..
"Я знаю, что ты уже рядом, кровь от крови, плоть от плоти моей, сын моих сыновей. Я жду тебя, как продолжал ждать все эти столетия, чувствуя, как поглощают меня эти мрачные, нависающие вокруг горы. И вот... блеснул, наконец, во тьме луч света. С того момента, когда он сверкнул впервые, — с того дня, когда ты родился, — прошло более четверти века. И по мере того как ты рос, этот свет становился все ярче и ярче. Но потом... я испытал горечь и разочарование. Источник света был унесен далеко, сам свет потускнел и превратился в мерцающую точку, а потом и совсем исчез. Я думал, что твой огонь потух... или, во всяком случае, находится вне пределов досягаемости для меня. И вот тогда, собрав все силы, я начал искать тебя и наконец обнаружил твое слабое свечение в далеких землях. Но я тогда еще не был уверен — возможно, мне это лишь казалось, потому что я очень хотел найти тебя... А потому... мне оставалось только ждать...
О, как легко, сын мой, ждать тому, кто уже мертв и чьи надежды исчезли навсегда! У него остается хоть какое-то интересное занятие! Но гораздо тяжелее переносит это тот, кто бессмертен, кто заперт в ловушке и находится где-то посередине между бьющей ключом суетной жизнью и холодной, вечной тишиной всеми забытой, преданной проклятию могилы, тому, кто пребывает одновременно и там и там, но при этом лишен всего, даже права на собственную легенду о его славной жизни... да-да! Лишен даже возможности появляться в кошмарных снах людей, хотя вполне заслужил в них свое место... В подобной ситуации мозг превращается в часы, отсчитывающие минуту за минутой часы одиночества, и следует научиться подстраивать маятник таким образом, чтобы он не вышел из строя. Да-да, именно так, ибо разум уже находится в равновесии, и если позволить ему и дальше напряженно работать, он в конце концов постепенно разрушится, что непременно приведет к безумию.
Да-а-а. Я уже пережил этот ужас, сознание того, что неизбежно сойду с ума и навсегда избавлюсь от своих снов, от мечты о воскрешении, от надежды вновь... вновь стать тем, кем я когда-то был при жизни...
Что это? Неужели я испугал тебя? Я почувствовал, что ты весь сжался и пытаешься убежать от меня. Или я ошибаюсь? Нет, этого просто не может быть! Ведь я же твой предок, твой дед... нет, даже, можно сказать, твой отец! Кровь, текущая в твоих жилах, когда-то текла во мне! Кровь жизни, долгой и вечной! Между тобой и мной не может быть, не должно быть никакой пропасти, кроме разве что той, которая обусловлена прошедшими веками. Вполне возможно, что мы с тобой одно целое. О да, такое весьма вероятно! Я не сомневаюсь, что мы... будем... друзьями... вот увидишь..."
— Друзьями? — пробормотал во сне Вульп. — С духом этого места?
"С духом?.. А-а-а-... понимаю... Ты думаешь, что я лишь эхо, отголосок прошлого? Навсегда вырванная трусливыми людишками страница истории?
Мрачные летописи, сколотые с мраморных руин, соскобленные и растертые в прах лишь только потому, что читать кому-то их было не слишком приятно. Ференци исчез, и кости его истлели, но дух его, его призрак неприкаянно бродит среди обширных развалин его собственного замка. Король умер! Да здравствует король! Вот как? Ты не можешь допустить даже мысли о том, что я... о том, что я по-прежнему существую? О том, что я всего лишь сплю — точно так же, как ты сейчас, и нуждаюсь только в пробуждении”.
— Ты не более чем сон, — ответил Вульп. — И это мне следует проснуться.
«Сон? Ах вот как? Ха-ха-ха! Сон, сумевший перенестись на другой конец света, чтобы наконец вернуть тебя домой! В таком случае этот сон обладает большими возможностями и великой властью и вполне может вскоре превратиться в реальность, Георг...»
— Джордж! — Эмиль Гогошу грубо ткнул Вульпа в бок. — Господи, ну что за соня!
— Джордж! — Сету Армстронгу и Рэнди Лаверне удалось наконец его разбудить. — Боже, да ты проспал почти весь день!
— А? Что?
Сон Вульпа мгновенно улетучился, и он вновь оказался в реальности. И очень вовремя, ибо уже чувствовал, что сон засасывает его, уводит все дальше и дальше. Он помнил, что разговаривал с кем-то, но не более того. Хотя все происходившее во сне казалось вполне реальным. Однако... сейчас он даже не смог вспомнить, что это было и о чем шла речь.
— Где мы находимся? — спросил он, тряхнув головой и облизывая пересохшие губы.
— Почти на месте, приятель, — ответил Армстронг. — Именно поэтому мы тебя и разбудили. Ты уверен, что с тобой все в порядке? уж не подхватил ли ты какую-нибудь лихорадку? Какую-нибудь местную болячку?
— Нет, со мной все в порядке, — отрицательно покачал головой Вульп. — Думаю, что это просто необходимость наверстать наконец упущенное и хорошенько выспаться, поскольку у меня давно не было такой возможности. Вот почему я несколько потерял ориентацию в происходящем.
На него нахлынули обрывки воспоминаний... вот они садятся на поезд в Липове... трясутся, сидя в кузове разболтанного грузовика по дороге в Себеш, платят несколько бани за возможность проделать часть пути до Халмагиу на куче сена, наваленного на, казалось, возникшую из далеких веков тележку с деревянными колесами, в которую запряжен осел...
— Наш возница едет вон туда, — сказал Лаверна, указывая на дорогу среди деревьев. — В Вирфурилео — там он живет, и там его конечная остановка. А Халмагиу в той стороне. — И он махнул рукой в сторону другой дороги.
— Всего лишь семь-восемь километров, — вступил в разговор Гогошу. — Мы можем добраться туда за час. Все зависит от вашего желания и способности быстро передвигаться. У нас останется еще масса времени, для того чтобы стряхнуть с себя дорожную пыль, перекусить и промочить горло, а потом подняться в горы, прежде чем стемнеет. Или мы можем взять с собой еду и разбить лагерь прямо среди руин — там мы поедим и переночуем. Представляете, какие интересные рассказы вы привезете с собой, когда вернетесь в Америку? Так или иначе — решать вам.
Отряхнув прилипшее к одежде сено, они навьючили на себя поклажу и попрощались с возницей, махая ему руками вслед до тех пор, пока он не скрылся вместе со своей тележкой за поворотом лесной дороги. Тогда и они отправились в путь. Рэнди Лаверна откупорил бутылку пива, сделал глоток и передал ее Вульпу, который лишь прополоскал пивом рот.
— Мы почти у цели, — со вздохом произнес Армстронг, неуклюже пытаясь угнаться за быстро идущим вперед Гогошу. — И если это место хотя бы наполовину заслуживает того, что о нем говорилось...
— Надеюсь, что так и будет, — спокойно ответил Вульп и нахмурился, ибо в глубине души он был твердо уверен в том, что все будет именно так.
— Что ж, скоро мы это узнаем, Джордж, — откликнулся Лаверна, быстро перебирая своими коротенькими ножками, чтобы не отстать от других.
И вдруг откуда-то из тайного уголка мозга до Вульпа донеслось:
«О, да... теперь уже скоро... совсем скоро, сын мой! Теперь уже скоро, Гео-о-орг...»
* * *
Меньше чем через пять миль они достигли своей цели, причем переход их вовсе не утомил, ибо на прошлой неделе американцы прошли раз в двадцать больше. Они прибыли в Халмагиу в середине дня, нашли для себя место, где будут проводить следующую ночь (не ближайшую, а именно следующую, поскольку Гогошу уговорил их провести предстоящую ночь в горах), умылись, переодели обувь и слегка перекусили, устроившись на небольшом деревянном балкончике гостиницы, выходившем на главную улицу поселка.
— Не забывайте, — отведя американцев в сторонку, сказал им Гогошу, в то время как они собирались договариваться о плате за комнаты, — что эти люди — простые крестьяне. Они не так образованны, как я, и не привыкли к общению с иностранцами, городскими жителями и подобного рода людьми. Они мыслят более примитивно, подозрительны и суеверны. А потому позвольте мне договориться с ними. Что касается вас, то вы всего лишь любители горных восхождений. Нет, даже не то... вы просто праздно гуляющие туристы. И мы собираемся идти вовсе не на Зарундули, а на Металици.
— Какая разница, — спросил его чуть погодя Вульп во время еды, — между Зарундули и Металици?
— Вот это Металици, — ответил ему старый охотник, указывая поверх крыш поселковых домов на северо-запад, туда, где позолоченные солнцем виднелись ту манные очертания горных вершин. — А Зарундули находятся сзади от нас. Они серые... всегда серые. Серо-зеленые весной, серо-коричневые осенью и просто серые зимой, и тогда еще белые, конечно. Замок расположен как раз вот за той полосой деревьев, что поднимается вверх вдоль заднего края скалы. И сам замок задней стороной прилепился к скале, а по другую его сторону тянется ущелье. Он был хорошо укреплен и поистине являлся надежным убежищем. В прежние времена проникнуть в него не было никакой возможности.
— Я имел в виду, — терпеливо стал объяснять Вульп, — почему местные крестьяне не должны знать, что мы идем именно туда?
— Я же сказал, они суеверны, — слегка поморщившись, ответил Гогошу. — Они называют эти вершины горами зганов, потому что этот кочевой народ особенно к ним привязан. Местные жители никогда не поднимаются в эти горы, и, вполне возможно, им не понравится, если туда отправимся мы.
— И причина тому — руины замка?
— Ничего не могу сказать вам точно, потому что не знаю, да, честно говоря, меня это и не интересует, — снова поморщился Гогошу. — Но позапрошлой зимой, когда я пытался подстрелить живущего там волка... эти люди стали шарахаться от меня, как от прокаженного. В этих горах обитает множество лис, которые постоянно совершают набеги на крестьянские хозяйства, но местные жители не охотятся на них. У них просто какой-то пунктик на этом, вот и все. Деды и прадеды рассказывают своим потомкам таинственные и страшные истории о старом вампире, живущем в своем замке.
— Но они все равно увидят, что мы направились в ту сторону.
— Нет, потому что мы пойдем в обход.
— Но мы ведь не вторгаемся в какую-нибудь запретную зону? — с беспокойством спросил Вульп. — Там нет военного полигона или чего-нибудь в этом роде?
— О Господи, конечно, нет! — Гогошу уже начал раздражаться. — Я же сказал, что все дело в предрассудках! Не больше! Знайте, что до сих пор, если в этих местах кто-то по необъяснимой причине умирает молодым, ему в рот кладут дольку чеснока, прежде чем забить крышку гроба. Да-да, именно так! А иногда они делают и нечто большее! А потому давайте оставим этот разговор, пока я и сам не начал бояться Договорились?
— Я все время слышу это слово — зганы, — вступил в разговор Сет Армстронг — А что оно означает? Гогошу понял его вопрос без перевода.
— По-немецки это будет “Zigeuner”, так? А здесь их называют зганами. Кочевники! Люди дорог!
— Цыгане, — сказал, кивая, Вульп. — Мой народ.
Он обернулся и начал вглядываться в желто-туманный мрак верхнего этажа деревенской гостиницы, как бы проникая взглядом сквозь комнаты, расположенные за лестницей, и дальше — сквозь наружную стену здания. Казалось, никакие преграды не способны были помешать ему видеть серые горы Зарундули, возвышающиеся в нескольких милях от поселка и сурово глядящие в свою очередь на него, в то время как он сидел, обернувшись к ним лицом.
"Возможно, местные жители правы, и есть места, которые посещать не следует”, — подумал Вульп.
И вдруг не услышанный никем (разве что его собственным внутренним чувством, пробужденным сознанием) голос с мрачной и злобной усмешкой откликнулся на его мысли:
«Да, сын мой, такие места есть. Но ты придешь, Гео-о-орг, ты придешь...»
* * *
Поначалу восхождение показалось легким. Было уже почти пять часов вечера, и солнце неуклонно двигалось вниз, к окутанной туманом долине между горой Кодрумия и западной оконечностью гряды Зарундули. Однако Гогошу не сомневался в том, что они успеют до наступления сумерек добраться до развалин замка, где в проеме разбитой стены найдут себе место для лагеря, разожгут костер и поужинают, а потом лягут спать в окружении легенд.
— Я никогда не отважился бы на это в одиночку, — признался он, взбираясь по крутому склону по направлению к расселине в разрушающейся скале, — бог мой Да никогда в жизни! Но нас четверо — крепких, кровь с молоком мужчин! Так чего же нам бояться?
Шедший последним Вульп остановился, чтобы перевести слова охотника, и огляделся вокруг. Никто ничего не заметил, но выражение его лица при этом было весьма удивленным и озадаченным. Казалось, он узнал это место. Дежа вю? Он даже чуть отстал от своих спутников.
— Ну, а чего здесь можно бояться? — спросил шедший сразу за проводником Армстронг и повернулся назад, чтобы подать руку пыхтевшему и задыхающемуся Лаверне.
— Только собственного разыгравшегося воображения, — ответил Гогошу, по тону догадавшийся, о чем спросил его Армстронг. — Поскольку именно оно всегда готово вызвать в памяти не только призраков прошлого, но и множество земных зол настоящего. Да, человеческий разум — великая сила, и у него обширное поле действий и масса возможностей, чтобы вызвать в воображении самые дикие и невероятные фантазии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
"Я знаю, что ты уже рядом, кровь от крови, плоть от плоти моей, сын моих сыновей. Я жду тебя, как продолжал ждать все эти столетия, чувствуя, как поглощают меня эти мрачные, нависающие вокруг горы. И вот... блеснул, наконец, во тьме луч света. С того момента, когда он сверкнул впервые, — с того дня, когда ты родился, — прошло более четверти века. И по мере того как ты рос, этот свет становился все ярче и ярче. Но потом... я испытал горечь и разочарование. Источник света был унесен далеко, сам свет потускнел и превратился в мерцающую точку, а потом и совсем исчез. Я думал, что твой огонь потух... или, во всяком случае, находится вне пределов досягаемости для меня. И вот тогда, собрав все силы, я начал искать тебя и наконец обнаружил твое слабое свечение в далеких землях. Но я тогда еще не был уверен — возможно, мне это лишь казалось, потому что я очень хотел найти тебя... А потому... мне оставалось только ждать...
О, как легко, сын мой, ждать тому, кто уже мертв и чьи надежды исчезли навсегда! У него остается хоть какое-то интересное занятие! Но гораздо тяжелее переносит это тот, кто бессмертен, кто заперт в ловушке и находится где-то посередине между бьющей ключом суетной жизнью и холодной, вечной тишиной всеми забытой, преданной проклятию могилы, тому, кто пребывает одновременно и там и там, но при этом лишен всего, даже права на собственную легенду о его славной жизни... да-да! Лишен даже возможности появляться в кошмарных снах людей, хотя вполне заслужил в них свое место... В подобной ситуации мозг превращается в часы, отсчитывающие минуту за минутой часы одиночества, и следует научиться подстраивать маятник таким образом, чтобы он не вышел из строя. Да-да, именно так, ибо разум уже находится в равновесии, и если позволить ему и дальше напряженно работать, он в конце концов постепенно разрушится, что непременно приведет к безумию.
Да-а-а. Я уже пережил этот ужас, сознание того, что неизбежно сойду с ума и навсегда избавлюсь от своих снов, от мечты о воскрешении, от надежды вновь... вновь стать тем, кем я когда-то был при жизни...
Что это? Неужели я испугал тебя? Я почувствовал, что ты весь сжался и пытаешься убежать от меня. Или я ошибаюсь? Нет, этого просто не может быть! Ведь я же твой предок, твой дед... нет, даже, можно сказать, твой отец! Кровь, текущая в твоих жилах, когда-то текла во мне! Кровь жизни, долгой и вечной! Между тобой и мной не может быть, не должно быть никакой пропасти, кроме разве что той, которая обусловлена прошедшими веками. Вполне возможно, что мы с тобой одно целое. О да, такое весьма вероятно! Я не сомневаюсь, что мы... будем... друзьями... вот увидишь..."
— Друзьями? — пробормотал во сне Вульп. — С духом этого места?
"С духом?.. А-а-а-... понимаю... Ты думаешь, что я лишь эхо, отголосок прошлого? Навсегда вырванная трусливыми людишками страница истории?
Мрачные летописи, сколотые с мраморных руин, соскобленные и растертые в прах лишь только потому, что читать кому-то их было не слишком приятно. Ференци исчез, и кости его истлели, но дух его, его призрак неприкаянно бродит среди обширных развалин его собственного замка. Король умер! Да здравствует король! Вот как? Ты не можешь допустить даже мысли о том, что я... о том, что я по-прежнему существую? О том, что я всего лишь сплю — точно так же, как ты сейчас, и нуждаюсь только в пробуждении”.
— Ты не более чем сон, — ответил Вульп. — И это мне следует проснуться.
«Сон? Ах вот как? Ха-ха-ха! Сон, сумевший перенестись на другой конец света, чтобы наконец вернуть тебя домой! В таком случае этот сон обладает большими возможностями и великой властью и вполне может вскоре превратиться в реальность, Георг...»
— Джордж! — Эмиль Гогошу грубо ткнул Вульпа в бок. — Господи, ну что за соня!
— Джордж! — Сету Армстронгу и Рэнди Лаверне удалось наконец его разбудить. — Боже, да ты проспал почти весь день!
— А? Что?
Сон Вульпа мгновенно улетучился, и он вновь оказался в реальности. И очень вовремя, ибо уже чувствовал, что сон засасывает его, уводит все дальше и дальше. Он помнил, что разговаривал с кем-то, но не более того. Хотя все происходившее во сне казалось вполне реальным. Однако... сейчас он даже не смог вспомнить, что это было и о чем шла речь.
— Где мы находимся? — спросил он, тряхнув головой и облизывая пересохшие губы.
— Почти на месте, приятель, — ответил Армстронг. — Именно поэтому мы тебя и разбудили. Ты уверен, что с тобой все в порядке? уж не подхватил ли ты какую-нибудь лихорадку? Какую-нибудь местную болячку?
— Нет, со мной все в порядке, — отрицательно покачал головой Вульп. — Думаю, что это просто необходимость наверстать наконец упущенное и хорошенько выспаться, поскольку у меня давно не было такой возможности. Вот почему я несколько потерял ориентацию в происходящем.
На него нахлынули обрывки воспоминаний... вот они садятся на поезд в Липове... трясутся, сидя в кузове разболтанного грузовика по дороге в Себеш, платят несколько бани за возможность проделать часть пути до Халмагиу на куче сена, наваленного на, казалось, возникшую из далеких веков тележку с деревянными колесами, в которую запряжен осел...
— Наш возница едет вон туда, — сказал Лаверна, указывая на дорогу среди деревьев. — В Вирфурилео — там он живет, и там его конечная остановка. А Халмагиу в той стороне. — И он махнул рукой в сторону другой дороги.
— Всего лишь семь-восемь километров, — вступил в разговор Гогошу. — Мы можем добраться туда за час. Все зависит от вашего желания и способности быстро передвигаться. У нас останется еще масса времени, для того чтобы стряхнуть с себя дорожную пыль, перекусить и промочить горло, а потом подняться в горы, прежде чем стемнеет. Или мы можем взять с собой еду и разбить лагерь прямо среди руин — там мы поедим и переночуем. Представляете, какие интересные рассказы вы привезете с собой, когда вернетесь в Америку? Так или иначе — решать вам.
Отряхнув прилипшее к одежде сено, они навьючили на себя поклажу и попрощались с возницей, махая ему руками вслед до тех пор, пока он не скрылся вместе со своей тележкой за поворотом лесной дороги. Тогда и они отправились в путь. Рэнди Лаверна откупорил бутылку пива, сделал глоток и передал ее Вульпу, который лишь прополоскал пивом рот.
— Мы почти у цели, — со вздохом произнес Армстронг, неуклюже пытаясь угнаться за быстро идущим вперед Гогошу. — И если это место хотя бы наполовину заслуживает того, что о нем говорилось...
— Надеюсь, что так и будет, — спокойно ответил Вульп и нахмурился, ибо в глубине души он был твердо уверен в том, что все будет именно так.
— Что ж, скоро мы это узнаем, Джордж, — откликнулся Лаверна, быстро перебирая своими коротенькими ножками, чтобы не отстать от других.
И вдруг откуда-то из тайного уголка мозга до Вульпа донеслось:
«О, да... теперь уже скоро... совсем скоро, сын мой! Теперь уже скоро, Гео-о-орг...»
* * *
Меньше чем через пять миль они достигли своей цели, причем переход их вовсе не утомил, ибо на прошлой неделе американцы прошли раз в двадцать больше. Они прибыли в Халмагиу в середине дня, нашли для себя место, где будут проводить следующую ночь (не ближайшую, а именно следующую, поскольку Гогошу уговорил их провести предстоящую ночь в горах), умылись, переодели обувь и слегка перекусили, устроившись на небольшом деревянном балкончике гостиницы, выходившем на главную улицу поселка.
— Не забывайте, — отведя американцев в сторонку, сказал им Гогошу, в то время как они собирались договариваться о плате за комнаты, — что эти люди — простые крестьяне. Они не так образованны, как я, и не привыкли к общению с иностранцами, городскими жителями и подобного рода людьми. Они мыслят более примитивно, подозрительны и суеверны. А потому позвольте мне договориться с ними. Что касается вас, то вы всего лишь любители горных восхождений. Нет, даже не то... вы просто праздно гуляющие туристы. И мы собираемся идти вовсе не на Зарундули, а на Металици.
— Какая разница, — спросил его чуть погодя Вульп во время еды, — между Зарундули и Металици?
— Вот это Металици, — ответил ему старый охотник, указывая поверх крыш поселковых домов на северо-запад, туда, где позолоченные солнцем виднелись ту манные очертания горных вершин. — А Зарундули находятся сзади от нас. Они серые... всегда серые. Серо-зеленые весной, серо-коричневые осенью и просто серые зимой, и тогда еще белые, конечно. Замок расположен как раз вот за той полосой деревьев, что поднимается вверх вдоль заднего края скалы. И сам замок задней стороной прилепился к скале, а по другую его сторону тянется ущелье. Он был хорошо укреплен и поистине являлся надежным убежищем. В прежние времена проникнуть в него не было никакой возможности.
— Я имел в виду, — терпеливо стал объяснять Вульп, — почему местные крестьяне не должны знать, что мы идем именно туда?
— Я же сказал, они суеверны, — слегка поморщившись, ответил Гогошу. — Они называют эти вершины горами зганов, потому что этот кочевой народ особенно к ним привязан. Местные жители никогда не поднимаются в эти горы, и, вполне возможно, им не понравится, если туда отправимся мы.
— И причина тому — руины замка?
— Ничего не могу сказать вам точно, потому что не знаю, да, честно говоря, меня это и не интересует, — снова поморщился Гогошу. — Но позапрошлой зимой, когда я пытался подстрелить живущего там волка... эти люди стали шарахаться от меня, как от прокаженного. В этих горах обитает множество лис, которые постоянно совершают набеги на крестьянские хозяйства, но местные жители не охотятся на них. У них просто какой-то пунктик на этом, вот и все. Деды и прадеды рассказывают своим потомкам таинственные и страшные истории о старом вампире, живущем в своем замке.
— Но они все равно увидят, что мы направились в ту сторону.
— Нет, потому что мы пойдем в обход.
— Но мы ведь не вторгаемся в какую-нибудь запретную зону? — с беспокойством спросил Вульп. — Там нет военного полигона или чего-нибудь в этом роде?
— О Господи, конечно, нет! — Гогошу уже начал раздражаться. — Я же сказал, что все дело в предрассудках! Не больше! Знайте, что до сих пор, если в этих местах кто-то по необъяснимой причине умирает молодым, ему в рот кладут дольку чеснока, прежде чем забить крышку гроба. Да-да, именно так! А иногда они делают и нечто большее! А потому давайте оставим этот разговор, пока я и сам не начал бояться Договорились?
— Я все время слышу это слово — зганы, — вступил в разговор Сет Армстронг — А что оно означает? Гогошу понял его вопрос без перевода.
— По-немецки это будет “Zigeuner”, так? А здесь их называют зганами. Кочевники! Люди дорог!
— Цыгане, — сказал, кивая, Вульп. — Мой народ.
Он обернулся и начал вглядываться в желто-туманный мрак верхнего этажа деревенской гостиницы, как бы проникая взглядом сквозь комнаты, расположенные за лестницей, и дальше — сквозь наружную стену здания. Казалось, никакие преграды не способны были помешать ему видеть серые горы Зарундули, возвышающиеся в нескольких милях от поселка и сурово глядящие в свою очередь на него, в то время как он сидел, обернувшись к ним лицом.
"Возможно, местные жители правы, и есть места, которые посещать не следует”, — подумал Вульп.
И вдруг не услышанный никем (разве что его собственным внутренним чувством, пробужденным сознанием) голос с мрачной и злобной усмешкой откликнулся на его мысли:
«Да, сын мой, такие места есть. Но ты придешь, Гео-о-орг, ты придешь...»
* * *
Поначалу восхождение показалось легким. Было уже почти пять часов вечера, и солнце неуклонно двигалось вниз, к окутанной туманом долине между горой Кодрумия и западной оконечностью гряды Зарундули. Однако Гогошу не сомневался в том, что они успеют до наступления сумерек добраться до развалин замка, где в проеме разбитой стены найдут себе место для лагеря, разожгут костер и поужинают, а потом лягут спать в окружении легенд.
— Я никогда не отважился бы на это в одиночку, — признался он, взбираясь по крутому склону по направлению к расселине в разрушающейся скале, — бог мой Да никогда в жизни! Но нас четверо — крепких, кровь с молоком мужчин! Так чего же нам бояться?
Шедший последним Вульп остановился, чтобы перевести слова охотника, и огляделся вокруг. Никто ничего не заметил, но выражение его лица при этом было весьма удивленным и озадаченным. Казалось, он узнал это место. Дежа вю? Он даже чуть отстал от своих спутников.
— Ну, а чего здесь можно бояться? — спросил шедший сразу за проводником Армстронг и повернулся назад, чтобы подать руку пыхтевшему и задыхающемуся Лаверне.
— Только собственного разыгравшегося воображения, — ответил Гогошу, по тону догадавшийся, о чем спросил его Армстронг. — Поскольку именно оно всегда готово вызвать в памяти не только призраков прошлого, но и множество земных зол настоящего. Да, человеческий разум — великая сила, и у него обширное поле действий и масса возможностей, чтобы вызвать в воображении самые дикие и невероятные фантазии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83