Она тяжело дышала.
– Мы опоздаем, и наш корпус закроют на ключ. Если уже не закрыли.
Сюзанна Шварц держалась за бок. Она недовольно посмотрела на подругу.
– Зачем мы только слушали этих мальчишек!
Реба хихикнула.
– Дело не в мальчиках. Все дело в травке. Я все еще чувствую ее действие.
– Джеред был очень мил.
– Он как-то уж слишком энергично взялся за меня. Все время тер рукав моего свитера, с таким видом, словно в жизни не видел шерсти. Думаю, что он покурил травку еще до нашего прибытия.
Реба дернула Сюзанну за рукав.
– Пошли. Мы же не хотим ночевать на улице.
Сюзанна лукаво улыбнулась ей.
– Мы можем вернуться в их квартиру.
Реба укоризненно покачала головой.
– Ты просто чертовка! Давай, побежали!
Сюзанна подняла рюкзачок на плечо, откинула с вспотевшего лба волосы и потрусила за подругой. Ей было весело. Ее так и подмывало выдать песенку из «Оклахомы»! Минувшей весной у них в школе ставили эту оперетту, и девушка участвовала в постановке. Она до сих пор помнила каждое слово.
Подруги свернули на территорию колледжа и побежали по Кругу. Клочья рваных облаков время от времени закрывали луну. Реба бежала на несколько ярдов впереди.
– Эй! Подожди!
Реба была спортсменкой. Она оставалась ею даже под действием травки. Сюзанна же предпочитала спорту телевизор.
– Подожди, Реба, я не могу бежать так быстро!
К удивлению Сюзанны, Реба внезапно остановилась. Она подняла правую ногу.
– Эй! – вскрикнула она.
Сюзанна прищурилась, стараясь в темноте разглядеть, что происходит.
– Реба! Что случилось?
Что это с ней? Свело мышцы? Или растянула ногу?
– Господи, я на что-то наступила!
Сюзанна первой увидела девушку. Она лежала на земле. Сначала Сюзанне показалось, что это манекен. Руки и ноги были выкручены самым неестественным образом.
Потом она увидела темную кровь. Увидела кость, с которой сняли кожу. Увидела кишки, вываливающиеся из распоротого живота.
И тогда она поняла.
– Что же это такое?
Реба оторвала что-то от своей туфли.
– Это что-то вроде колбасы! Это... О, Господи!
Реба увидела у своих ног труп с вывернутыми конечностями и распоротым животом.
Это не колбаса. Это часть кишечника погибшей девушки.
Я держу ее кишку.
Со стоном Реба отбросила жуткую находку в сторону. Кишка тихо шлепнулась на дорожку.
Девушку замутило. Она издала сдавленный крик.
Реба в отчаянии подумала, что если закричать достаточно громко, то, может быть, эта чудовищная сцена исчезнет.
Глава 5
Лайам наклонился и обеими руками закрыл широкое окно. Он выглянул на улицу. По земле метались серые и оливковые тени. Рваные облака то и дело закрывали подернутую дымкой половинку луны.
Повернувшись спиной к окну, Лайам смотрел, как Маргарет снимает плащ и складывает его в руках.
– Чашечку чаю? Или ты хочешь чего-нибудь покрепче? Может, виски с содовой? Или «Бейли»?
Маргарет недовольно поморщилась.
– Лайам, ты же знаешь, что я его не люблю. У него вкус, как у шоколадного молока.
Он нахмурился и выбранил ее:
– Никогда не обижай доброе ирландское виски.
Женщина вздохнула.
– Это тоже одно из твоих суеверий?
– Это Золотое Правило!
Маргарет не рассмеялась вместе с ним. Она аккуратно положила плащ на кресло с высокой спинкой и оглядела комнату. Женщина все еще не могла запомнить, где что лежит. Наступит ли время, когда она почувствует себя здесь как дома? Хорошо, хоть ее квартирка на втором этаже теплая и уютная.
Лайам покачал головой.
– Долгий получился ужин, да? Я знаю, что ты терпеть не можешь так долго сидеть почти неподвижно.
Он щелкнул выключателем торшера.
– От этого красного абажура придется избавиться, – решительно заявил он.
Торшер освещал пол, но не комнату.
Женщина зевнула. Обеими руками она встряхнула волосы.
– Что ты думаешь о Мильтоне?
Маргарет не стала дожидаться, пока Лайам ответит. Да она особенно и не рассчитывала на ответ.
– Он, похоже, довольно общительный. Но я с ним чувствую себя неловко.
Лайам пересек комнату и положил руки ей на плечи. Он потер рукава свитера, словно собирался ее согреть.
– Из-за того, что он такой большой?
– Большой и грубый. Он напоминает мне большого козла.
Лайам откинул назад голову и весело рассмеялся. Маргарет всегда приходили в голову самые неожиданные сравнения.
– Значит, по-твоему, он похож на козла?
– На грубого козла Билли. Ты должен знать эту историю.
Лайам потер подбородок.
– Это из скандинавского фольклора.
Он прошел к потертому кожаному дивану и грациозно опустился на краешек.
Мужчина посмотрел на Маргарет. Его карие глаза искрились весельем.
– Ты знаешь, козлы могут приносить удачу. По этому поводу есть один стишок девятнадцатого века.
Он закрыл глаза и процитировал:
Пускай смеются мои друзья,
Я доктор, точно, но для зверья.
Пускай я пахну и день и ночь,
Мой запах гонит болезни прочь.
Маргарет покачала головой.
– Болезнь остается, – пробормотала она.
Лайам поморщился.
– Каламбур – это юмор не самой высокой пробы.
– Если ты собираешься здесь сидеть и изливать на меня свои амбарные поэмы, то тебе придется смириться с моими маленькими неуклюжими каламбурами.
Женщина подошла к окну.
– А вообще-то здесь холодно. Вот посмотри. Стекла дрожат от ветра. Зимой мы с тобой оба наверняка подхватим пневмонию. Как только ты помнишь все эти древние стихи!
Лайам наклонился к круглому журнальному столику, стоявшему перед диваном. Он взял стеклянный графин и налил себе маленькую рюмочку скотча. В неярком свете торшера на его лице появилась легкая улыбка.
– Это моя работа. И это у нас фамильное.
Маргарет нахмурилась. Она отдернула мятую бархатную занавеску и стала смотреть на улицу. По тротуару мимо дома пробежали трусцой две девушки. Рюкзаки подпрыгивали у них на спинах.
«Что-то они поздно, – подумала Маргарет, наблюдая, как девушки спешат по направлению к студенческому городку. – Спальные корпуса наверняка уже закрыты. Если девочки живут в общежитии, им сейчас не позавидуешь».
– В Чикаго тоже запирают общежития на ночь? – спросила она Лайама. – Я что-то не припомню.
– Нет, – ответил он, потягивая скотч. – Но здесь, в маленьких городках Пенсильвании... Здесь ничего не меняется. Здесь время остановилось.
Он сделал еще глоток.
– Мы говорили о Мильтоне, – напомнила женщина, вглядываясь в неясную тьму.
– О Мильтоне-козле!
Лайам пересек комнату, осторожно неся перед собой рюмку.
– У него такие громадные ручищи. Когда говорят о руках мясника, имеют в виду именно такие руки.
Лайам усмехнулся.
– Какое уж там у козла мясо! А почему ты смотрела на его руки?
Маргарет отвернулась от окна.
– На них трудно не обратить внимание! Я думала, он раздавит бедную пивную кружку!
Лайам поставил рюмку рядом с кроличьей клеткой. Женщина смотрела, как он просовывает морковку сквозь решетку.
– Мильтон совершенно нормальный. Мне кажется, он интересный человек.
– Интересный? Я видела, как ты зевал, когда он показывал тебе свою коллекцию ножей. Он так подробно рассказывал о каждом из них! Мне казалось, это никогда не кончится.
Лайам рассмеялся.
– Посуди сама, не может же он с такими руками собирать коллекцию наперстков!
Они оба рассмеялись.
Лайам потыкал морковкой в нос кролику.
– Держи, Фиби! Кушай! Давай! Ешь!
Он оглянулся на Маргарет.
– Эта крольчиха явно создана для ирландского рагу! Да она скорее съест собственные орешки, чем свежую, сочную морковку!
Маргарет поежилась. Она задернула занавеску и отошла от окна.
– Лайам, почему все-таки ты держишь эту противную крольчиху?
Лайам ответил не сразу.
– Из-за четырех кроличьих лапок. Мне нужно, чтобы мне везло. Я должен обеспечить себе как можно больше везения.
* * *
Через пару минут раздался такой сильный стук в дверь, что они оба вздрогнули. Лайам сунул морковку в клетку и пошел открывать.
– Уже поздно. Кто бы это мог быть?
Маргарет улыбнулась.
– Может быть, Мильтон. Пришел одолжить немного козьего корма.
Лайам бросил взгляд в зеркало над каминной полкой, чтобы убедиться, что у него все в порядке.
– Маргарет, это жестоко. Нет, правда, жестоко.
Снова раздался стук. Потом кто-то легонько забарабанил по двери кончиками пальцев.
– Входите! – Лайам открыл дверь.
Он не сразу узнал стоявшую на крыльце женщину. Несколько мгновений мужчина молча смотрел на взлохмаченные рыжие волосы, закрывавшие один глаз. Волосы явно пострадали от бесчисленных перманентов и окраски. Потом он заметил ярко накрашенные губы.
– Андpea!
– Привет, профессор! Надеюсь, я вас не слишком обеспокоила?
Женщина откинула с глаз волосы.
«Чувственная улыбка», – подумал Лайам и улыбнулся в ответ.
– Вовсе нет! Входите!
Он отступил, давая ей пройти.
Вместе с Андреа Де Хевен в гостиную ворвался порыв свежего ветра. Хозяин закрыл дверь за гостьей. Он обернулся и увидел, что она внимательно смотрит на него.
«Пожалуй, слишком внимательно», – подумал Лайам.
На женщине был длинный свитер. Лиловый, цвета ирисов. Он дисгармонировал с ее рыжими волосами и красной помадой. Под свитером были лиловые колготки. В ушах покачивались черные стеклянные серьги. Нитка таких же черных бус лежала на высоко поднятых грудях. Тяжелые бусы. Они позвякивали, когда женщина шла по комнате.
Лайам вдохнул сладкий, резкий аромат.
«Маргарет наверняка знает, как называются эти духи, – подумал он. – Господи, какой сильный запах! Она что, купается в этих духах?»
– Маргарет, ты помнишь Андреа Де Хевен, нашу уважаемую домовладелицу? – произнес он преувеличенно формально.
– Да, конечно, – ответила Маргарет, заставляя себя улыбнуться.
Андреа повернулась. Она только сейчас заметила Маргарет. Бросив небрежное «Рада снова видеть вас!», она опять устремила на Лайама свои водянистые голубые глаза.
«Сколько ей? – подумал Лайам. – Лет сорок, наверное?»
Он старался не смотреть на проступающее под облегающим свитером тело. Эта женщина выглядела бы довольно сексуально, если бы ее старания не были так очевидны.
Нет. Это не верно. Она и впрямь сексуальна.
Андреа была крепкой женщиной. С большими бедрами. Лайам припомнил, что, когда она в августе показывала ему дом, на ней были зеленые слаксы в обтяжку. Он вспомнил, как, показывая ему комнаты, женщина дотрагивалась до него. Нечаянно задевала рукой. Дружелюбно сжимала его руку. Порой ее волосы касались его щеки.
Что она там говорила, сколько раз она овдовела? Не меньше дюжины. Голубые глаза, все время глядевшие на него, были тогда так печальны. Казалось, они доверяют ему какую-то тайну.
– Я была в соседнем квартале, навещала подругу, – сказала ему Андреа. – Проходила мимо, увидела у вас свет. Решила зайти на минутку, узнать, как вы устроились.
– Это очень любезно с вашей стороны, – сказала Маргарет из другого конца комнаты.
Андреа пристально смотрела на Лайама.
– У нас еще никогда не было такой любезной домовладелицы! – вежливо заметил Лайам.
– Это маленький студенческий городок. Здесь все дружелюбны, – ответила женщина, опуская глаза.
Она облизала накрашенные губы.
– Мне очень хотелось, чтобы дом вам понравился и потому я держала пальцы скрещенными!
Она подняла обе руки. Ухоженные, покрытые красным лаком ногти. Скрещенные пальцы.
Лайам ласково взял правую руку женщины в свою. Ее пальцы все еще были скрещены.
– Мы очень рады снова видеть вас, Андреа. А вы знаете, почему мы скрещиваем пальцы?
Он продолжал держать ее руку. Кожа женщины была теплой и мягкой, как спелый персик.
– Понимаете, крест – это символ некоего идеального единства.
Лайам провел ладонью по скрещенным пальцам Андреа.
– Два пальца пересекаются. Центр пересечения двух линий – это то место, где сосредоточено наше желание.
– Никогда об этом не слышала! – воскликнула женщина.
Ему показалось, что он чувствует, как она дрожит.
«Все слишком просто», – подумал Лайам.
Он отпустил руку женщины и отвел глаза.
– Какие красивые длинные пальцы, – добавил Лайам. – Это признак породы и знак долгой жизни.
Женщина с удовольствием рассмеялась.
– Лайам! – раздался голос Маргарет откуда-то из противоположного конца солнечной системы. – Андреа заглянула к нам не для того, чтобы ты гадал ей по руке!
Лайам не отрывал глаз от гостьи.
– Я вовсе не предсказываю ей судьбу. Я говорю о некоторых древних верованиях. Знаете ли вы, что китайцы придавали большое значение длине ногтей? Считалось, что коротко обрезать ногти – значит, укорачивать себе жизнь.
– Это действительно очень интересно, – заметила его рыжеволосая собеседница и посмотрела на свои ногти. – Мои ногти не настоящие. Они накладные.
Женщина рассмеялась. Казалось, что она вдруг вышла из транса, в который ее повергло обаяние Лайама.
– Мне нужно идти.
Андреа откинула назад волосы и оглядела гостиную.
– Так у вас все в порядке?
– Мы хорошо устроились, – ответил Лайам. – Все еще немного непривычно, но постепенно мы начинаем чувствовать себя как дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48