– оборвал ее Леха.
Заставил себя встряхнуться, заговорил бодро:
– Наш суд – самый гуманный суд в мире, но давить на жалость – низкий класс. Лучше общественно полезные работы.
– Полезные? От меня? – улыбнулась Алиса. Наконец-то не вымученно.
– Лис, ты бы все же поспала по-настоящему. Во-первых, нет ничего страшнее невыспавшейся женщины…
– Хм… Спасибо за комплимент. Припомню.
– А во-вторых…
– Как? Будет еще и «во-вторых»? Ваша щедрость не знает границ, милорд…
– Кто-то здесь хвастался, что осмотрел все доступные файлы в их местной сети…
– Ну, положим, – Алиса гордо вскинула подбородок, старательно изображая хвастливую отличницу, – я еще и крестиком вышивать умею… Что-то случилось, Леш?
– Хм…
Леха вздохнул. Случилось ли что-то… Вопрос не в бровь, а в глаз.
– Не натыкалась среди файлов на список служащих? Не видела ничего такого? А лучше – что-то похожее на график дежурств?
– Чего-то похожего – нет.
Леха вздохнул.
Н-да… Похоже, вопросик так и останется в воздухе…
– А вот просто график дежурств – видела, – улыбнулась Алиса.
Леха фыркнул, но невольно улыбнулся.
– Вот и верь после этого в девичью ранимость и беззащитность!
– У меня были прекрасные учителя. – Алиса была сама скромность.
– Так найдешь?
– Ага, сейчас… Где-то я его видела…
Она закрыла глаза и сосредоточилась. Брови чуть сдвинуты, лицо застыло… Только кончики крыльев дрожат.
Выше крылья неподвижны. Там, где переходят в плечи – вообще как изваяние… И чуть ниже плеч…
Тут, правда, дело уже не в крыльях… Все же неплохие художники рисовали монстров. По крайней мере, женских персонажей…
Леха отвел глаза, вздохнул и клацнул по браслету. Как там сатир, не проснулся, случаем? Бывают на свете вещи, без которых вполне можно обойтись.
Сатир все там же. Те трое в пустыне – двигаются прежним курсом. Стали куда ближе, но беспокоиться повода нет, они же в Олд Волт идут. А, кроме них, никого поблизости нет. Все чисто.
Леха потянулся к браслету, чтобы отключить карту, – но не отключил. Глаза сами собой скосились опять на тех троих. Они…
Дурак! Идиот! Как сразу не заметил!
Три точки не впритык, как бывает, когда команда на машине. Нет! Близко, но не впритык. И все три в один ряд, этакой крошечной цепью…
Эти трое на мотоциклах, а не на машине! Но стайкой на мотоциклах тут раскатывают только…
Черт, черт, черт!
– Лис…
– Ага… Сейчас, минутку…
– Ли-ис!
Надо отсюда убираться, и пошустрее. Не хватало только, чтобы тевтонцы и девчонок перестреляли за компанию!
– Сейчас, Леш, секунду, я уже почти, мне осталось только…
– Лис, мне пора.
Алиса вздохнула и открыла глаза:
– Леш, буквально минута…
– Ну, потом, – улыбнулся Леха. – Не в последний раз видимся. Ты только найди мне график дежурств, ладно? И выспись нормально.
Алиса опять вздохнула, но не стала возражать. Покорно кивнула.
– Хорошо… Легкой смерти, Леш…
– Легкой смерти, – кивнул Леха.
Развернулся и побежал вдоль стены на север, набирая ходу.
Карта погасла, но Леха тут же от души врезал по браслету – пусть карта висит перед глазами не отключаясь. Три зеленые точки все ближе. И теперь заметно, что они идут не в Олд Волт. Нет, они забирают в эту сторону…
И сатир еще спит, черт бы его побрал! Как теперь каперов вызвать? Как бы действительно не понадобилось это «легкой смерти»…
Спокойно, спокойно.
У северного прохода в скале зеленая точка. Блудный собиратель? Притопал за медузами, на ночь глядя? Иди быстрее, спаситель! Может быть, успеешь вычерпнуть первую медузу раньше, чем немцы догонят… Это сатира быстро разбудит!
Сзади зашелестело. Леха вздрогнул, взгляд метнулся вниз на карту, где находится собственная угольно-черная точка – не было же там никого рядом! Нет, уже есть. Еще одна черная точка…
Слева обогнал птичий силуэт – низко-низко, над самой землей, едва не оставляя когтями борозды в песке. Гарпия вырвалась вперед, пересекая курс.
На миг крылья развернулись почти вертикально, как закрылки самолета при наборе высоты. Гарпия сбросила скорость и поравнялась с Лехой, только теперь уже с другой стороны.
Не Алиса и не серебристая. Та черная. Леха невольно поджался.
– Эй, красавчик! Там за тобой гонятся. Трое на мотоциклах.
Леха кивнул, не останавливаясь и не сбрасывая темпа.
– Знаю.
– Помочь?
– Не надо. Сам выберусь.
Не так далеко осталось до южного прохода в долину. А там пролезть через расщелину и сразу рявкнуть – со всей дури, чтобы как пароходный гудок и на всю долину. Чтобы этот умник однорогий проснулся и бросился каперов вызывать!
Вдвоем как-нибудь продержимся, пока подойдут…
– Давай, поможем, – снова предложила гарпия.
– Не надо.
Она нахмурилась:
– Почему? Мы можем…
– Нет! – выдохнул Леха, стараясь не сбавлять хода. – Это профи! Вам с ними лучше не связываться. Они собирательством не занимаются, брезгуют. Сами вас не тронут – и вы их не трожьте. Если они решат вам отомстить…
Леха замолчал. Говорить на ходу не так просто. Программеры постарались на славу. Бежать и одновременно говорить ничуть не легче, чем в реале.
Черная гарпия нахмурилась – кажется. Ее лицо стало тяжело рассмотреть. Гарпия играла крыльями, бросая себя то вправо, то влево. Быстрой великолепной змейкой, о которой можно только мечтать, когда замурован в неуклюжее бычье тело…
Гарпия все играла крыльями, перекладывая напор встречного воздуха с одного крыла на другое. Словно хотела заложить вираж и развернуться, но никак не могла решить, в какую сторону.
Чуть отстала, потом сильно ударила крыльями и нагнала.
– Это поэтому ты так быстро от своей красавицы сиганул? Чтобы нас заодно не постреляли?
Леха неохотно кивнул.
Гарпия помолчала, но летела рядом. Пикировала, почти не двигая крыльями, потихоньку отставала… Мощным рывком крыльев бросила себя вперед, снова мигом нагнав.
– Бережешь вроде как? – бросила она сквозь зубы.
А сама мрачно глядела куда-то вперед, словно никого и близко не было. Будто сама с собой разговаривала. Губы застыли жесткой трещиной на заострившемся лице. Леха промолчал. Но гарпия не отвязалась:
– Вроде как сами по себе мы глупенькие слабенькие бабы, ни на что не способные?
Леха поморщился, но смолчал. Только ее наездов еще и не хватало!
– Сам все решил? И за себя и за нас? Мы вроде вещей, нас можно не спрашивать?!
Она уставилась на Леху, черные глаза нехорошо блестели.
Теперь уже Леха старательно глядел вперед, на стелющуюся под ноги ровную полосу песка вдоль стены.
Гарпия все буравила взглядом, ожидая ответа. Леха молчал.
Гарпия фыркнула – из ее груди вылетел почти птичий крик, как у голодной чайки, – и врезала крыльями по воздуху, чуть не стегнув кончиками крыльев по морде.
Леха шарахнулся в сторону, но гарпия уже отстала и ушла в разворот. Скользнула прочь от стены, набирая высоту, и растворилась в темноте позади.
Ну и к черту ее! Вместе со всеми ее заскоками. И без нее проблем хватает…
Чуть сбиться с шагу, щелкнуть по браслету – и опять переставлять ноги в прежнем темпе, так быстро, как только возможно!
Вон они, гады… Идут уже не рядышком друг с другом, а широкой цепью. Это их так та мина каперов напугала? Обжегшись на следе от машины, и на след от копыт дуют? Ну-ну…
Где там этот блудный собиратель-полуночник? Был почти у самого северного прохода в стене. Теперь уж в долине, наверно, вот-вот к озерцам подойдет и разбудит сатира… Леха споткнулся и чуть не рухнул. Собиратель был вовсе не у северного прохода. Зеленая точка двигалась навстречу, вдоль скальной стены, так и не зайдя в долину. Давно оставив позади северный проход, скоро уже к южному подойдет.
И двигалась куда быстрее, чем мог бы передвигаться человек на своих двоих.
А он, вообще, собиратель?…
В цепи позади немцев трое, обычно же их четверо… Черт возьми! Да это же их четвертый! Пытается отрезать от проходов в долину, гад!
Леха попытался бежать еще быстрее, но бежать быстрее не получалось.
Только бы успеть раньше к южному проходу! Только бы успеть…
Трое сзади нагоняли. Медленно, но верно. Мотоциклы быстрее четырех ног.
Четвертый тоже на мотоцикле, но ему дальше до южного прохода. Можно успеть раньше него, можно!
Только бы самому не сбиться с шагу, не налететь на какой-нибудь валун… Луна уже встала, но висит где-то на юго-востоке. Далеко слева, в пустыне, призрачно светятся вершины дюн, но здесь, под стеной, еще темно. Закрывает она луну.
Только бы не налететь на камень…
Если бежать дальше от стены, шансов наступить на свалившийся со стены камень меньше. Но там и песок не такой плотный и слежавшийся. Там ноги будут увязать. Вот и изгиб стены. Она пошла западнее, западнее… Граница тени стала ближе к стене, еще ближе… Леха вырвался в лунный свет.
Все, теперь уже тот одинокий немец не остановит! На песке под ногами видно каждый след, каждый камешек. Теперь уже никаких неожиданностей; здесь не споткнемся!
И вперед видно далеко-далеко. Дюны начинаются левее, а здесь, вдоль стены – только прямая, как пляж, полоса слежавшегося песка.
Ровная и прямая метров на пятьсот, до следующего изгиба. Все-все видно, каждый валун, каждый камушек, но так далеко и не надо, потому что вон черная трещина в стене. Южный проход! Каких-то двести метров до него, а немца еще даже…
У изгиба стены вдали что-то блеснуло. Не ярким электрическим свечением, а холодным светом луны, отраженным от чего-то блестящего. А через секунду долетел и треск мотоциклетного мотора.
Широкий руль, почти как рога, мощная каска, рубленое лицо немца, льдисто-серебристое в лунном свете…
Мотоцикл несся быстро – кажется, почти летит над песком. Да только все равно не успеешь, гад!
Проход чернеет уже совсем близко, каких-то метров тридцать до него. А немцу все шестьдесят…
Испуг встряхнул тело беззвучным воплем.
Это был даже не испуг – это было то дикое чувство, когда рядом с тобой начинает происходить то, чего просто не может быть. Мотоцикл и в самом деле летел, оторвавшись от песка…
Нет, не летел. Просто встал на дыбы, а немца на нем уже не было.
Немец на ходу соскочил и теперь бежал следом, а в руках у него не то карабин, не то винтовка с длиннющим стволом и огромным прицелом…
Впереди под ногами вспыхнул красный светлячок, и Леха нырнул в сторону. Грохот выстрела, и тут же фонтанчик песка – там, куда должен был наступить левой ногой. Тут же брызнул второй, третий…
Леха ушел еще дальше в сторону, и следом скользнуло красное пятнышко целеуказателя, отрезая от прохода в стене… До боли выламывая суставы, Леха попытался затормозить, нырнул в обратную сторону, перепрыгивая подобравшегося к ногам красного светлячка, – и тут по ноге ударило. По костям. Они словно зазвенели и провернулись в суставах – да так и остались звенеть, едва не лопаясь. Как в танке, когда прислонился к броне – и тут по ней с другой стороны бьет снаряд, и удар катится по броне, по твоим костям, заставляя их дрожать и лопаться…
Взвыв от боли, Леха рухнул на песок. На миг в мире осталась только эта звенящая боль, расходящаяся от левой ноги по всему телу и разбивающая все кости на осколки, как тонкий фарфор. А когда опомнился, откатился в сторону. В еще не осевшие облачка пыли, взбитые пулями.
Хоть какое-то прикрытие. Но ногу, похоже, разнесло всерьез…
Мимо промчался мотоцикл, заваливаясь на бок. Шлепнулся на песок где-то за спиной, а следом за мотоциклом набегал немец, вскидывая винтовку к плечу. Нет, нет!
Стиснув зубы и заранее готовясь зашипеть от боли, выплескивая ее из себя, Леха оперся на левую ногу – и, о чудо, боли почти не было! Суставы не выпрыгнули, сухожилия не порвались. Кажется, даже кровь не хлещет…
Нога шевелилась и двигалась. Только вместо того чтобы упереться в песок, ухнула вниз. Как мимо ступеньки промазал. Леха рухнул обратно в песок, а подвернутая нога вытянулась вперед.
И в самом деле она осталась целой – почти. Если не считать копыта. Вместо костяной чушки на конце ноги теперь что-то расщепленное, как дуб после удара молнии. Избушка на курьих ножках…
И красный огонек, вынырнувший невесть откуда и замерший прямо над копытом, посередине ноги. Леха попытался отдернуть ногу, но чертова бычья нога, изгибающаяся совсем не так, как рука, уперлась в землю, и вес всего тела давил на нее. Надо сначала сместиться всем телом, а потом уже…
Уже не успеть.
В лунном свете все было нереально четким, как на картинке. Замедленное, словно время превратилось в мед, не желающий течь дальше.
Ухмылка немца, виднеющаяся из-под дула винтовки. Нацелившийся прямо сюда огромный прицел. Палец, тянущий курок…
Вот и все.
На этот раз он не промажет… и будет стрелять не в копыто, а прямо в ногу. Так, что уже не подняться и не убежать.
И вряд ли они станут убивать быстро. Награду никто не отменял…
В ночной тишине даже отсюда слышен щелчок бойка внутри винтовки – клац! – и… и ничего.
Ни огненного снопа из дула, ни грохота выстрела, ни удара в ногу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Заставил себя встряхнуться, заговорил бодро:
– Наш суд – самый гуманный суд в мире, но давить на жалость – низкий класс. Лучше общественно полезные работы.
– Полезные? От меня? – улыбнулась Алиса. Наконец-то не вымученно.
– Лис, ты бы все же поспала по-настоящему. Во-первых, нет ничего страшнее невыспавшейся женщины…
– Хм… Спасибо за комплимент. Припомню.
– А во-вторых…
– Как? Будет еще и «во-вторых»? Ваша щедрость не знает границ, милорд…
– Кто-то здесь хвастался, что осмотрел все доступные файлы в их местной сети…
– Ну, положим, – Алиса гордо вскинула подбородок, старательно изображая хвастливую отличницу, – я еще и крестиком вышивать умею… Что-то случилось, Леш?
– Хм…
Леха вздохнул. Случилось ли что-то… Вопрос не в бровь, а в глаз.
– Не натыкалась среди файлов на список служащих? Не видела ничего такого? А лучше – что-то похожее на график дежурств?
– Чего-то похожего – нет.
Леха вздохнул.
Н-да… Похоже, вопросик так и останется в воздухе…
– А вот просто график дежурств – видела, – улыбнулась Алиса.
Леха фыркнул, но невольно улыбнулся.
– Вот и верь после этого в девичью ранимость и беззащитность!
– У меня были прекрасные учителя. – Алиса была сама скромность.
– Так найдешь?
– Ага, сейчас… Где-то я его видела…
Она закрыла глаза и сосредоточилась. Брови чуть сдвинуты, лицо застыло… Только кончики крыльев дрожат.
Выше крылья неподвижны. Там, где переходят в плечи – вообще как изваяние… И чуть ниже плеч…
Тут, правда, дело уже не в крыльях… Все же неплохие художники рисовали монстров. По крайней мере, женских персонажей…
Леха отвел глаза, вздохнул и клацнул по браслету. Как там сатир, не проснулся, случаем? Бывают на свете вещи, без которых вполне можно обойтись.
Сатир все там же. Те трое в пустыне – двигаются прежним курсом. Стали куда ближе, но беспокоиться повода нет, они же в Олд Волт идут. А, кроме них, никого поблизости нет. Все чисто.
Леха потянулся к браслету, чтобы отключить карту, – но не отключил. Глаза сами собой скосились опять на тех троих. Они…
Дурак! Идиот! Как сразу не заметил!
Три точки не впритык, как бывает, когда команда на машине. Нет! Близко, но не впритык. И все три в один ряд, этакой крошечной цепью…
Эти трое на мотоциклах, а не на машине! Но стайкой на мотоциклах тут раскатывают только…
Черт, черт, черт!
– Лис…
– Ага… Сейчас, минутку…
– Ли-ис!
Надо отсюда убираться, и пошустрее. Не хватало только, чтобы тевтонцы и девчонок перестреляли за компанию!
– Сейчас, Леш, секунду, я уже почти, мне осталось только…
– Лис, мне пора.
Алиса вздохнула и открыла глаза:
– Леш, буквально минута…
– Ну, потом, – улыбнулся Леха. – Не в последний раз видимся. Ты только найди мне график дежурств, ладно? И выспись нормально.
Алиса опять вздохнула, но не стала возражать. Покорно кивнула.
– Хорошо… Легкой смерти, Леш…
– Легкой смерти, – кивнул Леха.
Развернулся и побежал вдоль стены на север, набирая ходу.
Карта погасла, но Леха тут же от души врезал по браслету – пусть карта висит перед глазами не отключаясь. Три зеленые точки все ближе. И теперь заметно, что они идут не в Олд Волт. Нет, они забирают в эту сторону…
И сатир еще спит, черт бы его побрал! Как теперь каперов вызвать? Как бы действительно не понадобилось это «легкой смерти»…
Спокойно, спокойно.
У северного прохода в скале зеленая точка. Блудный собиратель? Притопал за медузами, на ночь глядя? Иди быстрее, спаситель! Может быть, успеешь вычерпнуть первую медузу раньше, чем немцы догонят… Это сатира быстро разбудит!
Сзади зашелестело. Леха вздрогнул, взгляд метнулся вниз на карту, где находится собственная угольно-черная точка – не было же там никого рядом! Нет, уже есть. Еще одна черная точка…
Слева обогнал птичий силуэт – низко-низко, над самой землей, едва не оставляя когтями борозды в песке. Гарпия вырвалась вперед, пересекая курс.
На миг крылья развернулись почти вертикально, как закрылки самолета при наборе высоты. Гарпия сбросила скорость и поравнялась с Лехой, только теперь уже с другой стороны.
Не Алиса и не серебристая. Та черная. Леха невольно поджался.
– Эй, красавчик! Там за тобой гонятся. Трое на мотоциклах.
Леха кивнул, не останавливаясь и не сбрасывая темпа.
– Знаю.
– Помочь?
– Не надо. Сам выберусь.
Не так далеко осталось до южного прохода в долину. А там пролезть через расщелину и сразу рявкнуть – со всей дури, чтобы как пароходный гудок и на всю долину. Чтобы этот умник однорогий проснулся и бросился каперов вызывать!
Вдвоем как-нибудь продержимся, пока подойдут…
– Давай, поможем, – снова предложила гарпия.
– Не надо.
Она нахмурилась:
– Почему? Мы можем…
– Нет! – выдохнул Леха, стараясь не сбавлять хода. – Это профи! Вам с ними лучше не связываться. Они собирательством не занимаются, брезгуют. Сами вас не тронут – и вы их не трожьте. Если они решат вам отомстить…
Леха замолчал. Говорить на ходу не так просто. Программеры постарались на славу. Бежать и одновременно говорить ничуть не легче, чем в реале.
Черная гарпия нахмурилась – кажется. Ее лицо стало тяжело рассмотреть. Гарпия играла крыльями, бросая себя то вправо, то влево. Быстрой великолепной змейкой, о которой можно только мечтать, когда замурован в неуклюжее бычье тело…
Гарпия все играла крыльями, перекладывая напор встречного воздуха с одного крыла на другое. Словно хотела заложить вираж и развернуться, но никак не могла решить, в какую сторону.
Чуть отстала, потом сильно ударила крыльями и нагнала.
– Это поэтому ты так быстро от своей красавицы сиганул? Чтобы нас заодно не постреляли?
Леха неохотно кивнул.
Гарпия помолчала, но летела рядом. Пикировала, почти не двигая крыльями, потихоньку отставала… Мощным рывком крыльев бросила себя вперед, снова мигом нагнав.
– Бережешь вроде как? – бросила она сквозь зубы.
А сама мрачно глядела куда-то вперед, словно никого и близко не было. Будто сама с собой разговаривала. Губы застыли жесткой трещиной на заострившемся лице. Леха промолчал. Но гарпия не отвязалась:
– Вроде как сами по себе мы глупенькие слабенькие бабы, ни на что не способные?
Леха поморщился, но смолчал. Только ее наездов еще и не хватало!
– Сам все решил? И за себя и за нас? Мы вроде вещей, нас можно не спрашивать?!
Она уставилась на Леху, черные глаза нехорошо блестели.
Теперь уже Леха старательно глядел вперед, на стелющуюся под ноги ровную полосу песка вдоль стены.
Гарпия все буравила взглядом, ожидая ответа. Леха молчал.
Гарпия фыркнула – из ее груди вылетел почти птичий крик, как у голодной чайки, – и врезала крыльями по воздуху, чуть не стегнув кончиками крыльев по морде.
Леха шарахнулся в сторону, но гарпия уже отстала и ушла в разворот. Скользнула прочь от стены, набирая высоту, и растворилась в темноте позади.
Ну и к черту ее! Вместе со всеми ее заскоками. И без нее проблем хватает…
Чуть сбиться с шагу, щелкнуть по браслету – и опять переставлять ноги в прежнем темпе, так быстро, как только возможно!
Вон они, гады… Идут уже не рядышком друг с другом, а широкой цепью. Это их так та мина каперов напугала? Обжегшись на следе от машины, и на след от копыт дуют? Ну-ну…
Где там этот блудный собиратель-полуночник? Был почти у самого северного прохода в стене. Теперь уж в долине, наверно, вот-вот к озерцам подойдет и разбудит сатира… Леха споткнулся и чуть не рухнул. Собиратель был вовсе не у северного прохода. Зеленая точка двигалась навстречу, вдоль скальной стены, так и не зайдя в долину. Давно оставив позади северный проход, скоро уже к южному подойдет.
И двигалась куда быстрее, чем мог бы передвигаться человек на своих двоих.
А он, вообще, собиратель?…
В цепи позади немцев трое, обычно же их четверо… Черт возьми! Да это же их четвертый! Пытается отрезать от проходов в долину, гад!
Леха попытался бежать еще быстрее, но бежать быстрее не получалось.
Только бы успеть раньше к южному проходу! Только бы успеть…
Трое сзади нагоняли. Медленно, но верно. Мотоциклы быстрее четырех ног.
Четвертый тоже на мотоцикле, но ему дальше до южного прохода. Можно успеть раньше него, можно!
Только бы самому не сбиться с шагу, не налететь на какой-нибудь валун… Луна уже встала, но висит где-то на юго-востоке. Далеко слева, в пустыне, призрачно светятся вершины дюн, но здесь, под стеной, еще темно. Закрывает она луну.
Только бы не налететь на камень…
Если бежать дальше от стены, шансов наступить на свалившийся со стены камень меньше. Но там и песок не такой плотный и слежавшийся. Там ноги будут увязать. Вот и изгиб стены. Она пошла западнее, западнее… Граница тени стала ближе к стене, еще ближе… Леха вырвался в лунный свет.
Все, теперь уже тот одинокий немец не остановит! На песке под ногами видно каждый след, каждый камешек. Теперь уже никаких неожиданностей; здесь не споткнемся!
И вперед видно далеко-далеко. Дюны начинаются левее, а здесь, вдоль стены – только прямая, как пляж, полоса слежавшегося песка.
Ровная и прямая метров на пятьсот, до следующего изгиба. Все-все видно, каждый валун, каждый камушек, но так далеко и не надо, потому что вон черная трещина в стене. Южный проход! Каких-то двести метров до него, а немца еще даже…
У изгиба стены вдали что-то блеснуло. Не ярким электрическим свечением, а холодным светом луны, отраженным от чего-то блестящего. А через секунду долетел и треск мотоциклетного мотора.
Широкий руль, почти как рога, мощная каска, рубленое лицо немца, льдисто-серебристое в лунном свете…
Мотоцикл несся быстро – кажется, почти летит над песком. Да только все равно не успеешь, гад!
Проход чернеет уже совсем близко, каких-то метров тридцать до него. А немцу все шестьдесят…
Испуг встряхнул тело беззвучным воплем.
Это был даже не испуг – это было то дикое чувство, когда рядом с тобой начинает происходить то, чего просто не может быть. Мотоцикл и в самом деле летел, оторвавшись от песка…
Нет, не летел. Просто встал на дыбы, а немца на нем уже не было.
Немец на ходу соскочил и теперь бежал следом, а в руках у него не то карабин, не то винтовка с длиннющим стволом и огромным прицелом…
Впереди под ногами вспыхнул красный светлячок, и Леха нырнул в сторону. Грохот выстрела, и тут же фонтанчик песка – там, куда должен был наступить левой ногой. Тут же брызнул второй, третий…
Леха ушел еще дальше в сторону, и следом скользнуло красное пятнышко целеуказателя, отрезая от прохода в стене… До боли выламывая суставы, Леха попытался затормозить, нырнул в обратную сторону, перепрыгивая подобравшегося к ногам красного светлячка, – и тут по ноге ударило. По костям. Они словно зазвенели и провернулись в суставах – да так и остались звенеть, едва не лопаясь. Как в танке, когда прислонился к броне – и тут по ней с другой стороны бьет снаряд, и удар катится по броне, по твоим костям, заставляя их дрожать и лопаться…
Взвыв от боли, Леха рухнул на песок. На миг в мире осталась только эта звенящая боль, расходящаяся от левой ноги по всему телу и разбивающая все кости на осколки, как тонкий фарфор. А когда опомнился, откатился в сторону. В еще не осевшие облачка пыли, взбитые пулями.
Хоть какое-то прикрытие. Но ногу, похоже, разнесло всерьез…
Мимо промчался мотоцикл, заваливаясь на бок. Шлепнулся на песок где-то за спиной, а следом за мотоциклом набегал немец, вскидывая винтовку к плечу. Нет, нет!
Стиснув зубы и заранее готовясь зашипеть от боли, выплескивая ее из себя, Леха оперся на левую ногу – и, о чудо, боли почти не было! Суставы не выпрыгнули, сухожилия не порвались. Кажется, даже кровь не хлещет…
Нога шевелилась и двигалась. Только вместо того чтобы упереться в песок, ухнула вниз. Как мимо ступеньки промазал. Леха рухнул обратно в песок, а подвернутая нога вытянулась вперед.
И в самом деле она осталась целой – почти. Если не считать копыта. Вместо костяной чушки на конце ноги теперь что-то расщепленное, как дуб после удара молнии. Избушка на курьих ножках…
И красный огонек, вынырнувший невесть откуда и замерший прямо над копытом, посередине ноги. Леха попытался отдернуть ногу, но чертова бычья нога, изгибающаяся совсем не так, как рука, уперлась в землю, и вес всего тела давил на нее. Надо сначала сместиться всем телом, а потом уже…
Уже не успеть.
В лунном свете все было нереально четким, как на картинке. Замедленное, словно время превратилось в мед, не желающий течь дальше.
Ухмылка немца, виднеющаяся из-под дула винтовки. Нацелившийся прямо сюда огромный прицел. Палец, тянущий курок…
Вот и все.
На этот раз он не промажет… и будет стрелять не в копыто, а прямо в ногу. Так, что уже не подняться и не убежать.
И вряд ли они станут убивать быстро. Награду никто не отменял…
В ночной тишине даже отсюда слышен щелчок бойка внутри винтовки – клац! – и… и ничего.
Ни огненного снопа из дула, ни грохота выстрела, ни удара в ногу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65