Король умер? Король Гиллинг?
– Нет, сэр. Он говорит, что ему лучше.
– Кто говорит, король Гиллинг?
– Нет, сэр. Я имею в виду, скорее всего он действительно так говорит, но я слышал это не от него. А от кота, сэр. От вашего кота – только если он ваш, почему он не здесь, чтобы самолично сообщить вам?
– Он здесь, – заявил Мани с театральным негодованием. С поднятыми головой и хвостом он выступил из тени и поклонился. – Ваш покорный слуга, благороднейший из рыцарей.
– Скорее мой друг. – Не обращая внимания на тихое рычание Гильфа, я распахнул объятия.
Мани запрыгнул ко мне на колени:
– Ваш мужлан следил за мной, сэр Эйбел, и я не сомневаюсь, вы перерезали бы ему глотку, попроси я об этом. Безусловно, мой царственный хозяин заковал бы его в цепи по одному мановению моей лапы. – Для наглядности Мани поднял лапу с выпущенными когтями. – Вы хотите, чтобы я простил его?
– Очень хочу, – заверил я.
– В таком случае я прощаю. – Мани втянул когти. – Ты прощен, приятель.
– Благодарю вас, сэр! – Анс дернул себя за вихор.
– Говорящий кот не удивляет тебя, Анс?
– Он волшебный кот, полагаю.
– А ты уже видел волшебный меч. И возможно, другие вещи.
– Так и есть, сэр. И он явился сообщить леди королеве, которой я служу, что ейный батюшка пытается убить Тауга, сэр. А я люблю Тауга и надеюсь, вы сумеете заступиться за него.
– Я обратился в первую очередь к ее величеству, а не к вам, поскольку вы отдали меня ей, – пояснил Мани. – Я полагал, что вы сочтете такой мой поступок правильным. Она имеет влияние на отца, и будет лучше, если он добровольно оставит Тауга в покое. Если же применить к нему силу… Ну, дорогой хозяин, он посол короля Арнтора. Здесь ничего не попишешь.
Я потер подбородок:
– Он хочет убить Тауга? Или приказать, чтобы его убили?
Мани, увидевший необходимость пригладить шерсть на лапе, несколько раз лизнул последнюю.
– Нет. Я знаю, вы высоко цените мой ум. Мы с вами не первый день знакомы.
– Так и есть.
– В таком случае вы прислушаетесь к моему мнению, а именно: лорд Бил никогда не запятнает свою честь умышленным убийством, совершенным собственными или чужими руками. Он посылает Тауга навстречу смертельной опасности. Давно известный прием.
– Но почему?
Я снова лег.
– Лорд Бил хочет, чтобы вы поступили на службу к его зятю, поскольку полагает, что с вашей помощью и при вашей поддержке тот сохранит престол.
Мани выжидательно помолчал, но я не промолвил ни слова.
– Он так считает, поскольку моя хозяйка – я имею в виду мою первую хозяйку – сказала ему это. Если точнее, не ему, а тому длинному малому, Тиази. Уверен, вы его помните.
– Да, помню. А почему она так сказала?
– Теперь она не доверяет мне все свои мысли, как прежде, – задумчиво проговорил Мани. – Не то чтобы мы стали чужими. Просто когда человек умирает…
– Я понимаю.
Мани соизволил обратиться к Ансу:
– Я сам умирал несколько раз. Нам отпущено девять смертей, из которых девятая – последняя. Несомненно, ты знаешь.
– Нет, сэр, я не знал. Но теперь знаю, господин кот.
– Ты можешь называть меня «господин Мани», приятель. Хотя я кот, мое имя не «кот». – Господин Мани вновь перевел внимание на меня. – Вы спросили, почему моя хозяйка сделала такое предсказание. Вы позволите мне предположить?
– Поскольку предсказание верное?
– Разумеется, нет. Я думаю, она просто боялась, что в противном случае мой хозяин – здесь я разумею его величество короля Гиллинга, которому моя царственная хозяйка, госпожа Идн, подарила меня, – может покуситься на вашу жизнь. Благодаря пророчеству он вместо этого печется о вашей безопасности.
– Причем больше меня самого. – Я закрыл глаза. – Ты ведь слышишь мою тетиву, Мани? Даже сейчас?
В виде исключения Мани промолчал.
– А я слышу. Там один голос отчаянно взывает ко мне снова и снова. Я с самого начала старался не слышать его. По правде говоря, я старался не слышать все голоса. Но теперь прислушиваюсь, особенно к нему. Я слышу этот голос сейчас и могу различить несколько обрывочных слов и рыдания.
– Может, то королева, которую вы любите, сэр? Может, она преставилась?
– Дизири? Нет, Дизири жива.
С полминуты или дольше царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра, но наконец Мани сказал:
– В Утгарде есть одна комната, зал Утраченной Любви.
Я открыл глаза и сел.
– Ты был там?
Мани помотал головой:
– Я видел только дверь.
– Ты знаешь, где она находится?
– У лорда Тиази есть кабинет. Очень просторный и премило обставленный, где он постигает тайны магии. К нему примыкают другие помещения. Я заходил во все двери, кроме одной, которая всегда заперта. Я взобрался по стене, увитой плющом, но там нет окон.
– Тебе хотелось бы проникнуть туда.
– Возможно. – Полузакрытые изумрудные глаза Мани широко распахнулись. – Разумеется, мне хотелось бы заглянуть внутрь.
– У тебя есть любовь, которую ты потерял, Мани?
Он спрыгнул с моих коленей и скрылся в ночной тьме.
– А у тебя, Анс?
– Не знаю, сэр, только я люблю оруженосца Тауга.
– Я тоже. – Я потянулся. – Я не меньше тебя не хочу, чтобы его убили или изувечили.
– Значит, вы положите конец этому, сэр? Прямо завтра?
– Нет. Ты же подслушивал, когда Мани разговаривал с ее величеством королевой Йотунленда. Верно?
– Я знаю, что подслушивать нехорошо.
– Разумеется. Но ты все же подслушивал. Она сама может положить конец этому. И безусловно, она постарается. Что же касается меня… – Я зевнул. – Тауг хочет стать рыцарем.
Тетива начала петь, и хотя Гильф положил лапу мне на руку, я больше не промолвил ни слова.
Свон знаком подозвал Тауга, затворившего за собой дверь кабинета Тиази. Широкий коридор, всегда темный, казался темнее обычного. Высоко над их головами пищали летучие мыши.
– Он плохой человек, – тихо проговорил Тауг.
– Он и не человек вовсе, – ответил Свон. – Ты до сих пор не понимал этого, так пойми теперь.
– Я знаю.
– Тогда говори и действуй соответствующим образом. Все ангриды порочны по природе своей, хотя некоторые из них лучше всех прочих своих соплеменников. А худшие гораздо страшнее диких зверей.
– У Логи было три руки, – задумчиво промолвил Тауг. – Я никому не говорил об этом, но у него действительно было три руки.
– Был такой рыцарь, по имени сэр Равд, – сказал Свон. Он пошел столь скорым шагом, что Таугу пришлось перейти на трусцу, дабы не отставать от него. – Сэра Равда послали усмирить разбойников в северных лесах, откуда ты родом, – в лесах к югу от гор.
– Я помню, – сказал Тауг.
– Он погиб. Мне кажется, герцог Мардер полагает, что разбойники – вольные отряды, как они себя называют, – не стали бы нападать на доблестного и прославленного рыцаря, пусть даже с ним не было никого, помимо оруженосца. Так полагает герцог Мардер. Но он ошибается.
– Я никому не скажу, что вы говорили такое, – заявил Тауг.
– Я сам скажу это герцогу. Собственно, уже сказал.
Свон проделал еще с дюжину шагов, прежде чем заговорил снова:
– Сэр Равд погиб. Его оруженосец остался в живых, хотя лишь чудом избежал смерти. Он вернулся в Ширвол, одержимый желанием рассказать всем, как его господин пошел в наступление на полчища разбойников и как искусно он сражался, отправив не один десяток врагов на корм волкам. Как он, оруженосец сэра Равда, похоронил своего господина при свете луны, выкопав могилу сломанным боевым топором и сложив на нее в кучу все оружие убитых врагов.
Не зная, что еще сказать, Тауг пробормотал:
– Да, сэр, – а потом обернулся, спиной почувствовав взгляд незримых глаз.
– В Ширволе его выслушали, – продолжал Свон, – и стали говорить про него разные оскорбительные вещи. Не в лицо, поскольку они были не столь отважны, как разбойники, вступившие в бой с сэром Равдом и его оруженосцем и ни разу не дрогнувшие. Но он обнаружил, оруженосец сэра Равда, что у него есть враг, неуязвимый для меча: молва, следующая за ним по пятам.
Свон резко остановился и повернулся к Таугу:
– Все короткое время, что мы вместе, я старался учить тебя.
– Да, сэр Свон. И я многому научился. От вас и от сэра Эйбела.
– Вот мой самый важный урок. Мне потребовались годы, чтобы его усвоить, но ты получаешь его задаром.
– Да, сэр Свон, – повторил Тауг.
– Мы идем на опасное дело. Ты сразился с инеистым великаном и одержал победу. Возможно, еще до полудня нам придется сразиться с двумя десятками. Возможно, ты останешься в живых, а я погибну.
– Надеюсь, такого не случится, сэр Свон.
– Я не хочу умирать. Нисколько не хочу. Если мы вступим в бой, я надеюсь, мы победим. Я сделаю для победы все возможное. У тебя есть палица.
– Да, сэр Свон. Мечедробитель. – Тауг поднял палицу.
– А где кинжал, который ты забрал у кузнеца-ангрида? Ты показывал мне кинжал размером с боевой меч. Он по-прежнему у тебя?
– Он в моей комнате, если только кто-нибудь не стащил его.
– Возьми и его тоже. Возьми и палицу, и кинжал.
– Хорошо, сэр Свон.
– Если я погибну, а ты останешься в живых, Тауг, тебе придется встретиться с врагом более страшным, чем ангриды, и более коварным. Со сплетнями, с хитрыми улыбками, с косыми взглядами. Ты меня понимаешь?
– Думаю, да, сэр Свон.
– Тебе придется сражаться с ними, а сражаться с ними можно только одним способом: добровольно отправляясь на верную смерть и оставаясь в живых. Делая это снова и снова, Тауг.
– Да, сэр Свон.
– Ты из крестьян? Как и сэр Эйбел?
– Мы не такие плохие, как вы думаете, сэр Свон.
– Я ничего такого не думаю. – Свон вздохнул, и Таугу пришло в голову, что звука более тоскливого он не слышал никогда в жизни: вздох призрака, щемящий сердце звук, который будет жить в гулких залах Утгарда дольше, чем летучие мыши. – Меня воспитывали слуги моего отца, Тауг. Главным образом Нола и ее муж. Они гордились мной и научили меня гордиться собой. Это помогло мне, и на протяжении многих лет только одно это и придавало мне сил. А тобой кто-нибудь гордился когда-нибудь? Кроме меня?
Тауг сглотнул:
– Я бы не смог убить Логи, если бы не Орг, сэр Свон. Он первый вступил с ним в схватку, чтобы защитить нас, и он сделал больше, чем я. Только вы запретили мне говорить о нем.
Свон улыбнулся; улыбка, хотя и безрадостная, очень его красила.
– Я все равно горжусь тобой. Горжусь тем более, что ты сказал правду, когда наверняка испытывал огромное искушение солгать. Я часто лгал и знаком с подобным искушением. Так кто, кроме меня?
– Моя сестра, сэр Свон, Ульфа. Когда она узнала, что я оруженосец и, возможно, однажды стану рыцарем.
– Это хорошо. Может, нас с Ульфой вполне достаточно. Сэр Равд никогда не гордился мной, а я никогда не гордился им, как следовало бы. Мне бы надлежало приказать тебе хранить йамять о сэре Равде, но ты его не знал.
– Я видел его, сэр Свон, когда он приезжал в нашу деревню и разговаривал с народом.
– Тогда не забывай это и не забывай, что я рассказал тебе о нем.
Они расстались, но Тауг не сразу направился в комнату, которую делил с Мани и Этелой, а еще с минуту стоял на месте, глядя в спину Свону, шагающему широким шагом по огромному коридору – неприглядному и холодному коридору, погруженному во мрак, рассеиваемый лишь слабым светом дня, что сочился сквозь высокие узкие окна в одной стене.
И Таугу показалось, что в самом конце коридора он увидел рыцаря с фигурой вздыбленного золотого льва на шлеме и изображением золотого льва на щите – и что Свон не увидел рыцаря, хотя находился к нему гораздо ближе. Тауг повернулся и пробормотал: «Этот замок наводнен призраками».
Чуть позже, начав подниматься по одному из бесчисленных маршей лестницы, он сказал себе:
– Ладно, я надеюсь, что нам вообще не придется сражаться. Что мы просто заберем рабов, и все дела.
А немного погодя добавил:
– Жаль, Мани здесь нет.
Глава 20
ЭТО БЫЛ КОРОЛЬ ГИЛЛИНГ!
Лето в середине зимы. Идн сидела под глицинией на белой мраморной скамье, приятно прохладной; и хотя в темноте она не видела лица молодого человека рядом, она знала, что это Свон. Пел соловей. Они поцеловались, и поцелуй вместил в себя целую жизнь любви, трепещущий и благоухающий мускусом.
Он длился вечность, но закончился слишком скоро. Идн проснулась, но продолжала лежать с зажмуренными глазами, готовая отдать все на свете, чтобы хоть на час еще вернуться в свой сон; она поплотнее закуталась в одеяло, чувствуя нестерпимый жар в чреслах, где плакало что-то – древнее, как сама Женщина.
Герда забормотала во сне, перевернулась на бок и затихла.
– Ваше величество…
Голос прозвучал наяву и принадлежал не Мани, не Герде, не Бертольду и, уж конечно, не Ансу. Идн села.
Обнаженная девушка со взметенными над головой волосами стояла на коленях возле постели.
– Ваше величество, вашу покорную слугу зовут Ури. Вам понравился сон, который я принесла вам?
У Идн перехватило дыхание.
– Я надеялась, он доставит вам удовольствие. Ваша слуга Ури – бездомная девушка из Эльфриса, которая старается угодить вам всеми возможными способами и не просит в награду ничего, кроме улыбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Нет, сэр. Он говорит, что ему лучше.
– Кто говорит, король Гиллинг?
– Нет, сэр. Я имею в виду, скорее всего он действительно так говорит, но я слышал это не от него. А от кота, сэр. От вашего кота – только если он ваш, почему он не здесь, чтобы самолично сообщить вам?
– Он здесь, – заявил Мани с театральным негодованием. С поднятыми головой и хвостом он выступил из тени и поклонился. – Ваш покорный слуга, благороднейший из рыцарей.
– Скорее мой друг. – Не обращая внимания на тихое рычание Гильфа, я распахнул объятия.
Мани запрыгнул ко мне на колени:
– Ваш мужлан следил за мной, сэр Эйбел, и я не сомневаюсь, вы перерезали бы ему глотку, попроси я об этом. Безусловно, мой царственный хозяин заковал бы его в цепи по одному мановению моей лапы. – Для наглядности Мани поднял лапу с выпущенными когтями. – Вы хотите, чтобы я простил его?
– Очень хочу, – заверил я.
– В таком случае я прощаю. – Мани втянул когти. – Ты прощен, приятель.
– Благодарю вас, сэр! – Анс дернул себя за вихор.
– Говорящий кот не удивляет тебя, Анс?
– Он волшебный кот, полагаю.
– А ты уже видел волшебный меч. И возможно, другие вещи.
– Так и есть, сэр. И он явился сообщить леди королеве, которой я служу, что ейный батюшка пытается убить Тауга, сэр. А я люблю Тауга и надеюсь, вы сумеете заступиться за него.
– Я обратился в первую очередь к ее величеству, а не к вам, поскольку вы отдали меня ей, – пояснил Мани. – Я полагал, что вы сочтете такой мой поступок правильным. Она имеет влияние на отца, и будет лучше, если он добровольно оставит Тауга в покое. Если же применить к нему силу… Ну, дорогой хозяин, он посол короля Арнтора. Здесь ничего не попишешь.
Я потер подбородок:
– Он хочет убить Тауга? Или приказать, чтобы его убили?
Мани, увидевший необходимость пригладить шерсть на лапе, несколько раз лизнул последнюю.
– Нет. Я знаю, вы высоко цените мой ум. Мы с вами не первый день знакомы.
– Так и есть.
– В таком случае вы прислушаетесь к моему мнению, а именно: лорд Бил никогда не запятнает свою честь умышленным убийством, совершенным собственными или чужими руками. Он посылает Тауга навстречу смертельной опасности. Давно известный прием.
– Но почему?
Я снова лег.
– Лорд Бил хочет, чтобы вы поступили на службу к его зятю, поскольку полагает, что с вашей помощью и при вашей поддержке тот сохранит престол.
Мани выжидательно помолчал, но я не промолвил ни слова.
– Он так считает, поскольку моя хозяйка – я имею в виду мою первую хозяйку – сказала ему это. Если точнее, не ему, а тому длинному малому, Тиази. Уверен, вы его помните.
– Да, помню. А почему она так сказала?
– Теперь она не доверяет мне все свои мысли, как прежде, – задумчиво проговорил Мани. – Не то чтобы мы стали чужими. Просто когда человек умирает…
– Я понимаю.
Мани соизволил обратиться к Ансу:
– Я сам умирал несколько раз. Нам отпущено девять смертей, из которых девятая – последняя. Несомненно, ты знаешь.
– Нет, сэр, я не знал. Но теперь знаю, господин кот.
– Ты можешь называть меня «господин Мани», приятель. Хотя я кот, мое имя не «кот». – Господин Мани вновь перевел внимание на меня. – Вы спросили, почему моя хозяйка сделала такое предсказание. Вы позволите мне предположить?
– Поскольку предсказание верное?
– Разумеется, нет. Я думаю, она просто боялась, что в противном случае мой хозяин – здесь я разумею его величество короля Гиллинга, которому моя царственная хозяйка, госпожа Идн, подарила меня, – может покуситься на вашу жизнь. Благодаря пророчеству он вместо этого печется о вашей безопасности.
– Причем больше меня самого. – Я закрыл глаза. – Ты ведь слышишь мою тетиву, Мани? Даже сейчас?
В виде исключения Мани промолчал.
– А я слышу. Там один голос отчаянно взывает ко мне снова и снова. Я с самого начала старался не слышать его. По правде говоря, я старался не слышать все голоса. Но теперь прислушиваюсь, особенно к нему. Я слышу этот голос сейчас и могу различить несколько обрывочных слов и рыдания.
– Может, то королева, которую вы любите, сэр? Может, она преставилась?
– Дизири? Нет, Дизири жива.
С полминуты или дольше царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра, но наконец Мани сказал:
– В Утгарде есть одна комната, зал Утраченной Любви.
Я открыл глаза и сел.
– Ты был там?
Мани помотал головой:
– Я видел только дверь.
– Ты знаешь, где она находится?
– У лорда Тиази есть кабинет. Очень просторный и премило обставленный, где он постигает тайны магии. К нему примыкают другие помещения. Я заходил во все двери, кроме одной, которая всегда заперта. Я взобрался по стене, увитой плющом, но там нет окон.
– Тебе хотелось бы проникнуть туда.
– Возможно. – Полузакрытые изумрудные глаза Мани широко распахнулись. – Разумеется, мне хотелось бы заглянуть внутрь.
– У тебя есть любовь, которую ты потерял, Мани?
Он спрыгнул с моих коленей и скрылся в ночной тьме.
– А у тебя, Анс?
– Не знаю, сэр, только я люблю оруженосца Тауга.
– Я тоже. – Я потянулся. – Я не меньше тебя не хочу, чтобы его убили или изувечили.
– Значит, вы положите конец этому, сэр? Прямо завтра?
– Нет. Ты же подслушивал, когда Мани разговаривал с ее величеством королевой Йотунленда. Верно?
– Я знаю, что подслушивать нехорошо.
– Разумеется. Но ты все же подслушивал. Она сама может положить конец этому. И безусловно, она постарается. Что же касается меня… – Я зевнул. – Тауг хочет стать рыцарем.
Тетива начала петь, и хотя Гильф положил лапу мне на руку, я больше не промолвил ни слова.
Свон знаком подозвал Тауга, затворившего за собой дверь кабинета Тиази. Широкий коридор, всегда темный, казался темнее обычного. Высоко над их головами пищали летучие мыши.
– Он плохой человек, – тихо проговорил Тауг.
– Он и не человек вовсе, – ответил Свон. – Ты до сих пор не понимал этого, так пойми теперь.
– Я знаю.
– Тогда говори и действуй соответствующим образом. Все ангриды порочны по природе своей, хотя некоторые из них лучше всех прочих своих соплеменников. А худшие гораздо страшнее диких зверей.
– У Логи было три руки, – задумчиво промолвил Тауг. – Я никому не говорил об этом, но у него действительно было три руки.
– Был такой рыцарь, по имени сэр Равд, – сказал Свон. Он пошел столь скорым шагом, что Таугу пришлось перейти на трусцу, дабы не отставать от него. – Сэра Равда послали усмирить разбойников в северных лесах, откуда ты родом, – в лесах к югу от гор.
– Я помню, – сказал Тауг.
– Он погиб. Мне кажется, герцог Мардер полагает, что разбойники – вольные отряды, как они себя называют, – не стали бы нападать на доблестного и прославленного рыцаря, пусть даже с ним не было никого, помимо оруженосца. Так полагает герцог Мардер. Но он ошибается.
– Я никому не скажу, что вы говорили такое, – заявил Тауг.
– Я сам скажу это герцогу. Собственно, уже сказал.
Свон проделал еще с дюжину шагов, прежде чем заговорил снова:
– Сэр Равд погиб. Его оруженосец остался в живых, хотя лишь чудом избежал смерти. Он вернулся в Ширвол, одержимый желанием рассказать всем, как его господин пошел в наступление на полчища разбойников и как искусно он сражался, отправив не один десяток врагов на корм волкам. Как он, оруженосец сэра Равда, похоронил своего господина при свете луны, выкопав могилу сломанным боевым топором и сложив на нее в кучу все оружие убитых врагов.
Не зная, что еще сказать, Тауг пробормотал:
– Да, сэр, – а потом обернулся, спиной почувствовав взгляд незримых глаз.
– В Ширволе его выслушали, – продолжал Свон, – и стали говорить про него разные оскорбительные вещи. Не в лицо, поскольку они были не столь отважны, как разбойники, вступившие в бой с сэром Равдом и его оруженосцем и ни разу не дрогнувшие. Но он обнаружил, оруженосец сэра Равда, что у него есть враг, неуязвимый для меча: молва, следующая за ним по пятам.
Свон резко остановился и повернулся к Таугу:
– Все короткое время, что мы вместе, я старался учить тебя.
– Да, сэр Свон. И я многому научился. От вас и от сэра Эйбела.
– Вот мой самый важный урок. Мне потребовались годы, чтобы его усвоить, но ты получаешь его задаром.
– Да, сэр Свон, – повторил Тауг.
– Мы идем на опасное дело. Ты сразился с инеистым великаном и одержал победу. Возможно, еще до полудня нам придется сразиться с двумя десятками. Возможно, ты останешься в живых, а я погибну.
– Надеюсь, такого не случится, сэр Свон.
– Я не хочу умирать. Нисколько не хочу. Если мы вступим в бой, я надеюсь, мы победим. Я сделаю для победы все возможное. У тебя есть палица.
– Да, сэр Свон. Мечедробитель. – Тауг поднял палицу.
– А где кинжал, который ты забрал у кузнеца-ангрида? Ты показывал мне кинжал размером с боевой меч. Он по-прежнему у тебя?
– Он в моей комнате, если только кто-нибудь не стащил его.
– Возьми и его тоже. Возьми и палицу, и кинжал.
– Хорошо, сэр Свон.
– Если я погибну, а ты останешься в живых, Тауг, тебе придется встретиться с врагом более страшным, чем ангриды, и более коварным. Со сплетнями, с хитрыми улыбками, с косыми взглядами. Ты меня понимаешь?
– Думаю, да, сэр Свон.
– Тебе придется сражаться с ними, а сражаться с ними можно только одним способом: добровольно отправляясь на верную смерть и оставаясь в живых. Делая это снова и снова, Тауг.
– Да, сэр Свон.
– Ты из крестьян? Как и сэр Эйбел?
– Мы не такие плохие, как вы думаете, сэр Свон.
– Я ничего такого не думаю. – Свон вздохнул, и Таугу пришло в голову, что звука более тоскливого он не слышал никогда в жизни: вздох призрака, щемящий сердце звук, который будет жить в гулких залах Утгарда дольше, чем летучие мыши. – Меня воспитывали слуги моего отца, Тауг. Главным образом Нола и ее муж. Они гордились мной и научили меня гордиться собой. Это помогло мне, и на протяжении многих лет только одно это и придавало мне сил. А тобой кто-нибудь гордился когда-нибудь? Кроме меня?
Тауг сглотнул:
– Я бы не смог убить Логи, если бы не Орг, сэр Свон. Он первый вступил с ним в схватку, чтобы защитить нас, и он сделал больше, чем я. Только вы запретили мне говорить о нем.
Свон улыбнулся; улыбка, хотя и безрадостная, очень его красила.
– Я все равно горжусь тобой. Горжусь тем более, что ты сказал правду, когда наверняка испытывал огромное искушение солгать. Я часто лгал и знаком с подобным искушением. Так кто, кроме меня?
– Моя сестра, сэр Свон, Ульфа. Когда она узнала, что я оруженосец и, возможно, однажды стану рыцарем.
– Это хорошо. Может, нас с Ульфой вполне достаточно. Сэр Равд никогда не гордился мной, а я никогда не гордился им, как следовало бы. Мне бы надлежало приказать тебе хранить йамять о сэре Равде, но ты его не знал.
– Я видел его, сэр Свон, когда он приезжал в нашу деревню и разговаривал с народом.
– Тогда не забывай это и не забывай, что я рассказал тебе о нем.
Они расстались, но Тауг не сразу направился в комнату, которую делил с Мани и Этелой, а еще с минуту стоял на месте, глядя в спину Свону, шагающему широким шагом по огромному коридору – неприглядному и холодному коридору, погруженному во мрак, рассеиваемый лишь слабым светом дня, что сочился сквозь высокие узкие окна в одной стене.
И Таугу показалось, что в самом конце коридора он увидел рыцаря с фигурой вздыбленного золотого льва на шлеме и изображением золотого льва на щите – и что Свон не увидел рыцаря, хотя находился к нему гораздо ближе. Тауг повернулся и пробормотал: «Этот замок наводнен призраками».
Чуть позже, начав подниматься по одному из бесчисленных маршей лестницы, он сказал себе:
– Ладно, я надеюсь, что нам вообще не придется сражаться. Что мы просто заберем рабов, и все дела.
А немного погодя добавил:
– Жаль, Мани здесь нет.
Глава 20
ЭТО БЫЛ КОРОЛЬ ГИЛЛИНГ!
Лето в середине зимы. Идн сидела под глицинией на белой мраморной скамье, приятно прохладной; и хотя в темноте она не видела лица молодого человека рядом, она знала, что это Свон. Пел соловей. Они поцеловались, и поцелуй вместил в себя целую жизнь любви, трепещущий и благоухающий мускусом.
Он длился вечность, но закончился слишком скоро. Идн проснулась, но продолжала лежать с зажмуренными глазами, готовая отдать все на свете, чтобы хоть на час еще вернуться в свой сон; она поплотнее закуталась в одеяло, чувствуя нестерпимый жар в чреслах, где плакало что-то – древнее, как сама Женщина.
Герда забормотала во сне, перевернулась на бок и затихла.
– Ваше величество…
Голос прозвучал наяву и принадлежал не Мани, не Герде, не Бертольду и, уж конечно, не Ансу. Идн села.
Обнаженная девушка со взметенными над головой волосами стояла на коленях возле постели.
– Ваше величество, вашу покорную слугу зовут Ури. Вам понравился сон, который я принесла вам?
У Идн перехватило дыхание.
– Я надеялась, он доставит вам удовольствие. Ваша слуга Ури – бездомная девушка из Эльфриса, которая старается угодить вам всеми возможными способами и не просит в награду ничего, кроме улыбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88