Холод и смятение завладели всем существом Бриджит.
— Хватит! — закричала она. — Убирайся! Уходи!
Рука Бриджит взметнулась в воздухе, тщетно пытаясь нанести удар бесплотному духу. Добилась она лишь того, что ворон поднял голову и пристально взглянул на нее, и в этот миг Бриджит почувствовала, что за глазами-бусинками скрывается не птичий ум. Ворон резко каркнул, будто засмеялся хриплым смехом, и расправил крылья. Потом птица взмыла в воздух, а человек исчез.
Бриджит потрясла головой, не понимая, что произошло. Все было так внезапно… Ее била жестокая дрожь — от холода, от шока, от всего разнообразия эмоций, которые слишком долго было бы перечислять…
Смешно. Это просто смешно. Нет, хуже — это безумие! Нужно остановиться, сейчас же. Она просто сошла с ума, когда согласилась на предложение Калами. Все, что произошло после этого… Нет, это невозможно. Нужно вернуться в банк и отменить там свои указания, потом поговорить с мистером Симмонсом, потом…
Какое-то движение среди деревьев привлекло ее внимание, и Бриджит с бешено колотящимся сердцем отпрыгнула назад.
Но это был всего лишь лис, ярко-рыжий на ярко-белом снегу. Его зеленые глаза блеснули, а пасть слегка приоткрылась, словно он смеялся над ее страхом.
Всего лишь лис с зелеными глазами. В его глазах было лето и теплые тайники дубрав и лощин. Эти глаза видели так много и впитали в себя все. Они видели столько прекрасных картин и сохранили столько воспоминаний… А сколько воспоминаний они поглотили, как вино! Поглотили, высушили, унесли в зеленые летние леса вместе с другими тайнами…
Лис исчез.
Бриджит заморгала и потерла глаза рукой в перчатке. И чего она стоит здесь и мерзнет? Смеркается, пора возвращаться к причалу. Там уже, должно быть, ждет буксир.
— Прощайте, — сказала Бриджит камням, под которыми покоилась ее семья. — Вы навсегда останетесь в моем сердце.
К тому времени, когда Бриджит добралась до набережной, она совсем позабыла, что видела лиса.
Пробуждение Сакры было болезненным и внезапным. Он широко раскрыл глаза и принялся озираться, пытаясь понять, где находится. Вокруг должны были быть деревья и памятники мертвым. И бедно одетая женщина с каштановыми волосами. А вместо этого его окружали зевающие и почесывающиеся мужчины. Одни умывались ледяной водой из бочки и похлопывали себя по бокам, чтобы разогнать застывшую кровь, другие стаскивали с себя рубахи и вытряхивали из них сено, перед тем как надеть снова.
Постепенно, пока сарай наполнялся серым светом раннего утра, сновидение отделилось от реальности. Сакра вспомнил, что вчера он устроился здесь на ночлег, чтобы полностью соответствовать личине актера, и ему приснился сон…
Сакра посмотрел вверх — туда, где под крышей сарая все еще роились тени. Он рассчитывал, что ворон покажет ему, куда делся Вэлин Калами, и ворон перенес его сознание за Земли Смерти и Духов, за край света. Но вместо Калами он показал Сакре женщину с ясными глазами, которая смотрела на его призрачную тень без страха, но и без понимания.
Сакра протер глаза. В том, что сон правдив, сомнений не было. Вот только почему Ворон показал ему именно эту женщину?
Причина могла быть только одна: эта незнакомка и есть цель путешествия Калами. В конце концов Медеан однажды уже получила помощь из-за Безмолвных земель. Так почему бы ей еще раз не послать за подмогой своего слугу?
Неужели Калами нашел дочь Аваназия?
Сакра не успел развить эту мысль, так как дверь сарая распахнулась и внутрь ворвался поток студеного воздуха. Со всех сторон посыпались проклятья и возмущенные выкрики, даже мулы завопили в знак протеста.
— Поднимайтесь, лежебоки! — заорал Миша, сын Сумила, внук Миши, закрывая пинком дверь и потирая руки. — На дворе чудесное утро! Нечего копаться в сене, как свиньи. Вставайте и принимайтесь за работу!
В ответ раздались стоны и отборная брань. Инандо, лучший акробат в труппе, плеснул в администратора труппы водой из бочки:
— Господин Миша, если причина твоей бодрости не в том, что мы остаемся здесь на зиму, я отправлю тебя назад к твоей мамаше!
Среди актеров бытовала байка о том, что солидная комплекция администратора — результат того, что его матерью была не женщина, а дрессированная медведица, которую его отец много лет водил по Изавальте.
— Увы! Придется моей матушке остаться голодной! — Мишину бороду прорезала широкая ухмылка. — Лорд-мастер и его главный управляющий остались чрезвычайно довольны нашим выступлением. А это значит, парни, что на всю зиму нам обеспечена крыша над головой! Да еще и кормить будут по три раза в день, так что вы наконец сможете набить ваши ненасытные утробы!
Гвалт поднялся невообразимый, все кричали от радости, хлопали друг друга по спинам и подбрасывали вверх охапки сена. Сакра тоже улыбался, но при этом мысленно задавался вопросом: для чего же на самом деле лорд-мастер Храбан собрался использовать труппу? Поскольку он планировал начать мятеж, то, возможно, ему понадобятся посыльные — никому не известные и способные к лицедейству. Интересно, движимый любовью к деньгам и жаждой обзавестись высоким покровителем, Миша уже согласился время от времени выполнять такие поручения? Хотя Сакре грех было жаловаться — ему самому эти свойства Мишиной натуры весьма пригодились.
Пока члены труппы были заняты взаимными поздравлениями, Сакра подошел к бочке, обмакнул руки в холодную воду и протер лицо. Ему на плечо легла чья-то тяжелая рука.
— Ты должен быть особенно рад, дружище, — заявил Миша, когда Сакра выпрямился и натянул на лицо радостную ухмылку. — Только начал работать, и на тебе — так удачно устроился.
Затем он наклонился поближе и понизил голос:
— Твой капитан будет ждать тебя в каморке конюха, но тебе следует поторопиться.
— Спасибо, господин. — Сакра сжал массивное предплечье Миши, как было принято в труппе.
Несмотря на предостережение, Сакра не торопясь вернулся к своим вещам и надел широкополый кафтан и перчатки из овечьей шерсти.
— Куда это ты намылился? — поинтересовался тщедушный Фиваш, который в пантомимах обычно выступал в роли зловредного духа.
— Мне тут вчера одна доярочка подмигнула, — ответил Сакра и подмигнул сам. — Думаю, она будет не прочь сделать кое-что еще.
Ответом ему было лукавое хихиканье Фиваша, и от дальнейших расспросов Сакра был избавлен. Прежде чем кто-нибудь еще успел пристать к нему с праздными разговорами, он выскользнул за дверь.
Снаружи воздух был холоден и прозрачен как стекло. Зимнее солнце слепило глаза. Рабы и слуги сновали по исчерченному длинными тенями двору, торопливо перебегая от здания к зданию. Сакра влился в эту суматоху, затерявшись среди множества слуг, закутанных с ног до головы и спешащих поскорее вернуться в тепло.
В конюшнях было теплее, чем в сенном сарае, и намного чище. Здесь царил чудесный аромат свежего сена и соломы, к которому примешивался густой запах, исходивший от выскобленных до блеска лошадей. Сакра поймал на себе быстрый взгляд конюха — грузного мужчины, чья комплекция могла бы сравниться с Мишиной. Он возвышался среди сияющих чистотой стойл и раздавал своим подчиненным указания относительно искусства чистки лошадиной шкуры, уборки в стойлах и укрывания попоной наиболее ценных животных. Появление Сакры отвлекло его внимание, но он лишь коротко кивнул чародею, и Сакра прошел мимо не останавливаясь.
Жилище конюха было устроено с таким расчетом, чтобы его подопечные всегда оставались под присмотром. Принадлежащий ему уголок конюшни мог похвастаться коврами, ярким огнем в изразцовой печи и деревянной мебелью — достаточно крепкой, чтобы ее хозяин мог чувствовать себя уютно. Перед печью, задумавшись, стоял капитан Низула, а вокруг него, что-то жизнерадостно мурлыкая, подметала пол пухленькая девушка. То ли ей хотелось, чтобы симпатичный капитан обратил на нее внимание, то ли просто утро сегодня, по меркам этой холодной страны, выдалось чудесное.
Сакра встал так, чтобы тень от столба, поддерживающего крышу, закрыла его лицо, и тихонько постучал по дереву костяшками пальцев. Низула обернулся на шум и увидел чью-то фигуру, но не мог различить, кому она принадлежит.
— Можешь пока заняться чем-нибудь другим, — сказал он девушке. Та отвесила поклон и неторопливо удалилась, прижав к груди веник, словно талисман.
Сакра вышел из тени, и лицо Низулы озарилось улыбкой.
— Агнидх Сакра! — Капитан поднес ладонь к глазам в знак приветствия и доверия, когда Сакра приблизился и встал рядом с ним у печи. — Я надеялся, что встречу здесь именно вас.
— Доблестный капитан Низула, — Сакра поднял руку в ответном жесте, — прошу прощения, что не дал вам о себе знать более ясно. Чем менее определенными будут слухи, тем лучше для нас.
Он снял перчатки и протянул руки к печке, наслаждаясь исходившим от нее теплом. Вот уже пять лет он живет в Изавальте и за это время привык терпеть холод, как можно терпеть нечто такое, с чем ничего не поделаешь. Но он так и не смог научиться не замечать его, как это умели местные жители.
Низула нахмурился, глядя на трепещущие язычки пламени.
— Так вы не верите в то, что Храбан действительно союзник императрицы Ананды?
— Мы не знаем, кто он и что. — Сакра покачал головой. — Мы знаем лишь, что он предпочел бы видеть на троне ее, а не вдовствующую императрицу. Но мы все еще не знаем, почему. Может, потому, что ему кажется, будто для достижения собственных целей запуганная девушка подходит больше, чем такая хитрая старая ведьма, как Медеан.
Низула кивнул:
— Похоже на правду. Этот человек надел на себя маску друга, но в глазах его отражается слишком много чего-то такого, что не позволяет ему доверять. — Низула постучал по теплому боку печи — по старинному поверью, это приносило удачу и отводило беду.
— Я слыхал, вы прибыли сюда после того, как доставили в Сердце Мира нового посла из Жемчужного Трона. — Сакра устроился в ближайшем к очагу кресле и положил перчатки так, чтобы они нагрелись.
— Море было бурным, как никогда. — Низула сел напротив Сакры, вытянув одну ногу к печи, а руку закинув за спинку кресла.
— И какие вы привезли новости?
Низула мрачно покачал головой:
— Я, разумеется, не присутствовал в зале совещаний, но посланник рассказал о том, что там происходило.
Низула замолчал, и Сакра не стал торопить его. Капитан взглянул на печь, потом на стойла — то ли чтобы проверить, не идет ли конюх, то ли чтобы собраться с мыслями.
— Проволочки, препятствия и просто-напросто ложь — вот что там было, — наконец произнес он. — Мы приехали с дарами и письмом от Жемчужного Трона, в котором предлагалось возобновить переговоры. В письме даже содержался намек на то, что Трон готов вернуть во владение Сердца несколько Восточных островов. Но, как мне рассказывали, император и старцы сидели, словно объевшись на празднике, и их уже не могли соблазнить даже самые изысканные кушанья.
Несмотря на тепло печи, ласкавшее кожу, Сакра почувствовал, как по спине пробежал холодок.
— Кто был послом?
— Таксака. Его мать родом из Хун-Це, и он бегло говорит на их языке. Вы знаете его?
Сакра кивнул.
— Это талантливый дипломат. Мне доводилось слушать его речи. — В его памяти возник стройный юноша в красно-синем ученическом одеянии. Он говорил страстно, но доводы его были разумны и убедительны. — И ему не удалось их тронуть?
— Видимо, нет. — Капитан хлопнул ладонью по подлокотнику. — Он остался там — в качестве посла, — Низула помедлил, — и заложника.
— Заложника?! — От этого слова Сакру словно подкинуло.
— Чтобы убедиться, что предложения Жемчужного Трона искренни, — сухо пояснил Низула. — Они просто иначе это сформулировали. Я мог бы дословно повторить то, что они сказали, но это заняло бы не меньше получаса.
Сакра отмахнулся от этой идеи.
— Кажется, Девять Старцев коллекционируют гостей-заложников, — продолжал Низула. — Посол сказал, что там уже есть несколько человек из Пенинсулы и с Западных островов.
— Неужели в Сердце так напуганы?
— Если бы они действительно боялись, они бы сразу вступили в переговоры. — Низула, не в силах сидеть спокойно, вскочил и принялся расхаживать по каморке между печью и выскобленным обеденным столом. — Конвенция с Жемчужным Троном избавила бы Хун-Це по крайней мере от опасений за их южные границы, разве не так?
Сакра кивнул, соглашаясь с этим утверждением. Низула, не оборачиваясь, продолжал:
— В Сердце что-то затевается, посол в этом уверен. Поэтому они и пытаются подтасовать как можно больше карт в свою пользу. — Он взял со стола медную кружку, заглянул в нее, убедился, что она пуста, а затем наклонил так, чтобы была видна гравировка на боку, и принялся ее разглядывать с видом человека, который разбирается в подобных вещах. — Есть кое-что, о чем я не решаюсь сказать вам, агнидх, так как своими глазами ничего определенного не видел.
«Ты, наверное, хочешь сказать, еще кое-что, мой доблестный капитан».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78