- недовольно спросил Василий.
Ромка смотрел на него, приоткрыв рот.
- Пока призыв - здесь перекантоваться! - выпалил он. - А через
полгода армия профессиональной станет!..
Василий сначала оторопел, потом потемнел лицом и, упершись ладонью в
пол, повернулся всем корпусом к Ромке.
- Ах ты паразит!.. - выговорил он. - Да я тебя под конвоем на
призывной пункт приведу, понял?..
Ромка надулся и демонстративно принялся изучать пятиэтажку.
Зардевшиеся уши торчали как-то по-особенному обиженно.
- И чего вы все так армии боитесь? - подивился Василий. - Она ж из
вас людей делает! Вот посмотри на меня... Ведь таким же, как ты, был
обормотом! А отслужил - человеком стал...
- Ментом ты стал, а не человеком! - не подумав о последствиях,
буркнул Ромка.
Последовала страшная предынфарктная пауза.
- Как ты сказал? - сдавленно переспросил Василий, и Ромку, внезапно
оказавшегося на ногах, отнесло шагов на десять в сторону. - А ну
повтори!..
- А чего, нет, что ли? - нагло ответил Ромка, отступая еще шага на
три. Действительно, терять ему уже было нечего.
- Н-ну!.. - Василий сделал резкое движение, как бы собираясь
вскочить, и Ромка что было сил дернул к дальнему выступу опоры. Метнулся
за угол и с легким вскриком скрылся из глаз.
- Пар-разит!.. - прорычал Василий, вновь опускаясь на пол и
приваливаясь лопатками к стене. - Ну вот вернись только!..
С темным от недобрых замыслов лицом, он сидел, изредка взглядывая, не
высунется ли из-за бледно-золотистого скругления опоры лопоухая стриженая
голова. Голова что-то все не показывалась, и Василий ощутил беспокойство.
Неужели и вправду сбежал, придурок?.. А потом скажет: заблудился...
- Да нужен ты мне больно! - громко и сердито сказал Василий. - Еще не
гонялся я за тобой, за паразитом!..
Повторялась история с летающей тарелкой. Ромка наверняка затаился в
какой-нибудь нише и молчал из вредности. Василий ругнулся, встал и
зашлепал босиком к бледно-золотистому выступу.
- Ну чего дурака валяешь?.. - Василий не договорил и отшатнулся.
Сразу за поворотом на светлом искрящемся покрытии разлеглись, подстерегая,
два овальных пятна неизвестно откуда падающей тени.

7
Где стол был яств, там гроб стоит.
Гаврила Державин
Василий попятился. Из дырявой пазухи у него выпала и с чмокающим
звуком ударилась об пол последняя непочатая капсула - та, что передал ему
Ромка. Подпрыгнула и, заковыляв по дуге, откатилась метра на два. Василий
проводил ее бессмысленным взглядом и снова уставился на растекшиеся у
самых ног зловещие тени.
Обернулся, пытаясь восстановить события. Крепкое смуглое лицо его
отдавало теперь малярийной желтизной. Вон она, надпись... Ромка бежал по
прямой... Здесь он свернул, вскрикнул - и... Может, как-нибудь все-таки
проскочил между стеной и первым капканом?.. Да нет, как тут проскочишь:
просвет сантиметров в двадцать, не шире... А ведь он-то - бежал. Бежал
сломя голову!..
- Да что же это?.. - еле слышно, словно боясь собственного голоса,
выдохнул Василий.
Вокруг величественно посверкивали бледно-золотистые громады,
поигрывал стеклянными искорками гладкий дымчатый пол, а за спиной
свешивалась со льдистого потолка сволочная пятиэтажка.
- Рома! - что было сил закричал Василий. - Рома, ты где?!
И тут только обратил внимание, что здесь совершенно нет эха. По идее
звук должен был отразиться от верхней тверди, загулять, перекликаясь,
между колоннами. Ничего подобного. Звук глохнул, как упакованный в вату.
Василий рывком расстегнул кобуру, дослал патрон и вскинул пистолет
над головой, явно собираясь палить до тех пор, пока хоть кто-нибудь не
прибежит на выстрелы. Но "макаров" отозвался звонким металлическим
щелчком. Осечка. Василий передернул затвор, выбрасывая бракованный патрон,
и нажал на спуск повторно. Опять осечка. Ругаясь одними губами, выбросил
другой. И - третья осечка подряд!
Василий уставился на пистолет, потом - на выброшенные патроны. Не
веря своим глазам, нагнулся, подобрал. Патроны были тусклые, зеленоватые,
словно пролежали в земле лет двадцать.
Краем глаза он уловил легкое движение неподалеку и обернулся. Там,
вздыбив от ужаса серебристую шерстку, обмер еще один лупоглазый зверек,
пораженный, видать, порывистыми движениями огромного существа и
производимыми им металлическими щелчками.
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Затем лупоглазый коротко
прыгнул вперед, ухватил оброненную капсулу и снова обмер, явно прикидывая
расстояние до ближайшего овала. В каком-то странном остолбенении Василий
смотрел, как пушистый жулик шажок за шажком продвигается к смертельной
тени. Вот до нее осталось всего полметра, зверек приостановился и дерзко
воззрился на человека. Задорное чириканье - и, метнувшись прямо в центр
овала, лупоглазый исчез вместе с украденной капсулой.
Медленно-медленно, как бы боясь спугнуть затеплившуюся надежду,
Василий вытер лоб кулаком, в котором были судорожно зажаты черт знает с
чего позеленевшие, нестреляющие патроны, и на негнущихся ногах подошел к
округлому пятну.
Сразу после удачного воровства жизнь самоубийством не кончают - это
Василий знал точно. И уж во всяком случае, не с таким радостным видом...
Выставив кулак как можно дальше, он ослабил хватку и в ту же секунду
почувствовал, что рука опустела. Патроны исчезли...
Тупо уставился на ладонь, словно пытаясь прочесть по ней свою
дальнейшую судьбу. Патронов не было...
Вновь покрывшись холодным потом, Василий шваркнул зачем-то оземь
пустую кобуру с обрывком ремня и, обложив сдавленным матом теневой овал,
шагнул в самую его середину.

Все-таки, наверное, следовало при этом закрыть глаза - тогда бы он
вообще ничего не почувствовал. Но, согласитесь, когда во мгновение ока
одна местность сменяется другой, пусть даже и очень похожей, не утратить
равновесия - дело сложное.
Василий взмахнул руками, изогнулся, будто и впрямь на льду, но все же
не удержался и с маху сел на пол.
Площади с пятиэтажкой на потолке (равно как и на полу) нигде видно не
было. Он сидел на пятачке между тремя опорами, неподалеку от целой толпы
молочно-белых глыб, в сторону которых улепетывал во все лопатки пушистый
похититель последней капсулы, по-видимому, вообразивший, что за ним
погоня.
С застывшей улыбкой идиота Василий скреб ногтями щетину на левой щеке
и, судя по всему, мало что пока понимал.
- Ну ясно... - бормотал он. - Жив, значит, паразит... Ясно...
Потом встрепенулся и с испуганным лицом принялся хлопать ладонями по
полу в поисках утраченного боезапаса. Оба патрона лежали рядом - тусклые,
зеленоватые. Василий загнал их в обойму, обойму - в рукоять, хотел
отправить пистолет в кобуру, но кобура с обрывком ремня осталась где-то
там, на краю площади, рядом с теневым капканом, который и не капкан вовсе,
а оказывается, вон что...
Погоревав о кобуре (хорошая была кобура, почти новая), Василий сунул
пистолет за пазуху и поднялся с пола. Но тут слуха его коснулся отдаленный
гулкий звук, очень похожий на выстрел, причем из оружия куда более
серьезного, чем тот же "макаров". Василий насторожился и вдруг понял - это
был треск лопающейся глыбы. "Выстрел" вскоре повторился, и лицо Василия
просветлело: Ромка! Кому ж еще?!
"Уши оборву!" - радостно подумал он и пошел на звук.
За очередной золотистой громадой открылась группа из пяти некрупных
молочно-белых глыб. От одной из них была уже отколота примерно четверть, а
над тем, что осталось, трудился человек с ломиком.
Но это был не Ромка!
Интеллигентный вроде старичок, розовый, седенький, закутанный в
белоснежную простыню, тщательно примериваясь перед каждым ударом, наносил
глыбе повреждение за повреждением.
У Василия отяжелели брови. Все говорило о том, что перед ним - автор
вырубленной на опорах похабщины. Озадачивали, правда, возраст и внешность.
Приятный такой старичок, только вот одет не по-людски... На тех, что
исписывают стены, решительно не похож. Хотя, с другой стороны, на
субъектов, ломающих все из хулиганских побуждений, старичок тоже похож не
был, - но вот ломает же!.. И как-то странно опять же ломает - такое
впечатление, что безо всякого удовольствия...
Так и не уразумев толком, что происходит, Василий приблизился к
престарелому нарушителю.
- Послушайте! - сердито сказал он. - Чем это вы занимаетесь?
Тот опустил ломик, обернулся - и в старчески-прозрачных глазах его
мелькнул испуг.
- О Господи!.. - вымолвил он, глядя на незнакомого человека, одетого
в обрывки милицейской формы.
(Рост - сто шестьдесят пять-сто семьдесят; телосложение - худощавое;
волосы - прямые, седые; глаза - голубые, круглые; лоб - высокий, узкий;
уши - малые, прижатые; нос - прямой... Усы, бородка... Ломик держит в
левой руке. Возможно, левша...)
Сноровисто разъяв морщинистое розовое личико на составные словесного
портрета, Василий на минуту потерял его из виду в целом и был несколько
озадачен, обнаружив, что старичок смотрит на него уже не с испугом, а
скорее с мягкой укоризной.
- Ну вот... - произнес старичок, сопроводив слова грустной
обаятельной улыбкой. - Опять со мной никто разговаривать не будет... Давно
прибыли?
И Василий усомнился: а точно ли он квалифицировал увиденное как
хулиганство и вандализм? Больно уж раскованно и любезно повел себя
старичок. Чуть ли не с хозяйским радушием...
- Вчера, - поколебавшись, сказал Василий. - С товарищем... А кто это
с вами не будет разговаривать?
- О, найдутся! - вскричал старичок. - Можете в этом даже не
сомневаться!.. А вы, я смотрю, из милиции?
- Из милиции. - Василий насупился, приняв, насколько это позволяли
обрывки формы, суровый официальный вид. - Так что вы тут делаете?
Старичок озадаченно поглядел на ломик, на полуразваленную глыбу...
- Ломаю, молодой человек, ломаю... - со вздохом сообщил он.
- Зачем?
Старичок улыбнулся в ответ ласково и ободряюще.
- Знаете что, - решительно сказал он. - Вы ведь сейчас потребуете
объяснений, причем подробных... А подробно объяснять на пустой желудок -
это, знаете ли... Словом, давайте начистоту: с булыжником этим я, конечно,
погорячился. Сложный оказался камушек, непростой... - И старичок с досадой
звякнул ломиком по неровному стеклисто-мутному сколу. - А вы, я смотрю,
мужчина крепкий... Причем учтите: кроме меня вам здесь никто разъяснений
не даст, а мне терять нечего - мне теперь из-за вас так и так бойкот
объявят... Короче, чисто деловое предложение: вы сейчас берете этот ломик
и доламываете то, что я начал. Дальше вместе пообедаем, ну, и заодно
попробуем развеять какие-то ваши недоумения... Соглашайтесь! Предложение,
мне кажется, самое для вас выгодное.
- У меня товарищ потерялся!..
- Найдется! Здесь, знаете ли, при всем желании не пропадешь. Прошу...
- Да, но... - нерешительно начал Василий, принимая из рук бойкого
старичка орудие разрушения.
- Не бойтесь, она хрупкая, - неправильно истолковав его колебания,
подбодрил тот.
- Да знаю, что хрупкая...
Старичок изумился.
- Знаете?.. И откуда же, позвольте спросить?
- Да тут такое дело... - нехотя объяснил Василий. - У товарища
железяка была... От летающей тарелки отломал...
- От летающей тарелки? - с каким-то даже негодованием переспросил
старичок. - Это же невозможно!
- Ну вот возможно, оказывается... Взял он эту железяку, шарахнул с
дура ума по такой вот каменюке - та вдребезги...
На розовом лице старичка обозначилось выражение крайнего недоверия.
- Стукните! - внезапно приказал он, указывая пальцем на глыбу. -
Стукните-стукните! Я посмотрю, как это у вас получится с первого раза!..
Ничего себе шуточки! - возмущенно продолжал он. - Ударил разок - и
вдребезги!.. Я второй год здесь живу - о таком даже и не слышал!..
- Сколько? - ошеломленно перебил Василий. - Сколько вы здесь
живете?..
- Нет, вы стукните! Стукните! - закричал старичок.
Голова у Василия шла кругом. Он стиснул зубы и нанес сильный колющий
удар. Кривой несподручный ломик с хрустом воткнулся на десяток
сантиметров, брызнули мелкие осколки.
- Вот! - ликующе объявил старичок. - И так вы будете ее тыкать до
самого вечера!
- Так я же ничего не говорю! - огрызнулся Василий, с трудом
выдергивая ломик. - Это товарищ ее с первого раза разнес, а я-то что?..
- Ну, значит, ваш товарищ - феномен, чудо ходячее!
- Да уж... - буркнул Василий. - Что верно - то верно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40