..
Лайам начал что-то говорить. Но осекся, когда из-под дивана пулей вылетел какой-то темный комок и приземлился прямо ему на колени.
– О! – вскрикнул Лайам.
Сара видела, как он резко отклонился назад. И изумленно посмотрела на большого темного кота, сидевшего у него на коленях.
– Флинт! А я-то думала, где ты прячешься? – воскликнула миссис Морган. – Сумасшедший ты кот! Ты зачем прыгнул на Лайама?
Темные глаза Лайама были широко раскрыты. Он смотрел в желтые глаза кота. Казалось, они состязались, кто кого пересмотрит.
– Пихните его хорошенько, – посоветовала Лайаму мать Сары. – Флинт понятия не имеет, какой он тяжелый. Просто столкните его с колен!
Но Лайам не шевельнулся. Он, не мигая, смотрел на кота.
Большой черный кот поднял голову и продолжал смотреть на гостя, легонько царапая лапой обтянутое брюками колено.
Лайам смотрел на кота сверху вниз. Руки его напряглись и беспомощно опустились вниз.
Сара видела, что желтые глаза кота отражаются в темных глазах Лайама. Она видела ужас на лице мужчины. Видела, что у него дрожит подбородок.
– Да спихните вы этого кота, Ламам! – настаивала миссис Морган. – Лайам! Лайам! Что с вами?
– М-мам! Ничего особенного, не волнуйся, – тихонько объяснила ей Сара. – Просто Лайам... немного суеверен.
Глава 29
Сара столкнулась с Лайамом в слабоосвещенном коридоре второго этажа. И не смогла удержаться от смеха. У него была мешковатая полосатая пижама, прямо как в фильмах сороковых годов. На ней самой была фланелевая ночная рубашка, которую она старательно одернула.
Зубной щеткой Лайам махнул в сторону ванной.
– Хочешь пойти первой?
– Можно не шептать, дорогой! – Сара поцеловала его в щеку.
Потом провела губами по его лицу, пока не нашла его губы.
Половицы скрипнули под их босыми ногами. Сара бросила взгляд вниз, на первый этаж. Дом был погружен во тьму. Ее мама удалилась в свою спальню через несколько минут после того, как Фрэнк и Лори уехали к себе домой – они жили в нескольких кварталах отсюда.
Сара прижалась губами к уху Лайама.
– Ты можешь прийти ко мне в комнату. Тебе не нужно спать в этой крохотной комнатушке.
Лайам покачал головой.
– Я так не думаю, – прошептал он.
Он крепко обнял Сару, прижавшись лицом к ее лицу. Щека его была очень горячей.
– Мама не услышит нас, – прошептала Сара. – Правда, Лайам. Мы же не подростки. Нам не нужно красться друг к другу потихоньку. Она знает, что мы спим вместе.
– Я... Я чувствую себя неловко, – признался он. И беспомощно улыбнулся.
Девушка рассмеялась. Она ласково провела по его лицу обеими руками.
– Иногда ты такой эксцентричный... и такой глупенький!
– Вот поэтому ты меня и любишь!
Она поцеловала его в верхнюю губу.
Еще один долгий поцелуй.
– Прости меня за маминого кота!
– Он... Он меня испугал.
– Испугал? Ты был вне себя!
И снова поцелуй. Она притянула к себе его горящее лицо.
– Если бы я не убрала его с твоих колен, чтобы ты делал?
Он поцеловал ее веки.
– Он просто застал Меня врасплох. Он появился словно ниоткуда. Я далее не знал, что у твоей мамы есть кот.
– Черный кот, – поддразнила его девушка. – А ты не любишь черных котов, правда?
Он отстранился. Лицо его напряглось.
– Спокойной ночи, Сара! Приятных снов! – он повернулся и пошел к себе в спальню.
Половицы скрипели при каждом его шаге.
Сара пошла за ним. Схватила его за рукав пижамы.
– Ты и в самом деле не придешь в мою комнату? Извини, Лайам. Я не хотела смеяться над тобою. И над твоими суевериями. Это просто... Ну, ты должен согласиться, что черные коты и то, что с этим связывают... просто глупость.
– Увидимся утром, – прошептал он.
Лайам быстро коснулся губами ее лба и исчез в своей комнате, тихонько закрыв за собой дверь.
– Что же я такого сделала? – прошептала Сара ему вслед, прижимаясь лицом к двери. – В самом деле, что я такого сделала? Неужели это так важно?
Он не ответил. Минуту спустя она отправилась в ванную.
* * *
Сара обещала себе не проявлять никакой сентиментальности по поводу того, что она снова спит в своей спальне. Она убавила свет настолько, чтобы не было видно старых плакатов, фотографий времен средней школы и всего того, что ее мама собрала и сохранила здесь, в этом священном «храме Сары».
«Я знаю, что все эти вещи должны умилять меня и вызывать приятные воспоминания. Это комната моего детства. И я здесь последний раз в качестве незамужней женщины», – подумала Сара.
Но я слишком устала. И расстроилась из-за Лайама. Из-за его дурацких суеверий. И мне совершенно не хочется обливаться слезами, обнимать моего старого медведя-панду и вести себя, как пятилетняя девочка.
«Чего мне действительно хотелось бы, так это чтобы папа был здесь», – подумала она, поправляя подушку...
Папа, мне так тебя не хватает! Мне бы так хотелось с тобой поговорить! Мне бы хотелось, чтобы ты встретился с Лайамом. Он бы тебе понравился. Он совсем не такой, как ты. Но он бы все равно тебе понравился.
Думая об отце, Сара забылась глубоким сном без сновидений. Так крепко спят только дети.
Она проснулась от криков. И крики эти были тревожными.
Девушка села на узенькой кровати, широко раскрыв глаза. Сердце ее застучало.
И снова крики снизу.
– Мама?
Сара отбросила одеяло. Вскочила с постели. Одернула ночную рубашку и помчалась вниз по узкому коридору к лестнице.
– Мамочка! Мама!
Мельком она заметила Лайама, выходившего из своей комнаты. Смятая пижама, спутанные после сна волосы. Он протирал глаза. Сара бросилась вниз по лестнице навстречу доносившимся из кухни криками матери.
Неяркий солнечный свет пррбивался в окно кухни. Девушка увидела на полу темную лужу. Потом кучу чего-то мягкого у своих ног. И комок шерсти рядом с этой кучей.
Спросонья Сара подумала, что это мама уронила черный свитер.
Но потом она увидела четыре лапы.
И поняла, что темный комок шерсти – это голова кота.
– Ф-Флинт! – запинаясь сказала мать, указывая на клубок шерсти.
Она продолжала моргать, словно не веря, словно надеясь, что эта жуткая сцена исчезнет.
– Ф-Флинт!
У Сары неожиданно подогнулись колени. Она схватилась за стол, чтобы не упасть.
У кота была оторвана голова. Покрытое черной шерстью тело плавало в луже его собственной крови. Из разорванного горла висели вены.
– Ф-Флинт!
– Что служилось? – в кухню ворвался Лайам.
Его босые ноги шлепали по линолеуму. Он стал рядом с Сарой.
Она схватила его за руку.
– Это мамин кот! Он...
– Кто-то убил Флинта! – с трудом произнесла миссис Морган, глядя на круглую голову.
Лайам испустил сдавленный стон. Он быстро пересек комнату и присел на корточки рядом с трупом. Он внимательно осмотрел тело, потом перевел взгляд на голову.
– Животное, – пробормотал он.
Лайам поднялся и покачал головой.
– Возможно, енот. Или большая собака. Посмотрите! – он махнул в сторону двери. – Задняя дверь открыта настежь!
Миссис Морган охнула и прижала руки к лицу.
– Дверь?
Все трое уставились на открытую дверь.
Мать Сары повернулась к Лайаму.
– Вы действительно думаете, что какое-то животное могло войти в заднюю дверь, убить Флинта и выйти тем же путем?
Лайам кивнул. Он был мрачен.
– А что же еще может быть?
Глава 30
Лайам вышел в зеркальный коридор, чтобы поправить черный галстук-бабочку. Из гостиной до него доносились смех, шуршанье пальто, стук каблучков по деревянному полу.
Наклонившись к зеркалу и поправляя галстук, он заметил в зеркале Маргарет. На ней были кремовая юбка, белая, с высоким воротником, кружевная блузка и открытый кремовый жакет. Было заметно, что она волнуется. Женщина то засовывала руку в карман и тут же вынимала ее, то поправляла маленький желто-белый букетик на лацкане жакета.
«Маргарет, ты нервничаешь больше жениха!» – подумал Лайам.
На короткое мгновение на его лице появилась улыбка, больше похожая на нервный тик.
Я чувствую себя совершенно спокойно. Сейчас, когда церемония вот-вот начнется, я совсем успокоился.
Из гостиной до него доносились голоса. Хлопала наружная дверь. Громкие приветствия. Незнакомые голоса.
Ему хотелось, чтобы свадьба была небольшой. Четыре, максимум пять человек гостей. Вполне достаточно, чтобы все было законно. И вполне достаточно для того, чтобы свадьба выглядела романтично. Саре это необходимо.
Но Сара настояла на настоящей свадьбе. Она должна пригласить свою семью, свою мать, братьев, кузенов, школьных друзей и друзей из колледжа.
Мильтон предложил провести свадьбу у него в доме. А Сара тут же ухватилась за эту идею.
– Прекрасное место для свадьбы! Прекрасное место для того, чтобы начать совместную жизнь! Очень романтично!
Романтично!
Лайам похлопал себя по карману смокинга, где лежала заколка для волос, которую он собирался подарить Саре. Священник из часовни колледжа согласился провести стандартную церемонию. Саре этого было достаточно. Но Лайаму хотелось добавить нечто особенное.
Он вспомнил об их телефонном разговоре вечером накануне свадьбы. Сара нервничала, как школьница. В кругу семьи она снова стала маленькой девочкой.
Лайам объяснил свой звонок желанием убедиться, что она спокойна и настроение у нее хорошее. Но его истинной целью было убедиться, что среди атрибутов, приготовленных ею для церемонии, были и старые, и новые, и синие. Кроме того, он хотел убедиться, что она прибудет в дом Мильтона до него, так что он ее не увидит и они не пройдут рядом до свадьбы.
«Никаких промахов!» – сказал себе Лайам.
Никаких ошибок. Очень серьезное обещание.
А потом у Мэри Бет возникли проблемы с машиной. Она опоздала. Сара и Мэри Бет подъехали к дому Мильтона через несколько секунд после Лайама и Маргарет. Подруга называется!
Лайам молча выругался и отвел глаза. Вовремя ли? Мэри Бет громко извинялась. От ее дыхания шел пар, похожий на дымок. Разговаривая, она словно посылала сигналы ярко-голубому небу. Лайам отвернулся, когда, захватив свадебный наряд, Мэри Бет торопливо пошла с Сарой в дом.
Никаких оплошностей!
Лайам снова мельком увидел в зеркале Маргарет. Она стояла в полном одиночестве и старалась изобразить улыбку.
Не волнуйся, Маргарет! Дело почти сделано. Все обойдется. Все должно быть хорошо. Если только мне удастся завязать этот галстук.
Крепкий шлепок по плечу свел насмарку все усилия Лайама.
– А я тебя искал! – прогудел Мильтон, улыбаясь, словно гордый отец. – Как себя чувствует жених?
– Неплохо! – Лайам улыбнулся ему в ответ.
В своем черном фраке Мильтон словно сошел со страниц романов Диккенса. Обращаясь к нему, Лайаму хотелось называть его «сквайр».
– Позволь мне помочь тебе!
Не успел Лайам возразить, как толстые пальцы Мильтона уже занялись его галстуком.
– Мильтон, пожалуйста, не надо...
– Сегодня холодно, – сообщил Мильтон, не обращая внимания на то, что Лайаму неловко. – Но, друг мой, уже поздно переносить церемонию в дом!
– Холодно, но очень красиво, – настаивал Лайам. – Ясное голубое небо. Солнце искрится на покрытых снегом деревьях. Гораздо романтичнее, чем в доме.
– Ладно, ладно! – Мильтон последний раз дернул галстук и отступил назад, чтобы полюбоваться своей работой.
– Прекрасно! Везет тебе, Лайам! Я тебе завидую! Правда!
"Знаю, что завидуешь", – совершенно серьезно подумал Лайам.
– С твоей стороны было очень любезно предложить свой дом для нашей свадьбы, – сказал он. – Трудно себе представить лучший фон длятакого события. – И добавил: – Сара также навеки у тебя в долгу!
Мильтон от души улыбнулся.
Он стряхнул пылинку со смокинга Лайама.
– А твоей семьи сегодня не будет?
– Нет, не будет, – тихо ответил Лайам. – Моя мать умерла, когда мне не было еще двенадцати лет.
– А твой отец?
– Я с ним не общаюсь уже много лет. Мы с Маргарет... мы убежали от него. Нам... нам пришлось убежать. Мы убежали в Америку и с тех пор ничего не знаем об отце.
– Извини... – мрачно сказал Мильтон и посмотрел на часы. – Пожалуй, пора всем выходить во двор. С музыкального факультета прибыло струнное трио. Они уже там, возле леса. Не хочу, чтобы они поморозили свои скрипки! – он шумно удалился.
Лайам остался в тихом зеркальном коридоре. Он слышал, как Мильтон просит всех пройти во двор. Гул голосов, шелест пальто. Лайаму хотелось знать, как там Сара. Они с Мэри Бет устроились в спальне Мильтона, чтобы нарядить невесту.
Лайам подумал, что она будет очень красивой невестой.
Он бросил последний взгляд на галстук-бабочку. Почти ровно. Бросил взгляд в зеркало и тихо охнул.
Голубые.
Его глаза были голубыми. Не карими.
– Нет! Пожалуйста, нет! – взмолился он вслух. – Пожалуйста!
Лайам моргнул. Потом еще. Несколько раз быстро поморгал.
Глаза все еще голубые.
– Нет! Не сегодня! Пожалуйста! – молил он.
Его прервал толстый лиловый язык, стремительно высунувшийся из его рта. Этот лиловый, как медуза, раздвоенный на конце язык развернулся во всю длину. Лайам отступил назад, когда язык хлестанул по зеркалу на стене. Теперь язык достигал трех футов в длину и был толстым, как колбаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48