..
Он размахнулся и нанес еще один удар с тем же результатом. Раскачал
ломик, вынул и далее, убавив силу, принялся долбить упорно и мерно.
Старичок тем временем, хмурясь, ходил вокруг глыбы, ощупывал ее,
осматривал, чуть ли не обнюхивал.
- Где же она, подлая, прячется?.. - бормотал он. - Должна же быть
напряженка... О! По-моему, где-то здесь... Послушайте, э... - Он обернулся
к Василию, и на лице его отразилось некоторое смятение.
- Ради Бога, извините, - сказал он. - И сам не представился, и вашего
имени не спросил. Как вас зовут?
- Василий, - сказал Василий.
- Очень приятно! А меня - Платон Сократович.
- Что?!
Старичок горько улыбнулся.
- Я понимаю, - сказал он. - Поэтому не обижусь, если вы будете
называть меня просто дедком. Или дедом. Я уже к этому привык... Будьте
любезны, Василий, стукните вот сюда! Есть у меня подозрение, что тут-то
она и прячется...
Василий обогнул глыбу и ударил в указанное место что было сил.
Безрезультатно. Он повторил удар - и глыба, крякнув, распалась натрое.
- Великолепно! - вскричал дедок. - Теперь каждый обломок пополам - и
поздравляю вас с обедом! А вот, кстати, и он...
Василий обернулся. По центру улицы, как он давно уже мысленно называл
пространство между опорами, прямиком к ним катилась "мусорка" -
черно-фиолетовая, глянцевая, похожая на гигантскую мокрицу.

8
Трах-тарарах-тах-тах-тах-тах!
Александр Блок
Следует сказать, что, изучая место Ромкиного исчезновения, Василий
восстановил события совершенно правильно. Так оно все и было: добежав до
скругления опоры, Ромка метнулся за угол и как раз угодил в первое пятно.
Именно в первое, а не во второе, куда потом вослед за пушистым жуликом
шагнул очертя голову сам Василий.
Ромка успел только зажмуриться и издать короткий вопль. Ноги от ужаса
подвихнулись, тело же продолжало стремиться вперед, так что в итоге Ромка
с маху грянулся об пол. Застучала, кувыркаясь по покрытию, оброненная в
полете кувалда - и все стихло...
Секунды четыре Ромка лежал обмирая, потом вдруг сообразил, что жив,
и, широко раскрыв глаза, вскинул голову. Увиденное его озадачило. Он
находился в довольно обширном помещении, по которому беззвучно и неспешно
перекатывались цветные волны неяркого приглушенного света.
Источник их располагался неподалеку. Там возносилась органно целая
батарея вертикальных светящихся труб самого разного диаметра. Одни просто
тлели, а другие пульсировали, бросая на пол и стены цветные блики, причем
каждая в своем ритме.
Ромка сел, растерянно потирая ушибленные локти и коленки. Посмотрел,
высоко ли уходят эти самые трубы, и выяснил, что потолка в помещении нет
вообще, но пространство вверху густо заплетено какой-то мерцающей
паутиной, в которую и ныряют светоносные стволы, уходя, надо полагать,
куда-то в бесконечность. Сквозь паутинчатый туман можно было, впрочем,
различить, как они там, в высоте, изгибаются, раздваиваются, некоторые
даже делают петлю и идут обратно...
- Балдеж... - благоговейно прошептал Ромка и нашарил кувалду.
Зачарованно глядя, он приблизился к источнику беззвучной светомузыки.
Трубы были как из стекла. От одних веяло теплом, иные поросли светло-серой
шерсткой инея... Особенно впечатляла одна колонна - массивная, сотрясаемая
изнутри биением синеватого мутного сумрака, но до нее было не достать...
Ромка повернул инструмент стержнем вперед и осторожно потыкал ту, что
поближе, тлеющую вишневым. Оболочка ее оказалась довольно упругой, причем
на месте тычка возникало темное пятно, исчезающее секунд через пять.
Некоторое время он развлекался, покрывая трубу леопардовым узором,
потом спохватился и встревоженно оглядел помещение. Оно было не квадратным
и даже не круглым, а вообще фиг знает каким. Стены его, насколько об этом
можно было судить при таком освещении, имели знакомый соломенный оттенок и
были кое-где оплетены черными и серыми кабелями.
"Так это я что, внутри, что ли?" - блеснула догадка, и Ромка
огляделся еще раз. Да-да, и размеры помещения, и отсутствие потолка, и
материал, из которого оно было выстроено, - все говорило о том, что Ромку
действительно занесло в одну из золотистых титанических опор.
Внезапно веснушчатая Ромкина физия озарилась совершенно разбойничьей
улыбкой - он представил, как там, снаружи, дурак Василий бегает вокруг
опоры, ищет, аукает, суется в каждую нишу.
"Так тебе и надо!" - злорадно подумал Ромка и, не в силах более
сдерживаться, подошел к стене, где нацарапал рукояткой кувалды: "Вася
козел", - после чего почувствовал себя вполне отомщенным.
- А вот фиг тебе! - сказал он, обращаясь к надписи. - На призывной
пункт под конвоем...
И, поигрывая кувалдочкой, двинулся в обход помещения.
Вскоре его внимание привлек толстый черный кабель, разлегшийся на
пути этакой анакондой, причем не касаясь пола. Ромка пригнулся, ожидая
увидеть под ним какие-нибудь подпорки, но подпорок не было - кабель просто
парил в воздухе.
Подивившись такому факту, Ромка перешагнул через кабель и, непонятно
обо что споткнувшись, порхнул на ту сторону. Весьма заинтригованный,
протянул руку к черной глянцевой шкуре, и пальцы встретили мягкое, но
решительное сопротивление.
Выяснив ощупью, что кабель заключен в некую упругую невидимую
оболочку, Ромка немедленно уселся на нее и попрыгал, как на стуле. Затем
влез с ногами и, выпрямившись, попробовал пройтись над извилистым смоляным
бревном по воздуху. Задача оказалась непростой: упругое округлое ничто так
и норовило вывернуться из-под босых подошв, и Ромка лишь чудом ни разу не
расквасил носа.
Поднимаясь после очередного падения, он вдруг заметил нечто настолько
необычное, что так и замер - прямо на четвереньках.
Часть стены была задернута занавеской! Обыкновенной земной
раздергаечкой размером с простыню...
Встал, отряхнул зачем-то ладони и, подобрав кувалду, подошел поближе.
Сложенный вдвое кусок материи был перекинут через слабо натянутый шнур, в
котором Ромка быстро опознал обрывок тонкого кабеля. По белоснежной ткани
порхали цветные блики.
С неприятным предчувствием Ромка чуть отвернул занавеску и обнаружил
за ней округлую полость, этакое гнездышко, озаренное зыбким и каким-то
рассыпчатым сиянием тоненького световода, который, видать, раньше вился
себе спокойно по стене, пока кто-то не открепил его и не заправил петлей в
эту самую полость. На дне полости было устроено что-то вроде ложа,
аккуратно застеленного все той же белоснежной материей.
Опора была обитаема! Сделав это умопомрачительное открытие, Ромка
почувствовал себя неважно. Следовало либо немедленно найти отсюда выход,
либо уничтожить по-быстрому следы своего пребывания... Ромка наморщил лоб
и с некоторым удивлением понял, что, кроме надписи "Вася козел", он,
собственно, ничего еще не успел натворить...
С легким сердцем он перепрыгнул через кабель, учтя на этот раз
невидимую оболочку, и, вернувшись к надписи, прикинул, что проще:
заскоблить ее или же задолбить? Второй вариант показался ему более
интересным. Ромка взмахнул кувалдой - и стена продырявилась насквозь.
Поморгав сколько положено, он ударил из любопытства еще раз. Потом
еще. Надписи уже не было. Вместо нее в стене зияла солидная дыра, заглянув
в которую, он убедился, что ведет она в большую округлую полость, подобную
той, с занавеской... Ромка расширил пробоину и шагнул в получившуюся нишу.
Естественно, что на достигнутом он не остановился, поскольку привычки
такой не имел. Двумя ударами он пробил заднюю стенку полости, открыв за
ней еще одну - такую же, только поменьше...
Ситуация становилась все интереснее и интереснее. Получалось, что
стены опоры внутри как бы пузырчатые и, прорубаясь из пузыря в пузырь,
запросто можно выбраться на улицу!
Ромка замахал разрушительным инструментом, обваливая очередную
перемычку. Третья полость оказалась еще меньше, и это Ромку встревожило.
Если так пойдет и дальше, то в четвертой полости, ему уже придется
скорчиться, как шахтеру с кайлом...
Опасение его сбылось полностью, но поразило Ромку другое: сунувшись в
крохотную четвертую полость, он вдруг обнаружил, что с другой стороны в
ней зияет очень похожий пролом! Такое впечатление, что кто-то с улицы
пробивался навстречу, но дойдя до середины, отчаялся и бросил это дело...
Мало что понимая, Ромка пролез на четвереньках на ту сторону и,
пройдя анфиладу из трех соединенных проломами пузырей, вообще перестал
что-либо понимать. Короче, он снова оказался внутри опоры! Так же змеился
над полом толстый смоляной кабель, так же ритмично вспыхивала
"светомузыка" и танцевали блики на все той же занавеске...
Ромка озадаченно почесал затрещавшую под ногтями макушку, повернулся
и снова полез в пролом. Первая полость, вторая, третья... Через четвертую
на четвереньках... Пятая, шестая, седьмая... Вылез. Постоял, ошалело
озираясь. Кабель, "светомузыка", занавеска... Мерцающая паутина вместо
потолка и ныряющие в нее стеклянные, наполненные светом трубы...
- Во козлы!.. - распялив рот восторженной улыбкой, выговорил Ромка и
в третий раз скрылся в своей норе. Добрался до центрального пузыря и сел
там поразмыслить - тем более, что сидеть в нем было весьма удобно -
полусидишь-полулежишь. Как в скорлупе. Справа и слева просеивался порциями
сквозь вереницу проломов мягкий изменчивый полусвет, а весь балдеж
заключался в том, что это, выходит, был один и тот же полусвет...
- А-а... Почуяли, что горелым запахло?.. - раздался вдруг сразу с
двух сторон исполненный правоты ликующий женский голос. Сердчишко
бултыхнулось испуганно. От теток с голосами, звенящими правотой (а тем
более - ликующей), добра не жди - это Ромка понял еще в раннем детстве,
постиг многострадальными оттопыренными ушами. Однако он никак не
предполагал, что торжествующая добродетель ухитрится настигнуть его даже
здесь.
- Это что же? Взятка, чтоб молчала? - с презрением продолжал голос. -
Кладовку выдолбили - надо же!.. Дешево цените, голубчики! Мне кладовкой
рот не заткнешь!..
Льющийся справа и слева полусвет внезапно иссяк (видимо, хозяйка
подступила к пролому вплотную), зашуршали, заскрипели обломки, надвинулось
удовлетворенное бормотание: "Правда-то, видать, глаза колет..." - и Ромка
с ужасом сообразил, что страшная в своей принципиальности тетка лезет к
нему сразу с двух сторон.
Представив, как одна и та же рука тянется к нему и справа, и слева,
он заметался, не зная, куда кинуться. Кинулся влево. Столкновение
произошло во второй (она же седьмая, если считать с той стороны) полости,
где бегущий на четвереньках Ромка вписался стриженой головой в крепкий
налитой живот хозяйки. Изумленный негодующий вскрик; цепкая злая рука
попыталась ухватить за волосы и, соскользнув, поймала ухо. Ромка врезал по
руке ребром ладони. Последовала короткая борьба, в результате которой
тетка, наподдав коленом, вышибла незваного гостя наружу.
Они вылетели в медленно перекатывающиеся волны приглушенного света, и
Ромка теперь мог убедиться воочию, что портрет хозяйки он на слух и на
ощупь составил правильно. Невысокая, крепко сбитая, а рот такой, что и
вправду кладовкой не заткнешь. Одета в простынку с прорезью для головы и
подпоясана обрывком световода. Единственное, что поразило Ромку: волосы у
тетки были чуть длинней его собственных. Прическа первого месяца службы.
Остолбенение длилось не более секунды. Неизвестно, кого ожидала
увидеть перед собой стриженная под новобранца хозяйка опоры, но только
глаза ее просияли вдруг такой радостью, что сердце у Ромки бултыхнулось
вторично. Не к добру, ох, не к добру занесло его в чужое жилище!
- Чего?! - обиженно заорал он на тетку.
Та отступила на шаг и в праведном изумлении оглядела наглеца с головы
до ног и обратно.
- А ты не пугай, - неспешно, с удовольствием выговорила она. - Не из
пугливых. Кирпичом по голове пугали - и то не забоялась!.. Нет, вы
полюбуйтесь на него!.. - возвысила голос тетка, и Ромка обеспокоенно
завертел головой, высматривая, к кому это она там обращается. - День как
прибыл, а уже что творит! Стенку разворотил - вы подумайте!..
- Я отсюда выйти хотел! - возмущенно завопил Ромка. - Не разберется -
и сразу за ухо!..
- А разберусь... - пообещала тетка и бесстрашно подступила к Ромке
вплотную. Тот невольно попятился. - Ты думаешь, здесь тебе - как дома?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40