– Ваше высочество слишком добры для этого, – сказал я.
– Вы ничего обо мне не знаете. – Она немного помолчала. – Вы могли бы наброситься на меня, изнасиловать и скрыться в моей одежде. Мы примерно одного роста.
– Я никогда не сделаю такого, ваше высочество.
– Вы же можете изнасиловать деревенскую девушку – все вы делаете это. Так какая разница? Вы спасете свою жизнь.
– Нет, ваше высочество.
– Вам самому будет не зашнуровать корсет сзади, но я помогу вам, коли изнасилование пройдет успешно. Мне говорили, что многие мужчины мечтают обладать женщиной королевских кровей.
– И я мечтаю, ваше высочество, хотя вы не та женщина.
Моркана рассмеялась:
– Она тоже. Вы поймете это.
Не желая спорить с ней, я поклонился.
– Вы еще станете моим, вот увидите. Когда я брошу вас, вы будете ползать передо мной на коленях, умоляя принять обратно. – Глаза Морканы сияли. – Тогда я напомню вам о том, как вы отвергли меня. Я прикажу вам принести мне голову Лунного человека, и когда вы принесете, я откажусь от нее и посмеюсь над вами.
Она взяла меня за подбородок правой рукой:
– Если только эльфы не попытаются скормить меня другому дракону, жалкие сыны червей. Тогда я взову о помощи – о, самым трогательным образом! – и вы убьете дракона ради меня и снова умрете. Вы уже мертвы, вы знаете.
Хотя она продолжала держать меня за подбородок, мне удалось кивнуть.
– Поцелуй валькирии убил вас. Вы знали? Это милосердное деяние. Они не забирают вас, покуда вы не ранены смертельно. А теперь… – Совершенно неожиданно она поцеловала меня, крепко обняв длинными руками и запустив мне в рот язык, скользнувший глубоко в горло. Я повалился на солому, а она сказала: – Теперь вы знаете, что мы чувствуем.
Я с трудом проговорил, что едва ли в силах вызвать у женщины такие ощущения, какие испытываю сейчас.
– Поднимитесь! – Повелительным жестом она велела мне встать. – Я собираюсь попросить брата освободить вас. Сомневаюсь, что он выполнит мою просьбу. Арнтору не нравится слышать, какой он испорченный маленький мерзавец, особенно из уст эльфов. Эльфы опекали нас в детстве… впрочем, вы знаете.
Я пытался подняться на ноги. Снова удивив меня, она присела на корточки рядом со мной.
– Он ловил маленьких рыбок и убивал разными зверскими способами. Иногда я помогала ему. Эльфы наказывали нас за это, и он так никогда и не простил их. Вы, мертвые, подчиняетесь мне, сэр Эйбел. Вы все беспрекословно мне повинуетесь, даже самые непокорные.
– Я готов подчиняться вам, ваше высочество.
– Но я сомневаюсь, что он освободит вас, даже по моей просьбе. – Она сжала мою руку и, казалось, хотела, чтобы я запустил ладонь промеж ее грудей, но я не сделал этого. – Возможно, вам придется подождать, пока я не взойду на престол. Тогда вы будете благодарны мне. Премного благодарны, поскольку здесь ужасное место; и я возьму вас, и лягу с вами, и не отпущу, покуда вы не станете принадлежать мне целиком и полностью, а потом отвергну вас и пошлю за яйцом феникса. Вы принесете мне яйцо и будете умолять меня и ползать передо мной на коленях. – Она рыгнула. – Ползать на коленях и умолять, и в конце концов я приму вас обратно, и мы отправимся туда, где нас никто не знает, вечно молодые любовники.
– В глубине души вы добрая, – сказал я. – Думаю, я всегда знал это.
Она серьезно кивнула:
– Я хорошая женщина, сэр Эйбел. К счастью, меня окружают одни дурные люди, и потому я вправе обращаться с ними, как мне угодно. Помогите мне встать.
Я поднялся на ноги и помог подняться Моркане. Вряд ли ей удалось бы встать без моей помощи.
– Я думала, вы захотите узнать, каким образом я намерена добиться своей цели, – сказала она. – Теперь вы знаете. Отряхните мне задницу. Там наверняка налипла солома.
Я сделал вид, будто отряхиваю.
– Сильнее. И скажите, что я была плохой девочкой.
Вскоре она ушла – такой твердой поступью, что я решил бы, что она трезвая, когда бы не знал, каких усилий ей стоит сохранять равновесие.
Один из надзирателей вошел в камеру с тазом теплой воды, мылом и полотенцем. Я рассмеялся и велел унести все прочь. Он удалился, заперев за собой дверь.
Медленно тянулись часы. Все события и обстоятельства, о которых я размышлял тогда, изложены в этой книге и могли бы составить материал еще для дюжины таких же объемистых.
Наконец появились два тюремщика. Они обратились ко мне сквозь прутья двери, почтительно называя милордом, и спросили, не знаю ли я, что приключилось с Фиахом, описав мне внешность последнего. Они нашли сапоги, а также изодранную в клочья, окровавленную одежду и боялись, что это вещи пропавшего товарища, хотя и не были уверены.
– Фиах не разрешил мне занять эту камеру, – сказал я. – Вот и все, что вам нужно знать. Этого достаточно. Теперь оставьте меня в покое и займитесь своей работой.
Я уже собирался позвать Ури, когда они снова подошли к моей двери.
Они умоляли, льстили и под конец стали угрожать. Несомненно, мне не следовало нарываться на ссору, но я находился на грани помешательства от вынужденного бездействия и сказал им все, что я о них думаю.
Они ушли, но вскоре вернулись вместе с третьим надзирателем, отперли дверь и угрожающе двинулись на меня со своими увесистыми ключами. Рев волн раздался в моих ушах. Я сбил с ног первого, едва он успел замахнуться, вырвал у него ключ и двумя ударами сломал плечо второму и разбил голову третьему.
Все закончилось, едва успев начаться. (Вероятно, они поняли, что потерпели поражение, еще прежде, чем начали драку.) Двое, которые не потеряли сознание, пали передо мной ниц. Я поставил ногу на шею сначала одному, потом другому и заставил каждого признать себя моим рабом навеки – в каковой момент появилась Ури и со смехом напомнила мне, что они с Баки были принуждены к клятве точно таким же образом. Она явилась в своем собственном обличье: с парящими над головой волосами, похожими на языки пламени, с огненными желтыми глазами и с кожей цвета меди в плавильном тигеле. Вряд ли тюремщики услышали хоть одно слово из сказанных Ури; но вид красной эльфийской девушки с тонким мечом в одной руке и богато украшенными ножнами в другой поверг их в состояние, близкое к помешательству.
– Я забираю этот ключ, – заявил я. – Поскольку наш король счел нужным посадить меня в темницу, я намерен оставаться в камере все время, отлучаясь из нее лишь в случае необходимости. Я ожидаю от вас верной и усердной службы и предупреждаю, что ваш первый промах станет и последним. Теперь поднимите его, – я указал ключом на бесчувственное тело третьего надзирателя, – и унесите отсюда.
Сказать было легко, но нелегко сделать. Он был здоровенным тяжелым парнем, и надзиратель со сломанным плечом мало чем мог помочь своему товарищу. Я хотел поговорить с Ури и потому, с минуту понаблюдав за тщетными потугами тюремщика, у которого я отнял ключ, сам поднял с пола бесчувственное тело и отнес в караульную.
– Я принесла вам новый меч, – сказала Ури, когда мы возвращались обратно в камеру, – а вы даже не взглянули на него.
Я объяснил, что узникам не положено иметь меч.
– Вы можете спрятать его под кроватью.
– У меня нет кровати. Я сплю на полу, на соломе.
– Но вы можете поправить дело. Тюремщики, которых вы поколотили, притащат вам кровать по первому же вашему слову. Мы сможем спать на ней, и вам будет на чем сидеть.
Я сильно согнул клинок обеими руками и отпустил; он упруго выпрямился, прямой и прочный.
– Не порежьтесь.
– Я и не пытаюсь. Твоя работа?
– В смысле личная? Нет. Как насчет кровати?
– Я подумаю, но ты спать на ней не будешь. Я знаю, что я увижу рядом с собой по пробуждении.
Она хихикнула, и я внезапно почувствовал острую тоску по Эльфрису, по прозрачному морю и тихому лесу, где мы с Дизири бегали, кричали и кормили с руки бельчат.
В тесной камере было мало места, чтобы опробовать меч. Я вышел в коридор и принялся размахивать им, рубя воздух и нанося колющие удары между прутьями своей двери. Серебряная рукоятка, обтянутая белоснежной кожей, была простой, даже скромной; узкий клинок покрывали эльфриские письмена, слишком мелкие и неразборчивые, чтобы прочитать.
– Я думаю, это работа ледяных эльфов, – сказала Ури. – Кто бы его ни изготовил, он старинный, и я раздобыла его не там.
– Украла здесь?
Она искоса взглянула на меня:
– Мне не обязательно все красть. Вы уже видели такое?
Она вся задымилась и в считаные секунды стала меньше ростом и полнее против прежнего; светящаяся медная кожа потускнела и побледнела до персикового цвета, хотя соски по-прежнему оставались яркими, словно докрасна раскаленными.
– Видел, – сказал я, – и не поддался искушению. Ты хочешь сказать, что отдалась за меч?
– Ну ладно, я действительно его украла. – Она протянула мне ножны, украшенные драгоценными камнями. – Не скажу у кого. Вы заставите меня вернуть его владельцу.
– Если я могу заставить тебя вернуть меч, я могу заставить тебя признаться, откуда он у тебя.
– Не надо, прошу вас, господин. Прежний владелец меча никогда не узнает о пропаже. Никогда, честное слово. Он держал его в железном сундуке, обвязанном семью цепями с семью висячими замками. Вы мне верите?
– Нет.
– Тогда вы точно не поверите, что он бросил ключи в море, но именно так сказал мне один мой друг. Я дотянулась до меча из Эльфриса – вы знаете, как мы это делаем, – и утащила вниз. Владелец меча до конца своих дней будет думать, что клинок по-прежнему хранится в сундуке.
Я взял ножны и внимательно рассмотрел. Я ожидал увидеть бирюзу, янтарь и тому подобное, но увидел великолепные рубины, а синие камни оказались сапфирами.
– Мягкое дерево, господин, и тонкий слой позолоты.
Я кивнул и добавил:
– И отделка из белого золота по краям отверстия. Полагаю, сплав золота и серебра. Единственная деталь, которая сочетается с мечом. – Я вложил клинок в ножны. – Хотя сочетается хорошо.
– Ножны изготовили люди, я уверена. У вас вкус лучше, чем у нас.
Я взглянул на нее через плечо:
– Я никогда так не считал.
– Я тоже, господин, но здесь вы действительно превосходите нас.
– У меня нет перевязи, – сказал я, обращаясь больше к самому себе. – Король забрал.
– Вы можете засунуть меч за ремень, который сейчас на вас. Он не тяжелый.
– Пожалуй.
– Кроме того, я думала, вы спрячете его под нашим соломенным ложем. Я имею в виду, когда вы с ее высочеством еще не пользовались им.
– Ты подсматривала за нами.
Ури ухмыльнулась:
– Самую малость. Она довольно привлекательна для женщины таких размеров, верно? И могущественная колдунья к тому же. Может преподнести дюжину приятных сюрпризов.
Я зашел в камеру и закрыл дверь перед носом Ури. Она проскользнула между металлическими прутьями, приняв свое природное обличье.
– И неприятных тоже. У некоторых колдуний в одном месте зубы. Вы засовываете его туда, и они его откусывают. Мне Мани говорил.
Я спрятал меч под соломой рядом со стеной.
– Ты ничего не знаешь о них.
– О колдуньях-то? Да, действительно, господин. Или знаю очень мало, хотя однажды разговаривала о них с Мани.
Я сел и знаком велел сесть Ури.
– Моркана и ее братья воспитывались в Эльфрисе, когда мать бросила их. Думаю, ты много чего знаешь.
– Вы ошибаетесь. Сказать вам, что я знаю, господин? Я не стану лгать или смеяться над вами, если вы не будете перебивать меня.
Я кивнул.
– Кто бы ни сказал вам такое, он обманул вас. Я была химерой, но я слышала много разного, и я умею рассуждать здраво. Их мать бросила не всех троих. Сетр был драконом – так с какой стати ей бросать его? Сетр постоянно оставался при ней в Муспеле, в Эльфрисе и здесь, в Митгартре. Он был ее первенцем, а следовательно, законным правителем этой части Митгартра, хотя я не думаю, что он пытался притязать на власть.
– Полагаю, Моркана самая младшая.
Ури потрясла головой:
– Самый младший – Арнтор, но в Целидоне наследники мужского пола имеют первоочередное право на престол. Прекратите перебивать меня. – Она глубоко вздохнула. – Во-вторых, Моркана и Арнтор провели большую часть детства здесь. В противном случае они до сих пор оставались бы детьми. И в-третьих, они воспитывались в племени морских эльфов, а не в моем. Мы были рабами Сетра, помните? Верными рабами, поскольку мы страшно боялись. Морские эльфы являлись вашими союзниками – во всяком случае, в большей степени, чем мы.
– Понимаю. Еще что-нибудь?
– Да. Вы не поверите, но я все равно скажу. Король Арнтор боится своей сестры?
Я пожал плечами:
– Он мне не доверяет. Ты наблюдала за моей схваткой с мертвыми рыцарями Морканы?
– Нет. Но я очень жалею, что не видела этого сражения, господин.
– Почти все обратились в бегство. Я имею в виду – зрители. Но король Арнтор остался, и королева тоже – думаю, потому, что Арнтор держал ее за руку. И сама Моркана осталась, разумеется.
– Он казался испуганным?
Я мысленно вернулся назад.
– Нет. Исполненным решимости, коли на то пошло.
– Угу. Вероятно, вы не знаете ответа, господин, но я все-таки спрошу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88