Некоторые из вас находились там и никогда не забудут бурю, которую я вызвал. Сегодня ночью я собираюсь снова нарушить клятву, открыто и столько раз, сколько успею.
Несмотря на смертельную усталость, они вновь беспокойно зашевелились при этих моих словах.
Я подозвал к себе Бертольда Храброго. Он не стоял на ногах, но Поук и Анс подвели его ко мне, поддерживая под руки. Я сорвал с него повязку и исцелил его.
– Стань на колени, – велел я, – и Герда рядом.
Бертольд Храбрый ощупывал свой живот в поисках раны, но подчинился моему приказу. Ульфа привела Герду и заставила ее опуститься на колени тоже. Я возложил руки им на головы и почувствовал, как моя сила изливается из меня. Ее потребовалось много, чтобы вернуть Бертольду Храброму то, что он оставил в каком-то пруду в далеком прошлом.
Когда я открыл глаза, они по-прежнему стояли передо мной на коленях. Тишина удивила меня, ибо я ожидал великого шума, но все остальные могли видеть лишь согбенные спины двух коленопреклоненных людей при неверном свете костра. Волосы Бертольда Храброго снова стали черными, а волосы Герды – цвета спелой пшеницы. Однако мои ладони по-прежнему покоились у них на головах, и даже зрители в первых рядах не могли ничего рассмотреть толком.
Я велел Бертольду Храброму и Герде встать. Они подчинились, и Бертольд Храбрый вскричал: «Я вижу! Я вижу!» Герда крепко обняла его, и они расплакались – хотя она снова была молодой и красивой женщиной со смеющимися глазами.
Этела дернула меня за рукав, тоже вся в слезах. Я знал, чего она хочет, и велел Ульфе подвести ко мне Линнет.
– Вы не мой сын, – промолвила Линнет, – и все же вы – мой сын. Вы умертвите меня?
– Ни в коем случае, – сказал я. – Но я не могу вернуть вам радость жизни. Это мне не по силам. Станьте на колени. У меня мало времени.
Она опустилась на колени. Ум Линнет был поврежден так глубоко и серьезно, что мне казалось, будто я терзаю туго затянутый узел ногтями и зубами; наконец я справился с ним и велел женщине встать. Она улыбнулась, я улыбнулся в ответ, и мы обнялись.
– Мег по-прежнему со мной, – прошептала она. – Она там, на морском острове. Вы не отправите ее домой?
– Нет, – сказал я.
Гильфа, подошедшего следующим, я исцелил быстро и без труда. А потом я понял, что время мое истекло, ибо увидел его, стоящего позади толпы, в отдалении от костра. Я думал, он заговорит, когда я назвал имя Анса. Но он промолчал.
Я же обнаружил, что едва могу шептать. Я положил ладонь на горб Ансу – ничего подобного я прежде не делал.
– Выпрямись.
Как медленно он выпрямлялся! Он думал, что это сон, – я видел это по его лицу. Он думал, что спит и видит сон, и безумно боялся проснуться. Тауг подошел и стал рядом с ним, на всякий случай. Тауг плакал, и я тоже.
Вистан был в числе последних. Прежде чем исцелить его, я вспомнил, как он дрался с Таугом в Утгарде; с тех пор утекло много времени, и он верно служил мне.
– Ты был со мной с самого начала, – сказал я Поуку. – Нехорошо, что ты оказался последним сейчас. Надеюсь, у меня хватит времени.
– У меня есть зрячий глаз, сэр. Возьмите Вила.
Я совсем про него забыл, и Поук подвел ко мне Вила. На мгновение мне показалось, что на сей раз мне недостанет силы. Когда я закончил, он вложил мне в руку что-то – какой-то предмет, гудевший и певший великим множеством голосов.
– Я хочу отблагодарить вас, сэр Эйбел. Этого мало, но у меня больше ничего нет. Когда у меня появится еще какая ценная вещь, вы получите и ее тоже.
– Моя тетива.
– Да, сэр. Снова ваша.
В ту минуту, Бен, я чувствовал смертельную усталость и безграничную радость. Я велел Поуку подойти и подул на слепой глаз.
– Спасибо, сэр! Огромное спасибо! – воскликнул он, и мы крепко обнялись, и я понял, что он тоже исцелен, а я не в силах больше исцелять.
Я хотел сесть, но высокий мужчина в широкополой шляпе направлялся ко мне, и садиться было нельзя.
– Ты закончил, Драконриттер.
Это был не вопрос.
Я опустил голову.
– Ты пристыжен. – Его глаз блестел в темноте. – Ты покончил бы с жизнью, если бы я приказал, и покончишь в любом случае.
– Да, Вальфатер. – Я сжал рукоять своего кинжала.
– Я запрещаю тебе! Но я не ожидаю от тебя повиновения. Ты умрешь, когда Зима и Древняя ночь поглотят нас. И я умру. И мой сын Тунор, который не верит в это. Пока же я благодарю тебя за то, что ты исцелил моего пса. Вернуть тебе Облако?
– Нет, – сказал я.
– Я дам тебе животное помоложе, той же породы.
– Нет, – повторил я.
– Ты считал моего сына Лотура добрым и великодушным. Он не такой. Поступок, показавшийся тебе великодушным, служил лишь подготовкой к измене. Если бы ты знал Лотура так же хорошо, как знают другие, ты бы сразу понял это.
Горячее чувство всколыхнулось в моей душе, и я поднял голову:
– Я никогда не молил вашего сына о помощи и ни одним своим поступком не заслужил его благодарности. Он велел Моркане вызвать меня и сам предложил мне помощь. Мы умирали от голода и были слишком слабы, чтобы противостоять нашим врагам. Он обеспечил нас продовольствием и дал нам людей. Я не стану жаловаться на него, никогда больше.
– Другие, с которыми он обращался лучше, говорили о нем хуже. – В голосе Вальфатера слышалась улыбка. – Ты возвращаешься к нам?
Я не ответил.
– Я не многих просил об этом… сэр Эйбел. Даже один-единственный раз.
– Я не Эйбел, – прошептал я.
– Ты Эйбел. Я призову Облако, и мы с тобой сядем верхом на нее.
Я не мог вымолвить ни слова. Бывали случаи, когда у меня настолько отнимался язык, что впоследствии я не понимал, как же все-таки умудрялся им ворочать. Но на сей раз я говорить не мог. Этела взяла меня за руку; ее лицо было мокрым от слез, но она уже не плакала.
– Он боится, что она не пойдет с ним, – сказала Этела Вальфатеру.
– Она не захочет, дитя мое. – Его голос теперь звучал глухо и сурово. – Она не может. – Он повернулся ко мне спиной.
Дизири, напряженно наблюдавшая и слушавшая, выступила из тени.
Вальфатер подал знак Вистану:
– Ты верно служил своему рыцарю. Ты должен оказать ему еще одну услугу. Принеси своему господину шлем и надень на него.
Вистан повиновался.
Прелестная Дизири превратилась в куклу из земли и листьев. Это было ужасно, но я ожидал этого. Двух других превращений я не ожидал и не в силах объяснить. Вальфатер вдруг стал прозрачной сияющей тенью. Бесплотной тенью.
А Бертольд Храбрый, сидевший рядом с Гердой, исчез. Она по-прежнему оставалась очаровательной молодой женщиной, но Бертольд пропал, а на его месте, Бен, теперь сидел ты. Как я сказал, у меня нет объяснений.
– Ты знаешь, от чего ты отказываешься, – сказала мне сияющая тень, – и знаешь, куда идешь. Что ты станешь делать?
Я вытащил кинжал из ножен, закатал рукав своей кольчуги и сделал глубокий надрез на руке.
– Пей, – сказал я Дизири, и она нагнулась и стала пить мою кровь.
Не тянуть по капельке, как обычно делают эльфы, а жадно пить, большими глотками, захлебываясь; я сжимал и разжимал кулак, чтобы человеческая жизнь текла из меня струей, и не останавливался до тех пор, пока рядом со мной не оказалась миниатюрная зеленоглазая женщина.
Когда я снова поискал взглядом сияющую тень, она уже удалилась. Вскоре и мы с Дизири пошли прочь, я опирался на ее плечо, ибо потерял слишком много крови и чувствовал страшную слабость.
Вот третий эпизод, о котором я обещал рассказать. Мы шли медленно, и по дороге я два раза упал. К тому времени, когда мы достигли реки, заря нового дня окрасила тысячей разных оттенков облака в небе, хотя само солнце еще скрывалось за восточными горами. Я остановился у самой воды, не уверенный, что сумею добраться до противоположного берега. Прекрасная юная женщина поддерживала под руку рыцаря, отражение которого я увидел; но рыцарь тот был не мальчиком, но суровым воином, чьи глаза блестели в прорезях шлема.
Я снял шлем и бросил в реку, а когда пузырьки на поверхности воды исчезли, мы с Дизири остались прежними.
Мы живем в Эльфрисе и на целые дни снова становимся детьми, какими были, когда я впервые попал сюда. Мы, дети, бегаем с веселыми криками среди рощ и гротов обширного леса, прекраснее которого ты не видел и никогда не увидишь. Мы, дети, ходим на море, столь мной любимое, чтобы плескаться на отмелях и играть с келпи. Дизири подарила мне нового пса, белого щенка с рыжими ушами. Я назвал его Фарван, и по вечерам мы разговариваем с ним о старых играх и обсуждаем новые, а он рассказывает нам о своих щенячьих делах.
Но мы не всегда остаемся детьми и иногда лежим навзничь в мягкой зеленой траве и смотрим на мир над нашими головами, где время течет быстро. Мы видели, как Мардер посвящает в рыцари Вистана и как Бертольд Храбрый убивает Шилдстара. Скоро наступит время для нашего возвращения.
Майкл наконец разыскал меня, вот почему я написал тебе все это, Бен. Он говорит, что одному влиятельному господину требуется рыцарь. Я сказал Майклу, что стану лучшим рыцарем этого господина, коли мне позволят взять с собой супругу. Он говорит, что позволят.
Скоро мы уже отправляемся.
Ты прочтешь все это, Бен, поскольку Майкл нашел способ передать тебе мое послание. Не тревожься обо мне. У меня все хорошо.
С наилучшими пожеланиями, Арт (Артур Ормсби).

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88