Press F3 For Extra Gore
Permettet-moi, Madame la Comlesse – de me mettre a vos pied pour…
A.C. Пушкин (Из письма Неизвестной)

Судя по тряске и скрипу пыли на зубах, везли куда-то на телеге. По-прежнему в бочке. Голова звенит; в затекших согнутых ногах покалывает. Датчик здоровья замер на отметке 20%. М-да. Немного странная игра. Я вздохнул и раскрыл глаза.
Горбатая спина – это, видимо, возница. Плюс три пассажира. Старичок с изжелта-седой бородой и артистически всклокоченной шевелюрой дремлет, прислонившись спиной к моей бочке. Розовощекий парень лет двадцати сидит на краю, у колеса – болтая ногами в облачках дорожной пыли, грызет редьку. Глаза сожмурены от удовольствия. Еще один NPC громко и как-то страдальчески храпит, зарывшись в сено, – я заметил только, что голова его повязана окровавленной тряпицей.
Наиболее разговорчивым оказался розовощекий. «Вещий боян Славейко», – представился он и великодушно предложил откусить половинку редьки. Упорствуя в акте альтруизма, начал тыкать овощем в мое изможденное лицо.
– Осторожнее! – заметил я. – Это не рот. Здесь у меня глаз. Неужто не видите?
– Не-а, не вижу! Я слепой! – ответил парень, не переставая улыбаться. Только тут я понял: он не жмурится. Кто-то выколол ему глаза! Кошмар.
– И тебе выколют, это точно, – внезапно пробудившись, сурово пообещал артистический старичок, не поднимая морщинистых век. – Нашего брата баюна завсегда ослепляют. Иначе мы шибко опасные. Вон на брата Пустолея погляди! – Старик кивнул на спящего мужика с кровавой повязкой на глазах. – Его Морена только позавчера купила – на рынке в Дебрячене. А ночью пришла с кинжалом и саморучно ослепила. Так, мол, спокойнее будет…
– Спокойнее?! – Я нервно завозился в бочке. – Варварство… Зачем же глаза выкалывать?
– Для того, что баюнская наша сила весьма опасная! – задумчиво и как-то нараспев молвил старик, – В рокочущих струнах велико могучество дремлет, волшебство несказанное… И господарка Морена хорошо сие знает…
– У меня нет никаких струн! – перебил я.
– Не важно. – Старик покачал головой. – Ты мечты слагать умеешь? Умеешь. Для того тебя господарка Морена и купила. Ей теперь баюны очень нужны. Она на войну собралась, и нас тожде воевать заставит.
– Как ты будешь воевать? – нервно хмыкнул я. – Слепой и старый!
– А вот и буду, – Старик грустно поднял брови, извлекая из котомки тряпичный сверток. – Напущу десять соколов на стаю лебедей… Возрокочут тетивочки волшебныя, завьется-заколдуется по ветру песня чародейная…
– Значит, хором будем петь? – Я скрипнул челюстями. – Это и есть боевое задание господарки?
Старик улыбнулся в усы. Бережно развернул сверток… кажется, это были гусли – мутно блеснули на солнце струны, ворсистые и будто влажные.
– Сегодня у нас задание непростое, – молвил он, беззвучно поглаживая любезные струночки сухими пальцами. – Солнце будем зажигать. Разумеешь?
Я кивнул. Зажигание солнца – знакомый трюк. Так называемый «Delayed Fireball» – очень распространенное боевое заклинание. Используется в доброй сотне компьютерных игр. Требуется сорок единиц маны. Маг кастует спелл и потирает ладони, будто сплетая из воздуха огненный клубочек. Закинутый в гущу враждебной тусовки, клубочек взрывается будто миниатюрное (метра три в радиусе) плазменное солнышко. Плохие парни сразу бросают все дела и начинают бегать, горя и потрескивая весело, как Дом актера. А правильные парни созерцают сие и радуются. Среди геймеров такой прием называется «Пусть всегда будет солнце».
А Маринка-то – умница. Собрала неслабую армию – полсотни бронированных латников (я уже заметил длинную колонну всадников, попарно скакавших впереди) плюс спецотряд слепых кудесников с магическими гуслями. Узнать бы еще, с кем мы воюем? Обычно «Fireball» применяют против канализационных гоблинов, ночных големов, сталагмитных мочалистых червей и проч. Против тех, кто ненавидит яркий солнечный свет.
Тут я замер в своей бочке. Ну конечно! Эта коза в парандже вздумала свалить самого Траяна! Недаром расспрашивала про его уязвимые места. Уфф… Капли хладного пота выступили на челе. Неужели мы держим путь в пещеру самого могущественного из здешних волшебников…
– Как вы полагаете, коллеги, – выдохнул я. – Ваши волшебные солнышки могут поранить кого-нибудь из серьезных парней? Например… Траяна?
Розовощекий парнишка прыснул, а старик строго покачал желтоватой бородищей:
– Эка мысль сумасбродна! Самого Траяна!
– Почему бы нет? Потратить побольше маны, запустить в него три-четыре солнышка – залпом! А?
– Навряд сработает… – ответил слепой дедушка. – К тому же… не добраться до него, до Вещего! Он в горе сидит, и пещеру знойным заклятием запечатал. На порог ступишь – вмиг подрумянишься, ровно каравай в печи…
Забавный нюанс! Траян загородил вход в свою пещеру заклятием типа «Wall of Fire» ! Это нам знакомо. Сплошная стена плазмы – метров десять в толщину. Эдакий электрический гриль для незваных гостей. Ловко! Чувствуется рука мастера… Интересно, на что надеется Маринка?
Размышления были довольно грубо прерваны громом копыт и лязганьем стальной чешуи. Судя по мутно-серому щиту с жирным финифтяным пятном в центре, приближался господин Акундин.
– Приветствую вас, о Путник Без Пристанища, – вежливо сказал я.
– Как?! Великий баюн Штефан уже очнулся? – изумился всадник, качая изрубленным шлемом. (Вот сволочь! ударил по голове рукоятью меча и еще издевается.)
– Напрасно ты проснулся, – продребезжал голос из-под дырчатого забрала. – Возлюбленная Морена приказала выколоть тебе глаза. Лучше б ты спал. Со спящими получается быстрее.
Нормально? У меня просто нет слов.
Пока я бледнел и пускал пузыри, Акундин извлек из седельной сумки небольшой охотничий кинжал – корявый и тронутый ржавчиной.
– Будет немножко больно, – предупредил он. Стальной болван замешкался (выпустил поводья, уронил ножны и потерял стремя). Это спасло меня. С холодной ясностью я вдруг осознал, что происходящее – нелепо, несерьезно. Просто игра, мелькание виртуальных образов… А в любой игре главный герой неуязвим – по крайней мере на ранних фазах сюжета. Я настаиваю! Это золотое правило игротехники! Героя нельзя уродовать – как он будет очаровывать принцесс? Героя нельзя ослеплять – как он сможет потом «гневно блистать очами», «проницательно вглядываться», «таить улыбку во взгляде»?
Нечего бояться – напротив, нужно… атаковать! Злое спокойствие нахлынуло на психику. Раскаленный датчик харизмы на виртуальной консоли зазвенел, достигнув отметки +451. Я перевел взгляд на ржавый кинжал и презрительно сощурился:
– Слушай сюда, грязное чудовище без пристанища! Поначалу ты ничего не почувствуешь. Из моих холодных голубых глаз ударят лучи смертоносной радиации, они вонзятся тебе в гипофиз и прожгут две болезненные дырочки. Затем я произнесу краткое заклятие на чуждом языке, и ты удивишься, почему вдруг зазудело твое ожиревшее тело. Под сохнущей кожей заведутся небольшие, но очень прожорливые огненные червячки. Голодные и скользкие… Твоя левая рука внезапно хрустнет, отломится в локте и с неприятным мокрым звуком упадет на землю. Нет, она не останется лежать на месте. Быстро перебирая посиневшими пальцами, она будет бежать за тобой, припадая на подломленный мизинец и обиженно урча. Наконец, настигнув, радостно хлюпнет/высоко подпрыгнет и стиснет тебе горло. Пальцы будут сжиматься медленно. Сначала вылезут твои остекленевшие глаза, а потом…
– Ты поистине великий баюн, – восторженно прошептал седобородый слепец. Он слушал с видимым одобрением и даже изредка побрякивал струнами в такт моим словам.
– Попрошу не перебивать! – сухо сказал я. – Так вот, любезный Акундин! К вечеру твои уши скукожатся, и с тихим потрескиванием отслоится гниющий скальп. Сизый кончик языка высунется, подрагивая, из-под забрала… – Я покосился на остолбеневшего всадника и понял, что переборщил. Несчастный Акундин уронил кинжал и, кажется, медленно вываливался из седла. При этом он взирал на свою левую руку с таким ужасом, словно она уже приготовилась вцепиться ему в горло,
– Все это произойдет, если будешь плохо себя вести, – резюмировал я. – А теперь ступай. Иди и бойся.
– Не забывай: великий вебмастер все видит! – проорал я вослед удаляющемуся рыцарю и замолк, гордо держа голову, торчащую из пивного бочонка. Настоящий волшебник всегда может постоять за себя!
– Вот как надо песни слагать! – назидательно шептал меж тем старец на ухо розовощекому ученику. – Сразу видать вещего баюна: сказано круто, угрозисто, без сладких излишеств… А ты, Славию, растекаешься мыслию по древу. Мечешься, как шизый орел под облакы…
Парень слушал, уязвленно догрызая редьку. Лесная дорога вилась среди холмов, забираясь все выше – впереди громыхали железом всадники, изредка позванивал голос рога… Вдруг процессия остановилась, спереди донеслись крики: рыцари быстро спешивались, забегали оруженосцы.
– Все, кончился шлях! – меланхолически пояснил горбатый возница. – Отсель дорога только к дядьке Траяну, а он гостей-то не любит… Вона – по висячему мостику через пропасть – и прямо к нему в пещеру.
К телеге подлетело нечто суетливое, жужжа, как заведенный немецкий электровеник: барон Кульбитц фон Мракобрун черно-рыжей молнией выпрыгнул из клубов пыли.
– Форвертс! Шнеллер! – заорал, потрясая франкским мечом и разбрызгивая горячую слюну. – Ди боянен! Молшать! Слюшайт команда! Строиться колонна по три!
Слепые баюны неохотно сползли с телеги. Мне показалось, что худощавый Пустолей – мужик с окровавленной тряпкой на лице – едва стоит на ногах: розовощекому коллеге приходилось поддерживать его под локоть.
– Шайсен! Ферботен! Вертгегенштейндлихькайт! – проорал барон и на мгновение затих, моргая в моем направлении бледно-голубыми глазами. Видимо, он осознал, что пленник, посаженный в бочку, не в состоянии передвигаться самостоятельно. Я дружелюбно улыбнулся в ответ: возможно, рыжий германец додумается вытащить меня из проклятой тары. Зря надеялся.
– Айн-цвай, взяли! – взвигнул Кульбитц фон Мракобрун, подталкивая опешивших слепцов к бочонку. Увы – коллегам придется нести меня на руках…
Битый час колонна спешившихся латников, змеисто извиваясь по склону и жарко блестя доспехами, словно драконьей чешуей, взбиралась к вершинам Татраньского хребта. Стонущие от жары баюны несли меня на плечах, как умирающего генерала… бочка содрогалась, жутковато накрениваясь над пропастью. Внизу, в зубчатых теснинах шумно дышали горные потоки, цеплялись за скалы корявые деревца с обломанными ветвями. Еще ниже темной массой двигались буковые леса, нежно зеленели пастбища – отсюда до них не менее 1,5 тыс.м. Пять минут скоростного спуска. Достаточно один раз уронить мою бочку – и ее уж не догнать, нет-нет! Весело покатится, набирая обороты и подпрыгивая на валунах, вниз, в пропасть.
– Шнеллер! Швидче! Бистро! – повизгивал неутомимый барон, прыгая по камням. Вереница латников взобралась на самый хребет: врезало холодным ветром, с обеих сторон открылась гулкая сизо-зеленая пропасть, нервно дрожащая ртутными прожилками горных потоков. Наш караван, видимо, был почти у цели. Золотистый паланкин в голове процессии остановился: Маринка объявила минутный привал перед атакой. Ужас! Уже видна огромная пещера у седой растрескавшейся вершины…
Что-то вроде полуразрушенной крепостной стены отделяло наши боевые порядки от зияющей дырки в горе. Отсюда начиналась суровая иерархия грубых каменных плит, восходящих к холодному порогу пещеры: гранитные ступени высотой в полметра каждая. Несколько человеческих и конских скелетов демонстративно белели в расщелинах между плитами: из трещин торчали обломанные клинки и полусгнившие бунчуки неведомых полководцев.
При всем уважении к господину Траяну не скажу, что вход в его домен выглядел гостеприимно. Даже солнце, как на грех, трусливо спряталось в свинцовую дымку: ветер сделался жестче и теперь совсем неприязненно дергал флажки на копьях и шлемах Маринкиных воинов. Витязи притихли и посуровели: сбились в устойчивый клин, немедля покрывшийся сверху чешуйками разноцветных щитов и выпустивший наружу острия долгих подрагивающих копий.
Ага, теперь я тоже услышал. Гул. Он доносился из недр пещеры.
Потоптавшись у порога, броненосный клин медленно двинулся вперед. Я поморщился. Гул тоже приближался, многоголосо звеня, как шумливая туча гремучей картечи. Застучали, сдвигаясь плотнее, широкие щиты латников в первом ряду – Маринка, как огненная фурия, вылетела из паланкина и заметалась за спинами рыцарей, звонко выкрикивая приказы. «Нефертити в треуголке… Тутанхамон в юбке», – раздраженно подумал я. Внезапно – из пещерной глубины ударило ожившей жгучей темнотой! Волна черных пятен… Нефть? Камни? Летучие мыши? Ж-ж-ж-жаххх! – рокотнуло над головой, словно прошел на бреющем темный инопланетянский назгул… это были…
Пчелы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78