увы, нет, поскольку приехал за свой счет.
Каспар хмыкнул.
- А, черт, - проговорил он, сгоняя с руки муху. - Эти проклятые твари
не отстанут, пока не высосут вас досуха. - Он протянул флягу Нотону. -
Вот. Берите.
- Спасибо, у меня есть вода, - ответил Нотон, показывая точно такую
же флягу.
Каспар захохотал и отхлебнул.
- Вода, черт побери! Это виски - хорошее виски. Что бы я без него
делал! Сижу тут по уши в песке, а остальных носит хрен знает где. И
оператора, и обоих ассистентов. Укатили куда-то в нашем фургоне, сукины
дети, а меня бросили здесь. Сволочи поганые. Я тут уже три дня торчу,
обрыдло. - Он прищурился. - Нет, я серьезно. На хер обрыдло. Вся эта
срань, вся эта вонь... вы писатель? Пишете про здешнюю заваруху?
- Профессор, - поправил Нотон и, загораживаясь рукой от солнца,
оглянулся на рабочих, которые теперь подсоединяли к генератору кабели. -
Что же это они делают, интересно знать? Вы что-нибудь слыхали?
- А как же! Я много чего слыхал, но все это враки. - Каспар
прихлопнул муху, кружившую у него над головой. - Би-Би-Си пыталось узнать,
что происходит, используя дипломатические каналы. Ничего не вышло. Потом
через личных друзей. Ничего. Тысячи этих мерзавцев сидят в пустыне и ждут.
Ничего не делают - ждут! Вчера я засек тут пару ребят из "Таймс",
корреспондента одного из ваших журналов и несколько человек из местных
изданий. Но от такого скопления народа тошно делается. Мне велели
убираться; как будто я поперся бы сюда добровольно, придурки! Мне и так не
миновать больницы, когда вернусь.
Нотон пошел прочь от огромного шатра туда, где над бесконечными
хижинами и палатками поднимались дымы. Каспар шагал рядом.
- Надеюсь, вы не собираетесь лезть в эту кашу? В тутошнем котле
запросто можно жизни лишиться.
Они отошли от роскошных шатров и, перейдя невидимую границу,
оказались на другой стороне. В лицо им ударил густой запах экскрементов и
еще чего-то неописуемо гнусного. Каспар попятился, но, увидев, что Нотон
не останавливается, пошел следом за ним.
- Что это вы говорили насчет книги? - спросил Каспар. - Вы пишете
книгу?
- Да. Мне нужен непосредственный контакт с таким вот религиозным
собранием, чтобы...
- Суки драные, - перебил Каспар. - Бросили меня тут, паразиты. Ну я
им покажу!
Они шагали плечом к плечу между стен из козьих шкур и разогретой
солнцем, слепящей жести. Со всех сторон слышались крики и рыдания,
всхлипы, визг, гневные вопли и дикий, безудержный смех. В одном месте
Нотон с Каспаром угодили в черную тучу роящихся мух. Вокруг на кучах
мусора плясало оранжевое пламя; пласт стлавшегося по земле желтого дыма
напоминал дверь, отрезающую путь к отступлению. Огибая скопление жестяных
лачуг, Каспар явственно охнул и попятился, налетев на Нотона. Перед ними
катался по земле клубок псов, дерущихся не на жизнь, а на смерть, клыки
грозно щелкали над рваным, кровавым куском мяса. Ни Каспар, ни Нотон не
осмелились даже предположить, чем изначально был этот истерзанный кусок
плоти; держась на почтительном расстоянии, они обошли собак стороной, и
вскоре злобное рычание затихло вдали.
- Я возвращаюсь, - сказал вдруг Каспар. - С меня, черт возьми,
хватит.
- Валяйте. Только учтите: заблудиться здесь проще простого, - заметил
Нотон.
- Плевать, - ответил Каспар. Он помахал Нотону и развернулся, чтобы
направить свои стопы в противоположную сторону.
И неожиданно застыл на солнцепеке. Нотон услышал, как столкнулись
фотоаппараты, висевшие у репортера на груди, - брень-брень, и оглянулся,
желая выяснить, в чем дело. Оборачиваясь, он вдруг понял, что в
тускло-желтой дымке мелькают какие-то фигуры, а за стенами и бочками с
водой притаились тени. От дыма у Нотона запершило в горле.
- Господи Боже! Кто там? Вы их видели? - воскликнул Каспар.
Нотон замер, приглядываясь, но те, кто ему померещились, прятались.
Желтые стены близко надвинулись на них с Каспаром, тесные, как в каземате.
- Они идут за нами, - наконец сказал Нотон. - Пошли.
Он схватил своего спутника за плечо и потащил за собой в узкие
проулки. Каспар оглянулся, и Нотон почувствовал, как репортер напрягся,
поняв, что их преследователи, кто бы они ни были, по-прежнему идут за
ними, держась вне пределов досягаемости и прячась всякий раз, как они
оглядываются. В конце концов Каспар обернулся и крикнул: "Катитесь к
черту, сволочи!" - и услышал в ответ пронзительный смех, донесшийся из
безмолвия дыма.
Они продолжали свой путь. Их преследовали визгливый смех, бормотание,
крики, звучавшие со всех сторон. Угрюмые смуглые лица поворачивались им
вслед; угрюмые темные лица с воспаленными глазами и оскаленными желтыми
зубами, острыми, как у собак, дерущихся из-за объедков.
Наконец они оказались на дальней окраине лагеря, куда были изгнаны
больные и увечные. Солнце немилосердно жгло этих несчастных, харкавших на
песок кровью и густой мокротой. Одни лежали на походных койках, другие
распростерлись на земле, словно отстаивая право умереть на каком-то
конкретном месте. Осторожно пробираясь среди палаток и тел, мужчины то и
дело оглядывались, желая убедиться, что за ними не идут.
Каспар спросил:
- Что это за место? Что здесь происходит?
- Не знаю, - ответил Нотон. - Что-то тут не так. Все это безумие.
- Безумие? - переспросил кто-то. - Безумие? Кто здесь?
Нотон оглянулся. На песке под жестяной стеной сидел худой старик,
иссохший как скелет. Седые волосы, чистые, белые как снег, контрастировали
с почти черной кожей. Старик сидел по-турецки, уронив на колени хрупкие
руки, уставясь прямо на полуденное солнце. Глаза у него были невероятно
черные, пустые. Нотон понял, что здешнее яростное солнце выжгло их.
- Безумие? - повторил старик, наклоняя голову в ту сторону, откуда
донесся голос. - Здесь есть кто-нибудь?
Щурясь от солнца, отраженного в металлической стене, Нотон нагнулся и
осторожно коснулся жесткой щеки старика. Тот вздрогнул и отпрянул, но
Нотон сказал:
- Я вас не обижу.
- Куда свалили эти гады? - спросил Каспар.
- Кто здесь? - спросил старик, неуверенно нашаривая руку Нотона.
После долгих поисков его жесткие пальцы коснулись пальцев молодого
американца. - Неженка, - проговорил он, ощупывая руку Нотона. - Не работал
под открытым небом. Я слепой.
- Да, - согласился Нотон, глядя в бездонные глазницы. - Вы ослепили
себя.
- Снялись, понимаешь, с места, а меня бросили тут, - пробурчал
Каспар, и его дорогие "Никоны" снова стукнулись друг о друга. Звук был
сухой и громкий, как выстрел. - Убью гадов.
- За нами шли, - сказал Нотон старику.
- Да. Я слышу, как бьется твое сердце. От тебя пахнет страхом.
- Я американец, - продолжал Нотон. - Я хочу знать, что здесь
происходит. Эти люди безумны?
Старик улыбнулся, показав пожелтевшие зубы, сломанные и стертые до
пеньков, и затряс головой, словно с ним шутили.
- Безумны? Безумны? Нет. Безумия больше нет. Теперь есть только то,
что есть. - Он подставил лицо жаркому солнцу, и его золотой огонь проник в
незрячие глаза старика. - Я еще вижу солнце: значит, я еще не совсем
ослеп. Но пока я могу видеть, надежды для меня нет.
- Что? - спросил Нотон. - Что?
Каспар сказал:
- Пошли отсюда, старина. В пустыню и на шоссе.
- Я пришел сюда с дочерью и ее мужем, - говорил старик. - Новая
жизнь, сказали они. Здесь мы обретем новую жизнь. И бросили меня. Я не
знаю, где они. Она была мне хорошей дочерью, пока не пришла сюда; здесь я
перестал узнавать ее. Я должен их выжечь. Я должен их выжечь.
- А? - спросил озадаченный Каспар. - Что болтает этот старый хрыч?
Нотон наклонился к старику.
- Ради кого собрались эти люди? Кто даст твоей дочери новую жизнь?
Старик кивнул:
- Да. Вот и она так сказала - "_н_о_в_у_ю _ж_и_з_н_ь_".
- Кто даст ей новую жизнь?
Старик ощупал лицо Нотона, провел пальцами по его носу, губам, по
щекам.
- Помогите мне найти их. Может быть, мы еще уйдем отсюда, все вместе.
Помогите.
- Пошли, Нотон. Старик не в себе.
- Нет! - резко бросил через плечо Нотон и снова повернулся к старику.
- Я помогу тебе. Но кто... как зовут человека, ради которого вы пришли
сюда?
Старик снова улыбнулся.
- Ваал, - сказал он. - Ваал.
Что-то с грохотом отлетело от жестяной стены к ногам Нотона. Камень.
Он выпрямился и увидел, что Каспар пригнулся, прикрывая рукой
объективы своих фотоаппаратов. А позади Каспара стояли полукругом худые
оборванные мужчины и женщины. Нотон слышал их хриплое горячее дыхание. В
руках у оборванцев были острые камни. Тощий бедуин в пестром тряпье
размахнулся и швырнул свой снаряд. Нотон увернулся; камень просвистел мимо
его головы и с лязгом отскочил от железа.
- Господи Иисусе! - заорал Каспар. - Вы что, совсем рехнулись, козлы?
Я гражданин Великобритании!
В ответ какая-то женщина запустила в него камнем, и Нотон услышал,
как Каспар охнул. Камни посыпались градом, забарабанили по жести и по
рукам Нотона, которыми он прикрывал голову. Нотон поглядел на старика и
увидел над незрячими глазами рваную рану. Каспар вскрикнул от боли и
покачнулся, схватившись за грудь, где болталась камера с разбитым
объективом. Следующий камень попал Каспару в голову, и репортер упал на
колени.
Оборванцы пошли в наступление. Кто-то размахнулся, чтобы метнуть
очередной камень, и Нотон понял, куда тот ударит: в лоб над его правым
глазом; он десятки раз видел это во сне и просыпался в поту. Он прижался
спиной к раскаленной жестяной стене.
Между Нотоном и оборванцами с ревом промчался длинный, блестящий
черный лимузин. На ноги Нотону посыпался песок. Он услышал глухое "бум!" -
предназначавшийся ему камень отскочил от окна машины. Нотон бессильно
опустился на песок и увидел, что Каспар едва дышит.
Дверцы машины распахнулись. Два кувейтца в белых просторных одеяниях
отогнали нищих. Те забормотали какие-то угрозы, но тем не менее
подобострастно подчинились. Кто-то взял Нотона за руку и помог ему
подняться.
- Вы ранены? - спросил этот человек. Из-под традиционного головного
убора смотрели быстрые темные глаза, над полными женственными губами
топорщились тонкие усики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40