Это еда?
Герда тоже встала, головой она не доставала дочери до пояса.
– Вы ведь не сердитесь, сэр? Я… мне не следовало, знаю. Только она… она по-прежнему…
– Ваша дочь.
– Да. Да, сэр. Моя малышка, сэр. – Последние слова Герда произнесла без тени иронии.
Проснувшийся Анс сел на земле и вытаращился на Хелу. Бертольд с трудом поднялся на ноги и стал шарить руками в воздухе:
– Хела? Хела?
Хела опасливо попятилась, хотя была на три головы выше старика.
– Берт тебя и пальцем не тронет, – мягко сказала Герда.
– Хела. – Он наконец нашел ее рукой. – Я твой отец, Хела. Твой приемный отец. Разве Герда никогда не рассказывала про меня, Бертольда Храброго?
Я опустил кабанью тушу на землю рядом с костром.
– Ты ушла до того, как я попала к Бимиру, и Бертольд Храбрый тоже ушел навсегда. Теперь он Бертольд Слепой. Вот что они с ним сотворили. Но ты осталась прежней, Хела. Все той же девочкой, которую твоя мама любила в далеком прошлом.
Хела присела на корточки и обняла старика.
– Ах, Хела, – тихо промолвил Бертольд. – Ах! Ах, Хела!
И простые эти слова звучали как музыка.
– Может, нам зажарить немного мяса? – Анс стоял подле меня с несколькими свежесрубленными ветками в руках.
– Думаю, тебе лучше лечь спать.
– Страсть как кушать хочется, сэр. – Когда я заколебался, он добавил: – Я возьму, сколько вы позволите, не больше.
– Бери сколько хочешь. Поджаришь кусок для Бертольда?
– Да, сэр. С радостью. И для нее тоже, сэр, она захочет заморить червячка.
– Не сомневаюсь. Но она может сама себе приготовить. Если она хочет есть с нами, она должна с нами работать – и будет лучше, если она с самого начала это усвоит.
– И для вас тоже, сэр. Почту за честь, сэр.
– Если Хела может сама себя обслужить, я тоже могу. – Я снял с плеча лук, сел у костра и взял у Анса одну из веток. – Будь добр, отрежь мне кусок.
– Да, сэр. Еще не ложились, сэр, да?
– Да, но поспать следует. Лягу, когда поем.
Однако, когда Анс, Бертольд и Герда снова заснули, и даже Гильф заснул, лежа на боку и похрапывая, и одна только Хела осталась сидеть на корточках у костра, с насаженным на вертел куском мяса размером с два моих кулака, я еще долго сидел с ней, время от времени задавая вопросы и часто погружаясь в молчание, чтобы обдумать ее ответы.
– У меня не так хорошо подвешен язык, – сказала она, – чтобы красиво болтать и услаждать слух мужчин. Иначе я бы неплохо устроилась в любом доме, где мне прислуживали бы старухи да рабы вроде моего новоиспеченного отца и на ужин подавали бы целого быка, когда я пожелаю. – Она рассмеялась, и я увидел, что зубы у нее вдвое больше моих. – Но вы сами видите, какая я, сэр рыцарь. Какой инеистый великан захочет взять меня в жены? Они любят своих соплеменниц, которые бегают к ним по ночам из Йотунхоума. Или южных женщин, крохотного росточка, с умелыми руками и медоточивыми устами. «О! О, какой ты огромный! Возьми меня!» Поэтому я отправилась в Мышиные горы, на поиски мужчин своего роста, и нашла, и служила им, как женщина служит мужчине, и в награду получала лишь тумаки да шишки.
– Они прогнали тебя? – спросил я.
– Пинками. Заметили мой нож?
Я кивнул.
– Он не заметил! – Хела басовито рассмеялась. – Говорят, на юге живут так называемые мужчины, которые бледнеют при виде стального клинка. Глупцы! Таким ножом не отнимают жизни.
– Сколько тебе лет, Хела?
– Я уже достаточно умна, чтобы отличить кота от катафалка. Вас беспокоит, что я прибежала к матери, сэр рыцарь?
Она сняла мясо с вертела, попробовала кусочек, потом вытерла губы рукой и облизала пальцы.
– Нет. Ты была голодна. Уверен, в трудную минуту я сделал бы то же самое, будь у меня мать.
– Мы подстерегаем путников на Военной дороге, я и Хеймир. – Хела насадила кусок мяса обратно на вертел и сунула в костер. – Некоторые дают нам что-нибудь, иногда.
– Вы ничего не попросили у меня, когда я проезжал там.
– Не видели вас, сэр. Сколько у вас лошадей?
– Ты имеешь в виду, вьючных? Ни одной.
– Тогда что вы могли дать нам, сэр рыцарь? – Хела улыбнулась, и хотя улыбка была не особенно приятной, я почувствовал, что она постаралась улыбнуться именно приятно. – Даже попрошайки не работают даром.
– Мне действительно нечего было дать вам. Вы бы меня ограбили?
– Рыцаря-то? На коне и с мечом? – Она снова рассмеялась. – Нет, только не я! И не Хеймир. У него не хватило бы духу сразиться с рыцарем. Мы предпочитаем иметь дело с разбойниками, сэр рыцарь, которые возвращаются домой после набегов и ведут за собой угрюмых рабов, тесно связанных друг с другом, что твои гирлянды сосисок, а впереди гонят коров и лошадей. – Хела возвысила голос до жалобного воя. – Да будут благословенны все истинные ангриды! Да будет благословенна Ангр, истинная мать, произведшая вас на свет! Ваша мать расточит вам столько милостивых улыбок, сколько трофеев вы захватили на Военной дороге. Не дайте помереть с голоду, о могучие воины! Подайте нам с братом! Самую малость, ничтожную кроху, господа хорошие! – Она вызвысила голос еще сильнее. – Кусочек мяса мне! Хлебушка моему брату! Милосердие к детям – добродетель героев! Так мы голосили и тащились за ними, надеясь стянуть у них что-нибудь при случае. – Она потрясла головой.
– Такая жизнь не для девушки. Даже если девушка такая большая, как ты, – хотя по слухам, в Кингсдуме сотни девушек побираются. Что ты собираешься делать теперь, когда поешь?
– Следовать за вами, сэр рыцарь, покуда вы будете кормить меня и маму. Рыть коренья, коли вы прикажете.
Хела снова потрясла головой, еще энергичнее, а я обернулся и взглянул на Гильфа, который проснулся с тихим рычанием.
– Еще я умею доить, разделывать туши и пахать, – быстро добавила она, – и могу утащить на себе больше, чем ваш мул. Испытайте меня. А если… у вас же нет с собой служанки? Вам не холодно спать одному?
Благодаря Облаку перед моим внутренним оком на миг возникла неясная фигура, крупнее обычного мужчины, с веревкой в руках.
В непроглядном ночном мраке, стеной обступавшем нашу маленькую лужайку, звонкими колокольчиками рассыпался смех Ури.
– Вот горячая служанка, чтобы согревать его, когда понадобится; служанка, которая легко уместится с ним под одним одеялом.
– Кто это? – Хела уставилась в темноту.
– Рабыня облюбованной тобой жертвы. – Ури вступила в круг света от костра. – Господин, там здоровенный верзила у вас за спиной…
– С веревкой, которой собирается удавить меня. – Я кивнул. – Его сестра уже дважды заступалась за меня.
Хела отвернулась от Ури и уставилась на меня.
– Вы знали, что он там? Клянусь Имиром!
– И Гильф знал. Сомневаюсь, что он сумел бы накинуть веревку мне на шею.
– Или захотел бы. Кто это?
– Эльфийская дева.
– Они все такие красные?
– Только самые лучшие, – сказала Ури, – и такой цвет нам нравится больше, чем розовый в коричневую крапинку.
– Позови брата, – сказал я Хеле. – Наверное, он тоже голоден.
Она встала и подняла над головой вертел с куском дымящейся, шипящей свинины.
– Хеймир! Это тебе!
Он был еще больше Хелы, с могучими плечами, заставившими меня вспомнить Орга, и такой худой, что ребра торчали. Тяжелая челюсть, широкий нос и совиные глаза говорили об уме тупом и неразвитом.
Я знаком пригласил его сесть.
– Поешь. Герда будет рада видеть тебя.
Хела протянула вертел. Он взял, уставился на мясо долгим взглядом, а потом наконец принялся жадно есть.
– Ты объяснила мне, почему ты покинула горы, – обратился я к Хеле, – но не сказала, почему твой брат сделал то же самое.
– Он ушел со мной из старого дома. И ушел из нового, чтобы не расставаться со мной. Вы думаете, он тупой.
Я промолчал.
– Говорит он плоховато, истинная правда. Еще хуже меня, хотя я тоже чаще всего и двух слов связать не могу.
– Я бы назвала тебя скорее балаболкой, – заметила Ури.
– Ты рабыня сэра рыцаря? Рабам следует петь слаще, иначе беды не миновать.
Ури повернулась ко мне:
– Вам когда-нибудь приходилось кормить меня?
– Нет, – сказал я.
– Или платить мне?
– Нет.
– Однако мы верно служили вам? Баки и я?
– Ты хочешь знать, что Баки рассказала мне? Почти ничего.
– Она умерла?
– Нет, – снова сказал я.
– А что случилось?
– Мы говорили о тебе. – Я тщательно подбирал слова. – Почему ты не сообщила мне, что у нее сломан позвоночник, и не позвала на помошь.
Хела хихикнула – такой звук, словно сошла небольшая лавина.
– Она не знает, что ответить, сэр рыцарь. Черные мысли омрачили ее красное лицо. Скажите, они и вправду живут под землей? Мне мама говорила.
– Они живут в мире, расположенном под нашим. Я бы не сказал, что это под землей.
– Почему она не уходит к своим?
– А ты бы ушла к своим, – спросила Ури, – если бы сумела подняться в Элизий?
На лице Хелы отразилось беспокойство.
– А что это такое?
– Мир, где правит Верховный Бог. – Ури встала. – Вы хотите, чтобы я вернулась в Эльфрис? Хорошо, я вернусь. Но, господин, если вам придется кормить эту огромную грязную бабищу…
– Я действительно хочу, чтобы ты вернулась, – сказал я, – но не в Эльфрис, а в Утгард. Тауг уже наверняка там, и твоя сестра тоже. Принеси мне вести о них.
– Я постараюсь. – Ури напоследок метнула взгляд на Хелу. – Они с братцем через неделю пустят вас по миру.
– Надеюсь, здесь я управлюсь без посторонней помощи. Ступай.
Ури исчезла в ночи.
Я снял мясо со своего вертела и принялся есть. Хела спросила, можно ли взять еще мяса, и я кивнул. Отрезав кусок от туши, она спросила:
– Вы направляетесь в горы?
– Да. Чтобы встать караулом в горном ущелье. Это наказание, назначенное мне герцогом Мардером, и я должен выполнить приказ, прежде чем отправиться на поиски любимой женщины.
– Люди, что живут там, не любят нас.
Я проглотил последний кусок кабанины и улегся на землю, закутавшись в плащ.
– Они и меня не любят. Будем держаться друг друга, если хочешь.
Впервые за все время Хеймир подал голос, обращаясь к сестре:
– Спи. Я посторожу.
Глава 8
ХОЗЯЕВА МАНИ
Две рабыни явились к Таугу в комнату в одной из башенок замка, куда его отослал король; одна несла тяжелую золотую цепь, а другая – рубашку из черной кожи летучей мыши. Обе они знали Ульфу.
– Она моя сестра, – объяснил Тауг. – Я надеюсь, что король позволит мне забрать ее домой. И мужчину, которого привели с ней.
– Поук, – сказала женщина повыше.
– Да, Поук. Он слуга сэра Эйбела, и сэр Эйбел хотел бы вернуть его. У короля наверняка полно слуг.
– В общем-то, здесь неплохо, – сказала женщина повыше, а другая добавила:
– Могло быть и хуже.
– Я и вас освобожу, коли сумею, – пообещал Тауг. Обе явно испугались и торопливо покинули комнату.
– Я не хотел пугать их, – сказал Тауг, когда огромная дверь с грохотом захлопнулась.
Мани оставался невозмутимым.
– Колдовство всегда пугает.
– Я ничего не говорил о колдовстве.
Тауг возобновил осмотр комнаты. Среди всего прочего в ней находились кровать размером чуть меньше отцовского дома в Гленнидаме, четыре кресла со ступеньками, чтобы забираться на них, и стол, на котором могла плясать дюжина человек.
– Здесь ящик с песком, – заметил Мани. – Весьма любезно с их стороны.
Тауг медленно кивнул:
– Нам придется пожить здесь какое-то время. Во всяком случае, они так считают.
– Если я выскажу одно предположение, ты скажешь, что я морочу тебе голову.
– Не скажу.
– Хорошо. – Мани выдержал паузу для пущего эффекта. – Я предполагаю, что под твоей кроватью стоит ночной горшок, который в пять раз больше… – Он осекся.
– В чем дело?
– Картина. – Мани уставился на картину округлившимися глазами. – Он исчез.
– Человек в черном?
– Это был не человек, а инеистый великан.
Мани легко взлетел на спинку громадного кресла и оттуда перепрыгнул на стол.
– Я не знал, что ангриды рисуют картины, – сказал Тауг.
– Сомневаюсь, что это они. Похоже, они вообще мало что делают из того, что за них могут сделать рабы.
– Но рабы же слепые.
– Не женщины – а женщины знают толк в изящных искусствах. – Кончик хвоста у Мани несколько раз дернулся туда-сюда. – Моя хозяйка рисовала замечательные картины, когда требовалось для колдовства. Колдовство и искусство имеют много общего.
– Минуту назад ты сказал, что женщины испугались колдовства, – возразил Тауг, – хотя никаких причин для страха у них не было.
– Ты ничего не понимаешь.
– И долго ты собираешься сидеть и пялиться на картину?
– Это все равно что сторожить крысиную нору, – пояснил Мани. – Кстати, здесь есть крысиные норы в стенных панелях.
– У меня бы не хватило терпения.
Мани с видом превосходства промолчал.
– Ты узнал его? – спросил Тауг.
– Инеистого великана на картине? Нет.
Тауг едва доставал подбородком до верха кровати, но, ухватившись за одеяло и подпрыгнув, забрался на нее.
– А я узнал.
Он сел на край, свесив ноги.
– И кто это?
– Я скажу, если ты скажешь мне, зачем ты понадобился королю.
– Да запросто. Моя прежняя хозяйка посоветовала ему поговорить со мной.
У Тауга округлились глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88