Настя попыталась было их образумить, да куда там! Осатанели.
Баба обложила парней последними словами.
– Да вы!.. – завизжала она. И – мать-перемать. У одного глаза стали как два огненных шара.
– Ах ты... – Он задохнулся. И страшно медленно, как показалось Насте, его рука полезла за спину... Настя обомлела. А рука с такой же ужасающей неторопливостью потянулась обратно. Только теперь в ней был револьвер.
Тут Настину оторопь как сдуло. Она сама не поняла, как уже неслась прочь, а за спиной сухо и зло хлестнули два выстрела – и дикий бабий взвизг. Что было дальше, Настя не видела и никогда не узнала. И знать не хотела.
Лавров привел ее к себе, накормил, дал отдохнуть. По пути рассмотрел, что девушка хоть и изнурена, и перепугана до полусмерти, но хорошо сложена и миловидна; надо только малость отъесться и прийти в себя.
Конечно, такая возможность ей была предоставлена. На аппетит она не жаловалась. За неделю щеки округлились, взгляд подобрел... Ну а потом, понятное дело, коли мужчина с женщиной живут вместе…
Вдвоем они дружно вскопали огород. Настя отлично знала сельское хозяйство – в Подольске у ее родителей был дом с садом. Вообще, девушка она была простецкая, совсем не образованная, и при том спокойная, покладистая и ласковая. Лучшей жены философу не надо! Через два месяца Алексею казалось, что он знает ее всю свою жизнь.
Если это не любовь, то что?.. Счастье? В глухом лесу, в ужасном, одичалом мире?.. Алексей Лавров был, наверное, законченный оптимист. Он был счастлив. Он понимал трагедию мира – еще бы, понимать было его профессией. Но это не мешало ему переживать мгновения счастья и верить в то, что человечество не кончилось. Что лихолетье это сгинет! Не сейчас пусть, и не завтра, и не через год – но когда-нибудь.
За время совместной жизни лесные жители произвели на свет шестерых детей, из которых в суровых условиях выжили двое. Два мальчика. Старший – Сергей и младший – Володя.
Сергей помнил себя лет с трех. Воспоминания эти были скудные, но очень приятные: солнечный летний день, жара, зеленая трава, дурманный, пряный запах разноцветья... Видимо, маленький Сережа, ни черта еще не смысля, сидел в траве и наслаждался жизнью – что простительно, ибо не ведал, в какую жизнь он угораздил.
Впрочем, много лет она была прекрасной, эта жизнь. Голодноватой, трудной, да. Это правда. Но счастливой! Он был окружен родительской любовью. Все человеческие отношения для него были – ласка, забота, дружба, веселый смех. Других он просто не знал. Он не слышал никогда не то что ругани, а ни одного худого слова.
Иногда, просыпаясь по ночам, он видел, как отец при махоньком свете лучины сидит и пишет. Это было ужасно интересно. Иногда Сережа подходил.
– Пап, а что ты делаешь?
Отец смеялся, ласково трепал сына по голове:
– Подрастешь, узнаешь!..
А когда мальчик стал постарше, они много гуляли по лесу, и отец показывал ему такие места, от которых дух захватывало.
– Что, брат Серега? – улыбался он. – Красиво?
– Да, пап! – восхищенно говорил Сережа. – Уходить не хочется!
– То-то. – Алексей Владимирович клал сыну руку на плечо. – Красота спасет мир!
– Это почему?
Отец загадочно щурился.
– Увидишь... – отвечал так же загадочно. – А вообще это один писатель сказал. Достоевский Федор Михайлович! Был такой.
– Писатель? Как ты?
Алексей Владимирович хохотал всласть:
– Ну, я ему, пожалуй, и в подметки не гожусь... Но ты посмотри, ты посмотри только, какая поляна! Боже мой! Райское место!..
Признаться, Сережа не очень понимал, зачем красоте спасать этот мир. Он ведь и сам есть красота! – в любое время, осенью, зимой, весной, летом – всегда по-разному... Меняется, но остается красотой.
От родителей Сергей слышал, конечно, о гоблинах, о том, что за пределами прекрасного лесного мира царит несчастье. Он спрашивал отца. Тот не отмалчивался и не отмахивался, но и не говорил прямо. Все у него было: вот подрастешь, брат Серега, там мы с тобой займемся...
Не успел подрасти. Как гоблины пронюхали, что семья прячется в лесу?.. Пронюхали, и более того, подкрались незаметно, на рассвете, не поленились. Все спали в избушке, и ничто не предвещало беды.
Враз содрогнулись стены, вылетела дверь, со звоном лопнули стекла. Зачем их выбивать – неизвестно, все равно гигантским чудищам в оконные проемы не влезть. Но выбили и хари свои сунули, и рев сотряс маленький домик.
Странно, но Сергей вовсе не испугался. А хотя не странно: он впал в ступор какой-то, и все, что с ним творилось, точно и не с ним было; или с ним – но в кино.
Про кино он слышал от мамы.
Он не видел, как погибли родители и брат. В этот страшный миг отец успел крикнуть ему:
– Сергей! Беги! Поляна!! Помни!!! И он рванул.
Каким чудом он шмыгнул мимо кошмарных рыл, он сам не понял. Выпало из памяти. А затем совсем странное: он бежал, высоко поднимая ноги, почти не чувствуя веса, и весь мир плавно, как огромная волна, то валился вниз, то начинал подыматься вверх...
Чудилось, что бежишь, бежишь и все на месте, как в дурном сне.
Вдруг – сразу чаща, заросли, сухие сучья. Заблудился! Повернул назад. И вновь заросли, колючие лианы ежевики. Сергей разодрал руки. Взмокший, распаренный, несмотря на сырое осеннее утро, он, задыхаясь, кое-как выбрался из путаницы ветвей.
И тут опять провал.
Очнулся он лежащим на земле. Вокруг толпились твари. Как чужой, равнодушно он увидел свою избушку, пустой огород. Что-то мешало... и он не сразу понял, что это руки связаны за спиной, а рот заклеен скотчем. Как догадался, то закрыл глаза. Не хотел видеть и свою смерть.
Но никакой смерти не случилось. Сергей слышал, как твари урчали и рявкали над ним. Потом вдруг он ощутил, как на его босые ноги натягивают обувь. Он чуть-чуть приоткрыл глаза и увидел, как отвратительные лапы аккуратнейшим образом обувают его в кроссовки.
Он не стал сопротивляться. Тут впервые проскользнула мысль, что гоблины вовсе не хотят убивать его... Ну ладно, подумал он, тоже неплохо. Хотя и к смерти был готов.
6
В этом месте рассказа Бабай внятно хмыкнул, и Сергей с готовностью оборвал речь.
– Ты что-то сказать хотел? – уставился он на уфимца.
Тот хмыкнул еще:
– А ты не думал, что это они тебя на обед прихватили?
Сергей зачем-то глянул на свои исцарапанные ладони, улыбнулся:
– Была такая мысль. Но уже позже, в кузове. Признаюсь, грешным делом приуныл. А потом думаю: ну если б даже решили потом сожрать, то на кой башмаки-то надевать?! – Он поднял правую ногу, демонстрируя всем старые грязные кроссовки. – С ними вкуснее, что ли?
Бабай подумал, тряхнул головой.
– Тоже верно, – признал он.
– Да нет! – хмыкнул Даня. – Они человечину едят. Это им все равно что нам собака или кошка, а вот едят они кроссовки или нет – нам без разницы. Ладно, проехали. Главное, что ты жив, здоров и даже сыт. Так, Серега?
– Так точно! – Сергей улыбнулся, хлопнул себя по брюху.
– Вот и отлично. А что было... Ну что ж тут. Дальше жить надо! Будем живы – не помрем.
– Да ну, я и не собирался! Переживать? Буду, наверное, тут ничего не обещаю. Но если буду, то сам. Никого грузить не стану.
Даня кивнул:
– Вот это по-мужски. Так?
Так, так!.. – загомонили, закивали все.
– Ну и хватит пока об этом. Сейчас, – Даня повернулся к Бабаю, – давайте с вами. Похоже, что мы с вами одновременно наткнулись на две эти самые... концентрации в разных точках Земли. Нашу Федька подстрелил – и сработала ваша. Вот вас и перенесло сюда. Что делать думаете?
Трудный вопрос. Бабай оглядел своих.
– Ну что, – сказал он с неохотой, – давайте решать. У нас там одна девчонка осталась да ребятня, трое. Мальцы совсем. Как они без нас?..
– А чего! – вскинулся Кишка. – Жратвы у них хоть жопой жуй! Внизу посидят, лезть никуда не будут. Снежанка – она баба с башкой. Сообразит! А мы до утра отдохнем, а там и двинем. Опыт есть...
– Дурак! – обрезал Бабай. – Куда? Как ты двинешь?! Ты хоть знаешь, сколько отсюда до нас?
Тихо, тихо, – остановил их Костя. – Ну чего вы?.. Все нормально будет. Все нормально.
Он сказал это так, что всем показалось: ну вот уж Костя знает! Знает секрет, как перенестись в родные края. Сейчас выдаст!..
Зря ждали. Костя и в самом деле вид сделал мудрейший, однако выдал наибанальнейшее:
– Надо подумать. Вот подумаем, пораскинем, так это... А утром соберемся, обсудим.
Тьфу ты. – Бабай даже рассердиться не смог. – Ну, тоже мне...
– Слушайте, ребята, – сказал Даня серьезно. – Дело ваше непростое, тут скрывать нечего. Зима на носу, полторы тыщи верст. Не дойдете – даже при самом удачном раскладе. Не дойдете! Думай не думай, ничего не выдумаешь. Решение вижу одно: до весны вам остаться здесь. Перезимуете. Продуктами на первое время мы вас снабдим, а там трофеи добудете. Оружие – опять-таки на первое время хватит...
– Народу много, – глухо сказал Немо. – Это будет плохо.
– Знаю, – согласился Даня, – что плохо. Тут надо по-умному. Вы, – обратился он к уфимцам, – давайте-ка в метро. Станция «Юго-Западная». Так вы ее и занимайте. Расширим зону действий! Все, что нужно, дадим. И будем действовать бок о бок. А с ребятами вашими до весны ничего не случится. Главное, чтобы продукты были да где перезимовать.
– Да это-то есть, – Бабай вздохнул. – Ну что, братва? Что скажете?
– Разумно, – тут же сказал Костя и значительно поджал губы.
О-о посмотрел на него, тоже вздохнул и грустно выговорил:
– Да ведь другого-то выхода нет...
Кишка сплюнул:
– Самое то. Я тоже хотел так сказать. Только не думал, что так далеко. Ну а если так, то чего тогда...
– Ясно, – сказал Бабай. – Гондурас!
– Неплохой вариант, – ответил молчун.
– Девчонки?
Те переглянулись. Бешеная Тумбочка шмыгнула носом, почесала лохматую башку:
– Ты командир – решай.
У Конопатой запас слов оказался побольше:
– Ну а чего делать-то? Нам-то, конечно, домой охота, да что делать?.. До весны и думать нечего. А они там перезимуют, ничего.
Так. Ну и ты, подрастающее поколение? Шуруп на своей чумазой мордахе скроил такой умняк, что все невольно улыбнулись.
– До весны! – припечатал он.
– Ну, так тому и быть. – Бабай хлопнул рукой по колену. – Как говорится, мы подумали и я решил! Остаемся, воюем, перенимаем боевой опыт, а весной – домой, зададим гадам шороху. Они там, правда, думают, поди, что мы погибли... Ну ничего. Не впервой.
– Вот и решили, – сказал Даня. – Я рад, говорю честно. Ну, еще чайку? Со сгущенкой!
– Можно! – Уфимцы все расплылись в улыбке.
– Давайте. Потом можно будет отдохнуть, а ночью мы вас на «Юго-Западную» проведем.
– Эти-то, – Бабай мстительно ухмыльнулся, – уроды, поди, встрепенутся скоро. Вот суета будет!
– Суета, думаю, уже есть. – Даня вскинул глаза, словно мог сквозь толщу земли увидеть, что там, наверху. – Но нас им не найти. И проведем вас так, что они и не чухнутся.
– А там какое помещение? – полюбопытствовал Костя.
– Большое. Места вам хватит... Что там с чаем?
– Муха занимается, – ответил Гвоздь, хозяин этого убежища.
– Сейчас попьем. – Даня подмигнул.
– Угу. – Бабай о чем-то призадумался, прикусил нижнюю губу. – Слушай!
– Да?
– Я вот что. Вот Серега... Может, он с нами? Ну, в нашу команду его?
– А это уж как он сам решит. Сергей! Что скажешь?
– С их командой идти?
– Ну да.
– Легко!
Бабай обрадовался:
– Ага! Тогда считай, что решили?
– Считаем, – ответил за Сергея Даня и засмеялся. – А вот и чай. Ну, давайте кружки!..
Глава 4
МУХИН ДОМ
1
В принципе, Федька привык к тому, что люди вместе живут, в куче. Он в детстве так жил и потом так жил, а тут вдруг заела его страсть к отделению.
В команде генерала Дани многие так жили. То есть базировалась команда по-прежнему в убежище мастера Гвоздя, старинного Даниного приятеля, но с некоторых пор уж слишком много стало у Дани людей, чтоб свободно они вмещались в стильные Гвоздевы апартаменты. Да и привык кое-кто жить сам по себе, и лишь нужда и потеря старого убежища заставила их перебраться к Гвоздю.
Первым нашел себе жилье Немо, и так последнее время ночевавший в гараже. На это у Немо были свои, недоступные другим членам команды резоны.
Федька после своего появления в команде долго привыкал к тому, что один среди них не совсем человек. Что Немо покалечился в той же схватке, в которой убили генерала Кроху, это Федька уразумел быстро. Вот чего не мог понять, так это, что такое с человеком нужно сделать, чтоб он стал на Немо похож? Не, выглядит парень, прямо скажем, классно, весь такой из себя: черные, чуть вьющиеся волосы, правильные черты лица – прямой нос, «мужественный» подбородок, высокий лоб, – но это все ненастоящее – лицо то есть. Маска там, титановая вроде. И голова у него не поймешь чем набита. Но не живыми человеческими мозгами – вот это факт стопроцентный. Да еще если к этим мозгам добавить электронный «арсенал» стоимостью в три вездехода, который некогда Гвоздь для Немо в каску впендюрил и который подключался напрямую к черепу, так и выходит, что Немо тип странный и человек-то не вполне. Терминатор. Биомагический боевой комплекс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Баба обложила парней последними словами.
– Да вы!.. – завизжала она. И – мать-перемать. У одного глаза стали как два огненных шара.
– Ах ты... – Он задохнулся. И страшно медленно, как показалось Насте, его рука полезла за спину... Настя обомлела. А рука с такой же ужасающей неторопливостью потянулась обратно. Только теперь в ней был револьвер.
Тут Настину оторопь как сдуло. Она сама не поняла, как уже неслась прочь, а за спиной сухо и зло хлестнули два выстрела – и дикий бабий взвизг. Что было дальше, Настя не видела и никогда не узнала. И знать не хотела.
Лавров привел ее к себе, накормил, дал отдохнуть. По пути рассмотрел, что девушка хоть и изнурена, и перепугана до полусмерти, но хорошо сложена и миловидна; надо только малость отъесться и прийти в себя.
Конечно, такая возможность ей была предоставлена. На аппетит она не жаловалась. За неделю щеки округлились, взгляд подобрел... Ну а потом, понятное дело, коли мужчина с женщиной живут вместе…
Вдвоем они дружно вскопали огород. Настя отлично знала сельское хозяйство – в Подольске у ее родителей был дом с садом. Вообще, девушка она была простецкая, совсем не образованная, и при том спокойная, покладистая и ласковая. Лучшей жены философу не надо! Через два месяца Алексею казалось, что он знает ее всю свою жизнь.
Если это не любовь, то что?.. Счастье? В глухом лесу, в ужасном, одичалом мире?.. Алексей Лавров был, наверное, законченный оптимист. Он был счастлив. Он понимал трагедию мира – еще бы, понимать было его профессией. Но это не мешало ему переживать мгновения счастья и верить в то, что человечество не кончилось. Что лихолетье это сгинет! Не сейчас пусть, и не завтра, и не через год – но когда-нибудь.
За время совместной жизни лесные жители произвели на свет шестерых детей, из которых в суровых условиях выжили двое. Два мальчика. Старший – Сергей и младший – Володя.
Сергей помнил себя лет с трех. Воспоминания эти были скудные, но очень приятные: солнечный летний день, жара, зеленая трава, дурманный, пряный запах разноцветья... Видимо, маленький Сережа, ни черта еще не смысля, сидел в траве и наслаждался жизнью – что простительно, ибо не ведал, в какую жизнь он угораздил.
Впрочем, много лет она была прекрасной, эта жизнь. Голодноватой, трудной, да. Это правда. Но счастливой! Он был окружен родительской любовью. Все человеческие отношения для него были – ласка, забота, дружба, веселый смех. Других он просто не знал. Он не слышал никогда не то что ругани, а ни одного худого слова.
Иногда, просыпаясь по ночам, он видел, как отец при махоньком свете лучины сидит и пишет. Это было ужасно интересно. Иногда Сережа подходил.
– Пап, а что ты делаешь?
Отец смеялся, ласково трепал сына по голове:
– Подрастешь, узнаешь!..
А когда мальчик стал постарше, они много гуляли по лесу, и отец показывал ему такие места, от которых дух захватывало.
– Что, брат Серега? – улыбался он. – Красиво?
– Да, пап! – восхищенно говорил Сережа. – Уходить не хочется!
– То-то. – Алексей Владимирович клал сыну руку на плечо. – Красота спасет мир!
– Это почему?
Отец загадочно щурился.
– Увидишь... – отвечал так же загадочно. – А вообще это один писатель сказал. Достоевский Федор Михайлович! Был такой.
– Писатель? Как ты?
Алексей Владимирович хохотал всласть:
– Ну, я ему, пожалуй, и в подметки не гожусь... Но ты посмотри, ты посмотри только, какая поляна! Боже мой! Райское место!..
Признаться, Сережа не очень понимал, зачем красоте спасать этот мир. Он ведь и сам есть красота! – в любое время, осенью, зимой, весной, летом – всегда по-разному... Меняется, но остается красотой.
От родителей Сергей слышал, конечно, о гоблинах, о том, что за пределами прекрасного лесного мира царит несчастье. Он спрашивал отца. Тот не отмалчивался и не отмахивался, но и не говорил прямо. Все у него было: вот подрастешь, брат Серега, там мы с тобой займемся...
Не успел подрасти. Как гоблины пронюхали, что семья прячется в лесу?.. Пронюхали, и более того, подкрались незаметно, на рассвете, не поленились. Все спали в избушке, и ничто не предвещало беды.
Враз содрогнулись стены, вылетела дверь, со звоном лопнули стекла. Зачем их выбивать – неизвестно, все равно гигантским чудищам в оконные проемы не влезть. Но выбили и хари свои сунули, и рев сотряс маленький домик.
Странно, но Сергей вовсе не испугался. А хотя не странно: он впал в ступор какой-то, и все, что с ним творилось, точно и не с ним было; или с ним – но в кино.
Про кино он слышал от мамы.
Он не видел, как погибли родители и брат. В этот страшный миг отец успел крикнуть ему:
– Сергей! Беги! Поляна!! Помни!!! И он рванул.
Каким чудом он шмыгнул мимо кошмарных рыл, он сам не понял. Выпало из памяти. А затем совсем странное: он бежал, высоко поднимая ноги, почти не чувствуя веса, и весь мир плавно, как огромная волна, то валился вниз, то начинал подыматься вверх...
Чудилось, что бежишь, бежишь и все на месте, как в дурном сне.
Вдруг – сразу чаща, заросли, сухие сучья. Заблудился! Повернул назад. И вновь заросли, колючие лианы ежевики. Сергей разодрал руки. Взмокший, распаренный, несмотря на сырое осеннее утро, он, задыхаясь, кое-как выбрался из путаницы ветвей.
И тут опять провал.
Очнулся он лежащим на земле. Вокруг толпились твари. Как чужой, равнодушно он увидел свою избушку, пустой огород. Что-то мешало... и он не сразу понял, что это руки связаны за спиной, а рот заклеен скотчем. Как догадался, то закрыл глаза. Не хотел видеть и свою смерть.
Но никакой смерти не случилось. Сергей слышал, как твари урчали и рявкали над ним. Потом вдруг он ощутил, как на его босые ноги натягивают обувь. Он чуть-чуть приоткрыл глаза и увидел, как отвратительные лапы аккуратнейшим образом обувают его в кроссовки.
Он не стал сопротивляться. Тут впервые проскользнула мысль, что гоблины вовсе не хотят убивать его... Ну ладно, подумал он, тоже неплохо. Хотя и к смерти был готов.
6
В этом месте рассказа Бабай внятно хмыкнул, и Сергей с готовностью оборвал речь.
– Ты что-то сказать хотел? – уставился он на уфимца.
Тот хмыкнул еще:
– А ты не думал, что это они тебя на обед прихватили?
Сергей зачем-то глянул на свои исцарапанные ладони, улыбнулся:
– Была такая мысль. Но уже позже, в кузове. Признаюсь, грешным делом приуныл. А потом думаю: ну если б даже решили потом сожрать, то на кой башмаки-то надевать?! – Он поднял правую ногу, демонстрируя всем старые грязные кроссовки. – С ними вкуснее, что ли?
Бабай подумал, тряхнул головой.
– Тоже верно, – признал он.
– Да нет! – хмыкнул Даня. – Они человечину едят. Это им все равно что нам собака или кошка, а вот едят они кроссовки или нет – нам без разницы. Ладно, проехали. Главное, что ты жив, здоров и даже сыт. Так, Серега?
– Так точно! – Сергей улыбнулся, хлопнул себя по брюху.
– Вот и отлично. А что было... Ну что ж тут. Дальше жить надо! Будем живы – не помрем.
– Да ну, я и не собирался! Переживать? Буду, наверное, тут ничего не обещаю. Но если буду, то сам. Никого грузить не стану.
Даня кивнул:
– Вот это по-мужски. Так?
Так, так!.. – загомонили, закивали все.
– Ну и хватит пока об этом. Сейчас, – Даня повернулся к Бабаю, – давайте с вами. Похоже, что мы с вами одновременно наткнулись на две эти самые... концентрации в разных точках Земли. Нашу Федька подстрелил – и сработала ваша. Вот вас и перенесло сюда. Что делать думаете?
Трудный вопрос. Бабай оглядел своих.
– Ну что, – сказал он с неохотой, – давайте решать. У нас там одна девчонка осталась да ребятня, трое. Мальцы совсем. Как они без нас?..
– А чего! – вскинулся Кишка. – Жратвы у них хоть жопой жуй! Внизу посидят, лезть никуда не будут. Снежанка – она баба с башкой. Сообразит! А мы до утра отдохнем, а там и двинем. Опыт есть...
– Дурак! – обрезал Бабай. – Куда? Как ты двинешь?! Ты хоть знаешь, сколько отсюда до нас?
Тихо, тихо, – остановил их Костя. – Ну чего вы?.. Все нормально будет. Все нормально.
Он сказал это так, что всем показалось: ну вот уж Костя знает! Знает секрет, как перенестись в родные края. Сейчас выдаст!..
Зря ждали. Костя и в самом деле вид сделал мудрейший, однако выдал наибанальнейшее:
– Надо подумать. Вот подумаем, пораскинем, так это... А утром соберемся, обсудим.
Тьфу ты. – Бабай даже рассердиться не смог. – Ну, тоже мне...
– Слушайте, ребята, – сказал Даня серьезно. – Дело ваше непростое, тут скрывать нечего. Зима на носу, полторы тыщи верст. Не дойдете – даже при самом удачном раскладе. Не дойдете! Думай не думай, ничего не выдумаешь. Решение вижу одно: до весны вам остаться здесь. Перезимуете. Продуктами на первое время мы вас снабдим, а там трофеи добудете. Оружие – опять-таки на первое время хватит...
– Народу много, – глухо сказал Немо. – Это будет плохо.
– Знаю, – согласился Даня, – что плохо. Тут надо по-умному. Вы, – обратился он к уфимцам, – давайте-ка в метро. Станция «Юго-Западная». Так вы ее и занимайте. Расширим зону действий! Все, что нужно, дадим. И будем действовать бок о бок. А с ребятами вашими до весны ничего не случится. Главное, чтобы продукты были да где перезимовать.
– Да это-то есть, – Бабай вздохнул. – Ну что, братва? Что скажете?
– Разумно, – тут же сказал Костя и значительно поджал губы.
О-о посмотрел на него, тоже вздохнул и грустно выговорил:
– Да ведь другого-то выхода нет...
Кишка сплюнул:
– Самое то. Я тоже хотел так сказать. Только не думал, что так далеко. Ну а если так, то чего тогда...
– Ясно, – сказал Бабай. – Гондурас!
– Неплохой вариант, – ответил молчун.
– Девчонки?
Те переглянулись. Бешеная Тумбочка шмыгнула носом, почесала лохматую башку:
– Ты командир – решай.
У Конопатой запас слов оказался побольше:
– Ну а чего делать-то? Нам-то, конечно, домой охота, да что делать?.. До весны и думать нечего. А они там перезимуют, ничего.
Так. Ну и ты, подрастающее поколение? Шуруп на своей чумазой мордахе скроил такой умняк, что все невольно улыбнулись.
– До весны! – припечатал он.
– Ну, так тому и быть. – Бабай хлопнул рукой по колену. – Как говорится, мы подумали и я решил! Остаемся, воюем, перенимаем боевой опыт, а весной – домой, зададим гадам шороху. Они там, правда, думают, поди, что мы погибли... Ну ничего. Не впервой.
– Вот и решили, – сказал Даня. – Я рад, говорю честно. Ну, еще чайку? Со сгущенкой!
– Можно! – Уфимцы все расплылись в улыбке.
– Давайте. Потом можно будет отдохнуть, а ночью мы вас на «Юго-Западную» проведем.
– Эти-то, – Бабай мстительно ухмыльнулся, – уроды, поди, встрепенутся скоро. Вот суета будет!
– Суета, думаю, уже есть. – Даня вскинул глаза, словно мог сквозь толщу земли увидеть, что там, наверху. – Но нас им не найти. И проведем вас так, что они и не чухнутся.
– А там какое помещение? – полюбопытствовал Костя.
– Большое. Места вам хватит... Что там с чаем?
– Муха занимается, – ответил Гвоздь, хозяин этого убежища.
– Сейчас попьем. – Даня подмигнул.
– Угу. – Бабай о чем-то призадумался, прикусил нижнюю губу. – Слушай!
– Да?
– Я вот что. Вот Серега... Может, он с нами? Ну, в нашу команду его?
– А это уж как он сам решит. Сергей! Что скажешь?
– С их командой идти?
– Ну да.
– Легко!
Бабай обрадовался:
– Ага! Тогда считай, что решили?
– Считаем, – ответил за Сергея Даня и засмеялся. – А вот и чай. Ну, давайте кружки!..
Глава 4
МУХИН ДОМ
1
В принципе, Федька привык к тому, что люди вместе живут, в куче. Он в детстве так жил и потом так жил, а тут вдруг заела его страсть к отделению.
В команде генерала Дани многие так жили. То есть базировалась команда по-прежнему в убежище мастера Гвоздя, старинного Даниного приятеля, но с некоторых пор уж слишком много стало у Дани людей, чтоб свободно они вмещались в стильные Гвоздевы апартаменты. Да и привык кое-кто жить сам по себе, и лишь нужда и потеря старого убежища заставила их перебраться к Гвоздю.
Первым нашел себе жилье Немо, и так последнее время ночевавший в гараже. На это у Немо были свои, недоступные другим членам команды резоны.
Федька после своего появления в команде долго привыкал к тому, что один среди них не совсем человек. Что Немо покалечился в той же схватке, в которой убили генерала Кроху, это Федька уразумел быстро. Вот чего не мог понять, так это, что такое с человеком нужно сделать, чтоб он стал на Немо похож? Не, выглядит парень, прямо скажем, классно, весь такой из себя: черные, чуть вьющиеся волосы, правильные черты лица – прямой нос, «мужественный» подбородок, высокий лоб, – но это все ненастоящее – лицо то есть. Маска там, титановая вроде. И голова у него не поймешь чем набита. Но не живыми человеческими мозгами – вот это факт стопроцентный. Да еще если к этим мозгам добавить электронный «арсенал» стоимостью в три вездехода, который некогда Гвоздь для Немо в каску впендюрил и который подключался напрямую к черепу, так и выходит, что Немо тип странный и человек-то не вполне. Терминатор. Биомагический боевой комплекс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44