Просто не в состоянии.
– Вы связаны клятвой, да?
– Нет, милорд. Я не знаю, в чем оно заключается.
– Но все же можете передать его королю?
– Да, милорд. Я вспомню все при встрече с королем, милорд.
– Есть только один способ узнать содержание послания, милорд, – сказал Вистан, – и если оно окажется неприятным, вас винить не станут.
– Ты еще плохо знаешь жизнь. – Граф-маршал повернулся ко мне. – Я не могу рисковать, прося об аудиенции для вас, как бы мне ни хотелось вам помочь. Надеюсь, вы понимаете.
– Благодарю вас за доброе расположение, милорд.
– Я предлагаю два возможных пути. Первый зависит от меня, второй – от вас. Вот первый: когда настанет удобный момент, я доложу королю, что некий незнакомый рыцарь привез новости с севера, что он сообщает о гибели короля Гиллинга и воцарении в Утгарде нового короля – и о многих других замечательных событиях. Мне сделать это? Выбор за вами.
– Да, я очень прошу вас. Я буду навеки вам обязан, милорд.
– Второй путь. Вы отважный рыцарь и одержали победу над всеми, кто бросил вам вызов на севере. Через три дня у нас состоится традиционный зимний турнир. Вы можете принять участие в тех состязаниях, в которых рассчитываете превзойти соперников. Для особенно отличившихся рыцарей король и королева устроят торжественный прием.
Я поклялся, что постараюсь попасть в число избранных, и граф-маршал отпустил меня.
Глава 30
ПРИГЛАШЕНИЕ МОРКАНЫ
Покинув графа, я отправился на поиски помощника герольдмейстера Никры (так величали королевского герольда), ибо он вносил в списки всех желающих принять участие в турнире. Он отлучился в город по делам. Я прождал до конца короткого зимнего дня и вернулся обратно в гостиницу. Не стану отрицать, что я находился не в лучшем настроении. На расспросы Поука и Анса я отвечал сухо и резко, хотя позже несколько воспрянул духом при мысли, что все-таки я далеко продвинулся, завязав дружбу с граф-маршалом, одним из влиятельнейших лиц при дворе, что он замолвит за меня словечко перед королем и что у меня есть надежда завоевать право на аудиенцию, победив на турнире.
Я уже собирался ложиться спать, когда явился Вистан. Он поклонился, извинился за свое поведение и заявил, что я могу поколотить его, коли мне угодно. Я сказал, разумеется, что, поскольку он больше не мой оруженосец, мне совершенно незачем распускать кулаки, ибо оруженосцев бьют с единственной целью – воспитать из них достойных рыцарей, а я отныне не имею ни малейшего желания делать из него рыцаря.
– Я прошу вас переменить свое мнение, сэр Эйбел. Я вел себя дурно. Я признаю свою вину. Сэр Свон говорил мне, что он тоже вел себя дурно, когда был вашим оруженосцем. Но вы все равно не прогнали его и посвятили в рыцари перед своим отъездом.
– Сэр Свон сражался с драконом, Вистан. – Я старался говорить самым сухим тоном.
Но по выражению глаз Вистана я понял, что не преуспел в своих стараниях.
– Здравый смысл и честь не позволяют мне переменить свое мнение. Ты знаешь, что на моем щите изображен дракон. Вероятно, тебе известно также, почему он изображен там.
– Тауг рассказывал мне, – кивнул он. – Это действительно правда?
– Я не могу ответить тебе, поскольку не знаю, что именно он рассказывал. – Я зевнул. – Ты пришел, чтобы я побил тебя? Я не стану. А теперь ступай прочь.
Он помотал головой:
– Я пришел, чтобы вы взяли меня обратно.
– Этого я тоже не стану делать.
– Вы навлекаете на меня ужасные неприятности, сэр Эйбел. – Он казался испуганным. – Вы хотите, чтобы меня подвесили за руки и выпороли?
Я пожал плечами.
– Это убьет мою мать. Она гордится всеми нами – у меня еще две сестры, – но больше всего гордится мной. Пойдут слухи, что меня выпорол король. Это будет неправдой, но все станут так говорить, и это убьет ее.
Я сказал, что вряд ли кто-нибудь станет его наказывать.
– Ты боишься, Вистан, что я скажу граф-маршалу, что тебя следует выпороть? Я не скажу. Даю слово.
– Он возьмет меня к себе на службу, сэр Эйбел. Он обещал.
– Поздравляю.
– Я… у меня будет красивая одежда, как у Пейна. Я буду жить в достатке. Вкусная пища и деньги. Теплая постель.
– Ну так пользуйся случаем.
– Но я хочу стать рыцарем. Таким, как сэр Гарваон. Как вы.
Слова повисли в воздухе, но после продолжительного молчания я наконец крепко обнял Вистана. Когда я отпустил малого, он судорожно глотнул ртом воздух, прямо как Баки.
– Я… Значит ли это, что я снова ваш оруженосец?
– Если ты хочешь. Да.
– Я хочу.
Я позвал Орга, и он выступил из тени и стал рядом со мной.
– Вы хотите напугать меня? Я видел его раньше – в лесу, с сэром Своном.
– Знаю, – сказал я. – Но ты все равно испугался.
Вистан кивнул:
– Мне и сейчас страшно.
– Значит, ты понимаешь, что можешь испытывать страх, не пускаясь в бегство?
Он кивнул.
– В своих действиях рыцарь руководствуется честью, – сказал я, – а не страхом.
– Вы и раньше говорили нечто подобное.
– Я буду повторять это снова и снова, при каждом удобном случае. Одного понимания недостаточно. Это должно стать частью твоего существа. Почему ты боялся, что тебя выпорют?
– Теперь уже не выпорют. Я все объясню, но сперва мне нужно сказать вам еще одну вещь. Я рассказал граф-маршалу о нашем путешествии в Йотунленд. Как мы тронулись в путь, как вы присоединились к нам позже. Как вы с сэром Гарваоном спустились вниз с перевала, чтобы сразиться с напавшими на нас великанами. О событиях в Утгарде. В общем, обо всем, что знал.
– Ты сказал граф-маршалу, кто убил короля Гиллинга?
Вистан помотал головой:
– Нет. Я же сам не знаю. Я сказал, что, по моему мнению, это сделал Шилдстар или один из его сподвижников, поскольку я действительно так думаю. Но я не уверен. Значение имеет то, что я сообщил граф-маршалу о вас. Я сказал, что Тауг своими глазами видел, как вы погибли, но тем не менее вы вернулись, чтобы помочь нам. Я рассказал все, что знал, и он заставил меня поклясться в правдивости отдельных моих слов: во-первых, насчет вас, а во-вторых, насчет королевы Идн, ведущей сюда сотню великанш. Я воздел меч к Скаю и поклялся, как он требовал, а он сказал, что великанши-то и станут своего рода пробным камнем моей честности, – мол, когда они придут, он убедится, что я говорил чистую правду, и тогда возьмет меня на службу. В общем, он знает все. Все, что мне известно о Йотунленде.
Я кивнул.
– Он знает о Тауге и Этеле; о том, как леди Линнет заплутала в лесу и случайно забрела в Эльфрис и как вы явились туда, а также сэр Гарваон и сэр Свон. Он уже знает, что вы можете читать ту книгу. – Вистан судорожно сглотнул.
– Разумеется, он знает. Но может ли и он тоже читать ее? Вот в чем вопрос.
– Думаю, может. Он бы не хранил у себя такую книгу, когда бы не мог прочитать, верно ведь?
– Конечно хранил бы. Книги представляют собой великую ценность. Переписчик тратит многие годы на переписку одной – и кто знает, какие ошибки он допустит по ходу дела? Любая книга высоко ценится, и чем древнее копия, тем она ценнее. Если сам граф-маршал не может прочитать книгу, он наверняка надеется найти кого-нибудь, кто сумеет.
Вистан снова кивнул:
– Я постараюсь прояснить этот вопрос.
Он навел меня на мысль провести еще одну проверку, и я позвал Ури. Она выступила из огня, тоненькая и совершенно обнаженная. Вистан воспринял появление Ури более спокойно, чем я ожидал, и старался не смотреть на нее – или, во всяком случае, ей в лицо, когда она говорила. Она, всегда очаровательная, той ночью казалась обворожительнее, чем когда-либо прежде: тоненькая и гибкая как тростинка, невыразимо изящная в каждом своем жесте, ярко светящаяся. В скором времени я понял, что, потеряв всякую надежду соблазнить меня, она направила все свои усилия на Вистана. Тогда я велел Вистану удалиться.
Уже положив руку на дверной засов, он на мгновение замялся:
– Есть еще одно. Я скажу вам, когда вернусь обратно, ладно?
– Я уже лягу спать. Говори сейчас.
– Я велел внести ваше имя в списки участников многих состязаний турнира, сэр Эйбел. Я знал, что вы пожелаете выступить на нем, и потому разыскал помощника герольдмейстера, назвался вашим оруженосцем, и он записал вас. Вот почему я сказал, что они выпорют меня, коли вы не возьмете меня обратно.
– Что они и сделали бы, безусловно. Однако ты поступил правильно. Какие именно состязания?
– Лук, алебарда, рыцарский поединок и рукопашный бой.
– Ты сказал «многих состязаний». Всего четыре?
– По стрельбе из лука на самом деле проводятся два состязания. Верхом и пешим.
Я кивнул и знаком велел Вистану удалиться.
Как только дверь за ним закрылась, Ури повалилась на колени и взмолилась о пощаде. Я заставил ее встать и сказал, что еще не решил, следует ли мне сохранить ей жизнь. Это была ложь: я не имел ни малейшего намерения убивать Ури, но счел нужным немного подержать ее в неведении, для ее же пользы.
– Я всегда любила вас, господин. Больше, чем Баки. Больше, чем… чем кто бы то ни было.
– Больше, чем королева моховых эльфов Дизири?
– Д-да, господин. Больше, ч-чем она.
– Хотя она никогда не предавала меня.
– Она не б-была рабыней С-сетра, господин. А я была.
– Баки тоже была рабыней Сетра.
– Д-да. – Она избегала моего взгляда.
– Когда Баки сломали позвоночник, ты не привела меня к ней, чтобы я исцелил ее.
Она вытянулась передо мной в струнку:
– Другие привели вас, господин, но вы не исцеляли Баки. Это сделал мальчик. Не этот мальчик. Другой.
– Тауг. Я хочу попросить тебя о трех вещах, Ури. Если ты выполнишь мои просьбы, я пощажу твою жизнь. Но никак не иначе. Ты меня понимаешь? Две мои просьбы суть простые вопросы, и тебе не составит труда ответить на них.
– Я ваша рабыня, – поклонилась она.
– Первый вопрос. Почему ты пришла, если знала, что я могу тебя убить? Ты не могла больше оставаться в Эльфрисе?
– Потому что вы не навеки здесь останетесь, господин. В Эльфрисе вы могли бы легко поймать меня вместе с вашим псом, – она указала на Гильфа, – и с вашей королевой и ее подданными. Я надеялась спасти свою жизнь покорностью и раскаянием.
– Ты говоришь смело, – заметил я, – но губы у тебя дрожат.
– От страха п-перед тем, кого они ж-желали бы п-поце-ловать, господин.
– Ладно, не будем об этом, Ури. Ты пришла. Я ценю твой поступок. Безусловно, он говорит в твою пользу.
Орг подобрался ближе ко мне, и я понял, что он собирается схватить Ури, как только она попытается пуститься в бегство.
– Вот вторая моя просьба. У граф-маршала есть книга, написанная в Эльфрисе.
Ури явно удивилась.
– Я хочу, чтобы ты выяснила, может ли он читать означенную книгу и есть ли у него какие-либо связи с Эльфрисом.
– Я постараюсь, господин. Я выясню все, что сумею.
– Хорошо. Вот третий, и последний вопрос. Он состоит из двух частей. Когда я ложился спать, кто-то предупредил меня, что среди подарков, привезенных Вистаном, есть один волшебный предмет. Это была ты?
Она кивнула:
– Я всегда стараюсь услужить вам, господин.
– Почему ты не задержалась, чтобы сказать мне больше?
– Я боялась. Как… как всегда, господин.
– Боялась магии?
Она помотала головой:
– Вас, господин.
– Магическими свойствам обладали все дары, мне преподнесенные? Или только один?
– Вы задаете вопрос, ответ на который уже знаете, господин.
– Значит, тебе не составит труда ответить на него и тем самым спасти свою жизнь.
Гильф поднял голову и недоуменно взглянул на меня.
– Только один, господин. Шлем. Вы сами знаете.
– Но я не знаю, чей это дар. А ты знаешь?
– Да, господин. Шлем отдала вам Борда. Я сама видела.
– У тебя есть предположения, зачем она сделала это?
– Нет, милорд.
Я внимательно вгляделся в лицо Ури, хотя мне редко когда удавалось понять по нему, лукавит она или нет.
– Совсем никаких?
– Никаких, господин. Мне попытаться выяснить?
– Не сейчас. Я надевал шлем, но ничего не произошло. Ты знаешь, в чем его секрет?
– Нет, господин, – помотала головой Ури. – Я сообщу вам, коли узнаю.
– Он внушает тебе страх?
– Да, господин. Как и вы.
Я пристально посмотрел на Орга, пытаясь сказать взглядом, что он не должен причинять никакого вреда Ури. Когда он вроде бы понял меня, я наклонился к мешку и вынул из него старый шлем. Когда я выпрямился, Ури яростно вырывалась из рук Орга. Я велел ей успокоиться и надел шлем.
Орг держал в своих объятиях существо из пламени и грязи, из навоза и горящей соломы, из полусгнивших потрохов, какие можно вынуть из нутра козы, сдохшей неделю назад. Гильф зарычал, словно видел точно такую же картину; и сам он был псом из чистого золота, с сердоликовыми глазами.
Через несколько дней после ночи, когда я видел яростно извивающуюся Ури в объятиях чудовища, сотканного из живых червей, открылся турнир. Означенный промежуток времени не представляет особого интереса. Ури я позволил обратиться в бегство, как только снял шлем. Тогда я не стал надевать его снова и не позвал Ури еще раз. Коли по ходу повествования мне придется обратиться к тем дням, я опишу их при необходимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Вы связаны клятвой, да?
– Нет, милорд. Я не знаю, в чем оно заключается.
– Но все же можете передать его королю?
– Да, милорд. Я вспомню все при встрече с королем, милорд.
– Есть только один способ узнать содержание послания, милорд, – сказал Вистан, – и если оно окажется неприятным, вас винить не станут.
– Ты еще плохо знаешь жизнь. – Граф-маршал повернулся ко мне. – Я не могу рисковать, прося об аудиенции для вас, как бы мне ни хотелось вам помочь. Надеюсь, вы понимаете.
– Благодарю вас за доброе расположение, милорд.
– Я предлагаю два возможных пути. Первый зависит от меня, второй – от вас. Вот первый: когда настанет удобный момент, я доложу королю, что некий незнакомый рыцарь привез новости с севера, что он сообщает о гибели короля Гиллинга и воцарении в Утгарде нового короля – и о многих других замечательных событиях. Мне сделать это? Выбор за вами.
– Да, я очень прошу вас. Я буду навеки вам обязан, милорд.
– Второй путь. Вы отважный рыцарь и одержали победу над всеми, кто бросил вам вызов на севере. Через три дня у нас состоится традиционный зимний турнир. Вы можете принять участие в тех состязаниях, в которых рассчитываете превзойти соперников. Для особенно отличившихся рыцарей король и королева устроят торжественный прием.
Я поклялся, что постараюсь попасть в число избранных, и граф-маршал отпустил меня.
Глава 30
ПРИГЛАШЕНИЕ МОРКАНЫ
Покинув графа, я отправился на поиски помощника герольдмейстера Никры (так величали королевского герольда), ибо он вносил в списки всех желающих принять участие в турнире. Он отлучился в город по делам. Я прождал до конца короткого зимнего дня и вернулся обратно в гостиницу. Не стану отрицать, что я находился не в лучшем настроении. На расспросы Поука и Анса я отвечал сухо и резко, хотя позже несколько воспрянул духом при мысли, что все-таки я далеко продвинулся, завязав дружбу с граф-маршалом, одним из влиятельнейших лиц при дворе, что он замолвит за меня словечко перед королем и что у меня есть надежда завоевать право на аудиенцию, победив на турнире.
Я уже собирался ложиться спать, когда явился Вистан. Он поклонился, извинился за свое поведение и заявил, что я могу поколотить его, коли мне угодно. Я сказал, разумеется, что, поскольку он больше не мой оруженосец, мне совершенно незачем распускать кулаки, ибо оруженосцев бьют с единственной целью – воспитать из них достойных рыцарей, а я отныне не имею ни малейшего желания делать из него рыцаря.
– Я прошу вас переменить свое мнение, сэр Эйбел. Я вел себя дурно. Я признаю свою вину. Сэр Свон говорил мне, что он тоже вел себя дурно, когда был вашим оруженосцем. Но вы все равно не прогнали его и посвятили в рыцари перед своим отъездом.
– Сэр Свон сражался с драконом, Вистан. – Я старался говорить самым сухим тоном.
Но по выражению глаз Вистана я понял, что не преуспел в своих стараниях.
– Здравый смысл и честь не позволяют мне переменить свое мнение. Ты знаешь, что на моем щите изображен дракон. Вероятно, тебе известно также, почему он изображен там.
– Тауг рассказывал мне, – кивнул он. – Это действительно правда?
– Я не могу ответить тебе, поскольку не знаю, что именно он рассказывал. – Я зевнул. – Ты пришел, чтобы я побил тебя? Я не стану. А теперь ступай прочь.
Он помотал головой:
– Я пришел, чтобы вы взяли меня обратно.
– Этого я тоже не стану делать.
– Вы навлекаете на меня ужасные неприятности, сэр Эйбел. – Он казался испуганным. – Вы хотите, чтобы меня подвесили за руки и выпороли?
Я пожал плечами.
– Это убьет мою мать. Она гордится всеми нами – у меня еще две сестры, – но больше всего гордится мной. Пойдут слухи, что меня выпорол король. Это будет неправдой, но все станут так говорить, и это убьет ее.
Я сказал, что вряд ли кто-нибудь станет его наказывать.
– Ты боишься, Вистан, что я скажу граф-маршалу, что тебя следует выпороть? Я не скажу. Даю слово.
– Он возьмет меня к себе на службу, сэр Эйбел. Он обещал.
– Поздравляю.
– Я… у меня будет красивая одежда, как у Пейна. Я буду жить в достатке. Вкусная пища и деньги. Теплая постель.
– Ну так пользуйся случаем.
– Но я хочу стать рыцарем. Таким, как сэр Гарваон. Как вы.
Слова повисли в воздухе, но после продолжительного молчания я наконец крепко обнял Вистана. Когда я отпустил малого, он судорожно глотнул ртом воздух, прямо как Баки.
– Я… Значит ли это, что я снова ваш оруженосец?
– Если ты хочешь. Да.
– Я хочу.
Я позвал Орга, и он выступил из тени и стал рядом со мной.
– Вы хотите напугать меня? Я видел его раньше – в лесу, с сэром Своном.
– Знаю, – сказал я. – Но ты все равно испугался.
Вистан кивнул:
– Мне и сейчас страшно.
– Значит, ты понимаешь, что можешь испытывать страх, не пускаясь в бегство?
Он кивнул.
– В своих действиях рыцарь руководствуется честью, – сказал я, – а не страхом.
– Вы и раньше говорили нечто подобное.
– Я буду повторять это снова и снова, при каждом удобном случае. Одного понимания недостаточно. Это должно стать частью твоего существа. Почему ты боялся, что тебя выпорют?
– Теперь уже не выпорют. Я все объясню, но сперва мне нужно сказать вам еще одну вещь. Я рассказал граф-маршалу о нашем путешествии в Йотунленд. Как мы тронулись в путь, как вы присоединились к нам позже. Как вы с сэром Гарваоном спустились вниз с перевала, чтобы сразиться с напавшими на нас великанами. О событиях в Утгарде. В общем, обо всем, что знал.
– Ты сказал граф-маршалу, кто убил короля Гиллинга?
Вистан помотал головой:
– Нет. Я же сам не знаю. Я сказал, что, по моему мнению, это сделал Шилдстар или один из его сподвижников, поскольку я действительно так думаю. Но я не уверен. Значение имеет то, что я сообщил граф-маршалу о вас. Я сказал, что Тауг своими глазами видел, как вы погибли, но тем не менее вы вернулись, чтобы помочь нам. Я рассказал все, что знал, и он заставил меня поклясться в правдивости отдельных моих слов: во-первых, насчет вас, а во-вторых, насчет королевы Идн, ведущей сюда сотню великанш. Я воздел меч к Скаю и поклялся, как он требовал, а он сказал, что великанши-то и станут своего рода пробным камнем моей честности, – мол, когда они придут, он убедится, что я говорил чистую правду, и тогда возьмет меня на службу. В общем, он знает все. Все, что мне известно о Йотунленде.
Я кивнул.
– Он знает о Тауге и Этеле; о том, как леди Линнет заплутала в лесу и случайно забрела в Эльфрис и как вы явились туда, а также сэр Гарваон и сэр Свон. Он уже знает, что вы можете читать ту книгу. – Вистан судорожно сглотнул.
– Разумеется, он знает. Но может ли и он тоже читать ее? Вот в чем вопрос.
– Думаю, может. Он бы не хранил у себя такую книгу, когда бы не мог прочитать, верно ведь?
– Конечно хранил бы. Книги представляют собой великую ценность. Переписчик тратит многие годы на переписку одной – и кто знает, какие ошибки он допустит по ходу дела? Любая книга высоко ценится, и чем древнее копия, тем она ценнее. Если сам граф-маршал не может прочитать книгу, он наверняка надеется найти кого-нибудь, кто сумеет.
Вистан снова кивнул:
– Я постараюсь прояснить этот вопрос.
Он навел меня на мысль провести еще одну проверку, и я позвал Ури. Она выступила из огня, тоненькая и совершенно обнаженная. Вистан воспринял появление Ури более спокойно, чем я ожидал, и старался не смотреть на нее – или, во всяком случае, ей в лицо, когда она говорила. Она, всегда очаровательная, той ночью казалась обворожительнее, чем когда-либо прежде: тоненькая и гибкая как тростинка, невыразимо изящная в каждом своем жесте, ярко светящаяся. В скором времени я понял, что, потеряв всякую надежду соблазнить меня, она направила все свои усилия на Вистана. Тогда я велел Вистану удалиться.
Уже положив руку на дверной засов, он на мгновение замялся:
– Есть еще одно. Я скажу вам, когда вернусь обратно, ладно?
– Я уже лягу спать. Говори сейчас.
– Я велел внести ваше имя в списки участников многих состязаний турнира, сэр Эйбел. Я знал, что вы пожелаете выступить на нем, и потому разыскал помощника герольдмейстера, назвался вашим оруженосцем, и он записал вас. Вот почему я сказал, что они выпорют меня, коли вы не возьмете меня обратно.
– Что они и сделали бы, безусловно. Однако ты поступил правильно. Какие именно состязания?
– Лук, алебарда, рыцарский поединок и рукопашный бой.
– Ты сказал «многих состязаний». Всего четыре?
– По стрельбе из лука на самом деле проводятся два состязания. Верхом и пешим.
Я кивнул и знаком велел Вистану удалиться.
Как только дверь за ним закрылась, Ури повалилась на колени и взмолилась о пощаде. Я заставил ее встать и сказал, что еще не решил, следует ли мне сохранить ей жизнь. Это была ложь: я не имел ни малейшего намерения убивать Ури, но счел нужным немного подержать ее в неведении, для ее же пользы.
– Я всегда любила вас, господин. Больше, чем Баки. Больше, чем… чем кто бы то ни было.
– Больше, чем королева моховых эльфов Дизири?
– Д-да, господин. Больше, ч-чем она.
– Хотя она никогда не предавала меня.
– Она не б-была рабыней С-сетра, господин. А я была.
– Баки тоже была рабыней Сетра.
– Д-да. – Она избегала моего взгляда.
– Когда Баки сломали позвоночник, ты не привела меня к ней, чтобы я исцелил ее.
Она вытянулась передо мной в струнку:
– Другие привели вас, господин, но вы не исцеляли Баки. Это сделал мальчик. Не этот мальчик. Другой.
– Тауг. Я хочу попросить тебя о трех вещах, Ури. Если ты выполнишь мои просьбы, я пощажу твою жизнь. Но никак не иначе. Ты меня понимаешь? Две мои просьбы суть простые вопросы, и тебе не составит труда ответить на них.
– Я ваша рабыня, – поклонилась она.
– Первый вопрос. Почему ты пришла, если знала, что я могу тебя убить? Ты не могла больше оставаться в Эльфрисе?
– Потому что вы не навеки здесь останетесь, господин. В Эльфрисе вы могли бы легко поймать меня вместе с вашим псом, – она указала на Гильфа, – и с вашей королевой и ее подданными. Я надеялась спасти свою жизнь покорностью и раскаянием.
– Ты говоришь смело, – заметил я, – но губы у тебя дрожат.
– От страха п-перед тем, кого они ж-желали бы п-поце-ловать, господин.
– Ладно, не будем об этом, Ури. Ты пришла. Я ценю твой поступок. Безусловно, он говорит в твою пользу.
Орг подобрался ближе ко мне, и я понял, что он собирается схватить Ури, как только она попытается пуститься в бегство.
– Вот вторая моя просьба. У граф-маршала есть книга, написанная в Эльфрисе.
Ури явно удивилась.
– Я хочу, чтобы ты выяснила, может ли он читать означенную книгу и есть ли у него какие-либо связи с Эльфрисом.
– Я постараюсь, господин. Я выясню все, что сумею.
– Хорошо. Вот третий, и последний вопрос. Он состоит из двух частей. Когда я ложился спать, кто-то предупредил меня, что среди подарков, привезенных Вистаном, есть один волшебный предмет. Это была ты?
Она кивнула:
– Я всегда стараюсь услужить вам, господин.
– Почему ты не задержалась, чтобы сказать мне больше?
– Я боялась. Как… как всегда, господин.
– Боялась магии?
Она помотала головой:
– Вас, господин.
– Магическими свойствам обладали все дары, мне преподнесенные? Или только один?
– Вы задаете вопрос, ответ на который уже знаете, господин.
– Значит, тебе не составит труда ответить на него и тем самым спасти свою жизнь.
Гильф поднял голову и недоуменно взглянул на меня.
– Только один, господин. Шлем. Вы сами знаете.
– Но я не знаю, чей это дар. А ты знаешь?
– Да, господин. Шлем отдала вам Борда. Я сама видела.
– У тебя есть предположения, зачем она сделала это?
– Нет, милорд.
Я внимательно вгляделся в лицо Ури, хотя мне редко когда удавалось понять по нему, лукавит она или нет.
– Совсем никаких?
– Никаких, господин. Мне попытаться выяснить?
– Не сейчас. Я надевал шлем, но ничего не произошло. Ты знаешь, в чем его секрет?
– Нет, господин, – помотала головой Ури. – Я сообщу вам, коли узнаю.
– Он внушает тебе страх?
– Да, господин. Как и вы.
Я пристально посмотрел на Орга, пытаясь сказать взглядом, что он не должен причинять никакого вреда Ури. Когда он вроде бы понял меня, я наклонился к мешку и вынул из него старый шлем. Когда я выпрямился, Ури яростно вырывалась из рук Орга. Я велел ей успокоиться и надел шлем.
Орг держал в своих объятиях существо из пламени и грязи, из навоза и горящей соломы, из полусгнивших потрохов, какие можно вынуть из нутра козы, сдохшей неделю назад. Гильф зарычал, словно видел точно такую же картину; и сам он был псом из чистого золота, с сердоликовыми глазами.
Через несколько дней после ночи, когда я видел яростно извивающуюся Ури в объятиях чудовища, сотканного из живых червей, открылся турнир. Означенный промежуток времени не представляет особого интереса. Ури я позволил обратиться в бегство, как только снял шлем. Тогда я не стал надевать его снова и не позвал Ури еще раз. Коли по ходу повествования мне придется обратиться к тем дням, я опишу их при необходимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88