Дик кивнул, потом поднялся, резко отодвинув тяжелое кресло, и сказал:
— Я должен сообщить об этом тем, кого вы не пустили за стол. Они все-таки мой экипаж, а я капитан… пока еще. Пока я за них отвечаю…
Он вышел. И тут Бет прищурилась, словно пытаясь что-то разглядеть вдалеке и спросила:
— Подождите-подождите… Вы хотите, чтобы Дик остался здесь насовсем?
— Я хочу, сеу? Ну, ваш маленький капитан — приятный парнишка, и я был бы не против, чтобы он у меня погостил. Но хочу ли я, чтобы он всю жизнь провел тут под домашним арестом и после моей смерти с ним неизвестно что случилось? Нет, маленькая сеу, не хочу.
— Так вы ничего другого придумать не можете?
— Ничего другого? Ну, я могу его застрелить.
— И все? — вспыхнула девочка. — Небогатая у вас фантазия!
— Я мог бы еще сдать его синоби, на адаптацию. У них фантазия богатая, сеу. Такая богатая, что я лучше парня сам… — Нейгал посмотрел на Джека и осекся.
Бет, видно, поняла, что старик не шутит, и заткнулась. Джек глядел то на мать, то на Нейгала. Он ни слова не говорил с самого начала ужина. Почему она думает, что он маленький и еще ничего не понимает?
Она не знала, куда деваться. Ей еще никогда не приходилось бросать человека, которого она знала и любила, оставлять его на милость чужих людей. У нее было только одно утешение.
Девятнадцать-сорок две-пятьдесят.
Тридцать шесть-тридцать два-одиннадцать.
Двадцать восемь-ноль три-двадцать шесть.
Координаты Картаго, которые они все задолбили наизусть там, в пещере.
Она вернется. Она обязательно вернется.
И Нейгал, человек, по своей доброте отославший ее домой, падет, защищая свой дом от Имперского Легиона и Синдэна. Боже, почему я должна сейчас выбирать между гнусным предательством и гнусным предательством?
Она посмотрела на Нейгала. Этот человек, похоже, не колеблется. Он — солдат Вавилона и делает то, что должно. Если возникнет угроза утечки информации — он с сожалением, но без колебаний застрелит Дика, как он и сказал Бет. Что ж, она тоже солдат Рима и обязана сделать то, что должно. С сожалением, но без колебаний.

* * *
У Нейгала было два боевых морлока — такие же ветераны, как и их хозяин. Конечно, намного младше его, Тени было сорок два, Призраку — сорок пять; оба вышли из щенячьего возраста, когда Рэй еще не родился, и он не мог их знать в юности. Но их объединяло то, что они пережили гибель своих прайдов. А впрочем, эти двое матерых морлоков считали, что с Рэем, «этти», извращенным, их не может объединять ничего.
Он находился на пике своих возможностей. Они давно оставили этот пик позади: в суставах начали откладываться соли, реакция замедлилась, сосуды износились. Еще несколько лет — и они «посыплются», как называли это морлоки между собой. Даже сейчас Рэй справился бы с любым из них — поодиночке, с равным оружием или в рукопашной. Но двоих не стоило недооценивать. А драться, может быть, придется. Поэтому Рэй держал себя на взводе и просчитывал варианты. Четверо тэка были размещены в комнате для сервов, Тень держал охрану за столом хозяина, а Рэй вдвоем с Призраком сидели в маленьком зале, куда выходили двери всех комнат для прислуги и откуда вел коридор в караулку. Рэй читал книгу, которую попросил у леди Констанс — бревиарий. Призрак играл сам с собой в го. Они с Тенью игнорировали Рэя, бешеного предателя. И он не собирался навязываться — чем меньше к кому-то чувствуешь тепло, тем легче его убивать. Но Призрак явно скучал — го быстро надоедает, если играешь сам с собой. Рэй подозревал, что со скуки старик начнет его задирать — так оно и случилось.
— Ты у них что, и читать выучился? — спросил Призрак раздраженно.
— Выучился, — кивнул Рэй.
— А зачем тебе? Ты что, тэка?
— Нет. Я боевой морлок. Грамотный боевой морлок.
— И что ты читаешь, грамотный такой?
— Псалмы.
— Интересно?
— Красиво.
— Красиво! — фыркнул Призрак. — Зачем это тебе?
— Низачем. Просто нравится.
Призрак какое-то время подвигал фишки на доске, потом процедил сквозь зубы:
— Врешь ты все. Только притворяешься, что читаешь.
— «Благословен Господь, твердыня моя, научающий руки мои битве и персты мои брани», — прочитал Рэй. — «Он милость моя и ограждение мое, прибежище мое и Избавитель мой, щит мой, — и я на Него уповаю; Он подчиняет мне народ мой. Господи! что есть человек, что Ты знаешь о нем, и сын человеческий, что обращаешь на него внимание? Человек подобен дуновению; дни его — как уклоняющаяся тень. Господи! Приклони небеса Твои и сойди; коснись гор, и воздымятся; блесни молниею и рассей их; пусти стрелы Твои и расстрой их; простри с высоты руку Твою, избавь меня и спаси меня от вод многих, от руки сынов иноплеменных, которых уста говорят суетное и которых десница — десница лжи».
Призрак понимал, что выдумать такое с ходу из головы не смог бы ни один морлок. Ему пришлось признать свое поражение.
— Что такое десница? — спросил он.
— Правая рука.
— Чепуха, — фыркнул Призрак. — Как можно врать правой рукой?
— В те времена, когда клялись, поднимали правую руку вверх, вот так, — раздался голос от двери, что вела наверх. По лестнице спускался Дик.
— Позови наших, Рэй. Я должен им кое-что сказать.
«О дьявол», — подумал Рэй. Может быть, сейчас придется драться.
Все четверо тэка не собирались прятать свое беспокойство и страх. Из дверей с любопытством смотрели двое свободных от работы сервов Нейгала.
— Что вы хотите сказать нам, сэнтио-сама? — спросил Том.
— Нейгал выставил свои условия, — Дик посмотрел на каждого из них. — Вы все поедете вместе с леди Констанс и остальными на Хеврон. Он отпускает вас, и больше того — он предоставляет для этого свой личный корабль. Эктор Нейгал — благородный человек.
— А вы? — спросил Рэй, сжимая кулаки.
— А я должен остаться. Я пилот, и мастер Нейгал не может меня отпустить. Я дал слово, что останусь здесь, его пленником, по доброй воле.
— Сэнтио-сама! — Актеон прижал руки к груди. — Как же мы будем без вас!
— Ну, раньше-то вы без меня обходились… — грустно улыбнулся Дик. Том заплакал. — Не надо, пожалуйста, Тома-кун. Со мной же ничего плохого не случится. Может быть, когда-нибудь, я вернусь. Когда… буду свободен от своего слова.
Рэя словно ударили в сердце ножом.
— Когда будете свободны, — повторил он. — Это после смерти Нейгала, капитан? Но ведь и он после смерти будет свободен от своего слова. И тогда на вас наложат руку… те, кто занимается пленными пилотами. Синоби.
— Что будет, то и будет, — со спокойствием отчаяния ответил Дик. Рэй ощутил исходящий от него слабый запах спиртного, но пьян юноша не был. Ну, разве что слегка, самую малость под хмельком.
— Я тогда останусь с вами, — эта мысль пришла к Рэю так неожиданно, что он сам удивился. Как будто бы слова возникли прямо на языке.
— Кому ты здесь нужен, — бросил Призрак. — Думаешь, мой господин станет терпеть предателя?
— Ты! — Дик встал между Рэем и Призраком, и ткнул пальцем в грудь огромного матерого морлока. — Не смей так с ним говорить.
Призрак был поражен вдвойне: тем, что его реплику, сказанную на тиби, поняли и тем, что человек вступается за честь морлока.
— Что бы ни решили мастер Нейгал и леди Констанс, — продолжал Дик, — Рэй это мне предложил потому, что он мне верен. И его верность я ставлю выше, чем верность раба — потому что он сам выбирал, кому быть верным. Ты пойдешь за своим господином, потому что ничего другого не знаешь, а Рэй хочет остаться со мной потому, что я дорог ему. И я ему благодарен… — Дик осекся вдруг, не закончив фразы, и схватился рукой за горло, словно гортань ему свело какой-то судорогой.
Призрак опешил. Он не стал бы возражать человеку даже если бы имел, что возразить, но сейчас он и слов найти не мог, даже если бы ему позволили. Этот маленький человек все перевернул с ног на голову: это гему должна быть дорога привязанность хозяина, а не хозяину — привязанность гема! Наконец он нашелся и обратился к Рэю.
— Ты видишь, как тебя любят, — сказал он. — Неужели твои господа не знают, что ты предал один раз и можешь предать второй?
— Он любит меня, и я его не предам! — Рэй стукнул хвостом по полу. — Ты не знаешь, что такое верность, Призрак. Я это узнал только когда стал свободным, а ты умрешь и не узнаешь. Ты никогда и ни за кем не следовал по своей воле — только по приказу.
— Этти! — Призрак тоже разгорячился и ударил хвостом. — Извращенный! Ты забыл, что у тебя нет и не может быть собственной воли?
Рэй хотел было ответить, но прохладная рука Дика легла ему на голую грудь, останавливая.
— Как вас зовут? — спросил Дик у Призрака.
— Меня? Сейчас хозяин зовет меня Призрак, — тот снова слегка опешил.
— Неудобно разговаривать, когда не знаешь, как называть человека, — объяснился Дик. — Призрак, вы не глупый человек. Скажите, если бы у Рэя вовсе не было своей воли — разве мог бы он об этом забыть? Если бы ее не было — разве мог бы он сейчас пойти за мной? А вы — за мастером Нейгалом?
— Призрак следует за Нейгалом по воле Нейгала, — качнул головой морлок.
— Но ты же не принадлежал ему от рождения, — вставил Рэй. — Ты запечатлен на дом Рива, как и я, верно? Просто когда ты остался из прайда один, Нейгал забрал тебя к себе, так? Потому что он был командиром твоего туртана. Тебе он нравится не потому что запечатлен, а потому что он такой человек, верно?
— Какая разница, нравится мне хозяин или нет? — Призрак терялся, не зная, как отвечать Рэю в присутствии Дика и как отвечать Дику. По понятиям вавилонского этикета юноша вел себя просто непристойно, обращаясь к чужому рабу напрямую. Будь здесь господа — они бы сделали Дику суровый выговор, будь Призрак хозяйским от рождения морлоком — он бы просто игнорировал Дика, но Призрак был морлоком армейским, и привык отвечать всякому вышестоящему, хоть и не всякого слушаться. Поэтому он все больше нервничал и раздражался, отстаивая ту картину мира, к которой привык с рождения.
— Асли бы он был он жестокий или нечестный человек?
— Господин Нейгал — хороший господин, — отчеканил Призрак. — Господина «если бы» Призрак не знает.
— А, ладно, — вздохнул Дик. — Идем, Рэй. Если ты хочешь поговорить с Нейгалом — идем.
— Нейгал не станет со мной говорить, сэнтио-сама.
— Станет, — сквозь зубы процедил Дик, и скулы у него прямо-таки запылали. — Зараза! Я и недели не пробыл в Вавилоне — а меня от Вавилона уже рвет!
— Ох, капитан, — сказал Рэй. — Часом не вздумали вы в одиночку тут все перевернуть?
— Почему в одиночку? Нас двое, Рэй-кун.
Самому себе удивляясь, Рэй пошел за ним следом. Он и не представлял себе, что Картаго так быстро на него подействует. Имперские порядки уже стали привычны — но сейчас он вспомнил, с какой болью он к ним привыкал. Самым трудным было угадывать настроения людей. В доме Рива это было не нужно. Но сейчас Рэй воспринимал как оскорбление то, что раньше считал должным: Нейгал не станет с ним что-либо обсуждать. Сейчас ему почти хотелось, чтобы Нейгал его оскорбил. Чтобы хотя бы так встал с ним на одну доску. Но почему? Прежде ведь такого не было… Он был так же покорен, как Призрак, он не знал, что бывает иначе. То есть, это нельзя даже называть покорностью — покориться значит все же принять какое-то решение, он же никаких решений не принимал, а просто жил так.
Вслед за Диком он вошел в обеденный зал — и тут Джек сорвался с места, обежал стол и прыгнул на юношу, обхватив его руками за шею, а ногами за талию.
— Я без него не уеду! — крикнул малыш, обернувшись. — Ай! Ты чего?
Дик щекотнул его по ребрам, чтобы он разжал руки, поймал под мышки, поставил на пол и строго сказал, присев, чтобы смотреть в глаза:
— Джеки-тян, ты уже большой мальчик. Если ты останешься со мной, кто присмотрит за мамой? И папа огорчится, если ты не приедешь. Не бойся, ничего плохого мне не сделают. Мастер Нейгал — хороший человек. И Рэй останется со мной, если мастер Нейгал позволит.
— Этого нельзя допустить, — Кассандра, промолчавшая весь ужин, резко поднялась из-за стола и повернулась к Дику. — Вы обязаны запретить ему!
Рэй снова ощутил непонятное вдохновение, рождающее слова прямо на языке.
— Мастер Суна ничего мне не может запретить, раз он больше не капитан, а ваш пленник. Запретить мне может леди Констанс, я ее вассал, но она меня поймет и запрещать не станет, потому что Дик — ее вассал тоже. А у вас я позволения спрашивать не буду. Просто останусь здесь, и все; пойду жить туда, где скрываются ваши умирающие — может, смогу облегчить кому-то последние часы. Буду жить или умру — мне неважно. Вы меня создали на убой и таким, что смерти я не боюсь.
— Вот, — сказала Кассандра, поворачиваясь к Нейгалу. — Это как раз то, о чем я говорила, Эктор. Поведенческое расстройство.
— Это выбор свободного человека! — леди Констанс поднялась из-за стола.
— Он не человек! — Кассандра уже почти кричала.
— Кого вы хотите в этом убедить — его? Меня? Себя?
— Вас? Это бесполезно, я знаю. Ваши убеждения держатся на ничем не подтвержденной догматической вере, вы не прислушаетесь к логике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127