А тут был обещан покой и достаток в обмен на
лояльность и на несколько слов, свидетельствующих о принятии новой веры.
Больше от них ничего не требовалось. Пока. И даже те, кто помнил
ходжентскую резню и ответные карательные походы на Ходжент атамана
Курбатова, именем которого, наверно, и сейчас пугают детишек на афганской
границе, и те не устояли, поскольку никто вроде бы не покушался ни на
обычаи, ни на очаг...
Страх перед манипуляторами гиперакустикой искусно раздувался
эмиссарами Казани, и хотя с каждым днем, по мере того, как крепла сила
манипуляторов, нечисти над городом становилось меньше и шалила она реже,
боялись магов больше, чем нетопырчиков, бубновых клякс и прочей хмари.
С той стороны из зарослей брызнул солнечный зайчик.
- Что там? - спросил Виктор дозорного.
- Наши мигают. - Дозорный приложил ладонь козырьком ко лбу. - Ждут
сигнала.
- Сигнала? - Виктор огляделся и увидел, что завернутые предметы
внесли на площадку и метрах в двадцати от него распаковывают, освобождая
от тряпья длинные узкие бронзовые зеркала.
- А ты черт! - Виктор закусил губу. - Моргни скорей, чтобы ноги
уносили оттуда!
- Ага! - кивнул дозорный, опасливо глянул на магов, копошившихся у
зеркал, и бегом, перескакивая через трещины и обломки, подбежал к куче
хвороста и сучьев, сложенных поодаль между колоннами.
Через пару минут поднялись сизые клубы. Дозорный, размахивая курткой
над костром, сигналил дымом.
- Что он делает, болван такой?! - пробормотал Мартын. - Сейчас как
е...
Он не успел договорить. Со стороны Бастиона протянулась тонкая дымная
полоса, и на месте костра грохнул взрыв. Дозорного швырнуло вниз.
Завизжали осколки. Костер разметало. Мартын дернул Виктора за руку и
втянул за колонну. Дружинники закричали, многие залегли, а некоторые
бросились наверх. Маги же, словно ничего не произошло, ставили бронзовые
зеркала на треноги. Виктор посмотрел вниз и отвел глаза - дозорный лежал
неподвижно, тело его было смято. Высоко. Если и не убило взрывом, то
разбился насмерть.
- Молодые, - с горечью пробормотал Виктор, - старого оружия не знают.
- Зато вон те знают! - Мартын кивнул в сторону Бастиона, и глаза его
недобро прищурились. - Как только покончим с ними - сразу в поход, сразу!
Не медля ни на день, ни на час.
Виктор удивился. Свои самые важные мысли Мартын умудрялся
преподносить между шутками, как бы несерьезно, и только потом, когда слова
залягут в памяти собеседника, исподволь добивался своего. Жесткие
интонации были для него внове.
- Вечером приходи к Сармату, - сказал Мартын. - Я без всякого этикета
сегодня из него вырву решение.
- Поход - дело серьезное. Надо подготовиться...
- Ты давно готов, - сердито бросил Мартын. - Тянуть нельзя. А я
спешу. Мне много лет, и я хочу увидеть, как будет заложено основание
будущей империи.
- Что? Ты это всерьез?
Виктор рассердился. Здесь, под обстрелом, высокопарные речения
Мартына, ставшие почти ритуальными во время совместных возлияний, казались
неуместными. Только что убили дружинника, и неизвестно, кто еще найдет
свой конец на полузатопленной арене. Надо думать о том, как справиться с
очередной закавыкой, как выдернуть эту неожиданную занозу, а Мартын тянет
песни, которые все знают наизусть.
- Да, всерьез! - Мартын сжал кулаки и поднял их над головой. - Я
клянусь тебе, что ничего серьезнее не знаю и знать не желаю. И пусть меня
убьет на этом месте, если я лгу хоть в одном слове. Да, я тороплюсь. Я
вижу, как тьма надвигается со всех сторон, и только сильный,
могущественный властитель сумеет остановить ее. И горе Сармату, если... -
он уронил руки и посмотрел Виктору в глаза.
Мартын повернулся и медленно пошел вниз, осторожно ступая по
разрушенным, склизким ступеням, иногда приседая и держась за кусты.
Маршал проводил его взглядом и глубоко вздохнул. Вдалеке маячил
Бастион. Именно там сейчас тьма, и ее надо развеять. Пусть Мартын
печалится о своем, у него, Виктора, простые земные заботы. Может, подумал
Виктор, старику потому так тяжко, что тьма разрастается в нем самом?
В этот миг на солнце наползла небольшая туча, жаркое марево
смягчилось, Виктор заметил, что небеса непривычно заголубели, облака в два
или три ряда окаймляли горизонт, воздух, чистый и неподвижный, застыл.
Вода словно сделалась отражением неба, и в этом отражении было место всему
- и угрюмому замку на том берегу, и зелени, и стаям птиц, и даже ему,
стоящему здесь, среди полуразрушенной колоннады.
Он вдруг услышал слабый гул, идущий сверху. Может, высоко летящие
птицы стонали там, наверху, преследуемые чарами, а может, гула никакого и
не было. Он понял, что жернова рока снова провернулись и судьба в
очередной раз несет его на пороги. Все стало значимым и полным смысла -
застывшие в нелепых позах маги у зеркал, дружинники у коней и Мартын,
замерший на полушаге у пролома внизу. Мир остановился, и это было похоже
на сон, когда все вокруг полно движения и угрозы, а ты оцепенел, только
сейчас с точностью до наоборот - мир словно заснул, но в этом сне только
он, Виктор, мог двигаться и был единственной движущей силой сна.
Ему даже показалось, что нет нужды в дружине и магах, он сам спокойно
переправится, не замочив ног, через реку, войдет в замок и выкинет оттуда
наглых захватчиков. И он почти укрепился в этой странной мысли, только
беспокоило, что на берегу ноги завязнут в песке...
Треск осыпавшейся бетонной крошки заставил его вздрогнуть. Он тряхнул
головой, отгоняя неожиданную одурь. Мир стремительно набрал прежнюю
скорость. Осталось только будоражащее чувство собственной включенности в
мир и непонятная гордость, граничащая со смущением, - словно он, проявив
чудеса ловкости, подсмотрел сокровенную тайну мироздания, а тайна
оказалась непристойной.
Он подошел к магам. Они уже закончили сбор установки. Восемь почти в
два человеческих роста зеркал, вогнутой частью обращенные к Бастиону,
стояли ровной линией. Зеркала походили на странные плоды или большие
половинки стручка дикой фасоли. Сходство усиливалось еще и неким подобием
черенка внизу. Там под прямым углом вперед торчала литая бронзовая лапа, а
в пустотелую трубку, которую она сжимала, был вставлен грубо обтесанный
ножом кусок древесного угля. Отражения черных стержней расплывались в
зеркалах.
Невысокий маг, подпоясанный красным кушаком, вопросительно взглянул
на маршала.
"Удара восьми зеркал я еще не видел, - мелькнула у Виктора мысль. -
Не будет ли перебора?" - опасливо поежился он. Но тут же отбросил сомнения
и поднял ладонь.
Два мага, стоявшие у крайних зеркал, медленно закружились на месте,
постепенно убыстряя свое вращение. Их длинные халаты раздуло, разнесло
большим пузырем, цветные полосы слились в сером мерцании.
На всякий случай Виктор отошел на несколько шагов и присел за большой
обломок. Несколько раз он использовал боевые зеркала, однажды довелось
пустить в ход даже строенные. Но сразу восемь?!
Между тем остальные маги, встав перед зеркалами так, что их поднятые
руки почти касались бронзовых лап, нараспев затянули песнь. Слов разобрать
было невозможно, хотя они выкрикивали их громко и отчетливо. Казалось, они
произносят некие имена, но только задом наперед.
Со стороны реки затрещало, загрохотало. Несколько ракет залетели в
стадион и разорвались внизу, в зарослях, никому не причинив вреда, а одна
врезалась в останки черного прямоугольника на противоположной стороне,
невесть с какой целью давно здесь установленного.
Маги не обращали внимания на обстрел. Голоса их становились то
пронзительными, то опускались до грозного рокочущего баса. Вдруг они
рухнули на бетонные плиты. Первыми упали кружившиеся в безумной пляске
волчки, а вслед за ними и осипшие заклинатели. Но кто-то продолжал петь, и
песнь становилась все громче, гул уже исходил из пространства перед
зеркалами, а когда давление на уши стало невыносимым, пыхнуло ледяным
пронизывающим ветром и в воздухе, далеко впереди, над серединой реки,
возник огромный светящийся тусклым светом шар.
Три мага с трудом поднялись, остальные так и остались лежать. Маги
простерли ладони - и шар с громким шелестом пошел вперед, все быстрее и
быстрее...
Виктор вскочил и, прижавшись к парапету, смотрел, как шар удаляется в
сторону Бастиона. Со злорадством он подумал, что еще пара секунд - и
защитники Бастиона даже не почувствуют, как обращаются в прах.
Шар долетел до того берега и на миг закрыл собой черный треугольник
замка. Послышались шипение, треск и свист, клубы пыли забурлили над
берегом.
Пыль быстро осела. Холодный огонь выел в зарослях жуткие проплешины.
Часть берега исчезла совсем, испарилась, а там, где, иссякая, огонь прошел
на излете - остались просеки.
И среди дикого разорения, словно ему все было нипочем - да так оно,
по всей видимости, и было, - нагло высилась громада Бастиона, невредимая,
и даже словно посвежевшая - в черноте ее появился блеск.
Смола! Виктор закусил губу. Значит, ученые не врали. Если казанцы
узнают о такой защите, а эти вот уже наверняка знают или сообразят в
ближайшие минуты, то воинство Сармата наполовину лишится своей силы. Не
надо было уповать на магов. Удвоить, утроить дружину, вон сколько ребят
рвется... Ладно, это потом. А сейчас - Бастион.
Страха не было, прошла и досада. В конце концов, война. Обычное дело
- в сражениях не всегда везет. Но если пошевелить мозгами и не паниковать,
дело все равно будет выиграно.
Снизу набежали маги, подхватили своих выдохшихся соратников, бережно
унесли вниз. Оставшиеся захлопотали у зеркал, вставили свежие уголья и
приготовились к новой атаке.
- Повременим, - негромко сказал Виктор магу в красном кушаке.
Маг тяжело дышал и держался за живот двумя руками. Время от времени
он бросал короткие взгляды на Бастион, и Виктор разглядел в его глазах
откровенный страх. Правда, маршала смутила защита от магического огня, но
шевельнулось и тайное удовлетворение. Дело не только в том, что маги
слегка обосрались. Они вовсе не всеведущи, иначе предусмотрели бы такой
конфуз! А то, что есть от них защита - неплохой козырь. Мало ли как завтра
дело повернется с Борисом. Они, конечно, пока не враги. Но что будет
завтра - никому не ведомо. Впереди трудный поход. Сармат еще не старик, но
все же...
Виктор покраснел и с опаской взглянул на мага, гадая, услышал ли тот
его мысли. Раньше такое ему в голову не приходило, он знал свое место и
свое дело. Хотя порой Сармат в веселые минуты застолья объявлял его
наследником и восприемником, всерьез к этому не относился, потому что
протрезвев, Правитель ни словом, ни жестом не вспоминал о своих словах.
И еще Виктор поразился тому, что равнодушен к закруту сегодняшней
битвы, словно наверняка знает ее исход. Он снова подумал о том, что сейчас
тайными тропами к Москве подбираются отряды казанцев, и что, опираясь на
Бастион, они без труда вышибут из Москвы дружину, вернее то, что от нее
останется. Но эти мысли не пугали. Он был уверен, что сидящие за толстыми
осмоленными стенами обречены. Не боятся огня? Ну и черт с ними! Удар за
ударом выжжет, расточит пылью основание Бастиона, и он рухнет прямо в
воду.
Тем не менее он выжидал. Через амбразуры и щели огонь мог проникнуть
в Бастион и выесть все. Тогда крепость только снаружи выглядит грозной и
неприступной, внутри же она пуста и безобидна, как гнилой орех.
Хорошо бы послать пластунов, но кто знает, сколько их уцелело на том
берегу! Его охватило нетерпение. Скорее кончать с Бастионом и - в поход!
Великие дела начинаются. Завел его все-таки Мартын, опять завел!
- Веди летунов, - распорядился Виктор.
Богдан кинулся вниз. Иван остался, невидимой тенью охраняя маршала.
Снизу подняли жерди и рамы, толстые кожаные ремни, скатанные в
плотные рукава, вкатили ржавые жернова противовесов. Быстро собрали рамы
на кованых распорках, натянули ремни и подвесили грузы.
- Все сразу пойдут или поодиночке? - спросил Виктор.
- Сразу, - ответил маг в красном кушаке.
Виктор понимающе кивнул. Вместе как бы сил прибавляется, легче
держать направление, да и защиту. Правда, он предпочел бы двумя-тремя
группами с разных направлений, но выбирать не из чего.
На рамах осторожно закрепили большие треугольные прозрачные крылья.
Летуны, похожие на птиц из страшного сна, вцепились в поручни и замерли,
ожидая команды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
лояльность и на несколько слов, свидетельствующих о принятии новой веры.
Больше от них ничего не требовалось. Пока. И даже те, кто помнил
ходжентскую резню и ответные карательные походы на Ходжент атамана
Курбатова, именем которого, наверно, и сейчас пугают детишек на афганской
границе, и те не устояли, поскольку никто вроде бы не покушался ни на
обычаи, ни на очаг...
Страх перед манипуляторами гиперакустикой искусно раздувался
эмиссарами Казани, и хотя с каждым днем, по мере того, как крепла сила
манипуляторов, нечисти над городом становилось меньше и шалила она реже,
боялись магов больше, чем нетопырчиков, бубновых клякс и прочей хмари.
С той стороны из зарослей брызнул солнечный зайчик.
- Что там? - спросил Виктор дозорного.
- Наши мигают. - Дозорный приложил ладонь козырьком ко лбу. - Ждут
сигнала.
- Сигнала? - Виктор огляделся и увидел, что завернутые предметы
внесли на площадку и метрах в двадцати от него распаковывают, освобождая
от тряпья длинные узкие бронзовые зеркала.
- А ты черт! - Виктор закусил губу. - Моргни скорей, чтобы ноги
уносили оттуда!
- Ага! - кивнул дозорный, опасливо глянул на магов, копошившихся у
зеркал, и бегом, перескакивая через трещины и обломки, подбежал к куче
хвороста и сучьев, сложенных поодаль между колоннами.
Через пару минут поднялись сизые клубы. Дозорный, размахивая курткой
над костром, сигналил дымом.
- Что он делает, болван такой?! - пробормотал Мартын. - Сейчас как
е...
Он не успел договорить. Со стороны Бастиона протянулась тонкая дымная
полоса, и на месте костра грохнул взрыв. Дозорного швырнуло вниз.
Завизжали осколки. Костер разметало. Мартын дернул Виктора за руку и
втянул за колонну. Дружинники закричали, многие залегли, а некоторые
бросились наверх. Маги же, словно ничего не произошло, ставили бронзовые
зеркала на треноги. Виктор посмотрел вниз и отвел глаза - дозорный лежал
неподвижно, тело его было смято. Высоко. Если и не убило взрывом, то
разбился насмерть.
- Молодые, - с горечью пробормотал Виктор, - старого оружия не знают.
- Зато вон те знают! - Мартын кивнул в сторону Бастиона, и глаза его
недобро прищурились. - Как только покончим с ними - сразу в поход, сразу!
Не медля ни на день, ни на час.
Виктор удивился. Свои самые важные мысли Мартын умудрялся
преподносить между шутками, как бы несерьезно, и только потом, когда слова
залягут в памяти собеседника, исподволь добивался своего. Жесткие
интонации были для него внове.
- Вечером приходи к Сармату, - сказал Мартын. - Я без всякого этикета
сегодня из него вырву решение.
- Поход - дело серьезное. Надо подготовиться...
- Ты давно готов, - сердито бросил Мартын. - Тянуть нельзя. А я
спешу. Мне много лет, и я хочу увидеть, как будет заложено основание
будущей империи.
- Что? Ты это всерьез?
Виктор рассердился. Здесь, под обстрелом, высокопарные речения
Мартына, ставшие почти ритуальными во время совместных возлияний, казались
неуместными. Только что убили дружинника, и неизвестно, кто еще найдет
свой конец на полузатопленной арене. Надо думать о том, как справиться с
очередной закавыкой, как выдернуть эту неожиданную занозу, а Мартын тянет
песни, которые все знают наизусть.
- Да, всерьез! - Мартын сжал кулаки и поднял их над головой. - Я
клянусь тебе, что ничего серьезнее не знаю и знать не желаю. И пусть меня
убьет на этом месте, если я лгу хоть в одном слове. Да, я тороплюсь. Я
вижу, как тьма надвигается со всех сторон, и только сильный,
могущественный властитель сумеет остановить ее. И горе Сармату, если... -
он уронил руки и посмотрел Виктору в глаза.
Мартын повернулся и медленно пошел вниз, осторожно ступая по
разрушенным, склизким ступеням, иногда приседая и держась за кусты.
Маршал проводил его взглядом и глубоко вздохнул. Вдалеке маячил
Бастион. Именно там сейчас тьма, и ее надо развеять. Пусть Мартын
печалится о своем, у него, Виктора, простые земные заботы. Может, подумал
Виктор, старику потому так тяжко, что тьма разрастается в нем самом?
В этот миг на солнце наползла небольшая туча, жаркое марево
смягчилось, Виктор заметил, что небеса непривычно заголубели, облака в два
или три ряда окаймляли горизонт, воздух, чистый и неподвижный, застыл.
Вода словно сделалась отражением неба, и в этом отражении было место всему
- и угрюмому замку на том берегу, и зелени, и стаям птиц, и даже ему,
стоящему здесь, среди полуразрушенной колоннады.
Он вдруг услышал слабый гул, идущий сверху. Может, высоко летящие
птицы стонали там, наверху, преследуемые чарами, а может, гула никакого и
не было. Он понял, что жернова рока снова провернулись и судьба в
очередной раз несет его на пороги. Все стало значимым и полным смысла -
застывшие в нелепых позах маги у зеркал, дружинники у коней и Мартын,
замерший на полушаге у пролома внизу. Мир остановился, и это было похоже
на сон, когда все вокруг полно движения и угрозы, а ты оцепенел, только
сейчас с точностью до наоборот - мир словно заснул, но в этом сне только
он, Виктор, мог двигаться и был единственной движущей силой сна.
Ему даже показалось, что нет нужды в дружине и магах, он сам спокойно
переправится, не замочив ног, через реку, войдет в замок и выкинет оттуда
наглых захватчиков. И он почти укрепился в этой странной мысли, только
беспокоило, что на берегу ноги завязнут в песке...
Треск осыпавшейся бетонной крошки заставил его вздрогнуть. Он тряхнул
головой, отгоняя неожиданную одурь. Мир стремительно набрал прежнюю
скорость. Осталось только будоражащее чувство собственной включенности в
мир и непонятная гордость, граничащая со смущением, - словно он, проявив
чудеса ловкости, подсмотрел сокровенную тайну мироздания, а тайна
оказалась непристойной.
Он подошел к магам. Они уже закончили сбор установки. Восемь почти в
два человеческих роста зеркал, вогнутой частью обращенные к Бастиону,
стояли ровной линией. Зеркала походили на странные плоды или большие
половинки стручка дикой фасоли. Сходство усиливалось еще и неким подобием
черенка внизу. Там под прямым углом вперед торчала литая бронзовая лапа, а
в пустотелую трубку, которую она сжимала, был вставлен грубо обтесанный
ножом кусок древесного угля. Отражения черных стержней расплывались в
зеркалах.
Невысокий маг, подпоясанный красным кушаком, вопросительно взглянул
на маршала.
"Удара восьми зеркал я еще не видел, - мелькнула у Виктора мысль. -
Не будет ли перебора?" - опасливо поежился он. Но тут же отбросил сомнения
и поднял ладонь.
Два мага, стоявшие у крайних зеркал, медленно закружились на месте,
постепенно убыстряя свое вращение. Их длинные халаты раздуло, разнесло
большим пузырем, цветные полосы слились в сером мерцании.
На всякий случай Виктор отошел на несколько шагов и присел за большой
обломок. Несколько раз он использовал боевые зеркала, однажды довелось
пустить в ход даже строенные. Но сразу восемь?!
Между тем остальные маги, встав перед зеркалами так, что их поднятые
руки почти касались бронзовых лап, нараспев затянули песнь. Слов разобрать
было невозможно, хотя они выкрикивали их громко и отчетливо. Казалось, они
произносят некие имена, но только задом наперед.
Со стороны реки затрещало, загрохотало. Несколько ракет залетели в
стадион и разорвались внизу, в зарослях, никому не причинив вреда, а одна
врезалась в останки черного прямоугольника на противоположной стороне,
невесть с какой целью давно здесь установленного.
Маги не обращали внимания на обстрел. Голоса их становились то
пронзительными, то опускались до грозного рокочущего баса. Вдруг они
рухнули на бетонные плиты. Первыми упали кружившиеся в безумной пляске
волчки, а вслед за ними и осипшие заклинатели. Но кто-то продолжал петь, и
песнь становилась все громче, гул уже исходил из пространства перед
зеркалами, а когда давление на уши стало невыносимым, пыхнуло ледяным
пронизывающим ветром и в воздухе, далеко впереди, над серединой реки,
возник огромный светящийся тусклым светом шар.
Три мага с трудом поднялись, остальные так и остались лежать. Маги
простерли ладони - и шар с громким шелестом пошел вперед, все быстрее и
быстрее...
Виктор вскочил и, прижавшись к парапету, смотрел, как шар удаляется в
сторону Бастиона. Со злорадством он подумал, что еще пара секунд - и
защитники Бастиона даже не почувствуют, как обращаются в прах.
Шар долетел до того берега и на миг закрыл собой черный треугольник
замка. Послышались шипение, треск и свист, клубы пыли забурлили над
берегом.
Пыль быстро осела. Холодный огонь выел в зарослях жуткие проплешины.
Часть берега исчезла совсем, испарилась, а там, где, иссякая, огонь прошел
на излете - остались просеки.
И среди дикого разорения, словно ему все было нипочем - да так оно,
по всей видимости, и было, - нагло высилась громада Бастиона, невредимая,
и даже словно посвежевшая - в черноте ее появился блеск.
Смола! Виктор закусил губу. Значит, ученые не врали. Если казанцы
узнают о такой защите, а эти вот уже наверняка знают или сообразят в
ближайшие минуты, то воинство Сармата наполовину лишится своей силы. Не
надо было уповать на магов. Удвоить, утроить дружину, вон сколько ребят
рвется... Ладно, это потом. А сейчас - Бастион.
Страха не было, прошла и досада. В конце концов, война. Обычное дело
- в сражениях не всегда везет. Но если пошевелить мозгами и не паниковать,
дело все равно будет выиграно.
Снизу набежали маги, подхватили своих выдохшихся соратников, бережно
унесли вниз. Оставшиеся захлопотали у зеркал, вставили свежие уголья и
приготовились к новой атаке.
- Повременим, - негромко сказал Виктор магу в красном кушаке.
Маг тяжело дышал и держался за живот двумя руками. Время от времени
он бросал короткие взгляды на Бастион, и Виктор разглядел в его глазах
откровенный страх. Правда, маршала смутила защита от магического огня, но
шевельнулось и тайное удовлетворение. Дело не только в том, что маги
слегка обосрались. Они вовсе не всеведущи, иначе предусмотрели бы такой
конфуз! А то, что есть от них защита - неплохой козырь. Мало ли как завтра
дело повернется с Борисом. Они, конечно, пока не враги. Но что будет
завтра - никому не ведомо. Впереди трудный поход. Сармат еще не старик, но
все же...
Виктор покраснел и с опаской взглянул на мага, гадая, услышал ли тот
его мысли. Раньше такое ему в голову не приходило, он знал свое место и
свое дело. Хотя порой Сармат в веселые минуты застолья объявлял его
наследником и восприемником, всерьез к этому не относился, потому что
протрезвев, Правитель ни словом, ни жестом не вспоминал о своих словах.
И еще Виктор поразился тому, что равнодушен к закруту сегодняшней
битвы, словно наверняка знает ее исход. Он снова подумал о том, что сейчас
тайными тропами к Москве подбираются отряды казанцев, и что, опираясь на
Бастион, они без труда вышибут из Москвы дружину, вернее то, что от нее
останется. Но эти мысли не пугали. Он был уверен, что сидящие за толстыми
осмоленными стенами обречены. Не боятся огня? Ну и черт с ними! Удар за
ударом выжжет, расточит пылью основание Бастиона, и он рухнет прямо в
воду.
Тем не менее он выжидал. Через амбразуры и щели огонь мог проникнуть
в Бастион и выесть все. Тогда крепость только снаружи выглядит грозной и
неприступной, внутри же она пуста и безобидна, как гнилой орех.
Хорошо бы послать пластунов, но кто знает, сколько их уцелело на том
берегу! Его охватило нетерпение. Скорее кончать с Бастионом и - в поход!
Великие дела начинаются. Завел его все-таки Мартын, опять завел!
- Веди летунов, - распорядился Виктор.
Богдан кинулся вниз. Иван остался, невидимой тенью охраняя маршала.
Снизу подняли жерди и рамы, толстые кожаные ремни, скатанные в
плотные рукава, вкатили ржавые жернова противовесов. Быстро собрали рамы
на кованых распорках, натянули ремни и подвесили грузы.
- Все сразу пойдут или поодиночке? - спросил Виктор.
- Сразу, - ответил маг в красном кушаке.
Виктор понимающе кивнул. Вместе как бы сил прибавляется, легче
держать направление, да и защиту. Правда, он предпочел бы двумя-тремя
группами с разных направлений, но выбирать не из чего.
На рамах осторожно закрепили большие треугольные прозрачные крылья.
Летуны, похожие на птиц из страшного сна, вцепились в поручни и замерли,
ожидая команды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75