Н-не слышу, барин… Ась?
Заставил крутого мена дважды повторить просьбу:
– Расскажи, что дальше поется в твоей песне. Угу… Пожалуй нас, почтенный скомрах.
Я поднялся на ноги, отряхнул пончо. Отшвырнул босой ногой идиотский музыкальный инструмент. Не спеша зевнул, цыкнул зубом и жестко произнес:
– А вот продолжение сказки – это уже эксклюзив, дружище. Это будет не шоу, а конфиденциальная деловая беседа. Гони прочь твоих балбесов бородатых, и бабищ тоже. А моих помощничков будь так добр с черного двора пригласить – сюда, в палаты. Да-да: восемь человек и девять сундуков с аппаратурой. Будем говорить о главном, угу?
Наблюдая, как блестящая придворная толпа в немом шоке покидает зал, я улыбался – широко и звездно.
Вот я и думаю: хорошо смешит тот, кто улыбается последним. Еще кусок мудрости хотите? Велик тот шут, что смешон только самому себе. Это не мораль басни. Это закон джокера, потомки.
Занавес и антракт. В фойе подают шампанское.
ДОГОВОР № 1
Администрация Властов-града в лице верховного посадника Катомы Д. Шапки, именуемая в дальнейшем «Княжество», и вольный гудочник гн. Мстиславка Лыкович, именуемый в дальнейшем «Шут-подрядчик», заключили настоящий договор о нижеследующем:
ПАРАГРАФ 1. ПРЕДМЕТ ДОГОВОРА
Княжество и Шут-подрядчик создают совместное некоммерческое благотворительное предприятие «Лубок Энтертейнментс» (далее: КОНТОРА) со штаб-квартирой в г. Властове для обеспечения на территории Княжества розыска пропавших и похищенных девушек, а также для осуществления пропагандистских кампаний и общественных мероприятий, направленных на борьбу с практикой киднеппинга в регионе.
ПАРАГРАФ 2. ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ ШУТА-ПОДРЯДЧИКА
Шут-подрядчик осуществляет полное единоличное руководство КОНТОРОЙ в должности Главного регионального Мерлина, причем размер вознаграждения Шута-подрядчика определяется из расчета 99,98% от суммы, которую он попросит у Княжества.
ПАРАГРАФ 3. ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ РЕГИОНАЛЬНОГО МЕРЛИНА.
Во-первых, мне полагается нормальный офис. Подземный бункер на Холмистой Плешине отменно хорош для молодежных пьянок, однако – необходимо ведь где-то забацывать презентации, а также ежегодные конкурсные показы кандидаток на должность моей любимой секретарши под девизом «Все бомбы России». Нужны огромные окна, застекленные галереи, просторные балконы с шашлычницами, бассейны на крыше и – очень важно – кегельбан в подвале. Без кегельбана я, как шут-подрядчик, не могу гарантировать успешную борьбу с киднеппингом в регионе.
Полистав берестяные каталоги, мы с подчиненными с радостью согласились переехать в просторную трехэтажную студию в престижном районе Дрогожич, на живописной Студеной Горе. Из многокорпусного ажурного терема был вежливо изгнан прежний обитатель (сотник Бермута) – в гулкие светлые горницы спешно перевезены бумаги нашей конторы, богатый театральный реквизит от дона Техилы и даже роялевидный директорский стол. Мои мраморные статуи убрали цветами и расставили в тенистых уголках офигительного садика, окружавшего терем… Гнедан с многочисленным штатом художников-лубочников расположился на благоустроенном чердаке;
Лито со своими менестрелями (нанятыми на деньги Катомы) облюбовал летний павильон в саду.
Я с радостью простился с оранжевым париком и гоблинским пончо. Переодевшись в шитый золотом халат, выперся в сад. Впервые за четыре дня на моих ногах стильно красовались сапоги – не летающие, слава Богу, а нормальные, с лихо задранными носами. В сопровождении весело бузящих телохранителей (отряд «Боевых жаб» был предусмотрительно выписан во Властов из Жиробрега), я прошелся по мягкой травке, улыбаясь кланяющимся подчиненным. Ах, йокарные карасики, как хорошо… Слуги так и бегают с мешками да ведрами, усердные старушки энергично копаются на грядках, верткие пацанята снуют с берестяными документами между корпусами…
Здесь, в студии «Студеная Гора», мне клево. Балбесы те олигархи, что обустраивают кабинеты в стеклянных аквариумах на крыше небоскреба! Фу, ненавижу пентхаусы. В них холодно; а подойдешь к окну – в глазах рябит от огней большого города. Гораздо приятнее рулить заседания под алыми гроздьями вишен! Слушать доклады, томно валяясь на травке ухоженных газонов! Принимать решения, загорая в ременчатом шезлонге!
Я пообещал Катоме, что спертая дочурка будет дома до захода солнца. Таким образом, времени на солнечные ванны было навалом. Пока я нежился в жирных потоках ультрафиолета, прочие топ-администраторы конторы были заняты делом. Гнедан, засучив рукава и вытирая пот, сосредоточенно околачивал груши в бассейне с живыми лебедями. Лито, усердствуя в самопожертвенном балдопинчестве, пинал балду за четверых, лишь изредка отбегая к столу за очередной порцией безалкогольного малинового кваса. Травень усердно мочил баклуши и валял каждого встречного дурака на нежной лужайке перед конюшней. Один только Гай занимался ерундой: добродушно ворча, жарил рябчиковое барбекю.
Пусть не надеется, что я буду это кушать. В жирненьких рябчиках слишком много калорий. Я теперь босс, а боссы мало двигаются и быстро набирают вес. Сегодня, когда Мстислав Лыкович достиг солидности в жизни, ему нужно думать о фигуре. Никаких медовых тортиков, все! Забудем о сале! Прощайте, пироги с визигой и бараньи легкие, запеченные в молоке с яйцами… Отныне – только иссохшие ягоды, фруктовый салат из репы с редиской. В лучшем случае – низкокалорийное Опорьевское пиво с обезжиренной калюжской таранкой…
Разве что изредка… раз в неделю… можно побаловать себя чизбургером из гречневых блинов, козьего сыра и ветчины со сметаной? Как вы думаете?
Почесывая грудь под шелковой рубахой, я нащупал за пазухой кучу всякой дряни. А чему удивляться? У нас на Древней Руси чуть что спер – сразу за пазуху. Вспомните фольклор:
Ванька-царевич, не будь дурак, молодильные яблочки хап – и куда? За пазуху. Тезка его, Ванек-горбунок жар-птицу за перья хвать – туда же… Далее: вспомним, где Добрыня Никитич хранил боевые трофеи, включая меч-кладенец? А Данила-мастер куда, по-вашему, хозяйку медной горы засунул? Хе. Пазуха – ключевой элемент национального прикида. Навроде кинжала у абреков. Пазухи у русских мужиков (в любой одежде, хоть во фраке) суть неотъемлемая часть тела – как у североамериканцев задницы, а у шведок – эти… ну типа… мягко говоря, бюсты. Точно-точно.
Вываленные из-за пазухи ценности состояли в массе своей из фальшивых монет, заначенных некогда кусочков таранки и забавных таблеток из плесени (ими откупился рыбоглазый чародей-недоучка Язвень, чтобы я не бил ногами). Имелись также яблоки из соседского сада (они вкуснее наших) и прочие предметы, плоховато лежавшие (или висевшие) у прежних хозяев. Наконец, в цветущую мураву выпал ярко-розовый Метанкин поясок. На мягкой тесемочке, расшитой веточками да плаксивыми солнышками, отчетливо наблюдались четыре сикось-накось затянутых узла. Помню-помню. Четыре желания полуденичка Метанка уже выполнила для своего любимого босса (меня). Вот эти два – за помощь в разграблении купцов; третий – за охмуряж конкурирующего Рогволода, четвертый – за наводку на Чурилу…
Я почувствовал, что во внешности розового пояска чего-то не хватает. Пальцы хапнули нежный, слабо пахнущий парфюмом поясок, безжалостно скрутили его, и – хоп! Есть. Пятый узел получился красивее прежних. Сейчас-сейчас прилетит грудастое сокровище в мини-юбке. Звезда без макияжа, ведьма без прописки, сиротинушка перелетная, ангелочек блед…
Кстати, вот кегли большие и сушеные. Я забыл, что девочка Метанка – натура поэтическая: противоречивая, безответственная и никогда не приходящая вовремя. Прошо десять минут… десять с половиной… гм. Главный мерлин Залесья не любит, когда посетительницы опаздывают на прием! Двадцатая минута… Не клево. А если эта медовая клава и вовсе не прилетит? Как я тогда буду смотреть в спокойную голубизну Катоминых глаз? Как вытерплю такое количество шпицрутенов?
Я гневно выбрался из шезлонга и, раздраженно пиная по пути нетрезвых сотрудников, потащился к дому. Кажется, летучая дрянь с титьками всерьез игнорировала узелок на волшебном пояске. Пинать хотелось практически вся. Кстати, вот спящий Гнедан храпит носом в клумбу… Обана! Извини, Гнед… я любя. Впрочем, ты даже не проснулся, задница бронированная. Кого б еще тюкнуть? О! Служанка старая… Признаюсь: чудом удержался, чтобы не пиннуть старушку, возившуюся на грядке с растительностью. Сухая старческая задница в драной залатанной юбке призывно торчала из тыквенных зарослей – но я воздержался, ибо уважаю старших. Даже когда зол.
– Хэй, уважаемая, – начальственно кликнул я. – Кидай свою мотыгу. Поди-ка лучше нагрей мне воду в бассейне. Да побыстрее, йокарный Йемен, дери меня, точно-точно. И так я зол, а тут еще ты.
Старушка не ответила. Видать, глуховата. Скрючилась на корточках, как ворох темного тряпья – медленно, сонно ползет по грядке. Из-под подола видны ржавые сморщенные ступни в мозолях.
– Слышь, клюка старая? Иди воду грей, а то уволю! – беззлобно рявкнул я (боссу надо быть строгим, иначе рухнет бизнес). – Да забудь ты эту грядку, родимая! Я в бассейн хочу!
Я успел сделать немного широких шагов, гневливо подгребая к нерасторопной служанке. И тут с бабцом случилось неладное. Видимо, апоплексический удар. Она вдруг протяжно застонала и – как начнет .мотать головой, замотанной в бурый платок! Как давай ручонками сучить! Ну, думаю, надо звонить 911. Отходит старушка, точно-точно. Угораздило же ее гикаться на территории нашего предприятия! Сейчас начнется – проблемы, формальности, оплата похорон…
Я подбежал к агонизирующей бабульке и схватил за ветхий шиворот.
– Нет, родимая! Не смей, слышишь, – зашептал я, сгребая сухонькое тельце в объятья. – Ты должна жить, ты будешь жить! Я прошу тебя, слышишь?
Сизые птичьи пальчики вцепились в плечо – бабка ловко повисла на шее; из-под платка высунулся острый носик.
– Тихо, не ори, – сипло простонала старушенция. – И так башня раскалывается. Не видишь, даме плохо? Давай энергично тащи меня в терем, пока я не сдохла, йо-майо…
Голос был абсолютно незнакомый – сухой и надтреснутый, как у курящих пенсионерок. Однако кое-что в этом голосе заставило меня вздрогнуть… Ой. Я почувствовал, как холодеют ноги в расписных сапогах. Есть версия, что это – вовсе не бабка, а…
Я быстро заглянул под платок и нахмурился: нет, точно бабка. Сплошные морщины вокруг длинного носа, сизые сморщенные губы в бородавках… Тьфу, вот ведь каргища древняя! Висит на шее, как молодая невеста!
– Бабушка, отцепитесь! – вежливо предложил я.
– Я тебе ща отцеплюсь, кретин! – отчетливо прошипела бабка. – Не узнаешь, что ли? Неси давай в терем – и не ори, а то заметят! Меду, меду быстрее! Не видишь – мне абзац, подыха…
Головка дернулась и откинулась набок – бабушка потеряла сознание. Какая неприятность. Я уже хотел было кинуть размякшее тельце обратно на грядку – но вдруг налетел ветер, сухо врезал мне в рожу, высекая слезы, и дернул грязный платок на бабкиной голове…
Из-под платка со звоном вырвалось наружу ясно-солнечная прядь: летучие, витые спиральки золотых волос!
Вау-вау, подумал я и быстренько побежал к терему, таща бессознательную Метанку на руках – ее голова часто билась в мое плечо, отросшие волосы трепались на ветру, как перепутанный пучок тонкой соломы. Я бежал и ужасался. Моя подруга сильно изменилась, дери ее… Надеюсь, это просто камуфляжный макияж…
Я ошибся. Морщины были настоящие. Прогрохотав сапогами по винтовой лестнице, вломился в первую попавшуюся спальную клеть, разогнал служанок, бережно кинул Метанкино тело на лавку… Задернул окна, вызвал из коридора дежурного боевого жаба, чтобы сторожил у порога… Стиснул зубы и склонился над тельцем девушки…
Оседая, схватился за стул. Ласточка моя! Как же тебя судьбина уделала… я б на твоем месте сразу сиганул с Бруклинского моста. Едва сдерживая тошноту, я стащил с тихо бредящей Метанки огромный платок, завязанный концами на спине. Ужас. Это была, натурально, маленькая старушка. Правда, необычная – высохшая, сгорбленная, с тощими белыми ножками – и… огромными грудями под платьем. Никогда не видел такой чудовищной фигуры… Да что там фигура! Гляньте на это личико… Нет, лучше не надо: вас стошнит. Лично я предпочитаю сто раз услышать, чем один раз увидеть эдакое.
Рассказываю: уши у нее были, как… Нет, не могу! Подбородок удвоился и выглядел, как… нет, язык не поворачивается! Короче говоря: в новом имидже не осталось, кажись, ни следа прежней Метанки.
Впрочем… когда она открыла глаза и спокойно глянула мне в лицо, я узнал и убедился: точно, Метанка. Глазищи были молодые и чудовищно зеленые, как прежде. С золотыми искрами в черном зрачке. И еще: на бледных, высохших и втянувшихся щечках я увидел веснушки…
Жуткий гибрид старухи и девочки вздохнул и, хрустя костями, потянулся на лавке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Заставил крутого мена дважды повторить просьбу:
– Расскажи, что дальше поется в твоей песне. Угу… Пожалуй нас, почтенный скомрах.
Я поднялся на ноги, отряхнул пончо. Отшвырнул босой ногой идиотский музыкальный инструмент. Не спеша зевнул, цыкнул зубом и жестко произнес:
– А вот продолжение сказки – это уже эксклюзив, дружище. Это будет не шоу, а конфиденциальная деловая беседа. Гони прочь твоих балбесов бородатых, и бабищ тоже. А моих помощничков будь так добр с черного двора пригласить – сюда, в палаты. Да-да: восемь человек и девять сундуков с аппаратурой. Будем говорить о главном, угу?
Наблюдая, как блестящая придворная толпа в немом шоке покидает зал, я улыбался – широко и звездно.
Вот я и думаю: хорошо смешит тот, кто улыбается последним. Еще кусок мудрости хотите? Велик тот шут, что смешон только самому себе. Это не мораль басни. Это закон джокера, потомки.
Занавес и антракт. В фойе подают шампанское.
ДОГОВОР № 1
Администрация Властов-града в лице верховного посадника Катомы Д. Шапки, именуемая в дальнейшем «Княжество», и вольный гудочник гн. Мстиславка Лыкович, именуемый в дальнейшем «Шут-подрядчик», заключили настоящий договор о нижеследующем:
ПАРАГРАФ 1. ПРЕДМЕТ ДОГОВОРА
Княжество и Шут-подрядчик создают совместное некоммерческое благотворительное предприятие «Лубок Энтертейнментс» (далее: КОНТОРА) со штаб-квартирой в г. Властове для обеспечения на территории Княжества розыска пропавших и похищенных девушек, а также для осуществления пропагандистских кампаний и общественных мероприятий, направленных на борьбу с практикой киднеппинга в регионе.
ПАРАГРАФ 2. ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ ШУТА-ПОДРЯДЧИКА
Шут-подрядчик осуществляет полное единоличное руководство КОНТОРОЙ в должности Главного регионального Мерлина, причем размер вознаграждения Шута-подрядчика определяется из расчета 99,98% от суммы, которую он попросит у Княжества.
ПАРАГРАФ 3. ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ РЕГИОНАЛЬНОГО МЕРЛИНА.
Во-первых, мне полагается нормальный офис. Подземный бункер на Холмистой Плешине отменно хорош для молодежных пьянок, однако – необходимо ведь где-то забацывать презентации, а также ежегодные конкурсные показы кандидаток на должность моей любимой секретарши под девизом «Все бомбы России». Нужны огромные окна, застекленные галереи, просторные балконы с шашлычницами, бассейны на крыше и – очень важно – кегельбан в подвале. Без кегельбана я, как шут-подрядчик, не могу гарантировать успешную борьбу с киднеппингом в регионе.
Полистав берестяные каталоги, мы с подчиненными с радостью согласились переехать в просторную трехэтажную студию в престижном районе Дрогожич, на живописной Студеной Горе. Из многокорпусного ажурного терема был вежливо изгнан прежний обитатель (сотник Бермута) – в гулкие светлые горницы спешно перевезены бумаги нашей конторы, богатый театральный реквизит от дона Техилы и даже роялевидный директорский стол. Мои мраморные статуи убрали цветами и расставили в тенистых уголках офигительного садика, окружавшего терем… Гнедан с многочисленным штатом художников-лубочников расположился на благоустроенном чердаке;
Лито со своими менестрелями (нанятыми на деньги Катомы) облюбовал летний павильон в саду.
Я с радостью простился с оранжевым париком и гоблинским пончо. Переодевшись в шитый золотом халат, выперся в сад. Впервые за четыре дня на моих ногах стильно красовались сапоги – не летающие, слава Богу, а нормальные, с лихо задранными носами. В сопровождении весело бузящих телохранителей (отряд «Боевых жаб» был предусмотрительно выписан во Властов из Жиробрега), я прошелся по мягкой травке, улыбаясь кланяющимся подчиненным. Ах, йокарные карасики, как хорошо… Слуги так и бегают с мешками да ведрами, усердные старушки энергично копаются на грядках, верткие пацанята снуют с берестяными документами между корпусами…
Здесь, в студии «Студеная Гора», мне клево. Балбесы те олигархи, что обустраивают кабинеты в стеклянных аквариумах на крыше небоскреба! Фу, ненавижу пентхаусы. В них холодно; а подойдешь к окну – в глазах рябит от огней большого города. Гораздо приятнее рулить заседания под алыми гроздьями вишен! Слушать доклады, томно валяясь на травке ухоженных газонов! Принимать решения, загорая в ременчатом шезлонге!
Я пообещал Катоме, что спертая дочурка будет дома до захода солнца. Таким образом, времени на солнечные ванны было навалом. Пока я нежился в жирных потоках ультрафиолета, прочие топ-администраторы конторы были заняты делом. Гнедан, засучив рукава и вытирая пот, сосредоточенно околачивал груши в бассейне с живыми лебедями. Лито, усердствуя в самопожертвенном балдопинчестве, пинал балду за четверых, лишь изредка отбегая к столу за очередной порцией безалкогольного малинового кваса. Травень усердно мочил баклуши и валял каждого встречного дурака на нежной лужайке перед конюшней. Один только Гай занимался ерундой: добродушно ворча, жарил рябчиковое барбекю.
Пусть не надеется, что я буду это кушать. В жирненьких рябчиках слишком много калорий. Я теперь босс, а боссы мало двигаются и быстро набирают вес. Сегодня, когда Мстислав Лыкович достиг солидности в жизни, ему нужно думать о фигуре. Никаких медовых тортиков, все! Забудем о сале! Прощайте, пироги с визигой и бараньи легкие, запеченные в молоке с яйцами… Отныне – только иссохшие ягоды, фруктовый салат из репы с редиской. В лучшем случае – низкокалорийное Опорьевское пиво с обезжиренной калюжской таранкой…
Разве что изредка… раз в неделю… можно побаловать себя чизбургером из гречневых блинов, козьего сыра и ветчины со сметаной? Как вы думаете?
Почесывая грудь под шелковой рубахой, я нащупал за пазухой кучу всякой дряни. А чему удивляться? У нас на Древней Руси чуть что спер – сразу за пазуху. Вспомните фольклор:
Ванька-царевич, не будь дурак, молодильные яблочки хап – и куда? За пазуху. Тезка его, Ванек-горбунок жар-птицу за перья хвать – туда же… Далее: вспомним, где Добрыня Никитич хранил боевые трофеи, включая меч-кладенец? А Данила-мастер куда, по-вашему, хозяйку медной горы засунул? Хе. Пазуха – ключевой элемент национального прикида. Навроде кинжала у абреков. Пазухи у русских мужиков (в любой одежде, хоть во фраке) суть неотъемлемая часть тела – как у североамериканцев задницы, а у шведок – эти… ну типа… мягко говоря, бюсты. Точно-точно.
Вываленные из-за пазухи ценности состояли в массе своей из фальшивых монет, заначенных некогда кусочков таранки и забавных таблеток из плесени (ими откупился рыбоглазый чародей-недоучка Язвень, чтобы я не бил ногами). Имелись также яблоки из соседского сада (они вкуснее наших) и прочие предметы, плоховато лежавшие (или висевшие) у прежних хозяев. Наконец, в цветущую мураву выпал ярко-розовый Метанкин поясок. На мягкой тесемочке, расшитой веточками да плаксивыми солнышками, отчетливо наблюдались четыре сикось-накось затянутых узла. Помню-помню. Четыре желания полуденичка Метанка уже выполнила для своего любимого босса (меня). Вот эти два – за помощь в разграблении купцов; третий – за охмуряж конкурирующего Рогволода, четвертый – за наводку на Чурилу…
Я почувствовал, что во внешности розового пояска чего-то не хватает. Пальцы хапнули нежный, слабо пахнущий парфюмом поясок, безжалостно скрутили его, и – хоп! Есть. Пятый узел получился красивее прежних. Сейчас-сейчас прилетит грудастое сокровище в мини-юбке. Звезда без макияжа, ведьма без прописки, сиротинушка перелетная, ангелочек блед…
Кстати, вот кегли большие и сушеные. Я забыл, что девочка Метанка – натура поэтическая: противоречивая, безответственная и никогда не приходящая вовремя. Прошо десять минут… десять с половиной… гм. Главный мерлин Залесья не любит, когда посетительницы опаздывают на прием! Двадцатая минута… Не клево. А если эта медовая клава и вовсе не прилетит? Как я тогда буду смотреть в спокойную голубизну Катоминых глаз? Как вытерплю такое количество шпицрутенов?
Я гневно выбрался из шезлонга и, раздраженно пиная по пути нетрезвых сотрудников, потащился к дому. Кажется, летучая дрянь с титьками всерьез игнорировала узелок на волшебном пояске. Пинать хотелось практически вся. Кстати, вот спящий Гнедан храпит носом в клумбу… Обана! Извини, Гнед… я любя. Впрочем, ты даже не проснулся, задница бронированная. Кого б еще тюкнуть? О! Служанка старая… Признаюсь: чудом удержался, чтобы не пиннуть старушку, возившуюся на грядке с растительностью. Сухая старческая задница в драной залатанной юбке призывно торчала из тыквенных зарослей – но я воздержался, ибо уважаю старших. Даже когда зол.
– Хэй, уважаемая, – начальственно кликнул я. – Кидай свою мотыгу. Поди-ка лучше нагрей мне воду в бассейне. Да побыстрее, йокарный Йемен, дери меня, точно-точно. И так я зол, а тут еще ты.
Старушка не ответила. Видать, глуховата. Скрючилась на корточках, как ворох темного тряпья – медленно, сонно ползет по грядке. Из-под подола видны ржавые сморщенные ступни в мозолях.
– Слышь, клюка старая? Иди воду грей, а то уволю! – беззлобно рявкнул я (боссу надо быть строгим, иначе рухнет бизнес). – Да забудь ты эту грядку, родимая! Я в бассейн хочу!
Я успел сделать немного широких шагов, гневливо подгребая к нерасторопной служанке. И тут с бабцом случилось неладное. Видимо, апоплексический удар. Она вдруг протяжно застонала и – как начнет .мотать головой, замотанной в бурый платок! Как давай ручонками сучить! Ну, думаю, надо звонить 911. Отходит старушка, точно-точно. Угораздило же ее гикаться на территории нашего предприятия! Сейчас начнется – проблемы, формальности, оплата похорон…
Я подбежал к агонизирующей бабульке и схватил за ветхий шиворот.
– Нет, родимая! Не смей, слышишь, – зашептал я, сгребая сухонькое тельце в объятья. – Ты должна жить, ты будешь жить! Я прошу тебя, слышишь?
Сизые птичьи пальчики вцепились в плечо – бабка ловко повисла на шее; из-под платка высунулся острый носик.
– Тихо, не ори, – сипло простонала старушенция. – И так башня раскалывается. Не видишь, даме плохо? Давай энергично тащи меня в терем, пока я не сдохла, йо-майо…
Голос был абсолютно незнакомый – сухой и надтреснутый, как у курящих пенсионерок. Однако кое-что в этом голосе заставило меня вздрогнуть… Ой. Я почувствовал, как холодеют ноги в расписных сапогах. Есть версия, что это – вовсе не бабка, а…
Я быстро заглянул под платок и нахмурился: нет, точно бабка. Сплошные морщины вокруг длинного носа, сизые сморщенные губы в бородавках… Тьфу, вот ведь каргища древняя! Висит на шее, как молодая невеста!
– Бабушка, отцепитесь! – вежливо предложил я.
– Я тебе ща отцеплюсь, кретин! – отчетливо прошипела бабка. – Не узнаешь, что ли? Неси давай в терем – и не ори, а то заметят! Меду, меду быстрее! Не видишь – мне абзац, подыха…
Головка дернулась и откинулась набок – бабушка потеряла сознание. Какая неприятность. Я уже хотел было кинуть размякшее тельце обратно на грядку – но вдруг налетел ветер, сухо врезал мне в рожу, высекая слезы, и дернул грязный платок на бабкиной голове…
Из-под платка со звоном вырвалось наружу ясно-солнечная прядь: летучие, витые спиральки золотых волос!
Вау-вау, подумал я и быстренько побежал к терему, таща бессознательную Метанку на руках – ее голова часто билась в мое плечо, отросшие волосы трепались на ветру, как перепутанный пучок тонкой соломы. Я бежал и ужасался. Моя подруга сильно изменилась, дери ее… Надеюсь, это просто камуфляжный макияж…
Я ошибся. Морщины были настоящие. Прогрохотав сапогами по винтовой лестнице, вломился в первую попавшуюся спальную клеть, разогнал служанок, бережно кинул Метанкино тело на лавку… Задернул окна, вызвал из коридора дежурного боевого жаба, чтобы сторожил у порога… Стиснул зубы и склонился над тельцем девушки…
Оседая, схватился за стул. Ласточка моя! Как же тебя судьбина уделала… я б на твоем месте сразу сиганул с Бруклинского моста. Едва сдерживая тошноту, я стащил с тихо бредящей Метанки огромный платок, завязанный концами на спине. Ужас. Это была, натурально, маленькая старушка. Правда, необычная – высохшая, сгорбленная, с тощими белыми ножками – и… огромными грудями под платьем. Никогда не видел такой чудовищной фигуры… Да что там фигура! Гляньте на это личико… Нет, лучше не надо: вас стошнит. Лично я предпочитаю сто раз услышать, чем один раз увидеть эдакое.
Рассказываю: уши у нее были, как… Нет, не могу! Подбородок удвоился и выглядел, как… нет, язык не поворачивается! Короче говоря: в новом имидже не осталось, кажись, ни следа прежней Метанки.
Впрочем… когда она открыла глаза и спокойно глянула мне в лицо, я узнал и убедился: точно, Метанка. Глазищи были молодые и чудовищно зеленые, как прежде. С золотыми искрами в черном зрачке. И еще: на бледных, высохших и втянувшихся щечках я увидел веснушки…
Жуткий гибрид старухи и девочки вздохнул и, хрустя костями, потянулся на лавке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78