– После того как ты покажешь мне инструменты, я возьму тебя с собой в замок. Еды у нас немного, но я отдам тебе свой завтрак утром и найду тебе одежду получше.
– Знаете, я всегда надеялась побывать в замке, – мечтательно сказала Этела.
– Понятное дело. Поук раздобудет тебе одежду. Поук мой зять, это он достал мне эти сапоги. Если бы королева Идн была здесь, она бы… Кто это?
– Это Вил, – прошептала Этела. – Кажется, он услышал нас.
Глава 17
ИНСТРУМЕНТЫ
– Я чувствую зов Ская каждый раз, когда мы делаем это, – негромко проговорил я. – А ты, Гильф? Ты чувствуешь?
Гильф коротко взглянул на меня:
– Да.
– Ты ж никогда там не был – если не считать нескольких дней сразу после рождения.
Он не ответил.
– Ты мог отправиться туда со мной. Но полагаю, ты не знал, где я. Ты думал, что я погиб.
– Да.
– Теперь я снова здесь, далеко от Дизири, но гораздо ближе к Скаю, чем находился все время, покуда был с ней. Я хочу подниматься все выше и выше, пока не увижу летучий замок. Я хочу расседлать там Облако и накормить ее зерном до отвала. Потом хочу пройти в пиршественный зал и похвастаться тобой, выпить с товарищами и рассказать славные сказки о наших приключениях в Митгартре.
– Мы туда?
– Нет. Но тебе понравился бы Скай. Ты бы в него просто влюбился. Там широкие равнины и пустынные холмы, куда ни кинь взгляд, и они все время меняются. Смотри. – Приподнявшись на стременах, я указал рукой. – Вон Утгард, черный силуэт на фоне звездного неба. Видишь?
– Плохо.
– Разумеется. Но – о Тир! – ты только посмотри на размеры замка! Если бы я когда-нибудь сомневался, что наши ангриды – истинные сыновья Бергельмира, то я бы поверил сейчас.
Повинуясь моему мысленному приказу, Облако начала спускаться вниз.
– Я поклялся не использовать способности, обретенные в Скае, когда вернусь в Митгартр, но…
– Нет?
– Ты думаешь, я использую, верно? Всякий раз, когда мы путешествуем таким образом.
– Да.
– Нет. Это способность Облака, одна из многих. Я упаду вниз, коли спешусь.
– А я нет, – пропыхтел Гильф.
– Да, но ты не умеешь ездить верхом. – Я натянул поводья. – Посмотри, там красный огонек. Это кузница, могу поклясться, и они до сих пор работают. Почему мы не слышим стука молотов?
– Я выясню.
Гильф мощными прыжками унесся вперед. Издалека до меня донесся приглушенный расстоянием шум крепчающего ветра; снежная поземка мела под ногами людей, находившихся между Гильфом и кузницей, озаренной отсветами горящего угля.
Вернувшись, пес сообщил:
– Мужчина и девочка.
– У кузницы?
– Да.
Я кивнул:
– Работники отвлеклись от дела, чтобы поговорить с ними? Вероятно, они велят девочке идти спать. Детям давно пора спать в такой поздний час.
– Не ахти какой силач, – объявил раб по имени Вил. – Где твоя палка? – Он ощупывал руки Тауга.
– У меня нет, – объяснил Тауг. – Я не мог нести Этелу и одновременно держать палку.
Раб хмыкнул. У него было худое лицо, но могучие мускулистые руки. Пальцы, сжимавшие и тискавшие предплечье Тауга, казались железными.
– Мне нужно возвратиться к своему хозяину, – сказал Тауг.
Не глядя на Этелу, другой раб обратился к ней:
– Ты пойдешь баиньки, как хорошая девочка?
– Угу.
– Твоя мама уже спит, и она очень волновалась за тебя.
На лице Этелы отразилось сомнение.
– Ну, я надеюсь.
– Нам надо еще поработать, – сказал Вил.
Тауг прочистил горло:
– Я как раз хотел спросить. Что вы здесь куете? Подковы?
– Сейчас – киркомотыги, – ответил Вил. – Хочешь пощупать одну?
– Да, интересно знать, какие они. – Тауг понимал, что чем больше желания остаться и поговорить он выкажет, тем скорее рабам Логи захочется от него отделаться.
– Пойдем. – Железная хватка Вила не оставила Таугу выбора.
Кузница была точно такой высоты, как дом, к которому она была пристроена; с земляным полом и открытая с наружной стороны, вероятно, чтобы заводить внутрь лошадей. Помещение освещалось только красноватыми отблесками горящего угля, но и сотня свечей не осветила бы его лучше.
– Вот, – сказал раб. – Нравится? Как бы тебе понравилось размахивать такой штуковиной целый день?
Киркомотыга была огромной. Тауг отдернул руку:
– Она еще горячая.
– Да не такая уж и горячая. – Раб легко поднял кирку. – Протяни руки.
– Нет, – сказал Тауг. Все трое рассмеялись.
– Как ты узнаешь, какого она размера, если не возьмешь в руки?
– У тебя руки сильнее моих, – сказал Тауг. – Если ты скажешь, что она большая, я поверю тебе на слово.
– Погоди. Я дам тебе холодную. – Двигаясь медленно, но уверенно, Вил прошел в глубину кузницы и вернулся с киркомотыгой, рабочая часть которой была длиной в рост Этелы, а рукоятка в недавнем прошлом являлась стволом большого дерева. Тауг взял инструмент, но почти сразу уронил железной насадкой на землю.
– Думаешь, ты смог бы такой размахивать?
– Он страшно сильный, Вил, – преданно заявила Этела.
– Да нет, – сказал Тауг девочке. – И я далеко не такой сильный, как твои друзья. К великому моему сожалению.
– Приходи к нам работать, – сказал Вил.
– К счастью, мне не придется. Мать Этелы здесь? Мне бы хотелось поговорить с ней.
– В доме. Я провожу тебя. – Он провел Тауга и Этелу в глубину кузницы, мимо штабелей огромных киркомотыг и лопат, и открыл дверь, достаточно большую для самого могучего ангрида.
Когда они вошли в дом, Тауг заметил:
– Вы работаете допоздна.
– Приходится. – Раб закрыл за собой дверь и протянул руку. – Я Вил.
– Тауг. – Тауг взял протянутую руку, говоря себе, что любая боль, которую он испытает от пожатия Вила, будет заслуженной; что будущий рыцарь должен быть не слабее любого кузнеца.
– Крепкий парень. Ты вполне мог бы махать молотом.
Тауг поблагодарил его.
Вил понизил голос:
– Ты ведь не слепой, верно?
Ну вот, он выдал себя.
– Да, – сказал Тауг. – Ангриды не брали меня в плен. Я зрячий.
– Пытался одурачить нас.
– Да, – повторил Тауг. – Глупо с моей стороны.
– Он из замка, – вставила Этела.
– Один из людей короля Арнтора?
– Я никогда не видел короля, – признался Тауг, – но я действительно его подданный.
– Мы тоже были его подданными. Все мы. – Пустые глазницы Вила смотрели в точку пространства, находящуюся левее и ниже лица Тауга, но рука уверенно нашла его плечо.
– Я родился в Гленнидаме, – сказал Тауг.
– Впервые о таком слышу.
– Наша деревня совсем маленькая. – Тауг немного помолчал. – Мы хранили секреты вольных отрядов – снабжали разбойников пищей, пивом и всем прочим, поскольку они обещали защищать нас. Иногда они просто у нас отбирали.
– Вы почитали нас, – раздался новый голос, – поскольку Дизири сделала для вас доброе дело, когда предложила спрятать ваших детей от ангридов-налетчиков.
– Баки?
Из темного угла выступила эльфийская дева в обличье женщины из человеческого племени, с волосами такими рыжими, что казалось, они светятся в полумраке и время от времени трепещут, словно языки пламени.
– Это… это мой друг, Этела. – Тауг сглотнул, глубоко вздохнул и с трудом продолжил: – Уверен, она станет и твоим другом тоже. Баки, эту девочку зовут Этела, я веду ее домой, к матери. Я собираюсь взять Этелу в замок и накормить, коли мать позволит. А это Вил. Он здесь работает, и я уверен, он замечательный кузнец. Тебе же нравятся кузнецы?
– Почему она голая? – спросила Этела.
– Я сестра Баки, и я люблю кузнецов. – Она пробежала пальцами по руке Вила. – Руки у кузнецов крепкие, как наковальни. Ты куешь мечи, Вил?
– Не… – У него сорвался голос. – Не очень хорошие.
– Если хочешь, я научу тебя, как выковать меч, которым можно расколоть боек молота.
Тауг притянул к себе Этелу:
– Где твоя мать?
– Думаю, в следующей комнате, подслушивает.
– Правда? С чего ты взяла?
– Просто я так думаю, и все.
Тауг кивнул:
– Давай выясним.
Оставив Ури в объятиях Вила, они торопливо прошли через кухню. В следующей комнате находился камин – маленький, просто крохотный, по меркам замка Утгард, но все равно значительных размеров. В нем дотлевали угольки, и две рабыни спали на теплой золе.
Третья – бледнолицая черноволосая женщина в драном черном платье – сидела, неестественно выпрямив спину, на высоком табурете. В тусклом свете от камина ее широко раскрытые глаза казались темными, как сливы.
– Вот моя мама, – объявила Этела.
Тауг прочистил горло.
– Рад с вами познакомиться, мадам. Я оруженосец Тауг.
Женщина не пошевелилась и не промолвила ни слова.
– Я нашел Этелу в Утгарде – я имею в виду, в городе, – совсем одну. С ней могло что-нибудь случиться.
Не зная, слышит ли его женщина, Тауг умолк. Она не издала ни звука.
Тягостную паузу заполнила Этела:
– И чуть не случилось.
– Поэтому, – кивнул Тауг, – я привел ее домой. Но она замерзла и голодна, и потому я бы хотел взять вашу дочь в замок и накормить, коли вы не возражаете.
Таугу показалось, что голова женщины чуть изменила угол наклона, буквально на волосок.
– К вашему королю, – с усилием продолжал Тауг. – К королю Гиллингу. Может, я сумею раздобыть для нее еды и одежду потеплее.
Одна рука шевельнулась, как шевельнулись бы на слабом сквозняке перья мертвого голубя, и Этела поспешно подошла. Женщина принялась настойчиво шептать, а девочка то и дело повторяла «хорошо, мама» и «да, мама».
Потом Этела вернулась к Таугу:
– В общем, она разрешила, только нам лучше уйти сейчас же, и побыстрее.
Тауг согласился. Он отвел взгляд от охваченной страстью пары на кухне и дернул Этелу за руку, призывая поторопиться. Позади них что-то пробудилось от сна: балки огромного дома заскрипели и затрещали.
В кузнице два раба ковали кирку: один держал кусок докрасна раскаленного железа клещами, другой бил по нему молотом, определяя форму заготовки (как показалось Таугу) легким постукиванием. Тауг и Этела стремительно прошли мимо, и если двое у наковальни услышали шаги, то никак не показали этого.
– Что тебе сказала мама? – спросил Тауг, когда они трусцой припустили по улице.
– Идти быстро!
– Я знаю, но что еще?
– Хозяин проснулся, – задыхаясь, проговорила Этела. – Если он услышал вас…
Остальные слова заглушил дикий рев, раздавшийся позади. Обернувшись, Тауг мельком увидел ангрида, чудовищно толстого и высокого, с тремя руками. Подхватив Этелу, словно куклу, Тауг бросился бежать во весь дух, но в следующий миг взлетел в воздух, пойманный громадной лапищей за плащ сзади. Несколько мгновений, показавшихся ему вечностью, он лихорадочно пытался вытащить руки из прорезей, молясь о том, чтобы плащ порвался и он освободился. Еще две огромные лапищи сомкнулись у него на поясе.
Ангрид заговорил. (Или он считал, что заговорил.) Тауг слышал лишь голос дикого зверя: громоподобное рычание, которое обратило бы в паническое бегство самого огромного медведя из всех, когда-либо бродивших по белу свету. Тауг испустил пронзительный вопль, и впоследствии повторить все, что он прокричал потом, – все клятвы, данные Оргу или любому оверкину, который пришлет на помощь Орга, – он мог не успешнее, чем воспроизвести обращенные к нему тогда слова Логи.
Так или иначе, отчаянные крики возымели действие. Черная тень выскользнула из мрака и накинулась на Логи сзади.
Тауга уронили или бросили или то и другое вместе; и он ударился о покрытую снегом землю достаточно сильно, чтобы в глазах его потемнело. Когда он очухался настолько, что сумел подняться на ноги, Орг и Логи яростно боролись: Логи пытался вонзить противнику в горло кинжал длиной с хороший меч, а чешуйчатая рука Орга крепко сжимала запястье ангрида. Ни разу прежде Тауг не видел столь отчетливо лица Орга – и он содрогнулся бы от ужаса, когда бы не знал, что это лицо их защитника.
– Бежим! – Этела дергала его за руку.
Он помотал головой, глядя, как острие кинжала медленно приближается к горлу Орга.
– Бежим! Нам нужно бежать!
– Я рыцарь. Мне нельзя бежать.
Тауг отстранил Этелу и бросился к Логи; он обхватил ногу великана и – поднатужившись, словно при попытке вырвать с корнем дерево, – оторвал ступню от земли.
Орг тоже отчаянно напрягал силы: он бешено орудовал свободной рукой, полосуя когтями спину и бок Логи так, что кровь лилась ручьями и куски вырванного мяса сыпались на землю. Еще мгновение – и Логи упал. Они с Оргом покатились по снегу, и хотя Логи всеми тремя руками вцепился противнику в горло, столь мускулистой и толстой была бычья шея Орга, что он продолжал драться.
Пока Тауг не подхватил с земли оброненный кинжал размером с меч и не всадил по самую рукоятку ангриду в левый глаз.
Мы с Облаком могли бы спуститься легким галопом прямо на верхнюю площадку одной из башен Утгарда. Мысль показалась мне забавной, и с минуту я обдумывал такую возможность. Облако была бы там в безопасности, но более неудобного места не представить.
Спуститься на землю за пределами города и проехать через него означало подвергнуться опасности, но и такой вариант казался мне соблазнительным. Вероятно, наименее рискованно было приземлиться сразу за крепостным рвом и проехать рысью через открытые ворота во внутренний двор, а оттуда к конюшням, которые я заметил за центральной башней замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88