— Мама, а можно я буду спать в одной сумочке с Динго? — радостно запищал Джек, увидев, как аляповатые плащи превращаются в трубы спальников.
— Нет, малыш, ты будешь спать в одной сумочке с Бет.
— Она толкается! Я лучше с Рэем.
— Ничего не получится, милорд. Я такой большой, что не помещаюсь в сумочку. Спите с сестренкой, а мы с Динго согреем друг друга.
— Рэй, — сказал Дик. — Нам нужно пойти набрать снега для питья. Мастер Аквилас, сломайте один стержень и вставьте его в гнездо печи. Пусть палатка прогреется немного.
— С вами схожу, — поднялся Актеон.
— Нет, — покачал головой Дик. — Мне нужен мастер Порше.
— Осторожнее там, снаружи, — подал голос лорд Гус. — Вряд ли здесь есть крупные хищники, но если они есть — это звери наподобие белых медведей Старой Земли.
— Спасибо, лорд Августин.
Дик и Рэй отошли от лагеря в сторону, достаточно далеко, чтобы их не могли услышать.
— Тут и в самом деле есть какое-нибудь зверье?
— Нет, сэнтио-сама. Снежные тролли всегда держатся ближе к воде, они рыболовы. Они кочуют там, — гем показал на восток. — Вдоль кромки льда. Чего нам нужно по-настоящему бояться — так это бури.
— Снежной бури?
— Да, сэр. Когда Анат начинает садиться раньше, чем Акхат, — Рэй показал на одно солнце, от которого виднелась над застывшим океаном лишь верхняя кромка, потом на другое, катящееся вслед за первым вниз, — такие бури здесь случаются часто.
— Лучше бы это был снежный тролль, — вздохнул юноша. Рэй понимающе кивнул: всегда проще иметь дело с тем, кого можно ранить или убить.
— Ночью я все скажу миледи, — прошептал Дик, нагребая горстями снег в котелок и утаптывая кулаком. — Она должна знать. Я не могу больше.
— А тэка? И девочка? И лорд Гус?
— Нет, они пока пусть ничего не знают. Начнется паника, а я не хочу. Пусть миледи объявит их своими рабами без их ведома. Черт, это же Вавилон, их никто ни о чем не спросит.
— Допустим, она это сделает. А дальше? Что будет с ней?
— Ты у меня спрашиваешь, Рэй? Ты ведь лучше меня знаешь эту планету.
— Главное — уйти от рук Мориты, — убежденно сказал морлок. — Если мы скроемся от него, нас ему уже не выдадут. Рейдеров здесь только терпят, а не любят. Если леди Констанс не скажет, кто она — ее могут даже отпустить. Доставить на какую-нибудь нейтральную планету.
— А если скажет?
Рэй пожал плечами.
— Доминион Ван-Вальденов невелик. Но миледи — императорского рода. Ее могут держать заложницей, чтобы получить выкуп, а могут использовать, чтобы завербовать лорда Якоба.
— Это у них не выйдет, — уверенно сказал Дик. — Но ты прав, нужно скрывать, кто она такая.
— А вы, сэнтио-сама? Что будет с вами?
— Откуда мне знать…
Этот вопрос не давал ему покоя с той минуты, когда он догадался обо всем. Он не сможет — и не попытается — скрыть, что он пилот. Инициированного до Картаго пилота не отпустят, это ясно. «Тех, кто не ломался по их воле, они казнили. Мы, боевые морлоки, должны были разрывать их когтями заживо…», — эти слова Рэя не шли из головы. Дик не надеялся, что ему сделают скидку на возраст — ведь в Сунасаки такой скидки не делали даже для младенцев. Ну что ж, останется только молиться, чтобы умереть, не опозорив Христа, Синдэн и убитых вавилонянами крестоносцев.
Рэй пытался поймать его взгляд, а он смотрел на небо.
— Что вы там видите, сэнтио-сама?
— Я думаю, Рэй. Мориту задержали или нет? «Саламандра» не могла оторваться так быстро, как «Паломник».
— Задержали, конечно.
— А нас ведь очень легко могли уничтожить. Нас сажали, потому что получили приказ. Чей?
— В мое время планетарной обороной командовал Бастиан Кордо, а флотом — Неро Мардукас, — сказал Рэй. — С тех пор, наверное, многое изменилось.
— Но почему нас пропустили, Рэй? Нас ведь пропустили. Не может же быть, что мы так просто обошли систему планетарной обороны.
— Вы хотите сказать, Морита властен отдавать приказы флоту?
— Тут я могу только догадываться. Ты знаешь что-нибудь?
— Разведкой в доме Рива ведает клан синоби. Экхарт Бон, в прежнее время глава Дома, был из них. Иногда, очень редко, синоби получает сэтто, который даёт ему право приказывать даже командирам флотов. Это называется «карт руж», красная карта. Синоби с таким сэтто может убивать кого хочет — если сумеет отчитаться за его смерть перед тем, кто дал сэтто… Но бывает так, что давший сэтто не требует отчета.
— А кто может дать такой сэтто?
— Солнце. Император Вавилона.
— Тогда давай подумаем, Рэй: если Морита — синоби… И если у него есть сэтто… то он получил его не просто так. Его послали за чем-то важным. Это могла быть простая разведка?
— Не знаю, сэнтио-сама…
— Я не думаю, что обычному шпиону нужны были бы такие полномочия. Тут пахнет куда более важным заданием. Он рискнул открыть мне Картаго. Этот риск может оправдать только очень большой выигрыш.
Дик смотрел на Рэя, ожидая его реакции. Морлок внимательно слушал.
— Больше, чем доминатрикс малого Доминиона, — продолжал юноша. — Больше, чем один ученый, даже такой умный, как лорд Гус…
— Такой умный, что порой не может сам за свой ум взяться, — хмыкнул морлок.
— Я думал было, что дело в нем. Но потом решил — нет. Чтобы получить из него какие-то сведения по его науке, не нужно его похищать — достаточно вызвать на ученый спор и он сам все расскажет.
— Но тогда кто?
Дик сказал. Рэй молча выслушал, подумал немного и решительно мотнул головой.
— Нет, капитан. Звучит похоже на правду, но нет. Она уже стала человеком. По законам Вавилона у нее нельзя отнять жизнь.
— По законам Империи тоже нельзя отнимать жизни, — кивнул Дик. — Но даже в Империи есть гады, которые считают себя выше законов — и человеческих, и Божьих. Такие, которые подпольно заказывали себе тела в Вавилоне.
— Верно. Так что, потеряв клона на Тайросе, его заказали бы здесь, и все дела. Оно не стоит того, чтобы гонять синоби с красной картой по всей Галактике.
— Тогда клон сейчас был бы десятилетним ребенком! Это еще маленькое и слабое тело! А вдруг время торопит этого… эту суку? Вдруг она не может ждать, пока ее клон вырастет? Рэй, мы должны что-то придумать, чтобы не дать ее сожрать!
— Чтобы что-то придумать, нужно что-то знать наверняка, — остудил его Рэй. — Да положите на это дело хвост, сэнтио-сама. Пойдемте обратно, нас уже ждут и беспокоятся, наверное.
Дик встал с котелком в руке.
— Нет у меня хвоста, Рэй, — сказал он.
— Ну значит, положите то, что есть.
С закатом температура воздуха упала и снег, еще недавно мокрый, теперь похрустывал под ногами. Он шагал позади Рэя и на душе у него было скверно как никогда. По лицу Рэя он видел, что морлока не очень-то убедила его версия. Она и самому Дику казалась притянутой за уши — но это была единственная версия, которая объясняла все. Бет не должна знать. Она не выдержит, у нее будет истерика — а это самое последнее, что ему сейчас нужно.
Дик вырос с мыслью о том, что ему придется расстаться с жизнью скорее рано, чем поздно. Мало кто из сохэев умирает от старости. Но только сейчас он понял, как тяжел крест офицера: жертвовать не только собой, но и другими. Рэй — солдат, он понимает. Леди Констанс — доминатрикс, она поймет. Но он рискует не только теми, кто способен пойти на жертву. Он рискует в первую очередь теми, кто неспособен и не должен.
«Боже, пусть я погибну один. Или хотя бы мы двое… А больше никто. Особенно Бет. То есть, миледи и Джек и милорд — тоже, это самое главное… Но Бет — пусть она спасется… Потому что она… Потому что я… я согласен, если так надо. Это же моя война. Не ее. Она-то тут при чем? Все они…»
Дик нырнул под тент и отдал котелок гемам. В крохотной палатке все теснились бок о бок, и нельзя было встать в полный рост — только на колени. Тесное пространство освещали термостержень, исходящий тускло-желтым сиянием в зажиме походной печки и терминал сантора, который включил лорд Гус. Его длинные кисти с растопыренными, быстро перебирающими пальцами, походили на пауков, ткущих тенета какого-то очередного хитроумного графика — и Дик жгуче позавидовал его способности уходить в призрачный мир формул. Лорд Гус был голоден, как и все, но его пришлось слегка толкнуть в бок, чтобы он услышал приглашение к ужину. Джек, утомленный переходом, не смог дождаться ужина — съел плиточку шоколада и уснул. Леди Констанс разбудила его, когда закипела вода, чтобы он поел — но малыш, осовело моргая глазенками, крутил лицом и не желал разжимать губ, чтобы проглотить немного варева.
Вообще-то, консервы из легионерского рациона (как и многие шкиперы, капитан Хару, не мудрствуя лукаво, закупил в качестве НЗ списанное армейское барахло) можно было есть и так — сорвав защитный слой с термопятна, которое разогревало банку примерно до тридцати градусов. Но все очень устали и замерзли — давиться сухой жирной кашей никто не хотел, и ее превратили во вполне приемлемый суп. В конце концов в Джека впихнули три ложки и снова позволили мальчику уснуть. Примерно с полчаса леди Констанс тревожно следила за сыном — не начнет ли его рвать? Но нет. Приступа не было.
От супа не оставили ничего, и вторым приемом закипятили в котле воду для кофе — леди Констанс сказала, что хорошо бы всю ночь иметь теплый кофе для вахтенных, и Дик ее поддержал. Сам себя он назначил первым вахтенным и велел Тому заступать через полтора часа. Ночь была разбита на шесть коротких вахт — чтобы у всех имелась возможность выспаться перед очередным дневным переходом.
Когда налили по второй кружке, он сунул в ухо «ракушку», вышел наружу, отцепил от пояса терминал и сел, как лорд Гус — только над картой, снятой во время облета планеты.
Южнее в горах было что-то, очень похожее на деревню. Во всяком случае, несколько объектов мало походили на фигуры выветривания, и термосканер показывал там наличие отопления. Конечно, оставалась еще крохотная вероятность того, что это какой-нибудь скрытый гейзер затейливой формы — но Дик все-таки думал, что судьба не настолько от него отвернулась.
Они достигли гор, и теперь следовало держать прямо на юг. Юный капитан, прокладывая этот маршрут, первоначально думал подняться в горы и следовать вдоль чего-то, очень похожего сверху на русло реки. Но сейчас, увидев отвесную стену скальной гряды, он понял — об этом нечего и думать.
Он ощупал и осмотрел камень, под которым укрылся тент — сомнений не было: над этим камнем поработала вода. Место, по которому они шли — полоса прибоя, и, судя по отметкам, которые Дик видел днем на скалах впереди — длинные горизонтальные полосы, словно по камню кто-то провел гигантским гребнем — вода в этом месте поднималась метров на сто. Оставалось лишь радоваться, что они упали сюда зимой, а не во время этого бешеного прилива. Надо же хоть чему-то радоваться…
Жилище, найденное на карте, было именно в горах, и Дик боялся, что весь этот жуткий путь, семьдесят километров по прямой и Бог знает сколько со скидкой на рельеф местности, они проделают зря: поселение окажется недоступным, они не смогут взобраться на клифф… В том месте, куда он вел отряд, ровная полоса гор была рассечена все тем же «руслом». Во всяком случае, Дик надеялся, что это русло реки…
Завтрашний путь пролегал вдоль клиффа, среди камней. Так у группы оставалась какая-то возможность быстро укрыться, если их начнут искать с воздуха. Это — еще пятьдесят километров. Еще два дня пути — Дик не обольщался насчет того, какие здесь ходоки все, кроме Рэя. Сам он, к примеру, подозревал, что стер себе ноги, и имел все основания опасаться за свое завтрашнее состояние.
Кроме того, их неизбежно затормозит приступ Джека. Их затормозит, а малыша убьет. Дик отключил терминал и сел, упершись локтями в колени и уронив голову. Он никогда раньше не клянчил у Бога, очень и очень буквально понимая то место в Евангелии, где сказано, что Отец знает твои нужды прежде, чем ты у Него попросишь. Дик вырос среди солдат Господних, и себя считал таким. Солдат не клянчит у генерала, хороший генерал сам снабжает солдата тем, что тому нужно. Дик всегда просил лишь о поддержке и помощи — но не о чуде. И лишь совсем недавно оказалось, что о поддержке просить бесполезно, потому что он не может сделать НИЧЕГО. Он не врач, не нанотехнолог. Он даже не настолько хороший пилот, чтобы привести корабль куда надо. Он вынужден просто сидеть и смотреть, как ребенок угасает и как терзается его мать.
Дик ни секунды не сомневался в том, что смерть — рождение к вечной жизни, не сомневался и в том, что такой ангелочек, как Джек, будет в раю быстрее, чем над ним дочитают «Ныне отпущаеши», и все-таки в качестве утешения эта мысль никуда не годилась. Потому что они оставались в этом тускнеющем мире, из которого со смертью каждого ребенка уходил свет, и где торжествовала такая сволочь как Брюс, Морита и Джориан. И тут можно было только впадать в отчаяние — или просить.
Чья-то мягкая, но сильная рука легла сзади на плечо. Дик, не оглядываясь, узнал это деликатное, почти робкое пожатие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127