– Поговорить с ней? Ты хочешь сказать, позвонить ей? Ну...
– Мы можем пойти на встречу с ней вдвоем, – предложила Мэри Бет.
Саре было трудно сосредоточиться. Она никак не могла решить, что ей делать.
– Она сказала, что остановилась в «Колледж Инн». Ты его знаешь, это большой старый отель на Фермонт-стрит.
Мэри Бет поставила бутылку с вином.
– В «Колледж Инн»? Ты уверена?
– Ну да. Она так сказала. А почему ты спрашиваешь?
– Ну... ты же понимаешь. Со всеми этими волнениями в городке...
Мэри Бет прошла через комнату к телефону.
– Ну ладно, давай туда позвоним. Посмотрим, сможем ли мы ее застать, – она взяла трубку. – Как, ты сказала, ее зовут? Анжела?
Сара отрицательно покачала головой.
– Нет. Кристин, – она задумалась, стараясь вспомнить фамилию женщины. – Веррет. Кристин Веррет.
Сара думала, что Мэри Бет начнет по телефону узнавать номер отеля. Но Мэри Бет пристально посмотрела на нее. Она была в шоке.
– Мэри Бет!
– Сара, повтори мне еще раз это имя. Я не верю своим ушам.
– Кристин Веррет, – послушно повторила Сара.
Она быстро встала, чувствуя легкое головокружение. Схватилась за подлокотник дивана. Подумала, что ей не стоило так резко вставать.
– В чем дело, Мэри Бет? Почему ты так на меня смотришь?
– Не может быть, чтобы ее звали Кристин Веррет!
– простонала Мэри Бет; голос ее был едва слышен.
– Не может быть!
– Что? Что ты говоришь?
– Кристин Веррет? Ты уверена? Кристин Веррет?
– Да, я уверена, – нетерпеливо воскликнула Сара. – Будь любезна, объясни мне, в чем дело?
– Сара, разве ты не слушала радио сегодня утром? Это же та женщина, которая была убита сегодня утром. В «Колледж Инн». Кристин Веррет? Ее изрезали на куски. Разве ты не слышала по радио?
Глава 48
Сара схватилась за живот. Закрыла глаза от острой боли. Тяжело сглотнула, стараясь преодолеть тошноту.
– Мэри Бет, ты в этом уверена?
Мэри Бет опустилась на краешек дивана.
– Ты в самом деле об этом не слышала? Да все утро об этом только и говорили. Ты не слушала новости?
Она задала еще один вопрос, но Сара ее не слышала. Вместо этого она слышала голос Лайама, уверявшего ее, что он не знает никого по имени Кристин. Лайама, который объяснял ей, что молодая женщина на снимке – подруга Маргарет.
Ты ведь не лгал мне, правда, Лайам?
Ты не лгал. И все, что ты говорил, не было сплошной ложью, правда, Лайам?
Нет.
Но что, если Кристин Веррет говорила правду? Зачем Кристин Веррет звонила Саре? Почему после того, как Кристин Веррет позвонила Саре, ее убили у нее в номере?
Почему Лайам знал всех убитых?
"О, нет. Ради Бога, нет! Слишком много этих "почему "!" – подумала Сара, прижимая руки к лицу. Она снова закрыла глаза, стараясь выбросить из головы эти вопросы. Вопросы, которые наслаивались один на другой, как снежный ком. Они накатывали на нее, как холодные темные волны.
Ты лгал мне, Лайам! А я всему верила.
Потому что хотела верить. Я отчаянно хотела тебе верить.
Мне нехорошо. Мне по-настоящему плохо.
Лайам, ты нужен мне сейчас!
Когда Сара открыла глаза, она увидела, что над нею стоит Мэри Бет и что-то быстро и взволнованно говорит. Сара видела, как двигаются ее губы, но не слышала слов.
Кристин Веррет. Снова и снова в ушах Сары звучало это имя с жутким заявлением Мэри Бет.
Кристин Веррет.
Она позвонила мне и ее разрезали на куски.
– О Господи, – тихо простонала Сара.
Мэри Бет наклонилась к ней и ласково положила руку на дрожащее плечо подруги.
– Нам следует позвонить в полицию. Нам нужно рассказать им о телефонном звонке.
– Я... Я плохо себя чувствую!
Сара вскочила. Рывком отстранила Мэри Бет.
– Сара!
Сара бросилась в туалет, захлопнув за собой дверь. Наклонилась над унитазом. Согнулась от боли. Попыталась вызвать рвоту.
– Сара! С тобой все в порядке? – раздался из-за двери туалета приглушенный голос Мэри Бет.
Сара покашляла. Горло ее напряглось. Мне так плохо! Я не могу поверить в то, что происходит.
Я не понимаю. Я просто не понимаю.
Она представила себе лицо Лайама, его улыбку, его чудесную улыбку, ласковые карие глаза, такие любящие, смотревшие на нее с таким обожанием.
О Господи! Я не понимаю! Лайам, ты мне объяснишь? Ты сделаешь так, чтобы мне снова было хорошо?
Боль в желудке немного стихла. Тошнота прошла. Сара встала. Отвернулась от унитаза. Ноги дрожали. Одним пальцем она вытерла холодный пот с верхней губы.
Выйдя из туалета, она уже знала, что ей нужно делать. Мэри Бет стояла в коридоре. Она была взволнована, зеленые глаза ее внимательно смотрели на Сару.
– Ты ужасно выглядишь! Может, мне отменить рейс? – она посмотрела на часы. – Не думаю, что сегодня есть другой рейс в Кливленд. Но я могу поехать завтра.
Сара сжала руку подруги. Рука Сары была холодной как лед, рука Мэри Бет – теплой и сухой.
– Нет, правда, не надо. Не пропусти рейс. Я уже чувствую себя лучше. Я... я пойду домой.
– Домой? Нет, Сара! Позволь мне позвонить в полицию. Ты должна рассказать им о телефонном звонке, о женщине, которая тебе звонила. Ты должна сделать это до того, как вернешься домой, к Лайаму. Ты должна.
Сара яростно замотала головой. От резких движений у нее застучало в висках.
– Нет. Я должна идти домой. Я должна поговорить с Лайамом.
– Но что, если Лайам?... – Мэри Бет не договорила.
– Я должна дать Лайаму шанс! – голос ее прозвучал более визгливо и более яростно, чем ей хотелось бы.
Она добавила уже тише:
– Я должна дать Лайаму шанс объяснить.
Сара прошла мимо Мэри Бет в гостиную. Подруга поспешила за ней.
– Ты в самом деле не хочешь, чтобы я осталась? Я могла бы проводить тебя домой. Ты и в самом деле неважно выглядишь. Я могу сходить за своей машиной и отвезти тебя. Я могу тебя подождать. На всякий случай... – она замолчала и опустила глаза.
– Со мной будет все в порядке, – голос Сары дрожал.
Она старалась, чтобы он звучал тихо и ровно.
– Ничего. Со мной будет все в порядке. Мне нужно подышать свежим воздухом. Это было такое потрясение! Но я не думаю, что Лайам... Я хочу сказать... Я не знаю. Я знаю только, что должна дать Лайаму возможность объяснить. По поводу руки. По поводу Кристин Веррет. И по поводу... Объяснить все.
Она пошла, чтобы взять пальто, но Мэри Бет загородила ей дорогу. К ее удивлению, подруга крепко обняла ее, прижавшись щекой к ее щеке.
Сара подумала, что ее Мэри Бет никогда не была такой эмоциональной. Может, это все вино? Или она так нервничает из-за того, что у нее отец в больнице? Или из-за того, что ей нужно лететь ночью? Она ведь не из-за меня так беспокоится, правда?
– Я... Я позвоню тебе из Огайо, – Мэри Бет уступила Саре дорогу, не спуская с нее глаз. – Это будет поздно. Самолет сначала сядет в Питтсбурге. Ну почему самолеты должны садиться в Питтсбурге?
Сара рассмеялась.
– Не знаю. Но они всегда там садятся.
Она одела пальто.
Мэри Бет направилась к стенному шкафу в прихожей.
– Позволь мне, по крайней мере, дать тебе зонтик. Посмотри на свое пальто. Оно все еще мокрое.
Сара подняла глаза к окну.
– Ничего, все в порядке. Снова пошел снег. Я люблю снег. Он меня остудит, – она направилась к двери.
Мэри Бет капризно закусила губку.
– Мой рейс отменят. Я это чувствую. Ты только посмотри, что на улице делается! Настоящая метель! – она открыла Саре дверь. – Пожалуй, мне пора отправляться. Я тебе позвоню. Как только приземлюсь.
– Со мной все будет в порядке, уверяю тебя! Счастливого пути! Передавай привет папе.
Выйдя из квартиры, Сара посильнее завернулась в пальто. Ее сапоги глухо стучали по твердому полу длинного коридора. К двери в другом конце коридора вели грязные следы. На полу остались лужи талой воды.
«Отвратительный вечер, – подумала Сара, поднимая воротник. – Отвратительный во всех отношениях».
Она вышла из здания, вышла из-под навеса над входом. Тяжелое полотнище громко хлопало на ветру. Сара вышла в снежную ночь.
Резкий ветер швырял в лицо мокрый снег. Подмерзшие после дождядорожки стали скользкими и очень опасными. Сара всегда любила ходить по снегу, но сегодня это не доставило ей удовольствия.
Девушка подняла глаза и увидела, как на перекрестке занесло машину. Развернуло на сто восемьдесят градусов, понесло по скользкой мостовой. Машина остановилась в нескольких дюймах от фонарного столба.
«Надеюсь, что Мэри Бет благополучно доберется в аэропорт, – подумала Сара, опуская голову под ударами ветра со снегом и стараясь идти побыстрее. – Сегодня ездить еще труднее, чем ходить».
К тому времени, как впереди показался ее дом, все лицо ее горело, нос и уши щипало, они почти онемели от холода. На крылечке горел свет и от этого света выпавший снег искрился. Сара не увидела в доме никаких других огней.
Это показалось ей странным. Уже почти девять. К этому времени Лайам должен быть дома. Приставив козырьком ладонь ко лбу, она посмотрела на окна комнат Маргарет в верхней части дома. В них тоже было темно.
Они что, куда-то пошли? В такой-то вечер?
Очень маловероятно.
Сара поскользнулась на верхней ступеньке крыльца. Схватилась за металлические перила, чтобы не упасть. Порылась в сумочке в поисках ключа. Замерзшие пальцы едва двигались.
В конце концов ей удалось отпереть дверь. Сара открыла ее плечом. Хорошенько постучав ногами о коврик перед входом, она вошла.
Тепло.
Темнота.
– Эй, кто-нибудь дома?
Кажется, во всем доме свет горит только на площадке второго этажа. Пытаясь размять закоченевшие пальцы, Сара отправилась наверх.
Наверху ли Лайам? Может быть, он рано улегся спать? Может, он отправился спать и выключил свет внизу? Или это она сама оставила включенный свет?
– Эй, здесь кто-нибудь есть?
От холода ей было трудно говорить, голос ее прозвучал еле слышно.
Тишина.
Ради Бога, Лайам, будь дома! Мне нужно тебя увидеть, с тобой поговорить! Мне нужно услышать, как ты говоришь, что все будет хорошо.
Сара все еще была в пальто. На мокром воротнике лежали снежинки, щекотавшие ей шею. Она ухватилась за деревянные перила и начала подниматься по лестнице.
Молодая женщина поднялась на площадку. Сердце ее стучало. Сара глубоко вдохнула, задержала дыхание, затем направилась в спальню.
Лайам, пожалуйста, будь дома! Лайам, пожалуйста...
Дверь спальни была закрыта.
Она повернула медную ручку и открыла дверь. Свет из коридора упал в темную комнату.
В спальне было душно. Пахло потом.
Сара вошла в комнату. Увидела на кровати Лайама. Он лежал на спине. Обнимая кого-то рукой.
Там кто-то еще. Кто-то еще в постели. Лицо в тени.
Лайам быстро сел на кровати, удивленно моргая. Убрал руку с другого человека.
Этот человек пошевелился и сел.
Женщина.
Лайам в постели с женщиной.
Женщина пошевелилась. Свет попал на ее лицо.
Маргарет!
Лайам в постели с Маргарет! Со своей сестрой!
Маргарет прислонилась к Лайаму. Ее голые груди выпали из-под простыни. Она прищурилась, глядя на свет, прочистила горло и тихо сказала:
– О, Сара! Извини!
Глава 49
– Не-е-е-е-т! – закричала, протестуя, Сара.
Лайам в постели с Маргарет. Лайам в постели со своей собственной сестрой.
Сара смотрела на груди Маргарет, прижатые к обнаженному плечу Лайама. Она упорно смотрела на них, будучи не в силах отвести взгляд. Почему Маргарет голая? Почему она в постели с Лайамом?
Лайам быстро повернулся, спустил ноги на пол.
Он тоже голый.
Сара видела, что они оба совершенно голые. В постели. Брат и сестра. Мой муж и его сестра.
Сара почувствовала, как на нее накатывает тошнота.
Я больна. Я в самом деле больна. Я только хотела добраться домой. Я только хотела услышать объяснения. От Лайама. Объяснения. Это все.
Но теперь...
Она знала, что должна двигаться. Должна уйти от них.
Тогда почему она здесь стоит? У нее что, ноги к полу приклеены?
– Сара, послушай... – Лайам начал подниматься, протягивая к ней обе руки.
Позади него Маргарет натянула простыню на груди. Она не пыталась встать. Или, уйти.
Уйти. Уйти. Уйти.
– Лайам, как ты мог? – истерически взвизгнула Сара.
Это было отвратительно. Просто отвратительно!
Лайам встал. Он попал в желтое пятно света, падавшего из коридора. Сара увидела, что его тело блестит от пота.
Они занимались любовью. Маргарет и Лайам. Лайам и его сестра. Они трахали друг друга!
Сара несколько раз поморгала, словно надеясь, что жуткая сцена исчезнет. Шагнула вперед. Просто для того, чтобы двигаться. Просто для того, чтобы снова заставить двигаться ноги.
Бросилась вперед. Запнулась. Потеряла равновесие. Потеряла контроль над собой.
Лайам и его сестра. Лайам и его сестра. Лайам, мой муж.
– Сара, подожди! – крикнул Лайам, устремляясь за ней, шлепая босыми ногами по полу. – Подожди!
– Не-е-е-ет! – Сара испустила новый хриплый вопль.
Схватила с туалетного столика руку. Руку Чипа. Кожаную на ощупь. Твердую.
Она схватила эту руку и с новым криком – криком ужаса и стыда – запустила ею в зеркало.
Запустила в него со всей силой своего гнева, со всей своей яростью.
И кисть с согнутыми пальцами, почти кулак, ударила по зеркалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48