Жесткие, как из дерева, пальцы стиснули его глотку. Ботва разинул рот, выкатил глаза.
И вот тогда-то он встретил взгляд Жженого – такой, что чуть вторично не обгадился.
– Э-э... – просипел он.
Пальцы сжались крепче.
– Что, – шепнул Жженый с ужасной задушевностью, – по-хорошему не понимаем?..
Он так встряхнул подшефного, что у того перебултыхнулись все внутренности.
– Значит, будем учить по-плохому. – Жженый улыбнулся еще ужаснее, чем говорил.
В свободной руке неведомо откуда – точно из воздуха! – взялся нож. Ботва облился холодом. Затем жаром. Затем его пробила дрожь.
– Я... – прохрипел он сквозь мертвую схватку, – я... нет! Я ничего... Босс... виноват... я...
Хватка разжалась.
– Виноват, – подтвердил Жженый. – Вот учу. Опаздывать нельзя. Запомнил?
– Да, босс.
Ботву трясло. Колени ходили ходуном. Урок удался.
Жженый спрятал нож. Ну, идем.
На крышу командир вышел спокойный, равнодушный, как всегда. Ботва плелся следом, все еще нервно вздрагивая.
– Ну вот, все в сборе, – подытожил Жженый. – Слушай меня. Сегодня ночью я имел встречу с нашими... покровителями.
Крохотную паузу после «наших» заметили не все. Но кому надо, тот заметил.
Далее Жженый, в сущности, пересказал то, что говорил ему маг. Слушали внимательно, Мыло аж рот открыл от напряжения – для него понимать звучащую речь было работой, и нелегкой.
– Вопросы есть? – спросил Жженый, закончив. Молчание. Тихий шелест дождя. Пистон осторожно откашлялся. Жженый перевел взгляд на него.
– Слушаю.
Пистон затоптался, закряхтел.
– Я хотел, босс... Спросить хотел, да.
– Спрашивай.
– Они не сказали, зачем он им? Ну, этот Муха вот?
– Тебе это так надо знать?
– Мне? – Пистон подавился словом. – Да вы что, босс! Я это так просто...
– Вот запомни, – резко прервал Жженый. – Ничего никогда «так просто» не делай. Даже по малой нужде. А вопросов таких тем более не задавай. Понял?
– Понял, понял, босс, – поспешил заткнуться Пистон.
– Еще вопросы есть?
Тухляк поежился от гнилой сырости:
– Когда? Когда это надо? Жженый немного помолчал.
– Сегодня подготовимся, – решил он. – Отдохнем. А завтра двинемся.
– А как же... – нерешительно начал Пистон и не закончил.
– Что такое?
– Э-э... я просто хотел, а как же если вдруг эти наши вернутся, Слякоть, Скальп? Придут, а нас нет.
– Их проблемы.
Сказав так, Жженый взглянул почему-то на Тощего. Тот совершенно недвижимо стоял, слушал. Даже вроде бы не моргал.
– Ну, пошли, – велел начальник. – А то промокнем.
Это было верно. Дождь сеял и сеял. Вниз повалили все охотно.
2
Вернулись на восьмой этаж, занялись подготовкой. Чистка оружия, подгонка одежды, бронежилетов... Тухляк решил починить сапоги.
– Подметка отлетает, – объяснил он. – Возьмет да крякнет в пути, что тогда?..
– Швах тогда, – согласился Ботва.
Он уже оправился от шоковой терапии, но вел себя пугливо, зыркал по сторонам – Жженый его умело перевоспитал.
Сам Жженый чувствовал некое странное беспокойство. Откуда оно исходило? – он не мог понять. Что-то с чем-то не срасталось, что-то было не так.
В раздражении от этих непоняток он вышел из квартиры и прошелся по коридору. Однако здесь, в узком затхлом пространстве, ему не хватило воздуху, и он решил опять подняться на крышу.
Стал подниматься. Дошел до промежуточной площадки...
Стоп.
Вот оно! Сошлось.
Жженый понял, в чем дело. Еще когда он спускался, чтоб вразумить Ботву, он заметил это. Но тогда отвлекся.
Вот что: потеки крови с самой кромки люка. Вот они.
Он присел рядом, осматривая внимательно. Дешевый говорил, что споткнулся и мордой долбанул трубу. Если так, то кровь должна быть на полу возле трубы, на ее стенках... так, вот они, капли, есть... А почему вон там, далеко, на полу тоже?.. Так, так. Что-то не так!
Ну ладно, на полу понятно. Дешевый ходил, кровь капала из носа. А вот эти потеки, на краю дыры...
Внезапно для себя Жженый рванул вниз. На бегу проверил то, с чем не расставался никогда: пистолет «вальтер» в кобуре, универсальный нож, фонарик, мини-аптечку. На месте! Жженый был опытный боец.
Предчувствие, неясная еще догадка колесила в нем. Сердце билось учащенно. Добежав до первого этажа, он остановился, чтоб перевести дух. Постоял, отдышался. Вышел из подъезда.
Приемник мусоропровода находился по соседству – узенький, загаженный дверной проем. Когда-то была дверь, но теперь, конечно, и помина не было. Впрочем, никто туда никогда не заглядывал из-за грязи и вони.
Жженый бесшумно вынул пистолет. «Вальтер-29» со сбалансированной системой автоматики и электронным ударным механизмом не нуждался в передергивании затвора. Указательный палец привычно лег на крючок, привычно поджал его – едва-едва, так, чтобы ощущать усилие спуска. В общем-то, предосторожность эта была излишней, но она давно уже обратилась в инстинкт – как у зверя. Разум в этом не участвовал.
Фонарь пока не был нужен, но левая рука легла на него, чтоб потом не вошкаться в потемках. Помещение состояло как бы из двух комнат: первая – прихожая, что ли; а вторая представляла собой собственно приемник, то бишь сюда и попадал мусор.
Конечно, за столько лет все, что должно было гнить и вонять, сгнило, однако вонь отчасти уцелела. Она точно впиталась в стены. Смрад в этой камере был устойчивый.
Здесь уже было темно. Кучи окаменевшего мусора скорее угадывались, чем виделись. Но...
Но!
Жженый повидал немало на своем веку. И не только повидал, но и услышал, ощутил и вдохнул. А память у него была отличная – и на звуки, и на прикосновения, и на запахи. И тот тошный душок, что едва-едва коснулся его ноздрей, он знал на сто пудов.
Это тянуло мертвечиной.
Так же бесшумно, как и «вальтер», выскользнул из чехла фонарь. Далеко отставив левую руку, Жженый щелкнул кнопкой.
Узкий луч света прорезал мглу. Вряд ли что-либо можно было разглядеть в нем... но только не для Жженого.
Глаза его сузились. Ноздри раздулись. Луч хищно зашарил по полу и по стенам...
Вот оно.
Жженый сунул фонарь и пистолет на места, резко шагнул вперед, взялся за нечто тяжелое, с усилием поволок это нечто к выходу. Выволок.
В первой комнате он распрямился, вытер руки о бока. Постоял немного над трупом, затем ногой брезгливо перевернул его на спину.
Труп вяло перевалился навзничь, откинув левую руку.
Жженый сплюнул.
В сущности, ему все уже было ясно, когда он тащил мертвяка за ноги. Но теперь, убедившись окончательно, он усмехнулся.
Он не питал теплых чувств ни к кому из своей гоп-компании. Даже равнодушен ни к кому не был. Презирал всех – хотя каждого по-разному. Мыло – за глупость, Тухляка – за нечистоплотность, Дешевого и Ботву – за гнилость духа... Но были двое, кого он терпеть не мог. Не мог он, правда, этого и выказать, но уж питаться своей ненавистью в глубине души никто не смел ему запретить. Он и питался.
Эти двое были – Скальп и Слякоть. И вот оба сдохли!
Мысль поразила его. Он возненавидел двух, и обоим – кранты. Это как? Знамение?..
В упоении он даже и не подумал о том, что Скальп, может, вовсе и не сдох, а пустился в вольную охоту, как не раз уже бывало. Нет! В его понимании этот подонок был трупом.
Жженый и сам не знал, насколько он прав.
Он поднял голову, обвел взором грязнющий потолок. Выражение лица сделалось задумчивое, он закусил нижнюю губу, покивал – и все понял, всю драму, разыгравшуюся ночью: и мотив, и действия... Скорее, не понял, а представил – так ярко, по-настоящему. Его и азарт разобрал, он вновь перевернул изломанный, кошмарный труп ничком. Ну да! Так и есть: ножевое в область сердца. Совсем небольшое. Жженый вспомнил стилет Дешевого, поощрительно кивнул. Все верно.
Он даже зауважал Дешевого. И уважение сливалось с каким-то до конца не понятным духовным освобождением. Все-таки что-то значит! – его враги враз пали смертью гнусных. Это неспроста.
Никогда прежде он такого не переживал. Он удивился. Больше! – изумился. В волнении заходил по вонючей комнате. Потом остановился. Ему стало тесно здесь.
– Так, – сказал он.
И заспешил. Подхватил труп, швырнул его назад во мглу. Отряхнул руки и вышел на улицу.
Свет этого дня все же рассеял муть. Исчез дождь. Побежали облака. Их ткань не выдержала, порвалась, и солнце хлынуло в разливы. Оно причудливо испятнило хмурый мир, окружавший хмурого человека с лицом убийцы и взглядом, от которого какая-нибудь старая дева наверняка бы тут же отдала концы.
Этот человек широкими шагами ходил по двору. Круто разворачивался, шел обратно, вновь поворачивался и шагал еще куда-то.
Думал ли он? Сам он о том не думал. Волны чувств, образов и слов вздымались, рушились и вновь вздьмались в нем. Он почти задыхался в этой буре.
Кончилось тем, что он едва не налетел на дерево. Тогда опамятовался. Он остановился, провел рукой по лбу и взглянул новыми глазами.
– Так, – сказал он уже по-другому. Он и сам стал другим.
Когда вернулся, его встретило какое-то странное молчание. Все его разбойники сидели тихо, возились каждый со своим барахлом и казались если не напуганными, то настороженными, что ли.
Жженый чуть задержал взгляд на Дешевом. Тот словно уловил этот взор, дернулся, но Жженый сразу отвернулся.
– Ну что? – произнес он сурово. Безмолвие.
– Что – что? – осторожно переспросил Пистон.
– Дела как, спрашиваю. Опять тишина.
– Да... нормально, – еще осторожнее выдавил Пистон.
Жженый помолчал, а потом сказал без улыбки:
– Хорошо. Готовьтесь. Вечером проверю. И пошел к себе.
Глава 8
О ПОЛЬЗЕ КНИГ
1
Эта чертова осень, казалось, никогда не кончится. Стоял уже конец октября. А может, начало ноября?.. Черт его знает. Честно сказать, Даня не очень отсчитывал дни, большой нужды в том не видя. Все равно придет зима, за ней весна, а там лето... Часы – часы да. Это другое дело. А день за днем, это второстепенно.
Да тут еще один вопрос занял московского генерала. Причем возник он, вопрос, почти случайно, от слов Кишки – когда они возвращались после разгрома бандитов на кольце.
– Н-ну, блин!.. – сказал тогда Кочерга, довольно отдуваясь под тяжестью трофеев. – Везет же нам! Крошим этих гадов в труху. Ма-агия... Штык вам в жопу, а не магия!
При всех своих достоинствах Кишка был парень недалекий. Он и не понял, какую интересную вещь сказал. А Даня-то просек это сразу. Естественно, он ничего никому не сказал и виду не подал. Но заинтересовался. Задумался. Думал несколько дней. Вспоминал, сопоставлял, делал выводы... И по итогам их позвонил Бабаю:
– Привет! Есть разговор.
– Ладно. Где встретимся?
– Я сам к вам приду.
– Давай. Ждем.
Бабай лично вышел встречать гостя. На посту стоял Гондурас, и командир велел ему смотреть зорко.
– Гость у нас. Смотри не прозевай, – сказал он с напускным равнодушием, но про себя напрягся: не хотелось ему ударить в грязь лицом перед москвичами. И не ударил! Он и сам внимательно смотрел по сторонам, но первым заметил пришельца все-таки Гондурас.
– Командир, – позвал он. – Смотри! Идет. Бабай широко улыбнулся, что делал не часто.
– Привет, привет! Ждем. Проходи! Поешь?
Даня тоже заулыбался в ответ, однако пройти и покушать отказался:
– Нет, извини. Некогда. Решил сразу два дела сделать: к вам заглянуть и вон там посмотреть, поисследовать, что творится.
Он кивнул в сторону бывшей Олимпийской деревни.
Бабай подумал, что под словами «к вам заглянуть» скрыто желание доброго соседа узнать, как живется-дышится здесь новым его соратникам. Это приятно тронуло уфимского командира, и он постарался по максимуму отметить позитивы жизни на «Юго-Западной».
– Живем как короли на именинах! – блеснул он эрудицией в конце рассказа. – Точно, Гондурас?
Фраза про королей, естественно, была позаимствована у Очкарика.
Гондурас все подтвердил энергичным кивком и кратким:
– Точно!
Даня выслушал это, тоже кивнул, сказав искренне:
– Очень рад. Хорошо, что у вас так вышло... Но знаешь, я хотел кое о чем посоветоваться.
– Со мной? – Бабай чуть удивился.
– Ну конечно.
Бабай почесал пальцем в ухе, затем пятерней в затылке. Он почувствовал себя польщенным.
– Ладно, слушаю.
– Тут вот какое дело. Понимаешь, что-то кажется мне странным, как мы лихо громим врагов. В тот день, помнишь, когда вы появились?.. Разнесли вдрызг. Сейчас вот тоже... А ведь у них и вправду магические приемы всякие есть. И неслабые. А нам они – хоть бы хны. Тебя это не удивляет?
– Ну кто его знает. – Бабай пожал плечами, повспоминал. – Да ведь и мы их там у себя тоже били в хвост и в гриву... – Здесь он, правда, смутился и заскромничал. – То есть боестолкновение, по сути, одно было, но вообще справлялись мы неплохо.
– Вот! – обрадовался Даня. – Вот именно. Это я и хотел обсудить. Понимаешь, все данные указывают на то, что их магия долбаная не срабатывает. Понимаешь?! Не срабатывает здесь, с нами. Я уверен, что они пытались ее применить. Уже после того боя на Профсоюзной, когда вы оказались здесь.
– Пытались, думаешь?
– Уверен! Уж я-то эту сволочь знаю. И раздавили б нас в лепешку, если бы...
– Если бы что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
И вот тогда-то он встретил взгляд Жженого – такой, что чуть вторично не обгадился.
– Э-э... – просипел он.
Пальцы сжались крепче.
– Что, – шепнул Жженый с ужасной задушевностью, – по-хорошему не понимаем?..
Он так встряхнул подшефного, что у того перебултыхнулись все внутренности.
– Значит, будем учить по-плохому. – Жженый улыбнулся еще ужаснее, чем говорил.
В свободной руке неведомо откуда – точно из воздуха! – взялся нож. Ботва облился холодом. Затем жаром. Затем его пробила дрожь.
– Я... – прохрипел он сквозь мертвую схватку, – я... нет! Я ничего... Босс... виноват... я...
Хватка разжалась.
– Виноват, – подтвердил Жженый. – Вот учу. Опаздывать нельзя. Запомнил?
– Да, босс.
Ботву трясло. Колени ходили ходуном. Урок удался.
Жженый спрятал нож. Ну, идем.
На крышу командир вышел спокойный, равнодушный, как всегда. Ботва плелся следом, все еще нервно вздрагивая.
– Ну вот, все в сборе, – подытожил Жженый. – Слушай меня. Сегодня ночью я имел встречу с нашими... покровителями.
Крохотную паузу после «наших» заметили не все. Но кому надо, тот заметил.
Далее Жженый, в сущности, пересказал то, что говорил ему маг. Слушали внимательно, Мыло аж рот открыл от напряжения – для него понимать звучащую речь было работой, и нелегкой.
– Вопросы есть? – спросил Жженый, закончив. Молчание. Тихий шелест дождя. Пистон осторожно откашлялся. Жженый перевел взгляд на него.
– Слушаю.
Пистон затоптался, закряхтел.
– Я хотел, босс... Спросить хотел, да.
– Спрашивай.
– Они не сказали, зачем он им? Ну, этот Муха вот?
– Тебе это так надо знать?
– Мне? – Пистон подавился словом. – Да вы что, босс! Я это так просто...
– Вот запомни, – резко прервал Жженый. – Ничего никогда «так просто» не делай. Даже по малой нужде. А вопросов таких тем более не задавай. Понял?
– Понял, понял, босс, – поспешил заткнуться Пистон.
– Еще вопросы есть?
Тухляк поежился от гнилой сырости:
– Когда? Когда это надо? Жженый немного помолчал.
– Сегодня подготовимся, – решил он. – Отдохнем. А завтра двинемся.
– А как же... – нерешительно начал Пистон и не закончил.
– Что такое?
– Э-э... я просто хотел, а как же если вдруг эти наши вернутся, Слякоть, Скальп? Придут, а нас нет.
– Их проблемы.
Сказав так, Жженый взглянул почему-то на Тощего. Тот совершенно недвижимо стоял, слушал. Даже вроде бы не моргал.
– Ну, пошли, – велел начальник. – А то промокнем.
Это было верно. Дождь сеял и сеял. Вниз повалили все охотно.
2
Вернулись на восьмой этаж, занялись подготовкой. Чистка оружия, подгонка одежды, бронежилетов... Тухляк решил починить сапоги.
– Подметка отлетает, – объяснил он. – Возьмет да крякнет в пути, что тогда?..
– Швах тогда, – согласился Ботва.
Он уже оправился от шоковой терапии, но вел себя пугливо, зыркал по сторонам – Жженый его умело перевоспитал.
Сам Жженый чувствовал некое странное беспокойство. Откуда оно исходило? – он не мог понять. Что-то с чем-то не срасталось, что-то было не так.
В раздражении от этих непоняток он вышел из квартиры и прошелся по коридору. Однако здесь, в узком затхлом пространстве, ему не хватило воздуху, и он решил опять подняться на крышу.
Стал подниматься. Дошел до промежуточной площадки...
Стоп.
Вот оно! Сошлось.
Жженый понял, в чем дело. Еще когда он спускался, чтоб вразумить Ботву, он заметил это. Но тогда отвлекся.
Вот что: потеки крови с самой кромки люка. Вот они.
Он присел рядом, осматривая внимательно. Дешевый говорил, что споткнулся и мордой долбанул трубу. Если так, то кровь должна быть на полу возле трубы, на ее стенках... так, вот они, капли, есть... А почему вон там, далеко, на полу тоже?.. Так, так. Что-то не так!
Ну ладно, на полу понятно. Дешевый ходил, кровь капала из носа. А вот эти потеки, на краю дыры...
Внезапно для себя Жженый рванул вниз. На бегу проверил то, с чем не расставался никогда: пистолет «вальтер» в кобуре, универсальный нож, фонарик, мини-аптечку. На месте! Жженый был опытный боец.
Предчувствие, неясная еще догадка колесила в нем. Сердце билось учащенно. Добежав до первого этажа, он остановился, чтоб перевести дух. Постоял, отдышался. Вышел из подъезда.
Приемник мусоропровода находился по соседству – узенький, загаженный дверной проем. Когда-то была дверь, но теперь, конечно, и помина не было. Впрочем, никто туда никогда не заглядывал из-за грязи и вони.
Жженый бесшумно вынул пистолет. «Вальтер-29» со сбалансированной системой автоматики и электронным ударным механизмом не нуждался в передергивании затвора. Указательный палец привычно лег на крючок, привычно поджал его – едва-едва, так, чтобы ощущать усилие спуска. В общем-то, предосторожность эта была излишней, но она давно уже обратилась в инстинкт – как у зверя. Разум в этом не участвовал.
Фонарь пока не был нужен, но левая рука легла на него, чтоб потом не вошкаться в потемках. Помещение состояло как бы из двух комнат: первая – прихожая, что ли; а вторая представляла собой собственно приемник, то бишь сюда и попадал мусор.
Конечно, за столько лет все, что должно было гнить и вонять, сгнило, однако вонь отчасти уцелела. Она точно впиталась в стены. Смрад в этой камере был устойчивый.
Здесь уже было темно. Кучи окаменевшего мусора скорее угадывались, чем виделись. Но...
Но!
Жженый повидал немало на своем веку. И не только повидал, но и услышал, ощутил и вдохнул. А память у него была отличная – и на звуки, и на прикосновения, и на запахи. И тот тошный душок, что едва-едва коснулся его ноздрей, он знал на сто пудов.
Это тянуло мертвечиной.
Так же бесшумно, как и «вальтер», выскользнул из чехла фонарь. Далеко отставив левую руку, Жженый щелкнул кнопкой.
Узкий луч света прорезал мглу. Вряд ли что-либо можно было разглядеть в нем... но только не для Жженого.
Глаза его сузились. Ноздри раздулись. Луч хищно зашарил по полу и по стенам...
Вот оно.
Жженый сунул фонарь и пистолет на места, резко шагнул вперед, взялся за нечто тяжелое, с усилием поволок это нечто к выходу. Выволок.
В первой комнате он распрямился, вытер руки о бока. Постоял немного над трупом, затем ногой брезгливо перевернул его на спину.
Труп вяло перевалился навзничь, откинув левую руку.
Жженый сплюнул.
В сущности, ему все уже было ясно, когда он тащил мертвяка за ноги. Но теперь, убедившись окончательно, он усмехнулся.
Он не питал теплых чувств ни к кому из своей гоп-компании. Даже равнодушен ни к кому не был. Презирал всех – хотя каждого по-разному. Мыло – за глупость, Тухляка – за нечистоплотность, Дешевого и Ботву – за гнилость духа... Но были двое, кого он терпеть не мог. Не мог он, правда, этого и выказать, но уж питаться своей ненавистью в глубине души никто не смел ему запретить. Он и питался.
Эти двое были – Скальп и Слякоть. И вот оба сдохли!
Мысль поразила его. Он возненавидел двух, и обоим – кранты. Это как? Знамение?..
В упоении он даже и не подумал о том, что Скальп, может, вовсе и не сдох, а пустился в вольную охоту, как не раз уже бывало. Нет! В его понимании этот подонок был трупом.
Жженый и сам не знал, насколько он прав.
Он поднял голову, обвел взором грязнющий потолок. Выражение лица сделалось задумчивое, он закусил нижнюю губу, покивал – и все понял, всю драму, разыгравшуюся ночью: и мотив, и действия... Скорее, не понял, а представил – так ярко, по-настоящему. Его и азарт разобрал, он вновь перевернул изломанный, кошмарный труп ничком. Ну да! Так и есть: ножевое в область сердца. Совсем небольшое. Жженый вспомнил стилет Дешевого, поощрительно кивнул. Все верно.
Он даже зауважал Дешевого. И уважение сливалось с каким-то до конца не понятным духовным освобождением. Все-таки что-то значит! – его враги враз пали смертью гнусных. Это неспроста.
Никогда прежде он такого не переживал. Он удивился. Больше! – изумился. В волнении заходил по вонючей комнате. Потом остановился. Ему стало тесно здесь.
– Так, – сказал он.
И заспешил. Подхватил труп, швырнул его назад во мглу. Отряхнул руки и вышел на улицу.
Свет этого дня все же рассеял муть. Исчез дождь. Побежали облака. Их ткань не выдержала, порвалась, и солнце хлынуло в разливы. Оно причудливо испятнило хмурый мир, окружавший хмурого человека с лицом убийцы и взглядом, от которого какая-нибудь старая дева наверняка бы тут же отдала концы.
Этот человек широкими шагами ходил по двору. Круто разворачивался, шел обратно, вновь поворачивался и шагал еще куда-то.
Думал ли он? Сам он о том не думал. Волны чувств, образов и слов вздымались, рушились и вновь вздьмались в нем. Он почти задыхался в этой буре.
Кончилось тем, что он едва не налетел на дерево. Тогда опамятовался. Он остановился, провел рукой по лбу и взглянул новыми глазами.
– Так, – сказал он уже по-другому. Он и сам стал другим.
Когда вернулся, его встретило какое-то странное молчание. Все его разбойники сидели тихо, возились каждый со своим барахлом и казались если не напуганными, то настороженными, что ли.
Жженый чуть задержал взгляд на Дешевом. Тот словно уловил этот взор, дернулся, но Жженый сразу отвернулся.
– Ну что? – произнес он сурово. Безмолвие.
– Что – что? – осторожно переспросил Пистон.
– Дела как, спрашиваю. Опять тишина.
– Да... нормально, – еще осторожнее выдавил Пистон.
Жженый помолчал, а потом сказал без улыбки:
– Хорошо. Готовьтесь. Вечером проверю. И пошел к себе.
Глава 8
О ПОЛЬЗЕ КНИГ
1
Эта чертова осень, казалось, никогда не кончится. Стоял уже конец октября. А может, начало ноября?.. Черт его знает. Честно сказать, Даня не очень отсчитывал дни, большой нужды в том не видя. Все равно придет зима, за ней весна, а там лето... Часы – часы да. Это другое дело. А день за днем, это второстепенно.
Да тут еще один вопрос занял московского генерала. Причем возник он, вопрос, почти случайно, от слов Кишки – когда они возвращались после разгрома бандитов на кольце.
– Н-ну, блин!.. – сказал тогда Кочерга, довольно отдуваясь под тяжестью трофеев. – Везет же нам! Крошим этих гадов в труху. Ма-агия... Штык вам в жопу, а не магия!
При всех своих достоинствах Кишка был парень недалекий. Он и не понял, какую интересную вещь сказал. А Даня-то просек это сразу. Естественно, он ничего никому не сказал и виду не подал. Но заинтересовался. Задумался. Думал несколько дней. Вспоминал, сопоставлял, делал выводы... И по итогам их позвонил Бабаю:
– Привет! Есть разговор.
– Ладно. Где встретимся?
– Я сам к вам приду.
– Давай. Ждем.
Бабай лично вышел встречать гостя. На посту стоял Гондурас, и командир велел ему смотреть зорко.
– Гость у нас. Смотри не прозевай, – сказал он с напускным равнодушием, но про себя напрягся: не хотелось ему ударить в грязь лицом перед москвичами. И не ударил! Он и сам внимательно смотрел по сторонам, но первым заметил пришельца все-таки Гондурас.
– Командир, – позвал он. – Смотри! Идет. Бабай широко улыбнулся, что делал не часто.
– Привет, привет! Ждем. Проходи! Поешь?
Даня тоже заулыбался в ответ, однако пройти и покушать отказался:
– Нет, извини. Некогда. Решил сразу два дела сделать: к вам заглянуть и вон там посмотреть, поисследовать, что творится.
Он кивнул в сторону бывшей Олимпийской деревни.
Бабай подумал, что под словами «к вам заглянуть» скрыто желание доброго соседа узнать, как живется-дышится здесь новым его соратникам. Это приятно тронуло уфимского командира, и он постарался по максимуму отметить позитивы жизни на «Юго-Западной».
– Живем как короли на именинах! – блеснул он эрудицией в конце рассказа. – Точно, Гондурас?
Фраза про королей, естественно, была позаимствована у Очкарика.
Гондурас все подтвердил энергичным кивком и кратким:
– Точно!
Даня выслушал это, тоже кивнул, сказав искренне:
– Очень рад. Хорошо, что у вас так вышло... Но знаешь, я хотел кое о чем посоветоваться.
– Со мной? – Бабай чуть удивился.
– Ну конечно.
Бабай почесал пальцем в ухе, затем пятерней в затылке. Он почувствовал себя польщенным.
– Ладно, слушаю.
– Тут вот какое дело. Понимаешь, что-то кажется мне странным, как мы лихо громим врагов. В тот день, помнишь, когда вы появились?.. Разнесли вдрызг. Сейчас вот тоже... А ведь у них и вправду магические приемы всякие есть. И неслабые. А нам они – хоть бы хны. Тебя это не удивляет?
– Ну кто его знает. – Бабай пожал плечами, повспоминал. – Да ведь и мы их там у себя тоже били в хвост и в гриву... – Здесь он, правда, смутился и заскромничал. – То есть боестолкновение, по сути, одно было, но вообще справлялись мы неплохо.
– Вот! – обрадовался Даня. – Вот именно. Это я и хотел обсудить. Понимаешь, все данные указывают на то, что их магия долбаная не срабатывает. Понимаешь?! Не срабатывает здесь, с нами. Я уверен, что они пытались ее применить. Уже после того боя на Профсоюзной, когда вы оказались здесь.
– Пытались, думаешь?
– Уверен! Уж я-то эту сволочь знаю. И раздавили б нас в лепешку, если бы...
– Если бы что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44