Элейн глубоко вздохнула, когда он стал чуть настойчивей ласкать ее грудь, и, возбуждаясь еще больше, стала расстегивать его рубашку, но его голодные пальцы нащупали письмо, которое Элейн спрятала за лиф платья, и он остановился.
– А это что такое? – поддразнивая, спросил он. – Любовное письмо одного из твоих поклонников?
Элейн улыбнулась.
– Конечно, милорд, что же еще, – кокетливо произнесла она. – Вы же знаете, моя красота не может остаться незамеченной.
– И что же мне делать, если моя жена получает любовные письма? – Он рассмеялся, держа письмо двумя пальцами. – Я должен ее наказать и вызвать соперника на поединок? Или мне следует восхищаться его хорошим вкусом и похвалить его стишки?
Она хихикала, и ее пальцы нежно крутили кудри его волос.
– Это письмо от моей сестры Маргарет, – прошептала она.
– Это похоже на правду. – Усадив ее поудобнее на коленях, он стал разворачивать письмо.
– Так и есть, это правда. Она снова вышла замуж и возвращается в Уэльс, чтобы жить там с мужем. – Глаза Элейн остановились на круглом, размашистом почерке сестры, и она увидела, как на хрустящем пергаменте затанцевали тени от свечи, горящей в канделябре. Внезапно, в истоме блаженства, Элейн вспомнила постскриптум этого письма и внутри у нее все напряглось. – Пожалуйста, отдай мне его. – Она протянула руку. Но Джон держал письмо на большом расстоянии, и Элейн не могла дотянуться. Затем он поднес листок к глазам, чтобы прочесть написанное.
– Конечно, у тебя нет секретов от мужа. – Пока он читал, между глаз у него легла тяжелая складка. Когда он дочитал, наступила долгая тишина.
– Прошу прощения, у меня судороги, – сказал наконец Джон. Он бесцеремонно столкнул ее с колен и встал. Швырнув письмо на стол, он подошел к камину и молча воззрился на пляшущие языки пламени. – Значит, ты ждешь, что я скоро умру, и тогда ты сможешь выйти за человека, которого сама себе выберешь.
– Нет. – Она бросилась к нему и положила ладонь на его руку. – Нет, все совсем не так. Маргарет сказала…
– Маргарет! – Он порывисто обернулся и глянул ей в глаза, сбросив ее руку со своей. – Маргарет дала своей младшей сестре прекрасный совет, который они, скорее всего, обсуждали вместе. Интересно, это было до того, как умер Джон де Броуз или после? А может, это был ваш план, который вы придумали сообща, – заставить его поехать на той проклятой лошади, чтобы освободить Маргарет и дать ей шанс выйти за своего любовника, – так или нет? – Его лицо побледнело от гнева. – Пресвятая Дева Мария, как же я ошибался в отношении вас, миледи. Мне тоже следовало съездить верхом? Вы это задумали? Ну так со мной вам будет куда проще, не правда ли? Ведь сделать так, чтобы я упал с лошади, не так уж сложно – я болен и очень слаб! Или, может быть, вы решили даже не дожидаться моей кончины и не утруждать себя лишний раз? В конце концов, я ведь действительно долго не протяну! – Его лицо было жестким и злым, губы побелели от гнева, глаза метали молнии.
– Да нет же! – мучительно выкрикнула Элейн. – Все совсем не так! Поверь мне, пожалуйста!
Он быстро прошел мимо нее и открыл дверь.
– Пожалуйста, послушай, позволь мне все объяснить.
– Мне не нужны никакие объяснения.
В следующий миг она заметила пустоту и безразличие в его глазах.
– У тебя есть любовник, Элейн? И кто он? Или кто-то, за кого ты хочешь выйти замуж? Кого ты предпочитаешь мне? – Он отвернулся. – С меня достаточно, дорогая моя. Могу вас заверить, что в будущем я буду осторожнее.
После того как он громко хлопнул дверью, она еще несколько минут молча смотрела на нее, а потом направилась обратно в постель, которую она так надеялась разделить с ним, бросилась на подушку мужа и вцепилась в обтянувший ее шелк.
V
Семаэс, Энглси. Ноябрь 1232
Изабелла прогуливалась по саду, не обращая ни малейшего внимания на мокрую траву, которая цеплялась за ее ноги и подол платья. Она подставила лицо необычно теплому для этого времени года солнцу и закрыла глаза, блаженствуя, пока солнечные лучи ласкали ее. Позади следовал целый сонм придворных дам, и сад был полон их веселой болтовни и шума. Но Изабелле было не до того. Она снова чувствовала боль, сильную, ноющую боль в спине и невероятную усталость, которая пугала ее. Она остановилась и осмотрела туфли, чтобы понять, сильно ли они промокли. Дамы позади нее тоже остановились, но их разговор не умолк.
Принцесса Джоанна отдыхала в своих покоях. Теперь она отдыхала очень часто, и время от времени ее рука непроизвольно ложилась на живот, будто и ей он доставлял боль. Но Изабеллу это совершенно не интересовало. Сейчас все ее возмущения были посвящены ребенку, которого она ждала. Почему это ожидание доставляло ей так много боли и недомоганий? Эта тошнота, неспособность ее организма переваривать пищу, которую она любила, эти бесконечные молочные каши, эта боль и усталость и странно обострившаяся чувствительность ее кожи – теперь она почти ненавидела прикосновения Даффида. Когда он бывал здесь, то еще позволял себе это, смеясь над мольбами Изабеллы оставить ее в покое на время беременности. Женщины тоже подшучивали над ней, пока суетились возле нее точно наседки. Они баловали ее, приносили еду, которую она просила, выносили тазы после того, как ее тошнило, и все равно продолжали смеяться, сочувственно кивая, и говорить, что каждая женщина должна через это пройти, что беременность не будет продолжаться вечно и скоро все закончится, и тогда ей полегчает. Изабелла глубоко вздохнула, стараясь обуздать боль в спине. Она уже почти жалела, что решилась на эту прогулку, а не прилегла отдохнуть в своих покоях.
Ронвен с неприязнью наблюдала за ней со своего места на стене. Изабелла была очень бледной, беременность не украшала ее – она уже здорово располнела, хотя до рождения ребенка оставалось еще немало времени. Скорее всего, причиной этому было то, что она то и дело грызла леденцы. Словом, девушка выглядела нездоровой и недовольной. Ронвен улыбнулась. В первые месяцы замужества Даффид всегда был рядом с женой, он постоянно угождал ей, нашептывал всякие любовные глупости, ласкал ее перед всеми и был совершенно очарован ее обаянием и красотой. Но теперь, видимо устав от ее общества, а может быть, желая избежать забот, которые последовали за ее беременностью, Даффид уехал со своим отцом в Карнарфон, а Изабелла осталась одна, рядом с придворными дамами. Глаза Ронвен сузились – она не простила Изабелле того письма Элейн. Ронвен видела, как Изабелла остановилась и приложила руку на спину в области поясницы, на ее лице отражалась боль, которую она чувствовала. Придворные дамы были слишком заняты своей беседой и не заметили скверного самочувствия госпожи; между тем она прислонилась к стене небольшой беседки и пыталась отдышаться.
Ронвен поднялась и осторожно подошла к ней. Она была готова к тому, что Изабелла просто велит ей удалиться, но чувствовала, что сейчас, вероятно, все будет иначе. Изабелла, казалось, не сразу заметила ее появление.
– Вам нехорошо, ваше высочество? – И Ронвен увидела в глазах Изабеллы суеверный страх. Значит, и она слышала, что Эинион и Ронвен поклонялись древним богам. Человек, который распространял этот слух, погиб, – его лодку захлестнуло волной ветра у берегов Пен-и-Гогарт, и Ливелин, потрясенный этим совпадением, твердо решил не распространяться об этом, но он был не в силах сдержать волну сплетен. Ронвен и Эинион знали, что так оно и будет, и каждый из них получил от этого свои преимущества.
– У меня спина болит, – сварливо сказала Изабелла.
– Просто ребенок располагается неудобно, – сказала Ронвен. – Если пожелаете, я могу дать вам целебную мазь, которая снимет боль, если натирать ею спину. Принцесса Джоанна пользовалась ею, когда была беременна, и это ей очень помогало. – Она улыбнулась, глядя в сторону придворных дам Изабеллы, которые остановились в нескольких шагах от них. – Ее может втирать ваша камеристка, или, если хотите, это могу делать я.
– И ты натирала ею принцессу Джоанну? – Изабелла закуталась в плащ, крепко обнимая уже сильно округлившийся живот.
– Да, это правда. – Она не лукавила. Однажды, когда придворные Джоанны были чем-то заняты, Ронвен на самом деле натирала мазью онемевшую и ноющую от боли спину принцессы. Это было за несколько дней до рождения Элейн.
– Тогда сделай это. Они этого не умеют делать. – Жестом отпустив камеристок, Изабелла повернулась к дворцу. – Принеси ее сейчас же. Боль такая сильная, что больше я ни минуты не могу терпеть.
– Никчемная аристократка! – пробурчала себе под нос Ронвен, но повернувшаяся к ней спиной Изабелла уже не слышала ее. Она смотрела вслед придворным, которые исчезли из виду.
Горшок с целебной мазью Ронвен хранила в чулане. В течение нескольких минут она рылась в своих вещах и размышляла, не стоит ли добавить немного раздражающего снадобья в эту густую, сладко пахнущую массу, но все же решила не делать этого. Если она решила помочь Элейн, то должна заслужить доверие этой располневшей испорченной принцессы, которая когда-то была подругой Элейн.
С помощью служанок Изабелла сняла платье и верхнюю юбку и оделась в ночную рубашку из шелка и бархата. Она сидела на огромной кровати, поедая засахаренные фиалки и марципаны, посыпанные корицей. В этот момент вошла Ронвен и принесла вместе с собой банку с драгоценной мазью. Когда пухлое белоснежное тело Изабеллы наконец растянулось на простынях, едва прикрытое одеялами, Ронвен обозрела поясницу девушки и ее округлые ягодицы. Ее охватило сильное желание как следует дать пациентке по этому месту, но вместо этого она запустила руку в банку с целебной мазью.
Изабелла стонала от удовольствия, пока сильные руки Ронвен разминали ее затекшие ягодицы.
– Вы слишком напряжены, дитя мое, – тихо говорила Ронвен. – Расслабьтесь. Постарайтесь уснуть, пока я работаю. Ребеночек повернется удобнее, и вам станет легче.
– Так почему же Элейн отослала тебя? – Изабелла положила голову на руки и не видела, как Ронвен насторожилась.
– Это не она отослала меня, а лорд Хантингтон. А теперь они собираются в Честер и снова пригласят меня.
– И ты в это веришь? – В тихом голосе Изабеллы явственно сквозила если не дерзость, то недоверие.
– Да, верю. – Ронвен взяла еще мази и растерла ее пальцами. Посмотрев на руки, она снова ощутила ту необъятную пустоту, которая так пугала ее. Ронвен снова была застигнута ею врасплох, но отогнала неприятные думы прочь. Ведь должен же быть какой-то способ вернуться. А если такого способа нет, значит, нужно заставить Элейн приехать за ней. И эта испорченная девчонка может быть ей полезна.
– Нет. – Изабелла вызывающе потупила глаза. – Я не хочу, чтобы она приезжала сюда. Это она убила моего отца!
– Нет, принцесса, ваш отец сам погубил себя. – Ронвен старалась говорить спокойно и невозмутимо. – Это жестоко – обвинять Элейн, которая любила вас как сестру. Ради Бога, поговорите с мужем. Я почти уверена, что теперь, когда Элейн стала графиней Честер, принц Ливелин захочет вести переговоры с Честером и Гвинедом. Даффид может уговорить его, он ведь сделает все, о чем вы его только ни попросите.
– Я не видела Даффида уже две недели. – Изабелла надула губы. Это был предмет ее тревоги. Даже когда несколькими днями раньше Даффид находился в Розире, на другом конце острова, он не послал о себе вестей. Обитательницы дворца, стоявшего возле гавани в Семаэсе, чувствовали, что их просто не замечают.
– Но у вас будет хороший повод увидеть его, принцесса, – негромко и доверительно заметила Ронвен. – И вы сможете очаровать его своей осведомленностью в политике. Скажите ему, что слышали, будто лорд и леди Честер будут жить в честерском замке и что принцу Аберфрау представляется прекрасный шанс пригласить зятя в Абер. А это лишь усилит его позиции в отношениях с его отцом и с королем Англии, если Даффид хочет восстановить их ухудшившиеся отношения.
VI
Абер. Декабрь 1232
Декабрь, на удивление, выдался очень теплым. Холодные ветра прекратились, и поздние розы даже выпустили еле видные бутоны. Дороги оставались в хорошем состоянии, так что в начале декабря Элейн без особенных приключений прибыла наконец в Абер.
Последний месяц она была особенно несчастна; Джон совершенно отвернулся от нее. После той ссоры из-за письма Маргарет он держался с ней холодно и гневно, отказывался верить всем ее слезным и упорным просьбам, как она ни убеждала его, что не собиралась просить короля о повторном замужестве. В то же время, как ни странно, здоровье Джона значительно улучшилось. Он прибавил в весе, регулярно ездил верхом и охотился. На его лице заиграл здоровый румянец, а тело его окрепло, но он больше не предпринимал попыток общения с Элейн; их чтения прекратились. Он говорил, что был очень занят, поскольку теперь ему приходилось управлять громадным графством Честер.
Когда Джон получил письмо принца, в котором тот просил его и его жену приехать в Абер, то написал ответ, в котором извинился, что приехать не сможет, но что Элейн в любое время может отправиться туда, если пожелает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– А это что такое? – поддразнивая, спросил он. – Любовное письмо одного из твоих поклонников?
Элейн улыбнулась.
– Конечно, милорд, что же еще, – кокетливо произнесла она. – Вы же знаете, моя красота не может остаться незамеченной.
– И что же мне делать, если моя жена получает любовные письма? – Он рассмеялся, держа письмо двумя пальцами. – Я должен ее наказать и вызвать соперника на поединок? Или мне следует восхищаться его хорошим вкусом и похвалить его стишки?
Она хихикала, и ее пальцы нежно крутили кудри его волос.
– Это письмо от моей сестры Маргарет, – прошептала она.
– Это похоже на правду. – Усадив ее поудобнее на коленях, он стал разворачивать письмо.
– Так и есть, это правда. Она снова вышла замуж и возвращается в Уэльс, чтобы жить там с мужем. – Глаза Элейн остановились на круглом, размашистом почерке сестры, и она увидела, как на хрустящем пергаменте затанцевали тени от свечи, горящей в канделябре. Внезапно, в истоме блаженства, Элейн вспомнила постскриптум этого письма и внутри у нее все напряглось. – Пожалуйста, отдай мне его. – Она протянула руку. Но Джон держал письмо на большом расстоянии, и Элейн не могла дотянуться. Затем он поднес листок к глазам, чтобы прочесть написанное.
– Конечно, у тебя нет секретов от мужа. – Пока он читал, между глаз у него легла тяжелая складка. Когда он дочитал, наступила долгая тишина.
– Прошу прощения, у меня судороги, – сказал наконец Джон. Он бесцеремонно столкнул ее с колен и встал. Швырнув письмо на стол, он подошел к камину и молча воззрился на пляшущие языки пламени. – Значит, ты ждешь, что я скоро умру, и тогда ты сможешь выйти за человека, которого сама себе выберешь.
– Нет. – Она бросилась к нему и положила ладонь на его руку. – Нет, все совсем не так. Маргарет сказала…
– Маргарет! – Он порывисто обернулся и глянул ей в глаза, сбросив ее руку со своей. – Маргарет дала своей младшей сестре прекрасный совет, который они, скорее всего, обсуждали вместе. Интересно, это было до того, как умер Джон де Броуз или после? А может, это был ваш план, который вы придумали сообща, – заставить его поехать на той проклятой лошади, чтобы освободить Маргарет и дать ей шанс выйти за своего любовника, – так или нет? – Его лицо побледнело от гнева. – Пресвятая Дева Мария, как же я ошибался в отношении вас, миледи. Мне тоже следовало съездить верхом? Вы это задумали? Ну так со мной вам будет куда проще, не правда ли? Ведь сделать так, чтобы я упал с лошади, не так уж сложно – я болен и очень слаб! Или, может быть, вы решили даже не дожидаться моей кончины и не утруждать себя лишний раз? В конце концов, я ведь действительно долго не протяну! – Его лицо было жестким и злым, губы побелели от гнева, глаза метали молнии.
– Да нет же! – мучительно выкрикнула Элейн. – Все совсем не так! Поверь мне, пожалуйста!
Он быстро прошел мимо нее и открыл дверь.
– Пожалуйста, послушай, позволь мне все объяснить.
– Мне не нужны никакие объяснения.
В следующий миг она заметила пустоту и безразличие в его глазах.
– У тебя есть любовник, Элейн? И кто он? Или кто-то, за кого ты хочешь выйти замуж? Кого ты предпочитаешь мне? – Он отвернулся. – С меня достаточно, дорогая моя. Могу вас заверить, что в будущем я буду осторожнее.
После того как он громко хлопнул дверью, она еще несколько минут молча смотрела на нее, а потом направилась обратно в постель, которую она так надеялась разделить с ним, бросилась на подушку мужа и вцепилась в обтянувший ее шелк.
V
Семаэс, Энглси. Ноябрь 1232
Изабелла прогуливалась по саду, не обращая ни малейшего внимания на мокрую траву, которая цеплялась за ее ноги и подол платья. Она подставила лицо необычно теплому для этого времени года солнцу и закрыла глаза, блаженствуя, пока солнечные лучи ласкали ее. Позади следовал целый сонм придворных дам, и сад был полон их веселой болтовни и шума. Но Изабелле было не до того. Она снова чувствовала боль, сильную, ноющую боль в спине и невероятную усталость, которая пугала ее. Она остановилась и осмотрела туфли, чтобы понять, сильно ли они промокли. Дамы позади нее тоже остановились, но их разговор не умолк.
Принцесса Джоанна отдыхала в своих покоях. Теперь она отдыхала очень часто, и время от времени ее рука непроизвольно ложилась на живот, будто и ей он доставлял боль. Но Изабеллу это совершенно не интересовало. Сейчас все ее возмущения были посвящены ребенку, которого она ждала. Почему это ожидание доставляло ей так много боли и недомоганий? Эта тошнота, неспособность ее организма переваривать пищу, которую она любила, эти бесконечные молочные каши, эта боль и усталость и странно обострившаяся чувствительность ее кожи – теперь она почти ненавидела прикосновения Даффида. Когда он бывал здесь, то еще позволял себе это, смеясь над мольбами Изабеллы оставить ее в покое на время беременности. Женщины тоже подшучивали над ней, пока суетились возле нее точно наседки. Они баловали ее, приносили еду, которую она просила, выносили тазы после того, как ее тошнило, и все равно продолжали смеяться, сочувственно кивая, и говорить, что каждая женщина должна через это пройти, что беременность не будет продолжаться вечно и скоро все закончится, и тогда ей полегчает. Изабелла глубоко вздохнула, стараясь обуздать боль в спине. Она уже почти жалела, что решилась на эту прогулку, а не прилегла отдохнуть в своих покоях.
Ронвен с неприязнью наблюдала за ней со своего места на стене. Изабелла была очень бледной, беременность не украшала ее – она уже здорово располнела, хотя до рождения ребенка оставалось еще немало времени. Скорее всего, причиной этому было то, что она то и дело грызла леденцы. Словом, девушка выглядела нездоровой и недовольной. Ронвен улыбнулась. В первые месяцы замужества Даффид всегда был рядом с женой, он постоянно угождал ей, нашептывал всякие любовные глупости, ласкал ее перед всеми и был совершенно очарован ее обаянием и красотой. Но теперь, видимо устав от ее общества, а может быть, желая избежать забот, которые последовали за ее беременностью, Даффид уехал со своим отцом в Карнарфон, а Изабелла осталась одна, рядом с придворными дамами. Глаза Ронвен сузились – она не простила Изабелле того письма Элейн. Ронвен видела, как Изабелла остановилась и приложила руку на спину в области поясницы, на ее лице отражалась боль, которую она чувствовала. Придворные дамы были слишком заняты своей беседой и не заметили скверного самочувствия госпожи; между тем она прислонилась к стене небольшой беседки и пыталась отдышаться.
Ронвен поднялась и осторожно подошла к ней. Она была готова к тому, что Изабелла просто велит ей удалиться, но чувствовала, что сейчас, вероятно, все будет иначе. Изабелла, казалось, не сразу заметила ее появление.
– Вам нехорошо, ваше высочество? – И Ронвен увидела в глазах Изабеллы суеверный страх. Значит, и она слышала, что Эинион и Ронвен поклонялись древним богам. Человек, который распространял этот слух, погиб, – его лодку захлестнуло волной ветра у берегов Пен-и-Гогарт, и Ливелин, потрясенный этим совпадением, твердо решил не распространяться об этом, но он был не в силах сдержать волну сплетен. Ронвен и Эинион знали, что так оно и будет, и каждый из них получил от этого свои преимущества.
– У меня спина болит, – сварливо сказала Изабелла.
– Просто ребенок располагается неудобно, – сказала Ронвен. – Если пожелаете, я могу дать вам целебную мазь, которая снимет боль, если натирать ею спину. Принцесса Джоанна пользовалась ею, когда была беременна, и это ей очень помогало. – Она улыбнулась, глядя в сторону придворных дам Изабеллы, которые остановились в нескольких шагах от них. – Ее может втирать ваша камеристка, или, если хотите, это могу делать я.
– И ты натирала ею принцессу Джоанну? – Изабелла закуталась в плащ, крепко обнимая уже сильно округлившийся живот.
– Да, это правда. – Она не лукавила. Однажды, когда придворные Джоанны были чем-то заняты, Ронвен на самом деле натирала мазью онемевшую и ноющую от боли спину принцессы. Это было за несколько дней до рождения Элейн.
– Тогда сделай это. Они этого не умеют делать. – Жестом отпустив камеристок, Изабелла повернулась к дворцу. – Принеси ее сейчас же. Боль такая сильная, что больше я ни минуты не могу терпеть.
– Никчемная аристократка! – пробурчала себе под нос Ронвен, но повернувшаяся к ней спиной Изабелла уже не слышала ее. Она смотрела вслед придворным, которые исчезли из виду.
Горшок с целебной мазью Ронвен хранила в чулане. В течение нескольких минут она рылась в своих вещах и размышляла, не стоит ли добавить немного раздражающего снадобья в эту густую, сладко пахнущую массу, но все же решила не делать этого. Если она решила помочь Элейн, то должна заслужить доверие этой располневшей испорченной принцессы, которая когда-то была подругой Элейн.
С помощью служанок Изабелла сняла платье и верхнюю юбку и оделась в ночную рубашку из шелка и бархата. Она сидела на огромной кровати, поедая засахаренные фиалки и марципаны, посыпанные корицей. В этот момент вошла Ронвен и принесла вместе с собой банку с драгоценной мазью. Когда пухлое белоснежное тело Изабеллы наконец растянулось на простынях, едва прикрытое одеялами, Ронвен обозрела поясницу девушки и ее округлые ягодицы. Ее охватило сильное желание как следует дать пациентке по этому месту, но вместо этого она запустила руку в банку с целебной мазью.
Изабелла стонала от удовольствия, пока сильные руки Ронвен разминали ее затекшие ягодицы.
– Вы слишком напряжены, дитя мое, – тихо говорила Ронвен. – Расслабьтесь. Постарайтесь уснуть, пока я работаю. Ребеночек повернется удобнее, и вам станет легче.
– Так почему же Элейн отослала тебя? – Изабелла положила голову на руки и не видела, как Ронвен насторожилась.
– Это не она отослала меня, а лорд Хантингтон. А теперь они собираются в Честер и снова пригласят меня.
– И ты в это веришь? – В тихом голосе Изабеллы явственно сквозила если не дерзость, то недоверие.
– Да, верю. – Ронвен взяла еще мази и растерла ее пальцами. Посмотрев на руки, она снова ощутила ту необъятную пустоту, которая так пугала ее. Ронвен снова была застигнута ею врасплох, но отогнала неприятные думы прочь. Ведь должен же быть какой-то способ вернуться. А если такого способа нет, значит, нужно заставить Элейн приехать за ней. И эта испорченная девчонка может быть ей полезна.
– Нет. – Изабелла вызывающе потупила глаза. – Я не хочу, чтобы она приезжала сюда. Это она убила моего отца!
– Нет, принцесса, ваш отец сам погубил себя. – Ронвен старалась говорить спокойно и невозмутимо. – Это жестоко – обвинять Элейн, которая любила вас как сестру. Ради Бога, поговорите с мужем. Я почти уверена, что теперь, когда Элейн стала графиней Честер, принц Ливелин захочет вести переговоры с Честером и Гвинедом. Даффид может уговорить его, он ведь сделает все, о чем вы его только ни попросите.
– Я не видела Даффида уже две недели. – Изабелла надула губы. Это был предмет ее тревоги. Даже когда несколькими днями раньше Даффид находился в Розире, на другом конце острова, он не послал о себе вестей. Обитательницы дворца, стоявшего возле гавани в Семаэсе, чувствовали, что их просто не замечают.
– Но у вас будет хороший повод увидеть его, принцесса, – негромко и доверительно заметила Ронвен. – И вы сможете очаровать его своей осведомленностью в политике. Скажите ему, что слышали, будто лорд и леди Честер будут жить в честерском замке и что принцу Аберфрау представляется прекрасный шанс пригласить зятя в Абер. А это лишь усилит его позиции в отношениях с его отцом и с королем Англии, если Даффид хочет восстановить их ухудшившиеся отношения.
VI
Абер. Декабрь 1232
Декабрь, на удивление, выдался очень теплым. Холодные ветра прекратились, и поздние розы даже выпустили еле видные бутоны. Дороги оставались в хорошем состоянии, так что в начале декабря Элейн без особенных приключений прибыла наконец в Абер.
Последний месяц она была особенно несчастна; Джон совершенно отвернулся от нее. После той ссоры из-за письма Маргарет он держался с ней холодно и гневно, отказывался верить всем ее слезным и упорным просьбам, как она ни убеждала его, что не собиралась просить короля о повторном замужестве. В то же время, как ни странно, здоровье Джона значительно улучшилось. Он прибавил в весе, регулярно ездил верхом и охотился. На его лице заиграл здоровый румянец, а тело его окрепло, но он больше не предпринимал попыток общения с Элейн; их чтения прекратились. Он говорил, что был очень занят, поскольку теперь ему приходилось управлять громадным графством Честер.
Когда Джон получил письмо принца, в котором тот просил его и его жену приехать в Абер, то написал ответ, в котором извинился, что приехать не сможет, но что Элейн в любое время может отправиться туда, если пожелает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78