– Я не знала.
– Да, – сказал Генри, – собирается! А я привез Граффида и леди Сенену с собой в Лондон. Сейчас они гостят у меня в Тауэре!
Элейн почти потеряла дар речи от ужаса. Она ничего не знала о судьбе своего брата.
– В Тауэре? Значит, они – пленники?!
– Они мои гости! – Король строго взглянул на Элейн и продолжал: – Я рад снова видеть тебя здесь. Ты слишком долго носила траур по своему отцу, и мы ждали, пока ты вернешься ко двору. – Генрих немного помолчал. – Твой муж тоже очень скучал по тебе. Он будет рад услышать, что ты вернулась.
Элейн между делом осмотрелась, но не заметила, к счастью, во дворе никого из братьев де Куинси.
– Ваша милость!.. – попыталась было она сказать, но король поднял руку.
– Сэр Роберт говорил мне не раз, как ему тяжело без тебя и как он ждет, когда ты снова будешь рядом с ним. Уэльс слишком далек от Вестминстера, так же как… – король многозначительно глянул на Элейн, – и Шотландия! Твое место – рядом с мужем. Здесь, при дворе!
Разговор шел совсем не так, как хотелось бы Элейн. Она снова открыла рот, но король не дал себя перебить.
– Припоминаю, – холодно улыбнулся он, – ты просила меня о помиловании одной из своих леди, кажется, ее имя – леди Ронвен, не правда ли? – Элейн замерла. – Твой муж напоминал мне об этом и тоже просил за эту женщину. Думаю, Элейн, что смогу даровать ей это помилование, – он опять улыбнулся, – поскольку ты вернулась к сэру Роберту на супружеское ложе.
Все было сработано ловко. Роберт соорудил ловушку, положил в нее приманку и стал ждать, а Элейн, наконец, попалась. Покидая приемный зал, она снова ощутила давно забытую тяжелую безысходность. Роберт, надо отдать ему должное, стал умнее. Умнее, хитрее и терпеливее. Ему нужно было только ждать, и вот она сама смиренно явилась к нему, словно овца на заклание. Прямого королевского повеления, высказанного столь явно, она ослушаться не могла.
Х
Август 1241
– Я вернусь в твой дом, к твоему очагу. – Элейн стояла лицом к лицу с Робертом. Они находились в доме графа Винчестера и впервые были наедине с того дня, когда больше двух лет назад Роберт покинул ее в Абердуре. – Но спать в вашей постели я не буду!
– Ну что ж, ты можешь спать и на полу. – Тон Роберта был мягким и даже шутливым, чего нельзя было сказать о его лице.
– Охотно! – ответила Элейн. Последовавшее за этой репликой молчание прерывалось только скрипом проезжавших под окном повозок.
– Приходится идти на жертвы ради помилования для этой твоей няни! – Роберт ехидно улыбнулся.
– Для всех я снова буду твоей женой. Разве этого не достаточно, чтобы удовлетворить ваше тщеславие? – Элейн шагнула к Роберту, и тот непроизвольно отшатнулся от нее. Лицо Элейн, худое и бледное, выражало такую серьезность и решительность, что на Роберта будто повеяло холодом. Он ожидал, что, вернув Элейн, он снова ощутит тот прилив возбуждающего волнения, который всегда вызывала в нем злость и беспомощность его жены перед его властью. Но сейчас, глядя в эти глаза, пылавшие холодной яростью, Роберт вдруг почувствовал, как его уверенность в себе дала трещину.
– Так тебе нужно это помилование или нет? – мрачно спросил он, отвернулся, вынул из ножен кинжал и с подчеркнутой небрежностью стал приводить в порядок свои ногти.
– Да, оно мне нужно.
Роберт не мог с уверенностью сказать, чего больше было в голосе Элейн – покорности или ненависти. Как бы то ни было, ее тон ему не понравился.
– Я отправлюсь к королю и получу для тебя это проклятое помилование! – Роберт вложил кинжал обратно в ножны и повернулся лицом к Элейн. – Я останусь с тобой в доме на Грейсчерч-стрит, пока король и двор будут в Вестминстере; уверен, что старая графиня Клеменс возражать не будет. Потом мы сможем уехать в Фозерингей.
XI
Замок Фозерингей. Сентябрь 1241
Лето в тот год выдалось небывало жарким и обернулось засухой. Урожай погибал, и повсюду крестьяне с тоской глядели каждый день на небо в надежде на дождь. И даже осень не принесла долгожданного облегчения.
Элейн, которая все больше времени посвящала своим лошадям, с тревогой наблюдала за тем, как сохнут травы на пастбищах, и часто задумывалась о том, где и как запасти сена на зиму. Роберт, если он не был занят нескончаемыми судебными разбирательствами по вопросу о землях, которые являлись вдовьим наследством Элейн, предавался пьянству, уединяясь в ближайшем лесу с местными девицами, увеселявшими его старым проверенным способом. С Элейн они спали порознь.
Ронвен, получившая наконец помилование, осталась в Лондоне. Обе женщины решили, что так пока будет лучше. Если Элейн понадобится ее присутствие, Ронвен тотчас приедет. Хотя Элейн и любила свою няню, она рассталась с ней с тайным чувством облегчения: в Ронвен было что-то такое, чего Элейн начинала побаиваться; холод ее души не могли скрыть даже самые милые улыбки.
Однажды, когда Элейн вместе с коновалом, осматривавшим рану на копыте одного из жеребцов, была в конюшне, туда явился Роберт. Он постоял некоторое время, с неудовольствием глядя на загоревшее лицо Элейн под простой соломенной шляпой, на ее погрубевшие, как у простолюдинки, руки, на Доннета, дремавшего в тени на земле. Потом, вспомнив, зачем он пришел, Роберт потянулся к сумке и достал из нее письмо.
Элейн внимательно смотрела на мужа. Он уже был заметно пьян, хотя еще не было и полудня; впрочем, руки у него почти не дрожали.
– Я получил письмо, милая! От моего брата в Шотландии.
Элейн сняла шляпу и вытерла рукой вспотевшее лицо. На лбу ее осталось темное пятно от пыли, которое почему-то очень понравилось Роберту.
– Брат сообщает нам, что королева Шотландии в Роксбурге счастливо разрешилась от бремени сыном.
Элейн была застигнута этим известием врасплох. Роберт увидел в ее глазах боль, будто он ударил ее. Наконец-то он смог найти слабое место в ее защите и пробить ее! Настало время провернуть кинжал в ее свежей ране и смотреть, как она будет корчиться от боли, словно ящерица на острие!
– Полагаю, нам следует отправиться на север и засвидетельствовать наше почтение новорожденному принцу. Роджер пишет, что король Александр настаивает на твоем присутствии. Похоже, он хочет перед тобой похвастать наследником.
XII
Замок Роксбург. Сентябрь 1241
Элейн не могла дождаться встречи с Александром. Она понимала, что это причинит ей боль, но была не в силах удержаться от того, чтобы просто побыть с ним в одной комнате, пусть вместе с его женой и сыном, посмотреть на него, услышать его голос. Роберт полагал, что лицезреть короля будет для нее наказанием; он будет внимательно следить за ней и наслаждаться ее душевными муками, но все же ей надо было ехать.
На севере жара была не столь сильной; на лугах было больше травы, а деревья, уже тронутые осенними красками, не выглядели такими чахлыми, как в Лондоне. Роберт и Элейн нашли временное пристанище почти рядом с замком. Ронвен, срочно вызванная Элейн, тоже находилась с ними. Именно она посоветовала Элейн надеть для встречи с королем ее самое лучшее платье из темно-синего шелка, отделанного серебряной нитью с тяжелым поясом, расшитым украшениями из чеканного серебра.
Они появились в замке на следующий день после своею приезда, в полдень. Роберт сообщил их имена дворецкому, занимавшемуся многочисленными гостями, ожидавшими приема. Их немедленно провели в королевские покои. Король и королева сидели на возвышении в дальнем конце комнаты, и Элейн стоило большого труда пройти это расстояние рядом с Робертом, твердым шагом и с поднятой головой, а затем, подойдя к королю, сделать под явный шепот окружающих вежливый глубокий реверанс. Александр поднялся им навстречу, и в какой-то момент Элейн встретила его взгляд. Нельзя было сказать, что он очень рад был видеть ее.
– Ты, очевидно, еще не знакома с леди Честер, вдовой моего кузена Джона, – сказал Александр, обращаясь к жене, – и ее мужем, сэром Робертом де Куинси.
Королева Мари сидела, прислонившись к высокой резной спинке трона, руки ее устало лежали на подлокотниках, темные глаза внимательно наблюдали за вновь прибывшими. Лицо ее было тяжеловатым, а темные, почти черные волосы были уложены в замысловатую прическу, подчеркивавшую широкий подбородок. По ее выражению лица Элейн сразу поняла, что королева догадалась, кто она такая.
– Мы прибыли, чтобы принести вам свои поздравления по случаю рождения вашего сына. Это знаменательное событие для Шотландии, – тем временем улыбаясь говорил Роберт.
– О, конечно. – Голос королевы был низким и абсолютно лишенным эмоций. – Этого события Шотландия ожидала давно. Очень мило, что вы оба смогли приехать и привезти добрые пожелания. Как я поняла, вы собираетесь продолжить поездку и остановиться у своего брата, сэр Роберт, не так ли?
– Совершенно верно, мадам! – Роберт поклонился.
– В таком случае мы не будем задерживать вас! – Королева, не удостоив Элейн взглядом, протянула руку, и Роберт почтительно поцеловал ее.
Элейн увидела, что Александр, сузив глаза, смотрел на нее. Она выглядела больной и несчастной, но ее лицо, исхудавшее и изможденное, все равно оставалось лицом самой прекрасной женщины, которую он когда-либо знал. И сейчас его жена прилюдно унизила ее.
– Было бы не слишком любезно, – раздался низкий, немного сдавленный голос короля, – позволить вам, леди Честер, так быстро уехать. Я хотел бы, чтобы вы и ваш муж погостили немного у нас в замке. Тем более, что ваш брат, сэр Роберт, коннетабль Шотландии, должен вскоре прибыть сюда, и вам нет необходимости уезжать, чтобы встретиться с ним.
Легкий шепот пронесся по залу, и лицо королевы слегка потемнело.
Элейн тоже почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. Она встретилась глазами с Александром и едва улыбнулась ему уголками глаз. Это была ее победа – пусть маленькая, но очевидная.
На обеде, за большим столом, графиня Честер сидела рядом с королем. Он долго ждал, пока застольные разговоры станут достаточно громкими, чтобы иметь возможность поговорить с Элейн без опасения быть услышанным. Сидевший с другой стороны от нее Роберт уже порядочно выпил и теперь с трудом удерживал голову над столом.
– Почему вы приехали? – тихо спросил Александр.
– Ты же сам позвал нас. – Элейн старалась говорить спокойно.
– Нет, милая, я этого никогда бы не сделал. Элейн вздохнула:
– Мне следовало бы догадаться.
– Ты довольна им теперь? – Пальцы Александра сжимались и разжимались поверх рукояти ножа, лежавшего рядом с ее ножом.
– Как я могу быть довольна? – Элейн смотрела прямо перед собой, опустив глаза. В ее голосе не было горечи, были лишь грусть и усталость. – Я знаю, что другого выхода у нас не было. Я рада за тебя, теперь у тебя есть сын…
– Да! – Он широко улыбнулся. – Александр! Чудесный мальчишка. Ты сможешь его увидеть. – Король не заметил, как боль плеснула в глазах Элейн, когда она подумала о другом маленьком Александре, лежащем в безвестной могиле на холодном берегу залива…
Эту ночь она провела в одной постели с Робертом, в гостевой комнате замка. Роберт моментально забылся пьяным сном, едва уронив голову на подушку. Рядом, за занавеской, спали Ронвен и Неста, а на полу в изножий кровати устроился верный Доннет.
Вечером Александр принес в ее комнату сына. Ребенок выглядел здоровым и крепким, он громко кричал, когда кормилица взяла его из люльки и передала Элейн. Мальчик тут же замолчал, глядя на нее своими темно-голубыми глазами, а потом вдруг заулыбался, открыв маленький беззубый рот. Элейн крепко прижала ребенка к себе, стараясь унять внезапную боль в сердце, и ее глаза наполнились слезами.
– Я хочу, чтобы ты была его крестной матерью, – сказал Александр.
Так он хотел показать, что понимает ее. Элейн справилась наконец с комом в горле и даже смогла, подняв глаза, изобразить улыбку.
– А королева? – спросила она. – Разве она тоже хочет этого?
– Конечно! – Александр подмигнул ей. – Это самое большое желание Мари!
Элейн еще раз прижала к себе малыша и, поцеловав его в нос, отдала кормилице, нетерпеливо стоявшей рядом. Один из слуг короля уже давно переминался с ноги на ногу, стараясь привлечь внимание своего господина, еще несколько человек стояло в стороне, и Элейн зажмурилась, испугавшись на мгновение, что все они смогут прочитать ее мысли. Она думала о том, чтобы не дать себе броситься к Александру и, забыв обо всем, обнять его.
– Элейн! – Голос Александра был так тих, что ей показалось, он прозвучал у нее в голове. Она открыла глаза и посмотрела на него. На какой-то момент они оказались одни во всем мире – она, король и его сын, но тут же их снова обступили голоса, взгляды и люди. Странное, чудесное видение исчезло.
Элейн не возражала. Она поняла, что король что-нибудь придумает. Обязательно придумает.
XIII
Через три для он нашел выход из положения. Ему помогла Ронвен.
Две женщины, закутанные в плотные накидки, выскользнули из боковых ворот замка, прошли переулком через квартал шорников, мимо конюшен, а потом зашли в маленький двор, примыкавший к булочной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Да, – сказал Генри, – собирается! А я привез Граффида и леди Сенену с собой в Лондон. Сейчас они гостят у меня в Тауэре!
Элейн почти потеряла дар речи от ужаса. Она ничего не знала о судьбе своего брата.
– В Тауэре? Значит, они – пленники?!
– Они мои гости! – Король строго взглянул на Элейн и продолжал: – Я рад снова видеть тебя здесь. Ты слишком долго носила траур по своему отцу, и мы ждали, пока ты вернешься ко двору. – Генрих немного помолчал. – Твой муж тоже очень скучал по тебе. Он будет рад услышать, что ты вернулась.
Элейн между делом осмотрелась, но не заметила, к счастью, во дворе никого из братьев де Куинси.
– Ваша милость!.. – попыталась было она сказать, но король поднял руку.
– Сэр Роберт говорил мне не раз, как ему тяжело без тебя и как он ждет, когда ты снова будешь рядом с ним. Уэльс слишком далек от Вестминстера, так же как… – король многозначительно глянул на Элейн, – и Шотландия! Твое место – рядом с мужем. Здесь, при дворе!
Разговор шел совсем не так, как хотелось бы Элейн. Она снова открыла рот, но король не дал себя перебить.
– Припоминаю, – холодно улыбнулся он, – ты просила меня о помиловании одной из своих леди, кажется, ее имя – леди Ронвен, не правда ли? – Элейн замерла. – Твой муж напоминал мне об этом и тоже просил за эту женщину. Думаю, Элейн, что смогу даровать ей это помилование, – он опять улыбнулся, – поскольку ты вернулась к сэру Роберту на супружеское ложе.
Все было сработано ловко. Роберт соорудил ловушку, положил в нее приманку и стал ждать, а Элейн, наконец, попалась. Покидая приемный зал, она снова ощутила давно забытую тяжелую безысходность. Роберт, надо отдать ему должное, стал умнее. Умнее, хитрее и терпеливее. Ему нужно было только ждать, и вот она сама смиренно явилась к нему, словно овца на заклание. Прямого королевского повеления, высказанного столь явно, она ослушаться не могла.
Х
Август 1241
– Я вернусь в твой дом, к твоему очагу. – Элейн стояла лицом к лицу с Робертом. Они находились в доме графа Винчестера и впервые были наедине с того дня, когда больше двух лет назад Роберт покинул ее в Абердуре. – Но спать в вашей постели я не буду!
– Ну что ж, ты можешь спать и на полу. – Тон Роберта был мягким и даже шутливым, чего нельзя было сказать о его лице.
– Охотно! – ответила Элейн. Последовавшее за этой репликой молчание прерывалось только скрипом проезжавших под окном повозок.
– Приходится идти на жертвы ради помилования для этой твоей няни! – Роберт ехидно улыбнулся.
– Для всех я снова буду твоей женой. Разве этого не достаточно, чтобы удовлетворить ваше тщеславие? – Элейн шагнула к Роберту, и тот непроизвольно отшатнулся от нее. Лицо Элейн, худое и бледное, выражало такую серьезность и решительность, что на Роберта будто повеяло холодом. Он ожидал, что, вернув Элейн, он снова ощутит тот прилив возбуждающего волнения, который всегда вызывала в нем злость и беспомощность его жены перед его властью. Но сейчас, глядя в эти глаза, пылавшие холодной яростью, Роберт вдруг почувствовал, как его уверенность в себе дала трещину.
– Так тебе нужно это помилование или нет? – мрачно спросил он, отвернулся, вынул из ножен кинжал и с подчеркнутой небрежностью стал приводить в порядок свои ногти.
– Да, оно мне нужно.
Роберт не мог с уверенностью сказать, чего больше было в голосе Элейн – покорности или ненависти. Как бы то ни было, ее тон ему не понравился.
– Я отправлюсь к королю и получу для тебя это проклятое помилование! – Роберт вложил кинжал обратно в ножны и повернулся лицом к Элейн. – Я останусь с тобой в доме на Грейсчерч-стрит, пока король и двор будут в Вестминстере; уверен, что старая графиня Клеменс возражать не будет. Потом мы сможем уехать в Фозерингей.
XI
Замок Фозерингей. Сентябрь 1241
Лето в тот год выдалось небывало жарким и обернулось засухой. Урожай погибал, и повсюду крестьяне с тоской глядели каждый день на небо в надежде на дождь. И даже осень не принесла долгожданного облегчения.
Элейн, которая все больше времени посвящала своим лошадям, с тревогой наблюдала за тем, как сохнут травы на пастбищах, и часто задумывалась о том, где и как запасти сена на зиму. Роберт, если он не был занят нескончаемыми судебными разбирательствами по вопросу о землях, которые являлись вдовьим наследством Элейн, предавался пьянству, уединяясь в ближайшем лесу с местными девицами, увеселявшими его старым проверенным способом. С Элейн они спали порознь.
Ронвен, получившая наконец помилование, осталась в Лондоне. Обе женщины решили, что так пока будет лучше. Если Элейн понадобится ее присутствие, Ронвен тотчас приедет. Хотя Элейн и любила свою няню, она рассталась с ней с тайным чувством облегчения: в Ронвен было что-то такое, чего Элейн начинала побаиваться; холод ее души не могли скрыть даже самые милые улыбки.
Однажды, когда Элейн вместе с коновалом, осматривавшим рану на копыте одного из жеребцов, была в конюшне, туда явился Роберт. Он постоял некоторое время, с неудовольствием глядя на загоревшее лицо Элейн под простой соломенной шляпой, на ее погрубевшие, как у простолюдинки, руки, на Доннета, дремавшего в тени на земле. Потом, вспомнив, зачем он пришел, Роберт потянулся к сумке и достал из нее письмо.
Элейн внимательно смотрела на мужа. Он уже был заметно пьян, хотя еще не было и полудня; впрочем, руки у него почти не дрожали.
– Я получил письмо, милая! От моего брата в Шотландии.
Элейн сняла шляпу и вытерла рукой вспотевшее лицо. На лбу ее осталось темное пятно от пыли, которое почему-то очень понравилось Роберту.
– Брат сообщает нам, что королева Шотландии в Роксбурге счастливо разрешилась от бремени сыном.
Элейн была застигнута этим известием врасплох. Роберт увидел в ее глазах боль, будто он ударил ее. Наконец-то он смог найти слабое место в ее защите и пробить ее! Настало время провернуть кинжал в ее свежей ране и смотреть, как она будет корчиться от боли, словно ящерица на острие!
– Полагаю, нам следует отправиться на север и засвидетельствовать наше почтение новорожденному принцу. Роджер пишет, что король Александр настаивает на твоем присутствии. Похоже, он хочет перед тобой похвастать наследником.
XII
Замок Роксбург. Сентябрь 1241
Элейн не могла дождаться встречи с Александром. Она понимала, что это причинит ей боль, но была не в силах удержаться от того, чтобы просто побыть с ним в одной комнате, пусть вместе с его женой и сыном, посмотреть на него, услышать его голос. Роберт полагал, что лицезреть короля будет для нее наказанием; он будет внимательно следить за ней и наслаждаться ее душевными муками, но все же ей надо было ехать.
На севере жара была не столь сильной; на лугах было больше травы, а деревья, уже тронутые осенними красками, не выглядели такими чахлыми, как в Лондоне. Роберт и Элейн нашли временное пристанище почти рядом с замком. Ронвен, срочно вызванная Элейн, тоже находилась с ними. Именно она посоветовала Элейн надеть для встречи с королем ее самое лучшее платье из темно-синего шелка, отделанного серебряной нитью с тяжелым поясом, расшитым украшениями из чеканного серебра.
Они появились в замке на следующий день после своею приезда, в полдень. Роберт сообщил их имена дворецкому, занимавшемуся многочисленными гостями, ожидавшими приема. Их немедленно провели в королевские покои. Король и королева сидели на возвышении в дальнем конце комнаты, и Элейн стоило большого труда пройти это расстояние рядом с Робертом, твердым шагом и с поднятой головой, а затем, подойдя к королю, сделать под явный шепот окружающих вежливый глубокий реверанс. Александр поднялся им навстречу, и в какой-то момент Элейн встретила его взгляд. Нельзя было сказать, что он очень рад был видеть ее.
– Ты, очевидно, еще не знакома с леди Честер, вдовой моего кузена Джона, – сказал Александр, обращаясь к жене, – и ее мужем, сэром Робертом де Куинси.
Королева Мари сидела, прислонившись к высокой резной спинке трона, руки ее устало лежали на подлокотниках, темные глаза внимательно наблюдали за вновь прибывшими. Лицо ее было тяжеловатым, а темные, почти черные волосы были уложены в замысловатую прическу, подчеркивавшую широкий подбородок. По ее выражению лица Элейн сразу поняла, что королева догадалась, кто она такая.
– Мы прибыли, чтобы принести вам свои поздравления по случаю рождения вашего сына. Это знаменательное событие для Шотландии, – тем временем улыбаясь говорил Роберт.
– О, конечно. – Голос королевы был низким и абсолютно лишенным эмоций. – Этого события Шотландия ожидала давно. Очень мило, что вы оба смогли приехать и привезти добрые пожелания. Как я поняла, вы собираетесь продолжить поездку и остановиться у своего брата, сэр Роберт, не так ли?
– Совершенно верно, мадам! – Роберт поклонился.
– В таком случае мы не будем задерживать вас! – Королева, не удостоив Элейн взглядом, протянула руку, и Роберт почтительно поцеловал ее.
Элейн увидела, что Александр, сузив глаза, смотрел на нее. Она выглядела больной и несчастной, но ее лицо, исхудавшее и изможденное, все равно оставалось лицом самой прекрасной женщины, которую он когда-либо знал. И сейчас его жена прилюдно унизила ее.
– Было бы не слишком любезно, – раздался низкий, немного сдавленный голос короля, – позволить вам, леди Честер, так быстро уехать. Я хотел бы, чтобы вы и ваш муж погостили немного у нас в замке. Тем более, что ваш брат, сэр Роберт, коннетабль Шотландии, должен вскоре прибыть сюда, и вам нет необходимости уезжать, чтобы встретиться с ним.
Легкий шепот пронесся по залу, и лицо королевы слегка потемнело.
Элейн тоже почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. Она встретилась глазами с Александром и едва улыбнулась ему уголками глаз. Это была ее победа – пусть маленькая, но очевидная.
На обеде, за большим столом, графиня Честер сидела рядом с королем. Он долго ждал, пока застольные разговоры станут достаточно громкими, чтобы иметь возможность поговорить с Элейн без опасения быть услышанным. Сидевший с другой стороны от нее Роберт уже порядочно выпил и теперь с трудом удерживал голову над столом.
– Почему вы приехали? – тихо спросил Александр.
– Ты же сам позвал нас. – Элейн старалась говорить спокойно.
– Нет, милая, я этого никогда бы не сделал. Элейн вздохнула:
– Мне следовало бы догадаться.
– Ты довольна им теперь? – Пальцы Александра сжимались и разжимались поверх рукояти ножа, лежавшего рядом с ее ножом.
– Как я могу быть довольна? – Элейн смотрела прямо перед собой, опустив глаза. В ее голосе не было горечи, были лишь грусть и усталость. – Я знаю, что другого выхода у нас не было. Я рада за тебя, теперь у тебя есть сын…
– Да! – Он широко улыбнулся. – Александр! Чудесный мальчишка. Ты сможешь его увидеть. – Король не заметил, как боль плеснула в глазах Элейн, когда она подумала о другом маленьком Александре, лежащем в безвестной могиле на холодном берегу залива…
Эту ночь она провела в одной постели с Робертом, в гостевой комнате замка. Роберт моментально забылся пьяным сном, едва уронив голову на подушку. Рядом, за занавеской, спали Ронвен и Неста, а на полу в изножий кровати устроился верный Доннет.
Вечером Александр принес в ее комнату сына. Ребенок выглядел здоровым и крепким, он громко кричал, когда кормилица взяла его из люльки и передала Элейн. Мальчик тут же замолчал, глядя на нее своими темно-голубыми глазами, а потом вдруг заулыбался, открыв маленький беззубый рот. Элейн крепко прижала ребенка к себе, стараясь унять внезапную боль в сердце, и ее глаза наполнились слезами.
– Я хочу, чтобы ты была его крестной матерью, – сказал Александр.
Так он хотел показать, что понимает ее. Элейн справилась наконец с комом в горле и даже смогла, подняв глаза, изобразить улыбку.
– А королева? – спросила она. – Разве она тоже хочет этого?
– Конечно! – Александр подмигнул ей. – Это самое большое желание Мари!
Элейн еще раз прижала к себе малыша и, поцеловав его в нос, отдала кормилице, нетерпеливо стоявшей рядом. Один из слуг короля уже давно переминался с ноги на ногу, стараясь привлечь внимание своего господина, еще несколько человек стояло в стороне, и Элейн зажмурилась, испугавшись на мгновение, что все они смогут прочитать ее мысли. Она думала о том, чтобы не дать себе броситься к Александру и, забыв обо всем, обнять его.
– Элейн! – Голос Александра был так тих, что ей показалось, он прозвучал у нее в голове. Она открыла глаза и посмотрела на него. На какой-то момент они оказались одни во всем мире – она, король и его сын, но тут же их снова обступили голоса, взгляды и люди. Странное, чудесное видение исчезло.
Элейн не возражала. Она поняла, что король что-нибудь придумает. Обязательно придумает.
XIII
Через три для он нашел выход из положения. Ему помогла Ронвен.
Две женщины, закутанные в плотные накидки, выскользнули из боковых ворот замка, прошли переулком через квартал шорников, мимо конюшен, а потом зашли в маленький двор, примыкавший к булочной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78