И все равно — никто и никогда больше не будет любить ее просто так, потому что она — это она. Нет, решено — и Бет понадобилось меньше недели на это решение — «цветок Эсмеральды» сорвет Дик Суна. Пройдет много времени, ее имя будет греметь от Периметра до Периметра, и когда-нибудь на вопрос барда, пишущего ее жизнь, она ответит, что ее любили многие — но она сама любила только одного — юношу, который собирался посвятить себя Богу и войне, но не устоял перед любовью. Потом они расстались навсегда, и теперь он ведет ту жизнь, к которой так стремился… но в его сердце хранится воспоминание о ней и только о ней. Черт, это же классно — отдать свою девственность мужчине, для которого ты с гарантией будешь единственной в жизни женщиной, не выходя за него замуж.
Правда, мужчина был… тот еще. Они бы уже давно все сделали, окажись он хоть чуточку смелее — и время было, и место. Может, она бы взяла инициативу в свои руки, но… она не знала, как. В романах это все описывалось словами типа «и жгучая волна страсти захлестнула их с головой», а в наименее целомудренных фильмах камера полностью сосредотачивалась на лицах героев. Теоретически Бет знала, какой штекер вставляется в какой разъем, но… например, как он попадает туда не глядя? Или (ой, кошмар какой!) он все-таки смотрит? Или (совсем не хочется об этом думать!!!) она должна помогать руками?
Когда шеэд увидел их, Бет крепко перетрусила — но прошел день и за ним ночь, а леди Констанс ничего не узнала, и Бет воспрянула духом. Шеэд и Дик, похоже, рассорились, Дик спал теперь в одной каюте с Рэем и Динго. И Бет решила закинуть удочку снова.
Какая-то часть ее понимала, что задуманное — бесчестно по отношению к Дику, а главное, глупо, но власть над мужчиной, пусть даже таким юным; чувство, что ее боготворят, азарт охотницы — это было сильнее доводов разума и совести. И ведь она тоже ощущала влечение. Когда она подглядывала за Диком, исступленно сражающимся с собственной тенью — он действительно был очень красив. В конце концов, отмахивалась она от себя самой, это я рискую погубить свою репутацию, а не он. Он на Санта-Кларе поскачет в ближайшую церковь, покается — и все, сможет опять мечтать о своем Ордене. Я ему еще и добро сделаю: будет о чем вспомнить, когда пострижется в монахи.
Успокоив себя таким образом, Бет занялась подготовкой к ответственной операции. Самым лучшим временем было время, когда Дик сменяется с вахты, самым лучшим местом — спиральная лестница аварийного хода, самая нижняя ее часть: здоровенный Вальдер всегда пользовался лифтом.
Осталось только дождаться нужного момента. Что ж, сектор Кентавра был велик.

* * *
Сектор Кентавра был велик, и, что самое плохое — Брюс там чувствовал себя очень вольно.
— А если патруль Брюса нас остановит? — спросила леди Ван-Вальден.
— Это как же он, интересно, нас остановит? — хмыкнул капитан Хару.
— Я думала, это происходит так: на корабль наводят орудия и приказывают ему отключить двигатели и лечь в дрейф.
— Ага. А я им на это показываю, где заканчивается предплечье и начинается плечо.
— Капитан Хару имеет в виду степень защиты левиафаннера в сочетании с его скоростью, — пояснил Майлз. — Наши силовые экраны рассчитаны на спонтанный выброс антиматерии, а наша скорость позволяет настигать левиафана. Мы просто не войдем в зону поражения гравитационным оружием, а от лучевого оружия экраны нас защитят.
— А еще, — добавил Болтон, — мы психи, и с нами лучше не связываться. Кто знает, а не придет ли нам в голову сбросить левиафана во время абордажа: умри, душа моя, вместе с филистимлянами…
Констанс обвела взглядом всех троих — правду они говорят или утешительную ложь? И пусть даже они считают все сказанное правдой — нет ли в их словах пустой бравады. Она слышала о том, что ни патрули, ни даже эскадренные гравидестроеры Синдэн не решаются останавливать левиафаннеров — но если к Брюсу, несмотря на все предосторожности, все же просочилась информация — он может решить, что игра стоит свеч. Вариант «умри, душа моя, вместе с филистимлянами» его вполне бы устроил: гибель наследника Мак-Интайров и Ван-Вальденов стоила потери фрегата или даже крейсера.
«Поздно спохватилась. Снявши голову, по волосам не плачут…»
— Хорошо, — сказала она и улыбнулась. — Итак, нам не страшен дукас Брюс. Капитан, что вы еще хотели обсудить со мной?
Мастер Хару поднялся и коротким прощальным поклоном к своим подчиненным дал понять, что он желает поговорить с леди Констанс наедине. Майлз и Джез вышли из каюты.
— Я хотел насчет пацана поговорить, — сказал он без обиняков. — Сдается мне, миледи, что он запал на вашу девчонку. Ему, конечно, кое-что строго-настрого сказано, да он и сам понимает. Но… похоже, что она ему глазки строит, а он же не железный.
— Глазки? — Констанс изумленно улыбнулась. — Мне казалось, напротив — она так зло его вышучивает, его просто жаль. То и дело мне приходится за него заступаться.
— Не в обиду вам будь сказано, миледи, но вы женщина, и вам это незаметно, а я мужчина, и когда ваша сестра строит куры — я это чувствую. Вся команда это чувствует, вы, может, не в курсе, но Вальдер чаще на людей рычит, чем Динго, Джез в мужской компании такие шутки отпускает, что экраны краснеют, а Суна с Майлзом отчего-то перестали разговаривать. Говорите, Бетси шпыняет мальчика — это верно. Она его затем и шпыняет, чтобы никто не подумал обратного, — он вздохнул. — Честно говоря, миледи, если бы я знал заранее о ней — я бы вам отказал или велел бы отправить ее с кем-то другим. Потому что женщина на корабле, если она не чья-то жена и не такая высокая дама, как вы — это просто погибель. Даже если она себя блюдет как надо, все равно раздрай начинается.
— Что вы предлагаете, капитан? Запереть Бет в каюте? Сшить ей чадру?
— Нет, миледи, такого не надо. Но неплохо было бы, если бы она одевалась так, чтобы не сверкать пупом. Я знаю, на Мауи все так ходят, и еще похлеще, но тут уже не Мауи. И пусть не бегает на третью палубу и не поет там, а если поет, то не крутит задом.
— Я велю ей этого не делать. Что-то еще?
Капитан почесал подбородок.
— Я вот что надумал. Я это с самого начала предвидел и старался пацана пригружать так, чтобы у него поменьше времени оставалось на лишние мысли. С другой стороны, сверх меры его припахивать тоже нельзя — на вахтах засыпать начнет. А тут появились эти работяги, взяли много работы на себя, ну и… не могу же я гемов держать в безделии, а на Рики воду возить в это время. И тут меня осенило. У парня сильные проблемы с гэльским будут, когда ему доведется поступать в Академию. Экзамены-то он сдаст на латыни, но лекции слушать все равно придется. И вообще, на Эрин его без знания гэльского на смех подымут. Так я хотел попросить: позанимайтесь с ним.
— Охотно, — согласилась Констанс. Предложение капитана решало одну из ее собственных проблем — мучительная праздность начала ей досаждать. Она уже давно завидовала Гусу, которому его одержимость физикой заменяла и компанию, и все другие дела. Все книги были перечитаны, все игры переиграны. А занятия с Диком действительно позволяли убить одним камнем даже не двух, а сразу трех птиц.
Она зашла в каюту — Гус сидел у сантора, больше никого не было.
— Где Бет и Джек?
— В грузовом коридоре, играют в какую-то дикую игру с мячом. Там еще мастер Порше и его кос.
Констанс пошла к лифту, вызвала его и набрала код второй палубы. Но лифт остановился на четвертой, и ее глазам явился Дик Суна. В обоих его руках были пустые корзины по десять литров каждая — из чего Констанс заключила, что его послали на третью палубу за бустером. Он поклонился и встал спиной в угол. Констанс хотела заговорить, но Дик успел раньше.
— Миледи, — внезапно выпалил он, когда дверь за ним открылась. — Можно будет сегодня с вами встретиться один на один?
— Да, конечно, — она удивилась такому совпадению, но виду не подала. — Приходи, когда освободишься, в… — Констанс вспомнила разговор с Рэем, — в часовню.
— Я приду, — пообещал мальчик, и бегом бросился из лифта.
Неужели правда? — подумала Констанс и улыбнулась. Матери слепы, так говорят. Они все узнают последними. Но если это правда, то… Бедный мальчик. Бет — взбалмошная, изнеженная девчонка, составить счастье мужчины она сможет не раньше чем через десять лет. Особенно такого невыносимо требовательного к себе, как Ричард Суна.
На второй палубе стоял дым коромыслом. Рэй с завязанными глазами обыскивал коридор из конца в конец и шарил кругом своими огромными ручищами, а хвостом сканировал пространство позади себя, прилагая гигантские усилия к тому, чтобы не изловить Джека, то и дело выдающего себя смехом, испуганным писком или громким топотом. Бет старалась двигаться бесшумно, но и у нее при виде стараний морлока то и дело вырывался сдавленный хохот. Динго носился вокруг всей группы вместе и вокруг каждого по отдельности по сложной траектории, напоминающей траекторию спутника в системе счетверенных звезд.
— Мама пришла! — Джек заметил ее первой, бросился к ней, налетел на хвост морлока и закачался в полуметре от земли, обвитый этой пятой конечностью, как змеей-анакондой. — Что, уже кушать идем?
— Миледи, — Рэй поднял повязку с глаз, осторожно поставил Джека на землю и преклонил колено.
— Бет, — сказала Констанс. — Нужно поговорить. Мастер Порше, я могу на вас полагаться?
— Разве я не ваш вассал, миледи? — похоже, Рэй слегка обиделся.
— Тогда продолжайте игру, пока Джек не устанет, и приводите его к обеду.
— Слушаюсь, миледи.
— Бет говорила мне, что вы пытаетесь обучать его приемам будо?
— Мы только играем, миледи.
— Я думаю, это будет ему полезно.
— Слушаюсь.
Они с Бет вошли в лифт, а за их спиной возобновились хохот и визг и шутливый рык морлока.
— Элисабет, — Констанс завела дочь в пустую каюту Гуса. — Сегодня со мной говорил капитан Хару… Он находит, что я слишком много тебе позволяю…
— Что именно? — Бет вздернула подбородок. — Например, ты позволяешь мне считать себя человеком. Да? И ты решила принять меры по такому случаю?
— Элисабет! — Констанс сама устыдилась того, как резко прозвучал ее голос. — Ты хочешь обидеть меня?
— Прости, ма. Но это… само собой напрашивается. А капитан Хару, извини меня, расист.
— Это правда, как ни жаль, — согласилась Констанс. — Но то, что он неправ в одном вопросе, еще не делает его автоматически неправым в другом. Бет, ты действительно слишком вольно ведешь себя, попав в чисто мужское окружение.
— Ну так что мне, в паранджу завернуться?
— Для начала — перестань носить чоли и перестань репетировать в грузовом коридоре. Звукоизоляция кают достаточно хороша.
— Ладно. Еще что?
Констанс немного помялась.
— Бет, скажи, что у тебя с Диком?
— У меня? С ним? Ма, ты сама все знаешь. Мы обмениваемся записями.
— И больше ничего?
Бет пожала плечами.
— Ма, да он еще детёныш.
Это было сказано с таким небрежным превосходством, что Констанс засмеялась.
— Бет, он сам зарабатывает на свой хлеб, — сказала она. — Кто из вас детёныш?
— Мальчишки все равно поздно взрослеют. Он с Джеком играет в шарики-прыгуны. Представляешь, он до сих пор хранит свою коллекцию шариков!
— Ну, и как играет?
— Классно. Сначала выигрывает у Джека примерно половину, потом проигрывает все, кроме двух — чтоб было с чего начинать в следующий раз. Джек своим успехам радуется до безумия.
— Что-то я давно не видела их играющими… Он вообще давно не заходил. Как ты думаешь, почему?
— Откуда я знаю?
Констанс посмотрела в честные глаза Бет и ничего не сказала.
Дик ждал ее вечером, как и условились — в часовне. Пахло ладаном — видимо, он жег палочку — но сейчас он не молился. Констанс была уверена в этом.
— Давайте не будем никуда уходить отсюда, — попросил он, когда они обменялись приветствиями. — Я хотел поговорить с вами. Я знаю, что капитан попросил вас заниматься со мной гэльским, но сначала мне нужно поговорить. Может, вы еще и не захочете…
— Не захотите, — машинально поправила Констанс, и улыбнулась. — Похоже, урок начался сам собой. Ну, так в чем же дело?
Дик шумно набрал воздуха в грудь.
— Не знаю прямо, как начать, — сказал он. — Позапрошлой ночью я… нет, не так. С самого начала, как вы с нами полетели, я думал прийти к вам и попроситься, чтобы вы отпустили меня в Синдэн. Я прежде жил только этим, понимаете? Ни о чем другом и думать не хотел, но все не решался и откладывал на потом. И вот уже третья неделя идет, как вы с нами летите, а со мной творится не знаю что… — он снова запнулся
— Тебе понравилась Элисабет? — напрямик спросила Констанс.
— Да, — выдохнул юноша с таким видом, будто вынул занозу.
— Ты любишь ее?
— Я… не знаю, миледи.
— А она тебя?
— Не знаю…
— Ты пробовал признаться ей?
— Да, миледи.
«Вот стервочка», — подумала Констанс, вспомнив честные глаза Бет.
— А она? Что она говорит?
— Говорит, что любит меня, но… я не знаю, так это или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127