– Ронвен испугалась.
– На закате, – кивнул старик. – Иди!
VI
Казалось, они шли очень долго. Сначала лес был густым, и звуки реки наполняли слух Элейн, затем они свернули к одинокому холму, и шум воды остался позади. Потом они вновь спустились к реке. Элейн немного видела в темноте, но что до мужчины, шедшего впереди, казалось, он обладает зрением кошки: старик молча шел, делая огромные уверенные шаги навстречу долгожданной цели. Наконец, когда они остановились, она увидела перед собой долину. Элейн задыхалась, но старик был спокоен, дышал мерно и даже не проявлял беспокойства. Они пришли; она узнала большой водопад, который падал вниз с отвесной скалы неподалеку от Бера-Муар.
– Это здесь, – сказал он властно, перекрикивая шум водопада. – Духи придут поприветствовать тебя и сделать тебя своей. – Старик выпустил руку девочки.
От страха Элейн сделала несколько шагов назад; ее взгляд был устремлен в темноту. Внезапно она увидела отражающиеся в воде звезды и почувствовала, до чего же холодно они светят.
– Сними туфли.
Элейн едва услышала голос старика, старавшегося перекричать шум водопада. Она увидела, как он снял башмаки, и последовала его примеру. Она не могла ему сопротивляться, как и не могла убежать от старика.
– Ты не боишься? – Он улыбнулся.
Она невозмутимо кивнула головой, хотя и была ужасно напугана.
– Пойдем. – Он снова взял ее за руку и повел к подножию холма. Она чувствовала росу, неровности земли своими ногами. – Теперь, принцесса, выпейте это. – Старик достал из складок своего плаща какой-то флакон. – Это вас согреет.
Она взяла флягу, колеблясь, сделала небольшой глоток: это был медовый напиток. Элейн жадно пила, чувствуя, как сладкое тепло согревает ее рот и жилы. Потом она помрачнела, осознав, что напиток имел вкус немного иной, чем сладость меда. Солод, вино и лесные травы были смешаны в нем. Она сплюнула, но было уже поздно. Она достаточно выпила, чтобы напиток сделал свое дело.
– Это яд? – услышала она свои слова, адресованные старику. Ее немного шатало. Рев воды был всюду вокруг нее, в ней самой. Она была частью этого адского шума.
Старик покачал головой.
– Это не яд. Напиток не повредит вам, принцесса. Травы от простуды с вершин Серидуен и вода с никогда не тающих снегов. Пойдемте. – Он снова взял ее за руку. Казалось, они вошли в глубокую пещеру у подножия водопада. Осторожно ступая с камня на камень дрожащими от холода ногами, она чувствовала каждую их неровность и скользкую от воды поверхность. Старик позволил ей идти самой без его поддержки, и если он уходил немного в сторону, то поднимал руку и ждал ее приближения. Она слышала его воззвания – воззвания к духам и богам реки и гор, магические заклинания, которые были то громкими, то тихими из-за постоянного шума воды.
Она стояла спокойно, и ее ноги были ледяными из-за того, что брызги от бурлящей воды постоянно летели в ее сторону, юбка ее промокла, и влага напитала волосы. Голова Элейн была тяжелой, волосы спутались; она не могла ни двигаться, ни думать – оставалось только смотреть. Она видела отчетливо, как если бы все происходило при дневном свете.
Луна поднялась над горами. Ее чистый свет проникал внутрь скал через отверстия, освещая лица старика и ребенка. Элейн видела, как лунный свет коснулся кончиков его пальцев и рук там, где были закатаны рукава. Серебро разлилось по волосам Эиниона и коснулось его лица, на котором виднелась холодная улыбка. Затем Элейн почувствовала, как лунный свет коснулся ее кожи. С любопытством она вытянула вперед руки, стараясь подставить их под свет и почувствовать его тепло.
Будто во сне она обнаружила, что оказалась в воде. Ее платье исчезло. Она была голой, но теплая вода согревала. Девочка почувствовала, что вода, как шелк, ласкает ее тело. Затем она оказалась на торфяном берегу среди деревьев, паря в воздухе, и ноги ее не касались земли. Она летела над водопадом, над зарослями мокрого чертополоха, прежде чем снова оказаться среди деревьев. Она стояла, прислонившись спиной к старому дубу. Его листва напоминала прикосновения мягкого бархата к ее нежной коже. Она не могла двигаться; ноги не слушались ее. Деревья обнимали Элейн своими ветвями; глаза ее были полны лунного света.
Затем она увидела мужчину прямо перед собой, такого же обнаженного, как и она сама. Он принес воды, набранной из водопада, в деревянном кубке. Он поднял его к луне, затем, опустив в воду руки, стал чертить тайные знаки над головой, маленькой, неразвитой еще грудью, животом и слегка, еле касаясь девочки, между ее ног.
Затем он ушел. Элейн осталась одна. Она пыталась двинуться, однако деревья держали ее мертвой хваткой. Лунный свет наполнял ее глаза, и она видела, как весело танцуют над водопадом лесные боги; их тела были до пояса укрыты водяной пылью.
VII
– Элейн, проснись ради всего святого. Вставай! – Лунед с силой трясла подругу за плечи. – Вставай же, ну! Ронвен зовет тебя уже целый час!
Элейн открыла глаза. Она лежала в собственной кровати, в своей маленькой спальне, которую делила с Лунед. Ее подруга была уже полностью одета; солнце било в окно, и лучи по падали на пол.
– Ну давай же! – Лунед стянула с нее одеяло. – Ты разве забыла, что сегодня едешь кататься на Непобедимом?
Элейн медленно встала. Она все еще не отошла от сна: ее переполнял рев бушующей воды, и ноги ужасно замерзли.
Во сне она видела лица мужчин, женщин, детей – людей, которых она знала целую вечность. Ее заставили испытать ощущения, напоминавшие любовь и смерть, страх и кровь.
Перед ее глазами быстро менялись картины: смех и слезы; раскаты грома и удары молнии на фоне черного неба.
Как она попала домой? Элейн не помнила, как это было. Девочка высоко подняла руки и аккуратно стала убирать спутанные волосы с шеи; голова ее раскалывалась от боли.
Она стояла обнаженная перед открытым окном и любовалась вершинами Маес-и-Гаэр, на которых хорошо просматривались заросли папоротника под утренним солнышком, когда появилась Ронвен с зеленой льняной материей в руках.
– Элейн, что вы делаете? Вы хотите простудиться и умереть? – воскликнула женщина, испугавшись при виде того, что принцесса стояла голая. – Вот. Швеи сидели целую ночь, чтобы сшить вам это новое платье.
Платье очень помогло ей скоротать время, пока Элейн отсутствовала, помогло успокоить совесть Ронвен; за шитьем она вспомнила, как ужасно выглядела Элейн за день до этого перед своей матерью – запущенность была видна во всем.
Нежно потрепав девочку по голове, Ронвен надела на нее новое платье, аккуратно расправила юбки и завязала ленточку у принцессы на шее.
– Ничего ей не говори, – сказал тогда Эинион, держа еще не очнувшуюся Элейн на руках. – Утром она будет думать, что это был всего лишь сон. Боги отметили ее, и она принадлежит им, и в свой час они призовут ее.
– Ты заставишь ее отца расторгнуть брак?
– Не бойся. Я поговорю с ним, когда она вырастет и подойдет время выбрать ей мужчину. – Эинион кивнул головой и улыбнулся. – Тогда она выберет, кого захочет, но из настоящих друидов. Она либо не будет принадлежать ни одному мужчине, либо принадлежать тому, на кого укажет богиня.
– Пусть она останется невинной! – взмолилась Ронвен.
– Девственность – это для дочерей Христа, леди Ронвен, но никак не для нас. Те, кто верит в древних богов, не имеют права распоряжаться собственным телом. – Старик пристально посмотрел на нее, затем его взгляд понемногу смягчился. – Если вы бережете свою невинность, леди Ронвен, ради потворства собственным страхам, это не значит, что надо желать того же и своей госпоже. Не желайте такой же участи этому ребенку!
Внеся в комнату почти бездыханное и холодное, как ледышка, тело девочки, Ронвен положила Элейн рядом с Лунед, чтобы принцесса могла согреться от тепла лежащей рядом подруги. Когда Ронвен взглянула на спящих девочек, Лунед обнимала Элейн; на глаза Ронвен навернулись слезы.
Утром Ронвен расчесывала непослушные волосы Элейн.
– Ты ведь знала, что он там будет, не так ли? – неодобрительно сказала та своей няне и отдернула голову из рук женщины, выпрямившись перед ней. – Ты знала, что он там, и все равно повела меня к нему! – Позади Элейн на кровати сидела Лунед, которая старательно натягивала чулки и очень удивилась такому пылу своей подруги. – Как ты могла! Я думала, что ты меня любишь, я думала, что небезразлична тебе. Ты предала меня!
Элейн надеялась, что в Абере она будет в безопасности, она не сомневалась, что Эинион не посмеет последовать за ней туда.
– Что он сделал со мной? – Девочка вскочила и оттолкнула Ронвен.
– Отдал богине!
– Отец Питер и епископ не одобрят этого.
Отец Питер был одним из капелланов замка Абер.
– Ты не должна говорить им об этом. Ты вообще никому не должна об этом рассказывать. Никогда.
Внезапно Ронвен осознала, что Лунед здесь и слушает их очень внимательно; няня обернулась к ней:
– И даже ты, Лунед. Никто не должен ни о чем знать. Никто.
– Что теперь со мной будет? – Элейн все еще не повернулась к Ронвен лицом. Стоя возле окна, она держалась обеими руками за холодный каменный подоконник, стараясь обуздать гнев, который вырывался наружу, и чувство страха перед будущим, перед неизвестностью. Она дрожала.
– Ты можешь остаться здесь, в Гвинеде. Когда ты станешь и взрослой, Эинион расскажет твоему отцу обо всем, что произошло, – сказала Ронвен спокойным и ровным голосом.
– И я смогу не уезжать отсюда и не жить с лордом Хантингтоном?
– Да!
«Да, и еще ты будешь отдана друидам, которые станут использовать твое тело для богослужения, для храма или как игрушку. О, великая богиня, правильно ли я поступаю? Может, она была бы счастливее, если бы вышла замуж за Хантингтона и жила бы далеко отсюда?»
– Я не хочу смотреть в будущее, Ронвен. – Элейн глядела в окно на бурые холмы. Там жили древние боги; там все еще лежат камни от их разрушенного замка.
– У тебя нет выбора, дитя мое. Ты обладаешь даром!
– Эинион никогда бы не узнал о нем, если бы ты ему не рассказала!
– Я должна была это сделать, Элейн, – сказала Ронвен виноватым тоном. – Дар мог тебя погубить. Разве ты не понимаешь? Бард расскажет тебе, как пользоваться даром во благо, чтобы ты могла помочь своему отцу, Граффиду и, возможно, Овейну, а после него – маленькому Ливелину. Это ради Уэльса. И кроме того, я же спасла тебя от замужества! Я спасла тебя от ухода к чужому человеку, как сделала твоя сестра.
Наступило долгое молчание. Затем Элейн снова повернулась к няне.
– Я не собираюсь оставаться здесь. Я никогда больше не хочу видеть этого человека, – сказала она.
– Элейн! У тебя нет выбора, малышка. Теперь ты принадлежишь ему!
– Нет!
– Здесь ничего нет такого, чего следует бояться!
– Нет! – Элейн замолчала, снова повернувшись к окну. – Я никогда не буду принадлежать Эиниону. Никогда. Ты не должна была позволять ему отдавать меня богам. Мой отец предан святой церкви, Ронвен. Я знаю, что он одобряет некоторые каноны Инис Ленног, которые идут еще от отшельников древности, но он принимает у себя монахов и рыцарей-госпитальеров, когда они прибывают в Уэльс. Многие считают его очень свободомыслящим, однако я сомневаюсь, что он захочет, чтобы я исповедовала старую веру. – Последнюю фразу Элейн произнесла тихо и с некоторой неуверенностью.
Ронвен сжалась от страха. Девочка повзрослела за эту ночь. Четкость мышления и доверие слышались в голосе Элейн, и их нельзя было разрушить никакими доводами.
– Это чушь! – сказала она неуверенно. – Втайне он чтит старые законы.
– Нет, Ронвен. Он уважает их, слушает бардов и горных колдунов, но он крестил меня в Бангоре, в соборе святого Даниила. Ты сама же мне об этом и говорила. – Элейн слегка улыбнулась. – И он все-таки захочет, чтобы моя свадьба состоялась. Союз с графом Честером много значит для моего отца. Я слышала, как он говорил моей матери, что лорд Хантингтон станет лордом Честером, как только умрет его дядя. Отец не хочет больше воевать с Честером.
– Элейн, этого никогда не произойдет, и ты об этом знаешь лучше меня! Война между Гвинедом и Честером почти окончена.
– Точно! И чтобы поддержать этот мир, отец выдаст меня зa лорда Хантингтона. Он не станет ставить под угрозу договор только потому, что Эинион хочет, чтобы я приняла его веру. Эиниону не позволят меня обратить.
– Слишком поздно, Элейн. Он уже тебя обратил, девочка. Ты теперь принадлежишь ему. – Ронвен закрыла глаза.
Элейн побледнела.
– Никогда, я говорю тебе! Никогда! – Внезапно она снова превратилась в ребенка. Девочка топнула ногой, пробежала через всю комнату, открыла настежь дверь. – Если ты не хочешь уберечь меня от него, то я буду сама заботиться о себе. – И она заплакала.
VIII
Ронвен поймала Элейн за руку в конюшне, когда она смотрела на грума сэра Уильяма поверх уже оседланного Непобедимого.
– Куда ты собралась?
– В Деганнви. Я буду там в безопасности вместе с Граффидом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– На закате, – кивнул старик. – Иди!
VI
Казалось, они шли очень долго. Сначала лес был густым, и звуки реки наполняли слух Элейн, затем они свернули к одинокому холму, и шум воды остался позади. Потом они вновь спустились к реке. Элейн немного видела в темноте, но что до мужчины, шедшего впереди, казалось, он обладает зрением кошки: старик молча шел, делая огромные уверенные шаги навстречу долгожданной цели. Наконец, когда они остановились, она увидела перед собой долину. Элейн задыхалась, но старик был спокоен, дышал мерно и даже не проявлял беспокойства. Они пришли; она узнала большой водопад, который падал вниз с отвесной скалы неподалеку от Бера-Муар.
– Это здесь, – сказал он властно, перекрикивая шум водопада. – Духи придут поприветствовать тебя и сделать тебя своей. – Старик выпустил руку девочки.
От страха Элейн сделала несколько шагов назад; ее взгляд был устремлен в темноту. Внезапно она увидела отражающиеся в воде звезды и почувствовала, до чего же холодно они светят.
– Сними туфли.
Элейн едва услышала голос старика, старавшегося перекричать шум водопада. Она увидела, как он снял башмаки, и последовала его примеру. Она не могла ему сопротивляться, как и не могла убежать от старика.
– Ты не боишься? – Он улыбнулся.
Она невозмутимо кивнула головой, хотя и была ужасно напугана.
– Пойдем. – Он снова взял ее за руку и повел к подножию холма. Она чувствовала росу, неровности земли своими ногами. – Теперь, принцесса, выпейте это. – Старик достал из складок своего плаща какой-то флакон. – Это вас согреет.
Она взяла флягу, колеблясь, сделала небольшой глоток: это был медовый напиток. Элейн жадно пила, чувствуя, как сладкое тепло согревает ее рот и жилы. Потом она помрачнела, осознав, что напиток имел вкус немного иной, чем сладость меда. Солод, вино и лесные травы были смешаны в нем. Она сплюнула, но было уже поздно. Она достаточно выпила, чтобы напиток сделал свое дело.
– Это яд? – услышала она свои слова, адресованные старику. Ее немного шатало. Рев воды был всюду вокруг нее, в ней самой. Она была частью этого адского шума.
Старик покачал головой.
– Это не яд. Напиток не повредит вам, принцесса. Травы от простуды с вершин Серидуен и вода с никогда не тающих снегов. Пойдемте. – Он снова взял ее за руку. Казалось, они вошли в глубокую пещеру у подножия водопада. Осторожно ступая с камня на камень дрожащими от холода ногами, она чувствовала каждую их неровность и скользкую от воды поверхность. Старик позволил ей идти самой без его поддержки, и если он уходил немного в сторону, то поднимал руку и ждал ее приближения. Она слышала его воззвания – воззвания к духам и богам реки и гор, магические заклинания, которые были то громкими, то тихими из-за постоянного шума воды.
Она стояла спокойно, и ее ноги были ледяными из-за того, что брызги от бурлящей воды постоянно летели в ее сторону, юбка ее промокла, и влага напитала волосы. Голова Элейн была тяжелой, волосы спутались; она не могла ни двигаться, ни думать – оставалось только смотреть. Она видела отчетливо, как если бы все происходило при дневном свете.
Луна поднялась над горами. Ее чистый свет проникал внутрь скал через отверстия, освещая лица старика и ребенка. Элейн видела, как лунный свет коснулся кончиков его пальцев и рук там, где были закатаны рукава. Серебро разлилось по волосам Эиниона и коснулось его лица, на котором виднелась холодная улыбка. Затем Элейн почувствовала, как лунный свет коснулся ее кожи. С любопытством она вытянула вперед руки, стараясь подставить их под свет и почувствовать его тепло.
Будто во сне она обнаружила, что оказалась в воде. Ее платье исчезло. Она была голой, но теплая вода согревала. Девочка почувствовала, что вода, как шелк, ласкает ее тело. Затем она оказалась на торфяном берегу среди деревьев, паря в воздухе, и ноги ее не касались земли. Она летела над водопадом, над зарослями мокрого чертополоха, прежде чем снова оказаться среди деревьев. Она стояла, прислонившись спиной к старому дубу. Его листва напоминала прикосновения мягкого бархата к ее нежной коже. Она не могла двигаться; ноги не слушались ее. Деревья обнимали Элейн своими ветвями; глаза ее были полны лунного света.
Затем она увидела мужчину прямо перед собой, такого же обнаженного, как и она сама. Он принес воды, набранной из водопада, в деревянном кубке. Он поднял его к луне, затем, опустив в воду руки, стал чертить тайные знаки над головой, маленькой, неразвитой еще грудью, животом и слегка, еле касаясь девочки, между ее ног.
Затем он ушел. Элейн осталась одна. Она пыталась двинуться, однако деревья держали ее мертвой хваткой. Лунный свет наполнял ее глаза, и она видела, как весело танцуют над водопадом лесные боги; их тела были до пояса укрыты водяной пылью.
VII
– Элейн, проснись ради всего святого. Вставай! – Лунед с силой трясла подругу за плечи. – Вставай же, ну! Ронвен зовет тебя уже целый час!
Элейн открыла глаза. Она лежала в собственной кровати, в своей маленькой спальне, которую делила с Лунед. Ее подруга была уже полностью одета; солнце било в окно, и лучи по падали на пол.
– Ну давай же! – Лунед стянула с нее одеяло. – Ты разве забыла, что сегодня едешь кататься на Непобедимом?
Элейн медленно встала. Она все еще не отошла от сна: ее переполнял рев бушующей воды, и ноги ужасно замерзли.
Во сне она видела лица мужчин, женщин, детей – людей, которых она знала целую вечность. Ее заставили испытать ощущения, напоминавшие любовь и смерть, страх и кровь.
Перед ее глазами быстро менялись картины: смех и слезы; раскаты грома и удары молнии на фоне черного неба.
Как она попала домой? Элейн не помнила, как это было. Девочка высоко подняла руки и аккуратно стала убирать спутанные волосы с шеи; голова ее раскалывалась от боли.
Она стояла обнаженная перед открытым окном и любовалась вершинами Маес-и-Гаэр, на которых хорошо просматривались заросли папоротника под утренним солнышком, когда появилась Ронвен с зеленой льняной материей в руках.
– Элейн, что вы делаете? Вы хотите простудиться и умереть? – воскликнула женщина, испугавшись при виде того, что принцесса стояла голая. – Вот. Швеи сидели целую ночь, чтобы сшить вам это новое платье.
Платье очень помогло ей скоротать время, пока Элейн отсутствовала, помогло успокоить совесть Ронвен; за шитьем она вспомнила, как ужасно выглядела Элейн за день до этого перед своей матерью – запущенность была видна во всем.
Нежно потрепав девочку по голове, Ронвен надела на нее новое платье, аккуратно расправила юбки и завязала ленточку у принцессы на шее.
– Ничего ей не говори, – сказал тогда Эинион, держа еще не очнувшуюся Элейн на руках. – Утром она будет думать, что это был всего лишь сон. Боги отметили ее, и она принадлежит им, и в свой час они призовут ее.
– Ты заставишь ее отца расторгнуть брак?
– Не бойся. Я поговорю с ним, когда она вырастет и подойдет время выбрать ей мужчину. – Эинион кивнул головой и улыбнулся. – Тогда она выберет, кого захочет, но из настоящих друидов. Она либо не будет принадлежать ни одному мужчине, либо принадлежать тому, на кого укажет богиня.
– Пусть она останется невинной! – взмолилась Ронвен.
– Девственность – это для дочерей Христа, леди Ронвен, но никак не для нас. Те, кто верит в древних богов, не имеют права распоряжаться собственным телом. – Старик пристально посмотрел на нее, затем его взгляд понемногу смягчился. – Если вы бережете свою невинность, леди Ронвен, ради потворства собственным страхам, это не значит, что надо желать того же и своей госпоже. Не желайте такой же участи этому ребенку!
Внеся в комнату почти бездыханное и холодное, как ледышка, тело девочки, Ронвен положила Элейн рядом с Лунед, чтобы принцесса могла согреться от тепла лежащей рядом подруги. Когда Ронвен взглянула на спящих девочек, Лунед обнимала Элейн; на глаза Ронвен навернулись слезы.
Утром Ронвен расчесывала непослушные волосы Элейн.
– Ты ведь знала, что он там будет, не так ли? – неодобрительно сказала та своей няне и отдернула голову из рук женщины, выпрямившись перед ней. – Ты знала, что он там, и все равно повела меня к нему! – Позади Элейн на кровати сидела Лунед, которая старательно натягивала чулки и очень удивилась такому пылу своей подруги. – Как ты могла! Я думала, что ты меня любишь, я думала, что небезразлична тебе. Ты предала меня!
Элейн надеялась, что в Абере она будет в безопасности, она не сомневалась, что Эинион не посмеет последовать за ней туда.
– Что он сделал со мной? – Девочка вскочила и оттолкнула Ронвен.
– Отдал богине!
– Отец Питер и епископ не одобрят этого.
Отец Питер был одним из капелланов замка Абер.
– Ты не должна говорить им об этом. Ты вообще никому не должна об этом рассказывать. Никогда.
Внезапно Ронвен осознала, что Лунед здесь и слушает их очень внимательно; няня обернулась к ней:
– И даже ты, Лунед. Никто не должен ни о чем знать. Никто.
– Что теперь со мной будет? – Элейн все еще не повернулась к Ронвен лицом. Стоя возле окна, она держалась обеими руками за холодный каменный подоконник, стараясь обуздать гнев, который вырывался наружу, и чувство страха перед будущим, перед неизвестностью. Она дрожала.
– Ты можешь остаться здесь, в Гвинеде. Когда ты станешь и взрослой, Эинион расскажет твоему отцу обо всем, что произошло, – сказала Ронвен спокойным и ровным голосом.
– И я смогу не уезжать отсюда и не жить с лордом Хантингтоном?
– Да!
«Да, и еще ты будешь отдана друидам, которые станут использовать твое тело для богослужения, для храма или как игрушку. О, великая богиня, правильно ли я поступаю? Может, она была бы счастливее, если бы вышла замуж за Хантингтона и жила бы далеко отсюда?»
– Я не хочу смотреть в будущее, Ронвен. – Элейн глядела в окно на бурые холмы. Там жили древние боги; там все еще лежат камни от их разрушенного замка.
– У тебя нет выбора, дитя мое. Ты обладаешь даром!
– Эинион никогда бы не узнал о нем, если бы ты ему не рассказала!
– Я должна была это сделать, Элейн, – сказала Ронвен виноватым тоном. – Дар мог тебя погубить. Разве ты не понимаешь? Бард расскажет тебе, как пользоваться даром во благо, чтобы ты могла помочь своему отцу, Граффиду и, возможно, Овейну, а после него – маленькому Ливелину. Это ради Уэльса. И кроме того, я же спасла тебя от замужества! Я спасла тебя от ухода к чужому человеку, как сделала твоя сестра.
Наступило долгое молчание. Затем Элейн снова повернулась к няне.
– Я не собираюсь оставаться здесь. Я никогда больше не хочу видеть этого человека, – сказала она.
– Элейн! У тебя нет выбора, малышка. Теперь ты принадлежишь ему!
– Нет!
– Здесь ничего нет такого, чего следует бояться!
– Нет! – Элейн замолчала, снова повернувшись к окну. – Я никогда не буду принадлежать Эиниону. Никогда. Ты не должна была позволять ему отдавать меня богам. Мой отец предан святой церкви, Ронвен. Я знаю, что он одобряет некоторые каноны Инис Ленног, которые идут еще от отшельников древности, но он принимает у себя монахов и рыцарей-госпитальеров, когда они прибывают в Уэльс. Многие считают его очень свободомыслящим, однако я сомневаюсь, что он захочет, чтобы я исповедовала старую веру. – Последнюю фразу Элейн произнесла тихо и с некоторой неуверенностью.
Ронвен сжалась от страха. Девочка повзрослела за эту ночь. Четкость мышления и доверие слышались в голосе Элейн, и их нельзя было разрушить никакими доводами.
– Это чушь! – сказала она неуверенно. – Втайне он чтит старые законы.
– Нет, Ронвен. Он уважает их, слушает бардов и горных колдунов, но он крестил меня в Бангоре, в соборе святого Даниила. Ты сама же мне об этом и говорила. – Элейн слегка улыбнулась. – И он все-таки захочет, чтобы моя свадьба состоялась. Союз с графом Честером много значит для моего отца. Я слышала, как он говорил моей матери, что лорд Хантингтон станет лордом Честером, как только умрет его дядя. Отец не хочет больше воевать с Честером.
– Элейн, этого никогда не произойдет, и ты об этом знаешь лучше меня! Война между Гвинедом и Честером почти окончена.
– Точно! И чтобы поддержать этот мир, отец выдаст меня зa лорда Хантингтона. Он не станет ставить под угрозу договор только потому, что Эинион хочет, чтобы я приняла его веру. Эиниону не позволят меня обратить.
– Слишком поздно, Элейн. Он уже тебя обратил, девочка. Ты теперь принадлежишь ему. – Ронвен закрыла глаза.
Элейн побледнела.
– Никогда, я говорю тебе! Никогда! – Внезапно она снова превратилась в ребенка. Девочка топнула ногой, пробежала через всю комнату, открыла настежь дверь. – Если ты не хочешь уберечь меня от него, то я буду сама заботиться о себе. – И она заплакала.
VIII
Ронвен поймала Элейн за руку в конюшне, когда она смотрела на грума сэра Уильяма поверх уже оседланного Непобедимого.
– Куда ты собралась?
– В Деганнви. Я буду там в безопасности вместе с Граффидом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78