Мэри Бет нахмурилась.
– Я не помню.
Официантка взяла счет и деньги.
– Он довольно обаятельный, – заметила, вставая, Мэри Бет.
– Довольно! – воскликнула Сара. – Знаешь, кого он мне напоминает? Дэниэла Дей-Льюиса. Пару недель назад я одолжила «Век невинности». Я смотрела его двадцать раз. Я даже купила «Последнего из могикан».
– Ты помешалась! – пробормотала Мэри Бет, вешая сумку на плечо. – Впрочем, нет. Ты просто очень романтичная. Это еще хуже.
– Так ты не думаешь, что он похож на него? – шепотом настойчиво спросила Сара.
Мэри Бет отрицательно покачала головой и поправила юбку.
– На Дэниэла Дей-Льюиса? Да тебе просто померещилось!
Сара потянулась за сумкой. Начала вставать. Чихнула.
Лайам мгновенно обернулся.
– Будьте здоровы!
– Спасибо! – ответила Сара и почувствовала, как кровь приливает к ее лицу.
– Какой сегодня день? – спросил Лайам.
Он не отрывал от нее сияющих глаз.
– Какое это имеет значение? – спросила Сара и сунула руку в сумку, чтобы достать платочек.
– Есть старинный стишок из фольклора Ланкашира.
Он поднял глаза к потолку и упорно старался его вспомнить:
"Чихать в воскресенье – от бед избавленье,
Чихать в понедельник – накликать беду".
Лайам немного помолчал и продолжил:
«Во вторник – к свиданью, а в среду – к письму».
– Сегодня ведь вторник, не так ли? – поддразнил, наклоняясь к ней, Лайам.
«Да он флиртует со мной! – поняла Сара. – Определенно флиртует».
– А как насчет остальных дней, доктор О'Коннор?
– Зовите меня Лайамом.
– Вы его не поощряйте, – ворчливо отозвался Мильтон, – не то он будет до утра цитировать вам стихи своей доброй старой Ирландии!
– Гм! Дайте подумать, – Лайам проигнорировал выпад коллеги.
Он не отрываясь смотрел на Сару.
"В четверг – к неудаче, а дальше – тем паче:
Чих в пятницу – к горю, одно к одному".
Лайам вздохнул и остановился, припоминая остальное:
"В субботу – к тревоге и дальней дороге.
И черт поджидает тебя во все дни!"
Когда профессор дочитал последние строчки, девушка почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок.
– Лайам, – поддразнила его она. – В ваших стихах всегда содержатся такие пугающие предупреждения?
Его улыбка угасла.
– Да. Боюсь, что так.
Глава 4
– Как сегодня ваши свиные отбивные, детектив Монтгомери?
Он почувствовал, что Энджел подошла и ласково обняла его сзади. От нее пахло луком и апельсинами.
– Мои – очень хороши. А твои? – он прижался щекой к ее рукаву.
– Я их еще не пробовала.
Женщина отошла от него на другой конец стола, где сидел ребенок. Мартин покачивался на высоком детском стуле со столиком. Он довольно гудел, запустив крошечные пальцы в стоявшую перед ним миску с макаронами без приправы. Мальчуган сосредоточено запихивал макароны в рот. Гаррет заметил, что процесс был успешным в пятидесяти процентах случаев. Неплохо для годовалого малыша.
Детектив Гаррет Монтгомери всегда находил новый повод гордиться своим сыном. Утром, когда они вместе с женой пили кофе, Энджел призналась, что не ожидала, что он будет таким любящим отцом.
– Ты хвастаешься даже тем, сколько он напускал слюней!
Гаррету пришлось признать, что он и сам удивлен. Завести Мартина – это была полностью идея Энджел. Гаррет хотел подождать до тех пор, пока его положение на работе не станет более устойчивым, пока они не будут уверены в будущем.
А теперь по утрам он торопливо вскакивал, чтобы узнать, что еще за сюрприз приготовил ему Мартин. И спешил домой из полицейского участка Фривуда, чтобы узнать, насколько за день подрос его мальчик.
Его сын! Иметь в доме ребенка было интересно! Гораздо интереснее, чем сидеть в участке и смотреть, как Вальтер ковыряет обрывком бумаги в кривых зубах.
Энджел суетилась вокруг Мартина, подбирая макароны с детского столика и засовывая их в рот малышу. Маленькие коричневые пальчики расплющивали макароны и кидали их на пол.
«Хорошие броски! Верная рука! – подумал Гаррет. – Будет спортсменом, вроде меня!»
В старших классах средней школы Гаррет был местной легкоатлетической звездой, пока не повредил колено. В баскетбол он тоже пробовал играть, но ему не удавались броски. Самое тяжелое для него время было, когда он пытался одновременно заниматься бегом и баскетболом. Но оттого, что ты высокий, ты не становишься автоматически Майклом Джорданом.
Гаррет все еще тренировался каждое утро. Он чувствовал, что набрал лишний вес – теперь он весил около ста восьмидесяти фунтов – но все еще бегал очень легко. Хотя в этом городе полицейскому торопиться было особенно некуда.
Но, по крайней мере, детектив знал, что не выглядит, как Вальтер. Вальтеру всего двадцать пять, а он уже отрастил такой живот, что не может придвинуться к столу ближе, чем на один фут.
Гаррет тут же представил себе коробку с хрустящими булочками с кремом, стоящую на столе Вальтера. Представил и самого Вальтера, с формой, обсыпанной спереди сахарной пудрой. Гаррет не мог не рассмеяться. Вальтер был ужасно нелепой фигурой!
Мужчина посмотрел на Энджел, стоявшую у другого конца стола. На ее свободном синем свитере спереди было несколько пятен. Детских пятен.
– Разве ты не сядешь поесть?
Женщина перестала подбирать разбросанные по полу макароны.
– Сначала я дам ему добавки. Твой сын – хороший едок!
Гаррет кивнул.
– Конечно, хороший.
Он взял на вилку немного картофельного пюре. Отрезал еще кусочек отбивной.
– Еще одна разновидность белого мяса, – пробормотал он.
– Что такое? – откликнулась от плиты Энджел. – Что ты сказал насчет мяса?
– Ты же знаешь эту рекламу по телевизору, – объяснил Гаррет. – Насчет свинины. Они пытаются утверждать, что свинина полезна, потому что это белое мясо.
Энджел вывалила макароны из кастрюли в миску Мартина. Она неодобрительно покачала головой.
– Не желаю слушать эти твои разговоры насчет белого мяса.
Гаррет хихикнул.
– У тебя просто извращенный ум.
Энджел улыбнулась ему.
– Но тебе он нравится. Это твой пистолет или ты просто рад меня видеть? – это была одна из их семейных шуток.
«Вот что значит брак, – подумал Гаррет. – У вас появляются семейные шутки».
Мартин нетерпеливо застучал кулачками по столу.
– Д-а-а-а! Д-а-а-а!
Гаррет передразнил его – он ударил кулаком по столу и закричал:
– Д-а-а-а! Д-а-а-а!
Мартин засмеялся.
– Два младенца! – пробормотала Энджел.
Она поставила миску перед Мартином и он схватил ее обеими руками. Потом женщина устроилась на стуле напротив Гаррета. «Какая она легкая и грациозная! – подумал он, наблюдая за женой. – В этом громадном свитере она кажется маленькой девочкой. Она совершенно не изменилась с тех пор, как мы познакомились. Тогда ей было шестнадцать».
Энджел положила себе свиную отбивную и надула губки.
– Тебе уже надо идти? Почему бы тебе сегодня не дать преступникам передохнуть?
Преступникам? Это просто смех! В маленьком одноэтажном здании полицейского участка, стоявшем позади почты, телефон звонил очень редко.
Гаррет вздохнул.
– Придется пойти, составить Вальтеру компанию.
– Но ведь в этом месяце ты не работаешь во вторую смену? Неужели Вальтер не справится?
– Этот деревенщина? Да ему, дай Бог, с сэндвичем справиться!
– А где же Харви?
– Повез жену в театр. В Харпер Фолз. Ее кузен там директор или что-то в этом роде.
Энджел нахмурилась.
– Харви водит свою жену в театр?
– Он спит все представление.
– А когда ты сводишь меня? Когда ты в последний раз водил меня в театр, в кино или вообще куда-нибудь?
Она не упрекала его, просто поддразнивала.
– Мартин – развлечение получше всякого театра.
Женщина улыбнулась.
– Да, это правда.
Она взяла салфетку и промокнула личико малыша. Он оттолкнул ее руку, поднял обе своих и соскользнул на пол, приземлившись на попку.
– Послушай, а я и не знал, что он уже умеет слазить со стула! – с гордостью сказал Гаррет.
– Он умный парень.
Мартин упорно старался встать на ноги. Одной рукой он схватился за нагрудник, висевший у него на шее. Гаррет посмотрел на эмблему на спине его комбинезончика.
– Ты не мокрый? – окликнула сынишку Энджел. – Тебе не нужно поменять подгузники?
Мартин встал и сделал несколько неуверенных шагов в сторону кухонной двери. Энджел вскочила. Гаррет махнул ей рукой, чтобы оставалась на месте.
– Ешь, я посмотрю за ним.
– Не позволяй ему подходить к плите. Она все еще горячая.
Женщина взяла ложкой пюре и быстро проглотила. Когда у тебя годовалый малыш, привыкаешь есть на бегу.
Гаррет окинул взглядом маленькую тесную кухню в поисках других источников опасности для сына. Из крана капала вода. Пластмассовое покрытие кухонного стола треснуло. На плите работали только две горелки.
«Слишком маленькая, – подумал он. – Сама по себе кухня неплохая. Просто очень тесная. Все поверхности заставлены. Все полки забиты. Нет лишнего пятачка, чтобы поставить кастрюлю или чашку».
Отец Энджел был доктором. Всю свою жизнь Энджел принадлежала к среднему классу. Осмотр кухни вогнал Гаррета в краску. Каждый раз, приходя домой, он думал о том, что брак с ним означал для Энджел понижение статуса и уровня жизни.
Они с Энджел оба работали, но почему-то все еще не могли себе позволить купить хороший дом, вроде того, в котором она выросла. Если бы у него хотя бы было побольше времени, чтобы сделать ремонт! Можно было бы покрасить дом.
– Я много думал о том, что предлагает мой брат, – сказал он ей.
Жена обмакнула кусочек хлеба в подливку, подняла руку, но не положила его в рот.
– Перестань об этом думать! Я не хочу переезжать в Атланту. Мне здесь нравится.
– Если бы я взялся за ту работу, которую мне предлагает мой брат, мы могли бы купить дом. С двориком. Ты же понимаешь. Мартину было бы где играть.
Энджел положила хлеб на тарелку.
– Детектив Монтгомери, я знаю, что такое двор.
Муж рассмеялся. Ему нравилось, когда она называла его «детективом Монтгомери», хотя он и не понимал, почему.
– Я серьезно, Энджел. Мы могли бы жить лучше.
Мы могли бы иметь хороший дом. А может быть, даже отложить немного денег. Мартину на колледж.
Ее зеленые кошачьи глаза не отрываясь смотрели на него. Она макнула хлебом в подливку, но не съела.
– Ты ведь кое о чем забыл, правда?
– Что? О чем это я забыл?
– О том, что тебе нравится быть детективом. О том, что тебе ужасно не нравится продавать мебель. И о том, что ты считаешь своего брата ничтожеством. Помнишь?
– Я не долго буду продавцом. Я стану менеджером в магазине. Или найду что-нибудь еще. Но здесь я не могу заработать. И я не настоящий полицейский. Я хочу сказать, что город у нас не настоящий. Это просто горстка домов и магазинов вокруг студенческого городка. И что я такое? Полицейский студенческого городка. Я здесь нечто вроде охранника. Мне следовало бы ездить на велосипеде, а не на полицейской машине. И этот наш полицейский участок! Здесь вся работа – присматривать за тем, чтобы ребятишки из колледжа осторожно переходили улицу и не хулиганили после футбольных матчей.
Энджел поморщилась.
– Где это я уже слышала подобные речи?
– Ты их еще не раз услышишь, – пригрозил Гаррет. – Ты будешь их слушать до тех пор, пока не согласишься на переезд.
Женщина почесала лоб. Он у нее был довольно высокий. Гаррету нравился этот лоб. И ее зеленые кошачьи глаза.
– Но мне нравится моя работа, Гаррет! И ты же помнишь, меня скоро должны повысить! И мне нравятся мои друзья. Ладно, ладно! Мы живем не во дворце. Но мы сводим концы с концами.
– Твой отец всегда считал, что я недостаточно хорош для тебя. Я уверен, что он до сих пор так думает.
Черт возьми, что это я говорю!
На самом деле он так не думал. С чего это вдруг он все это выпалил? Может, мысль об этом давно пряталась где-то в тайниках его души? Пряталась, чтобы неожиданно выскочить и напугать их обоих?
Женщина удивленно открыла рот. Зеленые глаза прищурились.
– Отправляйся на работу, Гаррет! У нас все нормально. Не вмешивай в это дело моего отца. Я никогда так не думала, и тебе не следует так думать.
Гаррет потянулся за форменной курткой.
– Извини. Я...
Выражение лица Энджел смягчилось. Она взяла Мартина на руки и повернула его к Гаррету.
– Скажи папочке «До свидания»!
Мартин автоматически замахал пухленькой ручкой.
Гаррет помахал ему в ответ. Он повернулся к Энджел.
– Я позвоню тебе.
Перекинув куртку через плечо, он направился к двери. Жена мгновенно оказалась между ним и дверью. Опустив на пол Мартина, она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать мужа в щеку.
– Знаешь, что тебе нужно? Хорошая волна преступлений! Это тебя живо ободрит!
Гаррет рассмеялся.
– Я буду держать пальцы скрещенными на удачу!
* * *
– Реба! Подожди!
– Нет! Продолжай бежать! Не останавливайся!
Две девушки бежали трусцой по Иель-авеню. Темные волосы развевались, как флаги. Синие рюкзачки тяжело подпрыгивали на спинах.
– Но у меня в боку колет! Я больше не могу бежать!
Реба Грэхэм быстро обернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48