– Негодяй растерзан толпою, – пробормотал задыхающийся Неро. – Его опознали: бывший Рогволодов дружинник от здешнего гарнизона. Опасность миновала, высокий князь…
– Нет, десятник Неро. Опасность не миновала. – Я покачал головой, чувствуя, как взволнованно пылает цепь златая на груди. – У него могут быть сообщники. Там, в толпе…
– Маг! В толпе должен быть маг! – прохрипел, подбегая, Данила Каширин – рожа красная, руки дрожат. – Стрела-то магическая! Дружинник работает в паре с волшебником.
– Ищите волшебника, – сказал я десятнику Неро. С грохотом захлопнулись ворота княжеского двора. «Никого не выпускать!» – заорал злобный Неро и вылетел на крыльцо; завидев посеревшее лицо греческого десятника, толпа притихла и отвалила от ступеней – как морское дно после отлива, обнажилась мостовая, усеянная свежим мусором. Неро махнул рукой – звонко щелкая подковами по камням, из-за боковой стены выдвинулся резервный десяток катафрактов. Страшные, блистающие всадники медленно вплыли в людское море, утопая в нем по колено – начали осторожно оттеснять от стены. А вверху – быстро, цепко запрыгали по крыше алыберские арбалетчики – поглядывая из-под рукавиц, поводя вправо-влево жадными заряженными крестострелами.
– Вынести хоругви, – четко скомандовал Неро. – Затравим зверька.
Вражий волшебник попал в западню и теперь нервничает. Я ощущал его присутствие, я понимал: злобный волхв судорожно мечется в толпе, шарахаясь от крестовых хоругвей, от страшных всадников с ангелами на щитах… Чародея хорошо бы взять живым. Впрочем, это будет нелегко.
Я не ошибся.
Влажный, жирный хлопок в воздухе над площадью – толпа завизжала, припадая к земле: густое, пухлое желто-зеленое облако пыли расцвело посреди двора. Какая вонь! Я напряженно улыбнулся: начались магические фокусы. Значит, в толпе действительно скрывается серьезный враг. Пыльное облако быстро расползается – это вонючий газ, сейчас начнется паника… Смотрите: передние ряды с выпученными глазами уже напирают на катафрактов… Господи! Они повалили одного всадника – вместе с лошадью! Они ломают деревья вдоль тропинки!
– Ой, гляньте-гляньте! Человечек на забрале! – визгнуло над ухом. Рыжая девка в кольчуге (Данькина подружка?) возбужденно запрыгала, указывая тонкой ручкой. Я быстро глянул на боковую стену – туда уже полетело с полдюжины скорых алыберских стрел… девчонка права. Мутно-серая фигурка скачет по деревянному навесу северной крепостной стены, к которой вплотную примыкает княжеский двор. Кто-то маленький, ловкий – карабкается, сизым клубком прыгает по покатым некрашеным доскам, как обезьяна. Мешковина пузырем, плесень в бороде… Горбун! Да это ж – дядька Плескун собственной персоной!
– С той стороны стена высока, к тому же ров! – быстро и радостно доложил десятник Неро. – Никуда не уйдет злодей. Прыгать ему нельзя – высоко.
Будто услышав слова десятника, Плескун в последний раз обернулся: кажется, погрозил темным кулачком. Потом… накинул на седые патлы грязный капюшон, примерился, и – прыгнул вниз. Наружу, то есть – в крепостной ров.
– Мертвец, – кивнул Неро. – Не меньше пятнадцати локтей высоты. Ров неглубокий, по горло. Господин, прикажи послать людей за телом?
– Посылай-ка лучше арбалетчиков на стену, – поморщился я. – Для контроля.
Арбалетчики прибежали на гребень северной стены через две-три минуты. Они успели увидеть серое прыгучее пятнышко: горбатую спину Плескуна, стремглав убегавшего по некосям в направлении ближайшего леса. К сожалению, с этой стороны крепости не было пригорода, не было околичной заставы. В пяти минутах ходьбы от крепостного рва начинались дремучие охотничьи угодья.
– Никак не возьму в толк, как старая свинья спрыгнула с городской стены и ухитрилась остаться в живых? – недоумевал растерянный Неро.
– Меня больше занимает другой вопрос, – сощурился Данила. – Как и когда он забрался на эту стену?
– Взлезти возможно только по лестивице, какова внутри башни устроена, – поспешно доложил перепуганный посадник Босята (толстяк был в шоке: скандал! настоящее покушение учинилось в подотчетном городе!). – Вход в башню запертым был с раннего утра! Самоочно проверку учинял!
– Колдовские наваждения. – Дормиодонт Неро с омерзением сплюнул. – Видать, старая свинья умеет проходить сквозь двери и летать по воздухам!
– Князь! Господин! – Молоденький розовощекий катафракт подбежал, придерживая болтавшийся у бедра меч. – Высокий князь Лисей! Большая удача! Мне приказали осмотреть место под северной стеной, по обоим берегам рва… Я нашел… там видна кровь! Прямо на траве и на песке! Видимо, злодей все-таки ранен!
Парнишка прямо сиял. Очевидно, это его первый успех по службе.
– Дружище… ты молодчина, – сказал я. – Теперь подумай и скажи: ты ничего не напутал?
Катафрактик вытянулся во фрунт, тряхнул обильными черными кудрями и громогласно повторил донесение.
– Этого не может быть, – сказал Данила. – Ни одна стрела не задела волшебника. Я видел.
– Берег забрызган свежей человеческой кровью! Я свидетельствую! Я не сумасшедший! – Кажется, молодой дружинник готов был расплакаться.
– Может быть, чародей поранился, приземляясь в прыжке? – Десятник Неро пришел на помощь подчиненному.
– Как тебя зовут, дружище? – Я приблизился и взял бронированного юношу за могучее предплечье.
– Мегалос Кириллос, – гаркнул розовощекий.
– Послушай, Кирюша… – Я строго склонил голову. – А где твой шлем?
Молодец потупился.
– Шлем украден неизвестными! Позапрошлой ночью! – рапортующе гаркнул Неро, подскакивая. – Катафракт Мегалос понес наказание за беспечность!
– У меня к тебе дело, Кирюша. – Я поправил золоченую бляху, сцеплявшую модный сиреневый плащ на груди воина. – Ты любишь охоту?
– Обожаю, высокий князь!
– Тогда слушай мой приказ. Сними этот замечательный доспех, надень что-нибудь темное, неприметное. Прихвати приятеля из твоего десятка, найми славянского проводника посмышленее и раздобудь свору гончих псов… тех, что умеют держать кровавый след. Ты меня понимаешь, Кирилл?
– Ясно понимаю, высокий князь! – Карие глаза дружинника загорелись. – Прикажете начать охоту?
– Начинайте. – Я протянул ему серебряную гривну. – Да не раздувайте так ноздри, катафракт Мегалос. Если справитесь, сделаю вас чашником. Только не думайте, что охота превратится в забаву. Будьте осторожны: я посылаю вас выследить логово крупного зверя. Не вздумайте травить его. Пройти по следу, пронюхать берлогу – и послать мне срочное сообщение с почтовым голубем. А сам – в кусты, ясно? Твое дело – гончее, а борзых я пущу позже.
– На мой взгляд, сегодняшнее покушение можно трактовать однозначно: княжич Рогволод-Посвист намерен отбить у меня Жиробрег, – сказал я, когда руководящий совет снова собрался в горнице. – Давайте вспомним: прежде чем спустить тетиву, террорист закричал, что это «подарок от княжича Посвиста». Далее: все мы видели горбатого Плескуна. Как известно, он тесно связан с бандой Рогволода…
– Верно, – кивнул царь Леванид. – Горбун помогал воровскому княжичу грабить мой караван. Поджигал лодьи фальшивым пламенем.
– Фальшивым пламенем? – Данила отвлекся от тарелки со щами. – Любопытно. Незнакомая магия. Видимо, у Плескуна имеется волшебный инструмент вроде бузинного посоха или жезла наваждений.
– Еще деталь: за пазухой растерзанного дружинника-террориста найдена береста. Посадник Босята, прочитайте.
Босята запыхтел, вскочил со стула, вытер блестящую лысину, развернул бересту дрожащими пальцами и зачел:

Ввечеру во град вошедша двадесет конны тяжкобронны греки да дюжина слоувенски гриди. За ночь подыдоша два страховиты порока метательны да десет стрельцы Алыберсти. Стара жиробрежска дружина бысть во граде двадесет душ ныние под стязи Лисея Грка.
– Это же разведданные о нашем гарнизоне! – улыбнулся Данила.
– Точно так, господа. – Я поднял указательный палец. – Княжич Рогволод готовит нападение на Жиробрег. Нам нужно опередить его. Выяснить местонахождение банды и – накрыть партизан катапультами.
Царь Леванид поморщился, но смолчал.
– Не знаю, – буркнул Данила, вяло мотая ложкою во щах. – Подозрительно…
– Что именно?
– На провокацию похоже, вот что. Дружинник-киллер знал, что идет на смерть, – зачем взял с собой бересту? Специально, чтобы мы нашли и прочитали?
– Изви-ините… – раздался слабый голос у меня за спиной. – Мо-ожно сказать?
Эти слова произнес мальчик, прислуживавший у стола – он собирал грязные чашки. Я пригляделся – мальчик был знакомый. Его звали Мяу. Тощий финский паренек, которого я встретил в самом начале Игры у разоренного Мокошьего чтища.
– Мяу… ты умеешь говорить по-славянски?
– Немного, – сказал Мяу, моргая бесцветными глазками.
– Говори, милое дитя, – любезно разрешил царь Леванид.
– Тыулла мякине пая. Кумвале каллая сторррпа. Паавалу куруя…
– Ясно, – перебил я. – Десятник Неро, пригласите со двора переводчика-мохлюта.
Привели всклокоченного мохлютского невольника, заросшего рыжевато-серой бородой по самые брови. В бороде мигали такие же голубоватые глазки, как у Мяу. С неприязнью поглядывая на юного соплеменника, толмач перевел:
– Мальчик хоча говорить. Мальчик служи стары хозяина, слышал беседа. Беседа два волхва. Один волхва зови Куруя. Друг волхва зови Плеска. Куруя говори: я хожу ломать божница. Плеска говори: зачем. Куруя говори: князя грека манить из деревня Санда прочь. Плеска говори: зачем. Куруя говори: грека из Санда уходи, Чурила в Санда заходи.
– Замечательно, – вздохнул я. – Раньше не мог сказать… Я и сам осознал недавно, что разорение святилища было задумано единственно для выманивания из Санды моего гарнизона.
– Плеска говори: ай хорошо, – продолжал меж тем переводчик. – Тогда Куруя говори Плеска: ты ходи Жиробря. Плеска говори: зачем. Куруя говори: войска встречай. Войска ворота отворяй. Так мальчик говори.
– Это бессмыслица, – вздохнул алыберский царь Леванид и скрестил на груди длинные коричневые руки в золоченых рукавах.
– А по-моему, все понятно: Куруяд послал Плескуна открыть ворота Жиробрега для чужого вторжения, – заметил Каширин. Отбросив ложку, поднялся от стола и отошел к угловой лавке, на которой лежал разобранный разрывчатый лук – склонился, разглядывая.
– Интересно, какая армия имеется в виду, – пробормотал он спустя некоторое время.
– Полагаю: не армия, а бандитское войско княжича Рогволода. – Я нахмурился. – Плескун хотел открыть ворота крепости разбойникам…
– Красивый агрегат, – хмыкнул Данила, осторожно касаясь златых рогов скрамасакса. – Наверное, трудоемкая конструкция?
– Рога красного золота, стянуты жилами сохатого слона, то бишь мамонта, – ответил я, припоминая былинные описания скрамасакса, – тетива в виде косицы из шелковых нитей семи цветов… короче говоря, композитный суперлук с накладными булатными полосами.
– Один скрамасакс стоит больше, чем отряд из сорока наемных самострелыциков, – вздохнул царь Леванид.
– Вот и я думаю… откуда у нищего княжича Рогволода такие бабки? – произнес Данила, глядя в окно. – Может быть… Плескун и дружинник-киллер все-таки работают на другого заказчика? Гораздо более обеспеченного?
– Чурила? – вздрогнул царь Леванид.
– Навряд ли. – Я покачал головой. – Чурила вчера ночью был в моей деревне Санде, а сейчас движется к Властову через Дымное Урочище и Непроходим-лес. Зачем ему Жиробрег? Жиробрег в стороне от маршрута на Властов. Впрочем… скоро все выяснится. Подождем новостей от Кирюши с его гончими.
Я откинулся на узорчатую, одетую рытым бархатом спинку скамьи. На мой взгляд, Плескун все-таки подослан княжичем Рогволодом. Раньше бандит Посвист не мог напасть на Жиробрег, потому что город принадлежал Мстиславу Бисерову. Именно в пользу Бисера обманутый Рогволод отказался от престола, клятвенно обязуясь не искать реванша. Однако сегодня утром все изменилось. Бисер побыл князем Опорьевским и Жиробрегским только одну ночь. Рано поутру Бисер передал бремя власти мне, Лисею Вышградскому. А уж мне-то княжич Рогволод никаких клятв верности не давал – следовательно, можно ожидать нападения.
– Кстати, где Мстислав? Хотелось послушать его мнение…
– Бисеров просил передать, что придет через полтора часика, – улыбнулся Данила. – Он побежал по срочному делу. Кажется… делать педикюр мельничихам.
Под летним дождем девочка играла с медведями. Дождь был мимолетный – светлый и шумящий, как теплый душ. Медведи были черны, всклокочены и слегка поддаты. Белоголовая девочка, очередная Данькина подружка, каталась верхом, визжала и заставляла зверей бороться в охристой, нежной грязи под липами княжьего сада.
Я наблюдал за детскими забавами с висячего крыльца (то есть с балкона) – ажурный навес не вполне защищал от дождевых капель, и я был рад этому. Капли – редкие и крупные, как звоны хрусталя, проносились сверху вниз, пылая в случайных просевах солнца (должна быть радуга, но я не видел).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78