Но когда я увидел дочерей Ангр, мне все стало ясно.
– И вы ни разу не испытали страха перед ними.
Я пожал плечами.
– Вы величайший рыцарь во всем Митгартре. Я не могла наблюдать за вами, покуда вы находились в Скае, но я знала, что вы поднялись туда. Теперь вы вернулись обратно. Вам понадобится друг там, в Тортауэре. Так вы сказали, и именно поэтому я пришла. Вы и сами не представляете, насколько вы правы в своем предположении.
– После разговора с обитателем Тортауэра, то есть с вами, я готов согласиться с каждым вашим словом, ваше высочество.
– Вы думаете, я предлагаю себя каждому встречному-поперечному? Коли так, вы глубоко заблуждаетесь.
Я попытался объяснить, что не думаю ничего подобного, но просто хочу сохранить верность Дизири.
– А она хранит верность вам? Вам не обязательно отвечать – ответ написан на вашем лице. – Моркана на мгновение умолкла, прикусив белыми зубами полную нижнюю губу. – Мне очень жаль. Я никогда не предполагала, что когда-нибудь скажу такое человеку, но мне действительно очень жаль.
– Благодарю вас, ваше высочество. Вы очень добры.
– Меня обвиняли во многих проступках, но в таком – еще ни разу. Думаю, подобное впредь не повторится.
Почувствовав, что она собирается уходить, Орг пошевелился.
– Вы уверены, сэр Эйбел? Это не обязательно делать на столе, просто я подумала, что для нас он может сойти за тот алтарь. Но мы можем лечь и в вашу постель.
– Искушение слишком велико, но я не вправе поддаться ему. И не поддамся.
Она рассмеялась – наверное, уже в двадцатый раз за все время нашего общения – и отступила назад, в темноту, поглотившую подол ее платья. Золотая корона плавно поднялась над головой Морканы, словно кусок раскрашенного дерева в воде, а потом столь же плавно опустилась обратно.
– Вижу, это произвело на вас впечатление. – Она рассмеялась. – В награду за ваше удивление… к вам гости. Вам лучше разбудить слугу, коли вы не желаете сами отворять дверь.
В дверь яростно забарабанили, а когда стук на мгновение прекратился, я сказал:
– Шум разбудит Хальверда, коли в этом есть необходимость.
Продолжая улыбаться, она отступила еще на шаг назад; огонь в камине полыхнул с прежней силой, и у меня возникло такое ощущение, будто стук в дверь прервал мой сон. Мгновение спустя дверь заходила ходуном на петлях. Услышав за ней голоса и топот сапог, я велел Оргу не убивать ни людей, ни домашних животных без моего позволения, но поохотиться на дичь в окрестном лесу и отослал его прочь.
Гильф подбежал ко мне и сел на задние лапы. Я погладил пса по голове.
– Ты видел ее, Гильф? Ты видел ее глаза? В глазах Дизири пылает желтое пламя, как у всех эльфов. А у нее глаза черные – но почему они так горят?
– Ухо востро.
– О, конечно. Она опасна. Я это понимаю.
Я услышал голос Хальверда в коридоре:
– Сэр Эйбел спит, я уверен. Мы найдем вам место для ночлега и…
– Я здесь! – крикнул я, и все они ввалились в мою комнату: Хальверд, Кат, Вистан, Поук и Анс.
Хальверд спросил:
– Это ваш оруженосец, сэр Эйбел?
Он так говорит.
– Я счел нужным впустить их, сэр, – добавил Кат, – но пришел вместе с ними убедиться, что все в порядке. Мы выдворим их, коли вы прикажете.
– Мы люди сэра Эйбела, – заявил Анс, а Поук начал:
– Я первый поступил к нему на службу, и негоже…
Я знаком заставил обоих замолчать, подтвердил, что Вистан – мой оруженосец, и велел последнему говорить.
– Мы поехали за вами, сэр Эйбел. Вот и все. – Он прочистил горло. – Я знаю, вы никак не могли взять нас с собой, и вам пришлось оставить нас. Ну, я и предложил тоже поехать вперед: вдруг мы вас догоним. Лорд Бил не хотел отпускать нас, но королева Идн, то есть ее величество, сказали, что нам следует ехать, и его милость сказали то же самое, и тогда его светлость согласились. Я сказал им оставаться, но они не захотели, и потому я взял их с собой.
Поук постучал костяшками пальцев себе по лбу:
– У нас есть свои обязанности, сэр, сказал я. Только сэр Эйбел…
– Прикажите им слушаться меня, – закончил Вистан.
Я объяснил, что сначала ему придется заслужить их уважение.
– В следующий раз я заслужу уважение своим мечом. – Вистан мрачно насупился. – Они увязались за мной и взяли двух мулов.
Я видел, что обоим не терпится высказаться, но покачал головой.
– Поэтому мы двигались медленно, но я постоянно подгонял их. Я хотел поехать вперед. И вчера уже совсем было собрался. Только на них могли напасть разбойники – и кто бы тогда защитил их?
Поук презрительно фыркнул.
– Поэтому я остался, сэр Эйбел. Из-за мулов.
– У меня очень мало вещей. Мулы нагружены твоими вещами?
– Нет, сэр. Вернее, моих там мало. Я…
– Там добыча, сэр, – перебил Вистана Анс. – Трофеи.
– Собранные на поле боя с йотунлендским войском, сэр. – В голосе Вистана звучали извиняющиеся нотки. – Когда вы уезжали, к дележу добычи еще не приступали, но на следующее утро все поделили в соответствии с правилом.
Не зная упомянутого правила, я попросил Вистана просветить меня.
– Думаю, я смогу, сэр. Четвертая часть отходит к короне. Из всего остального одна доля достается каждому присутствующему плюс одна доля каждому человеку благородного происхождения, не носящему рыцарского звания. – Он дотронулся пальцем до своей груди. – По пять долей приходится на каждого рыцаря плюс по одной доле на каждого меченосца и лучника, находящегося под его началом, только они все хранятся у рыцаря. Десять долей достается каждому дворянину плюс по пять долей каждому рыцарю, который ему служит. Таким образом, его милость должны были получить пятнадцать долей, сэр, но остальные не пожелали о таком и слушать, поскольку в действительности вы тоже рыцарь его милости, а не один только сэр Воддет, и вы сделали больше любого другого, поэтому они заставили его милость взять двадцать долей. А потом…
– Довольно, – сказал я. – Насколько я понимаю, я получил пять долей, ты – две, а Поук и Анс – по одной.
– Вам досталось больше, сэр, – с гордостью сообщил мне Поук. – Когда всю добычу поделили, сэр Воддет сказал, что вам следует добавить еще…
– И сэр Леорт, сэр, – вставил Анс. – Он и королева. И многие другие.
Вистан кивнул:
– Его милость велели всем желающим добавить к вашей доле выстроиться в очередь, и мы сложили всю вашу добычу на покрывало, а люди проходили мимо и добавляли, что хотели. Ее величество были первыми, и она положила большую золотую чашу, полную золотых монет, а потом все остальные отдали вам по значительной части от своей доли.
– Но не ты, надеюсь.
Вистан заметно смутился:
– Я отдал много по своим меркам, сэр Эйбел. Но сущий пустяк по сравнению с даром ее величества.
– Я понимаю и благодарю тебя. Я очень рад видеть тебя и Анса с Поуком. Вы получили позволение ехать вперед и, надо полагать, очень спешили, раз преодолели такое расстояние за столь короткое время. Когда вы тронулись в путь сегодня?
– До первых петухов.
Я кивнул:
– Сейчас, наверное, дело уже к полуночи, и у меня для вас плохие новости. Через день-другой мы отправимся в Тортауэр. Я собирался выехать завтра, но вы и ваши лошади должны отдохнуть. Мулов и поклажу можно оставить здесь.
Я поскорее отослал их спать и сам разбудил конюхов. Снятые с мулов тюки я отнес в свою спальню, где бегло осмотрел несколько вещей, пока готовился ко сну. Я уже почти спал, когда услышал шепот: «Там волшебная вещь, господин. Я чувствую».
Если бы я бодрствовал, я бы расспросил ее про магию и про Моркану – особенно про Моркану. Но я велел ей уйти и не мешать мне спать.
Перечитывая свое длинное письмо, Бен, я вижу, что о многом не рассказал. В частности, о том, как я столько всего написал. Сейчас не стану подробно останавливаться на этом, скажу лишь, что здесь у меня уйма свободного времени (больше, чем мне хотелось бы, поскольку Дизири подолгу отсутствует) и что порой я все утро гуляю по берегу моря, думая о фактах, которые собираюсь изложить, о словах и поступках других людей и своих собственных. О голосе Мани, тихо мурлычащем или громко мяукающем; о взгляде Гарсега; о мягких теплых ушах Гильфа; о глубокой любви Облака ко мне. Однажды я поглажу свою чудесную лошадь, расседлав во время одинокого привала, и скажу, что у нее начинает расти рог и что нам надо найти налобник с дыркой для него, чтобы все принимали рог за украшение. Это мы сделали, когда достигли Кингсдума… Но я забегаю вперед.
За ночь намело снега на ширину ладони, и мои меченосцы и лучники недовольно ворчали, когда я выгнал их на улицу. Я сказал, что в Йотунленде нам доводилось спать под открытым небом и при худшей погоде, а присоединившийся к нам чуть позже Вистан рассказал о своих впечатлениях от северной страны. Потом я велел Вистану заняться стрельбой вместе с лучниками, зная, что он заведет речь о наших сражениях с ангридами.
Сам я предпринял попытку научить воинов обращаться с пикой. Старшие, хорошо вымуштрованные сэром Равдом, не нуждались в дополнительных тренировках. Младшие же едва ли представляли, как следует держать пику, и, хотя понимали, что целиться надо в шлем или грудь противника, чаще всего попадали в лошадь.
Поединки пришлось заменить упражнением с подвешенным в воздухе кольцом; когда все сделали по две попытки попасть в него острием (в большинстве своем неудачные), я подозвал Вистана, посадил его на Облако (с ее согласия) и велел поразить пикой цель. Облако с Вистаном на спине неслась быстрее ветра, но он оба раза попал в кольцо. Я не поскупился на похвалы.
Свет дня начал меркнуть, но мы постарались с толком использовать оставшееся время, закончив занятия поединками на тренировочных мечах, продолжавшимися без остановки до тех пор, покуда глаз различал деревянные «клинки» в темноте. Потом мы отобедали, собравшись все вместе в большом зале; я сидел во главе стола, а Вистан по правую руку от меня. Поук и Анс заняли место в нижнем конце стола, но слуги обслуживали их точно так же, как моих воинов. Нам подали эль, хлеб и вдоволь мяса, а затем сыр, яблоки и орехи. Когда мы щелкали орехи, Вистан спросил, возьмем ли мы своих людей с собой в Тортауэр. Я сказал, что не возьмем (о каковом решении мне пришлось пожалеть впоследствии), поскольку мы идем туда с миром, а дорога, оказавшаяся безопасной для них троих, уж точно не представит опасности для рыцаря, оруженосца и двух слуг.
Только собираясь ложиться спать, я вспомнил шепот, раздавшийся в моей спальне прошлой ночью. Тогда я распаковал тюки и тщательно осмотрел все предметы один за другим. Волшебным предметом являлась Этерне, конечно же; но Этерне казалась всего лишь красивым мечом, покуда не покидала ножны.
Я обнаружил там кучу золотых монет и после минутного колебания обследовал все по очереди, но, хотя они были отчеканены в пяти разных королевствах, я не нашел ни одной, которая заинтересовала бы меня некой своей особенностью. Я по очереди опустил каждую монету в свой кошелек и вынул, но без всякого результата.
Как же мучительно я ломал голову, перебирая все остальные предметы и страшно жалея, что со мной нет Мани, способного дать дельный совет! В конце концов я, с великим сомнением, остановился на трех из них.
Первым являлась чаша размером с ванночку для младенца. Несомненно, именно эту чашу, наполненную монетами, отдала мне Идн. Я решил, что скорее всего это подарок Гиллинга, а поскольку чаша казалась вполне обычной (если не считать того, что она была сделана из красного золота и красиво украшена), я предположил, что она обладает каким-нибудь тайным чудесным свойством – например, обезвреживает яды или что-нибудь в таком духе.
Вторым предметом, привлекшим мое внимание, оказался шлем, старый и находящийся не в лучшем состоянии. Он был железным, как все остальные шлемы, и отделан кожей, несколько потертой и растрескавшейся. Он вызвал у меня подозрения, поскольку не производил впечатления ценного подарка; и все же, может статься, некогда он принадлежал великому герою и принес славу своему владельцу. На нем не имелось ни гребня, ни украшений, если не считать значков, выбитых над глазными прорезями. Я надел шлем и осмотрелся по сторонам: уставился в огонь, а потом выглянул в окно, но не заметил ничего необычного. Затем я почистил его и тщательно смазал маслом, натерев и рассохшуюся кожу тоже.
Последним предметом являлось золотое кольцо в виде змеи. Я предположил, что оно снято с пальца павшего инеистого великана, хотя многие женщины смогли бы носить такое на руке. Для моих пальцев оно было слишком большим, а на руку не налезало. Я посмотрел сквозь него, потом подбросил в воздух, но ничего не произошло.
После безуспешной попытки дозваться Ури с Баки я улегся в постель, по-прежнему глубоко озадаченный, и увидел во сне башню Глас, а среди ночи пробудился с мыслью о женщине, которая явилась мне там вместе с Линнет и Этелой. Я подбросил дров в огонь и снова заснул; на сей раз мне приснились пираты, напавшие на наше судно в далеком прошлом, – мы захватили их корабль, в трюме которого находилось нечто, нагонявшее на нас ужас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– И вы ни разу не испытали страха перед ними.
Я пожал плечами.
– Вы величайший рыцарь во всем Митгартре. Я не могла наблюдать за вами, покуда вы находились в Скае, но я знала, что вы поднялись туда. Теперь вы вернулись обратно. Вам понадобится друг там, в Тортауэре. Так вы сказали, и именно поэтому я пришла. Вы и сами не представляете, насколько вы правы в своем предположении.
– После разговора с обитателем Тортауэра, то есть с вами, я готов согласиться с каждым вашим словом, ваше высочество.
– Вы думаете, я предлагаю себя каждому встречному-поперечному? Коли так, вы глубоко заблуждаетесь.
Я попытался объяснить, что не думаю ничего подобного, но просто хочу сохранить верность Дизири.
– А она хранит верность вам? Вам не обязательно отвечать – ответ написан на вашем лице. – Моркана на мгновение умолкла, прикусив белыми зубами полную нижнюю губу. – Мне очень жаль. Я никогда не предполагала, что когда-нибудь скажу такое человеку, но мне действительно очень жаль.
– Благодарю вас, ваше высочество. Вы очень добры.
– Меня обвиняли во многих проступках, но в таком – еще ни разу. Думаю, подобное впредь не повторится.
Почувствовав, что она собирается уходить, Орг пошевелился.
– Вы уверены, сэр Эйбел? Это не обязательно делать на столе, просто я подумала, что для нас он может сойти за тот алтарь. Но мы можем лечь и в вашу постель.
– Искушение слишком велико, но я не вправе поддаться ему. И не поддамся.
Она рассмеялась – наверное, уже в двадцатый раз за все время нашего общения – и отступила назад, в темноту, поглотившую подол ее платья. Золотая корона плавно поднялась над головой Морканы, словно кусок раскрашенного дерева в воде, а потом столь же плавно опустилась обратно.
– Вижу, это произвело на вас впечатление. – Она рассмеялась. – В награду за ваше удивление… к вам гости. Вам лучше разбудить слугу, коли вы не желаете сами отворять дверь.
В дверь яростно забарабанили, а когда стук на мгновение прекратился, я сказал:
– Шум разбудит Хальверда, коли в этом есть необходимость.
Продолжая улыбаться, она отступила еще на шаг назад; огонь в камине полыхнул с прежней силой, и у меня возникло такое ощущение, будто стук в дверь прервал мой сон. Мгновение спустя дверь заходила ходуном на петлях. Услышав за ней голоса и топот сапог, я велел Оргу не убивать ни людей, ни домашних животных без моего позволения, но поохотиться на дичь в окрестном лесу и отослал его прочь.
Гильф подбежал ко мне и сел на задние лапы. Я погладил пса по голове.
– Ты видел ее, Гильф? Ты видел ее глаза? В глазах Дизири пылает желтое пламя, как у всех эльфов. А у нее глаза черные – но почему они так горят?
– Ухо востро.
– О, конечно. Она опасна. Я это понимаю.
Я услышал голос Хальверда в коридоре:
– Сэр Эйбел спит, я уверен. Мы найдем вам место для ночлега и…
– Я здесь! – крикнул я, и все они ввалились в мою комнату: Хальверд, Кат, Вистан, Поук и Анс.
Хальверд спросил:
– Это ваш оруженосец, сэр Эйбел?
Он так говорит.
– Я счел нужным впустить их, сэр, – добавил Кат, – но пришел вместе с ними убедиться, что все в порядке. Мы выдворим их, коли вы прикажете.
– Мы люди сэра Эйбела, – заявил Анс, а Поук начал:
– Я первый поступил к нему на службу, и негоже…
Я знаком заставил обоих замолчать, подтвердил, что Вистан – мой оруженосец, и велел последнему говорить.
– Мы поехали за вами, сэр Эйбел. Вот и все. – Он прочистил горло. – Я знаю, вы никак не могли взять нас с собой, и вам пришлось оставить нас. Ну, я и предложил тоже поехать вперед: вдруг мы вас догоним. Лорд Бил не хотел отпускать нас, но королева Идн, то есть ее величество, сказали, что нам следует ехать, и его милость сказали то же самое, и тогда его светлость согласились. Я сказал им оставаться, но они не захотели, и потому я взял их с собой.
Поук постучал костяшками пальцев себе по лбу:
– У нас есть свои обязанности, сэр, сказал я. Только сэр Эйбел…
– Прикажите им слушаться меня, – закончил Вистан.
Я объяснил, что сначала ему придется заслужить их уважение.
– В следующий раз я заслужу уважение своим мечом. – Вистан мрачно насупился. – Они увязались за мной и взяли двух мулов.
Я видел, что обоим не терпится высказаться, но покачал головой.
– Поэтому мы двигались медленно, но я постоянно подгонял их. Я хотел поехать вперед. И вчера уже совсем было собрался. Только на них могли напасть разбойники – и кто бы тогда защитил их?
Поук презрительно фыркнул.
– Поэтому я остался, сэр Эйбел. Из-за мулов.
– У меня очень мало вещей. Мулы нагружены твоими вещами?
– Нет, сэр. Вернее, моих там мало. Я…
– Там добыча, сэр, – перебил Вистана Анс. – Трофеи.
– Собранные на поле боя с йотунлендским войском, сэр. – В голосе Вистана звучали извиняющиеся нотки. – Когда вы уезжали, к дележу добычи еще не приступали, но на следующее утро все поделили в соответствии с правилом.
Не зная упомянутого правила, я попросил Вистана просветить меня.
– Думаю, я смогу, сэр. Четвертая часть отходит к короне. Из всего остального одна доля достается каждому присутствующему плюс одна доля каждому человеку благородного происхождения, не носящему рыцарского звания. – Он дотронулся пальцем до своей груди. – По пять долей приходится на каждого рыцаря плюс по одной доле на каждого меченосца и лучника, находящегося под его началом, только они все хранятся у рыцаря. Десять долей достается каждому дворянину плюс по пять долей каждому рыцарю, который ему служит. Таким образом, его милость должны были получить пятнадцать долей, сэр, но остальные не пожелали о таком и слушать, поскольку в действительности вы тоже рыцарь его милости, а не один только сэр Воддет, и вы сделали больше любого другого, поэтому они заставили его милость взять двадцать долей. А потом…
– Довольно, – сказал я. – Насколько я понимаю, я получил пять долей, ты – две, а Поук и Анс – по одной.
– Вам досталось больше, сэр, – с гордостью сообщил мне Поук. – Когда всю добычу поделили, сэр Воддет сказал, что вам следует добавить еще…
– И сэр Леорт, сэр, – вставил Анс. – Он и королева. И многие другие.
Вистан кивнул:
– Его милость велели всем желающим добавить к вашей доле выстроиться в очередь, и мы сложили всю вашу добычу на покрывало, а люди проходили мимо и добавляли, что хотели. Ее величество были первыми, и она положила большую золотую чашу, полную золотых монет, а потом все остальные отдали вам по значительной части от своей доли.
– Но не ты, надеюсь.
Вистан заметно смутился:
– Я отдал много по своим меркам, сэр Эйбел. Но сущий пустяк по сравнению с даром ее величества.
– Я понимаю и благодарю тебя. Я очень рад видеть тебя и Анса с Поуком. Вы получили позволение ехать вперед и, надо полагать, очень спешили, раз преодолели такое расстояние за столь короткое время. Когда вы тронулись в путь сегодня?
– До первых петухов.
Я кивнул:
– Сейчас, наверное, дело уже к полуночи, и у меня для вас плохие новости. Через день-другой мы отправимся в Тортауэр. Я собирался выехать завтра, но вы и ваши лошади должны отдохнуть. Мулов и поклажу можно оставить здесь.
Я поскорее отослал их спать и сам разбудил конюхов. Снятые с мулов тюки я отнес в свою спальню, где бегло осмотрел несколько вещей, пока готовился ко сну. Я уже почти спал, когда услышал шепот: «Там волшебная вещь, господин. Я чувствую».
Если бы я бодрствовал, я бы расспросил ее про магию и про Моркану – особенно про Моркану. Но я велел ей уйти и не мешать мне спать.
Перечитывая свое длинное письмо, Бен, я вижу, что о многом не рассказал. В частности, о том, как я столько всего написал. Сейчас не стану подробно останавливаться на этом, скажу лишь, что здесь у меня уйма свободного времени (больше, чем мне хотелось бы, поскольку Дизири подолгу отсутствует) и что порой я все утро гуляю по берегу моря, думая о фактах, которые собираюсь изложить, о словах и поступках других людей и своих собственных. О голосе Мани, тихо мурлычащем или громко мяукающем; о взгляде Гарсега; о мягких теплых ушах Гильфа; о глубокой любви Облака ко мне. Однажды я поглажу свою чудесную лошадь, расседлав во время одинокого привала, и скажу, что у нее начинает расти рог и что нам надо найти налобник с дыркой для него, чтобы все принимали рог за украшение. Это мы сделали, когда достигли Кингсдума… Но я забегаю вперед.
За ночь намело снега на ширину ладони, и мои меченосцы и лучники недовольно ворчали, когда я выгнал их на улицу. Я сказал, что в Йотунленде нам доводилось спать под открытым небом и при худшей погоде, а присоединившийся к нам чуть позже Вистан рассказал о своих впечатлениях от северной страны. Потом я велел Вистану заняться стрельбой вместе с лучниками, зная, что он заведет речь о наших сражениях с ангридами.
Сам я предпринял попытку научить воинов обращаться с пикой. Старшие, хорошо вымуштрованные сэром Равдом, не нуждались в дополнительных тренировках. Младшие же едва ли представляли, как следует держать пику, и, хотя понимали, что целиться надо в шлем или грудь противника, чаще всего попадали в лошадь.
Поединки пришлось заменить упражнением с подвешенным в воздухе кольцом; когда все сделали по две попытки попасть в него острием (в большинстве своем неудачные), я подозвал Вистана, посадил его на Облако (с ее согласия) и велел поразить пикой цель. Облако с Вистаном на спине неслась быстрее ветра, но он оба раза попал в кольцо. Я не поскупился на похвалы.
Свет дня начал меркнуть, но мы постарались с толком использовать оставшееся время, закончив занятия поединками на тренировочных мечах, продолжавшимися без остановки до тех пор, покуда глаз различал деревянные «клинки» в темноте. Потом мы отобедали, собравшись все вместе в большом зале; я сидел во главе стола, а Вистан по правую руку от меня. Поук и Анс заняли место в нижнем конце стола, но слуги обслуживали их точно так же, как моих воинов. Нам подали эль, хлеб и вдоволь мяса, а затем сыр, яблоки и орехи. Когда мы щелкали орехи, Вистан спросил, возьмем ли мы своих людей с собой в Тортауэр. Я сказал, что не возьмем (о каковом решении мне пришлось пожалеть впоследствии), поскольку мы идем туда с миром, а дорога, оказавшаяся безопасной для них троих, уж точно не представит опасности для рыцаря, оруженосца и двух слуг.
Только собираясь ложиться спать, я вспомнил шепот, раздавшийся в моей спальне прошлой ночью. Тогда я распаковал тюки и тщательно осмотрел все предметы один за другим. Волшебным предметом являлась Этерне, конечно же; но Этерне казалась всего лишь красивым мечом, покуда не покидала ножны.
Я обнаружил там кучу золотых монет и после минутного колебания обследовал все по очереди, но, хотя они были отчеканены в пяти разных королевствах, я не нашел ни одной, которая заинтересовала бы меня некой своей особенностью. Я по очереди опустил каждую монету в свой кошелек и вынул, но без всякого результата.
Как же мучительно я ломал голову, перебирая все остальные предметы и страшно жалея, что со мной нет Мани, способного дать дельный совет! В конце концов я, с великим сомнением, остановился на трех из них.
Первым являлась чаша размером с ванночку для младенца. Несомненно, именно эту чашу, наполненную монетами, отдала мне Идн. Я решил, что скорее всего это подарок Гиллинга, а поскольку чаша казалась вполне обычной (если не считать того, что она была сделана из красного золота и красиво украшена), я предположил, что она обладает каким-нибудь тайным чудесным свойством – например, обезвреживает яды или что-нибудь в таком духе.
Вторым предметом, привлекшим мое внимание, оказался шлем, старый и находящийся не в лучшем состоянии. Он был железным, как все остальные шлемы, и отделан кожей, несколько потертой и растрескавшейся. Он вызвал у меня подозрения, поскольку не производил впечатления ценного подарка; и все же, может статься, некогда он принадлежал великому герою и принес славу своему владельцу. На нем не имелось ни гребня, ни украшений, если не считать значков, выбитых над глазными прорезями. Я надел шлем и осмотрелся по сторонам: уставился в огонь, а потом выглянул в окно, но не заметил ничего необычного. Затем я почистил его и тщательно смазал маслом, натерев и рассохшуюся кожу тоже.
Последним предметом являлось золотое кольцо в виде змеи. Я предположил, что оно снято с пальца павшего инеистого великана, хотя многие женщины смогли бы носить такое на руке. Для моих пальцев оно было слишком большим, а на руку не налезало. Я посмотрел сквозь него, потом подбросил в воздух, но ничего не произошло.
После безуспешной попытки дозваться Ури с Баки я улегся в постель, по-прежнему глубоко озадаченный, и увидел во сне башню Глас, а среди ночи пробудился с мыслью о женщине, которая явилась мне там вместе с Линнет и Этелой. Я подбросил дров в огонь и снова заснул; на сей раз мне приснились пираты, напавшие на наше судно в далеком прошлом, – мы захватили их корабль, в трюме которого находилось нечто, нагонявшее на нас ужас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88