Леха вздохнул. Псих-то он псих, но тоже человек…
– Не нравится? – спросил Леха, кивнув на бронзового истукана за спиной мужчины. – До другого кафе подбросить?
Бывает, нужно человеку выговориться. Пусть и бред, но вот нужно. Очень нужно…
– Нет-нет, все нормально! – Мужчина выдавил улыбку. – Все хорошо. Теперь все будет хорошо. Спасибо вам, вы… я…
Он сглотнул, на его глазах заблестели слезы. Можно подумать, его не до кафе довезли, а облагодетельствовали на всю жизнь. Все, пора завязывать с этим цирком!
– Удачи, – сказал Леха.
Потянулся через сиденье, намекая, что неплохо бы наконец закрыть дверь. Но мужчина не заметил.
– Спасибо, – пробормотал он, все стискивая ручку дверцы. – Вы… вы… я… вы… – Он хотел что-то сказать, но никак не находил слов.
Леха замер, растянувшись над правым сиденьем, кончиками пальцев дотянувшись до ручки с внутренней стороны. Неудобно в такой позе, но не захлопнешь же дверцу перед носом у человека, который хочет тебя поблагодарить! Явно до глубины души. Настолько, что вон, даже слов не находит…
Мужчина моргнул, сгоняя с глаз выступившие слезинки. Растроганно шмыгнул носом и вдруг выпалил:
– Легкой смерти! – Захлопнул дверцу и быстро пошел прочь, не оборачиваясь.
Леха зарычал. Вот сука! С ним как с человеком, а он… Кулаки сжались так, что ногти резали кожу ладоней. Хотелось вылететь следом и…
Спокойно, спокойно. Это всего лишь псих… Странный безобидный псих.
Но как же хотелось догнать и обломать козлу рога! Это же надо – «легкой смерти»… Вот сука…
Леха раздраженно тронулся, сразу разгоняясь и вливаясь в поток машин. К черту и этого психа, и этого бронзового истукана, и вообще… Прочь отсюда, и забыть обо всем этом! И поскорее!
Через пять минут уже въезжал на мост. Слева, за изгибом реки, снова показался Штукадюймовочка. Где-то там, в бронзовой голове, пил кофе этот псих…
Чертов памятник! Глаза бы его не видели! Леха поддал газу.
Впереди неторопливо полз огромный черный джип с затемненными до черноты стеклами и выключенной синей мигалкой на крыше. Леха пошел в обгон…
А глаза сами собой скосились влево. На бронзовый профиль Новой России. От него отделился крошечный силуэт и, раскинув черные руки-черточки, словно пытался взлететь, помчался вниз, все быстрее и быстрее…
Не в силах оторвать взгляд, Леха следил за этим крошечным силуэтом. Потому что это… это же…
Сработало боковое зрение: кто-то мчался прямо навстречу!
Пересекая двойную разделительную, с противоположной полосы летел навстречу оранжевый кабриолет с ядовито-лимонным верхом, по-европейски крошечный. На заднем сиденье маленькая девчушка, лет трех от силы, взобравшись на сиденье с ногами, глядела куда-то влево, в сторону Новой России, и тыкала в стекло пальчиком. Маленький рот открыт, она что-то говорила… Женщина за рулем смотрела туда же. Так же раскрыв рот от удивления, всем вниманием там, у далекого памятника, – пока ее игрушечный кабриолет, незаметно пересекая разделительную, выходил на встречную полосу.
Уже совсем близко, какие-то метры…
Было какое-то мгновение, чтобы успеть что-то сделать. Ни подумать, что именно, ни рассчитать, как лучше… Перед глазами лишь мелькнуло, в какую гармошку превратится этот игрушечный кабриолет, если вот так вот, лоб в лоб. Никакие подушки не спасут. Внутри будет кровавая отбивная из дуры-мамаши и этой вот малютки…
Леха дернул руль, уходя вправо. Так и не успев закончить обгон.
Слева промчался кабриолет, едва не шаркнув боком. Его оранжевый выступ для зеркала снес бы боковое зеркало «девятки», но прошел ниже.
Мамаша так и не повернула голову, все пялилась куда-то влево, на памятник, – а потом было не до нее. «Девятка» влетела в бок джипа. Тут же отскочила от него, как шарик для пинг-понга от тяжеленного шара для боулинга. Машину повело, закрутило…
Джип тоже вильнул – и почему-то не выправился. Пошел наискось, выбил символическое внешнее ограждение и солидно, почти торжественно оторвался от моста. На мгновение повис в воздухе, словно раздумывая, и все так же солидно и неторопливо ухнул под мост…
Чудо, но машину не перевернуло, не вынесло на встречную полосу, не смело летевшими сзади машинами.
На непослушных, будто деревянных ногах Леха выбрался наружу.
Под мостом пускал пузыри джип с мигалкой. Завалился на один бок, но никак не желал уходить под воду. Вжикнуло, опускаясь, окно, и кто-то полез из джипа на крышу – но тут вода хлынула внутрь, и джип потащило под воду…
А оранжевый кабриолет, вернувшись на свою полосу, был уже далеко – в самом начале моста, уходил там в поворот. Повернул – и больше Леха его никогда не видел.
От адреналина все тело мелко-мелко трясло. Руки, ноги – как чужие. Но зато совершенно цел. Да и машина – только едва-едва помялось правое крыло, и все. Даже фара не разбилась…
За спиной уже выла сирена. Засуетились люди в серой форме с ядовито-желтыми врезками. Из пролома во внешнем ограждении показался парень в костюме, с которого стекала грязная вода. Крупный, раскачанный. Костюм натянулся на огромных мышцах спины, едва не треща по швам. Явно чей-то охранник.
Он склонился обратно вниз, подавая руку, – и из-за моста показался и сам охраняемый.
– Помдепа… – пробормотал кто-то справа, кажется, один из милиционеров.
Помдепа поднялся на ноги, за ним на мост легко взобрался еще один охранник. Они стояли на краю моста, все трое здоровые, мокрые и чертовски злые. Короткие ежики волос, контрастирующие с дорогими костюмами. Ослепительно белые фарфоровые зубы…
– Ты! – ткнул в Леху пальцем помдепа. – Да ты хоть, сука, знаешь, кого бортанул, падла?!
Он шагнул вперед, замахиваясь для удара, сильно, но медленно. Даже не допуская мысли, что этот медленный замах можно остановить, потому что это ведь он так замахивается и кто тут посмеет не то что блок поставить, но даже просто уклониться…
Рефлексы, вбитые за три года, включились сами собой.
Леха подсел, пропуская руку. По волосам чиркнул тяжелый кулак, вверху нависло грузное тело, но Леха опускался еще ниже, не собираясь бить в лицо или в грудь – нет, три года в него вбивали другие рефлексы. Среди них не было показушных ударов, одно лишь эффективное выведение врага из строя.
Зашагивая вперед левой ногой, почти опуститься на левое колено – и короткий удар в пах.
– У-о-о… – выдохнул помдепа, сгибаясь и по инерции пролетая куда-то за спину.
Но он уже не важен, минуту или две будет совсем никакой. А вот его подручные, уже несущиеся навстречу…
Поймать руку первого. Теперь разворот – не пытаясь остановить его бег, лишь крутанув его вверх и лишив опоры, и пусть летит дальше, хребтом об асфальт… И в сторону, уходя от удара уже второго охранника. Снова поймать руку. Продолжить его движение, беря руку на излом, так как суставы не сгибаются. Теперь он уже будет двигаться туда, куда поведут его руку. Чуть в сторону, навязывая уже свое движение, вокруг себя, увеличивая его скорость… И просто отпустить.
Парень взмыл в воздух – и отправился обратно через пролом в ограждении. Внизу тяжело плеснулась вода.
На все про все ушло не больше трех секунд. Как всегда в такие моменты, время дало слабину, вмещая в себя сразу много-много всего, и мысли неслись галопом. За помдепа можно не беспокоиться, ему еще долго. А вот первый охранник, он уже мог подняться… сейчас самый опасный. Тело, будто само по себе, уже разворачивалось туда. Да, охранник уже изготовился к броску, на этот раз куда опаснее, пригнувшись и умело расставив руки…
И тут сзади в шею ударило.
Не кулаком, а чем-то колючим и злым, пронзившим все тело, заставившим судорожно выгнуться… Треск разряда шокера – и в следующий миг уже почему-то лежал на земле, и под щекой шершавый асфальт.
И тело совершенно не слушается. Будто чужое. И все дергает и дергает в спине и в правом плече…
Или все же выпадал из сознания? Люди вокруг, сверху – лица, выныривающие прерывисто, как из волн… Милиционеры, хватающие за руки охранников. Вон и помдепа, все еще скрюченный, с перекошенным лицом, шипящий сквозь зубы:
– Я тебя закопаю, сука… Я тебя сгною, урод…
Следующие дни остались в памяти рвано. Каша из выхваченных, словно фотовспышкой, сцен, оборванных мыслей – и ярости, у которой нет выхода.
Вонючая камера… Следователь с неестественно вежливой улыбкой, которого никак не убедить, чтобы проверил сводку за тот чертов день, – ну должен же там числиться тот самоубийца! Ну хотя бы найти женщину из оранжевого минивэна, их таких в Москве наверняка по пальцам одной руки…
Суд, удивительно быстрый, слаженный – и с мордой помдепа в первом ряду, а потом скачущего через зал в комнатку к судье…
И приговор.
Остановка наступила в сыром коридоре, на пороге камеры.
Леха закашлялся от смрада, ударившего оттуда. Окинул взглядом тридцать мужиков, ютящихся в крошечной комнатке, где от их дыхания и испарений повисла дымка, почти туман. Представил два года вот здесь…
Руки вцепились в стальной косяк, а в голове словно щелкнуло – нет! Заживо разлагаться здесь два года? Да ни за что!
Наверное, он бы что-то выкинул. Пусть это ничего и не дало бы и стало бы только еще хуже – пусть! Но безропотно гнить здесь семь сотен дней и ночей…
Конвойный все сильнее толкал в спину. Жарко пыхтел в затылок, быстро заводясь.
– Да иди же ты… Лезь, тебе говорят, падла…
Да, определенно что-нибудь выкинул бы. Но не успел.
– А-атставить! – скомандовал кто-то за спиной, и конвойный перестал отдирать пальцы от косяка. Его самого мягко, но уверенно отстранили.
Перед Лехой предстал маленький пухлый мужчина. В штатском, и сам из себя весь штатский: помятый кургузый пиджачок, вежливая улыбка, самое доброжелательное выражение на лице. Под мышкой зажата папочка. Свободной рукой он взял Леху за руку, развернул к себе.
Леха не сопротивлялся. Что угодно, только не туда…
А мужичок окинул с головы до ног цепким взглядом, будто овощи на рынке выбирал.
– Как у вас со здоровьем, мол-чек?
– Нормально… – пробормотал Леха. Покосился в открытую дверь камеры. – Пока.
– Ну, это мы еще проверим, конечно… А психика у вас устойчивая?
– Да…
Кто он? И что ему нужно?
– Это замечательно! – Коротышка улыбнулся еще шире. – А как вы посмотрите на то, чтобы вместо этого, – он кивнул в открытую дверь, откуда воняло и глазели мрачные рожи зэков, – помочь нам с психологическими исследованиями?
– Исследованиями?… – тупо переспросил Леха.
– Да, исследованиями. Психологическими. Вместо ваших двух лет тут – годик у нас. А?
Леха зажмурился, помотал головой. Ослышался? Или этот коротышка в самом деле полагает, что какие-то психологические исследования могут быть хуже, чем то, что вот за этой дверью?
– Один год? – уточнил Леха.
– Один, один, – с готовностью закивал коротышка.
– Химия? Боевые психотропы?
– Боже упаси! – всплеснул пухлыми ручками мужичок. – Нет-нет, никакой ядовитой гадости, никаких психотропов. Чистая наука, исключительно психология.
– Но… – начал Леха.
Мужичок опередил, будто читал мысли:
– Да ничего опасного, поверьте мне. Вся закавыка в том, что это продолжительные испытания, без перерывов. А добровольцы так не могут, чтобы домой не отпускали, и вообще… Почти год жить у нас, забыв о привычных контактах… Не хотят, сложно добровольцев найти. А у вас самое то. А? Что скажете?
– И никакой фармакологии? – спросил Леха. – Никаких последствий?
– Ну, вот с осложнениями… – Коротышка погрустнел. – Не хочу вас обманывать. Полное отсутствие побочных эффектов я вам обещать не могу. Все будет зависеть от устойчивости вашей психики…
Как-то само собой оказалось, что они уже идут по коридору. Мягко, но уверенно взяв под руку, коротышка вел Леху за собой.
Впрочем, Леха не сопротивлялся.
Устойчивость психики? Смешно! Уж на что на что, а на устойчивость психики никогда не жаловался…
Потом был уютный кабинет. Мягкое кресло, запах сигарет – слабый-слабый и оттого даже приятный. Улыбчивое лицо по ту сторону стола.
– Ну вот! – сказал коротышка, подталкивая через стол несколько листов, пережатых скрепкой. – Подпишите здесь, здесь и вот тут на каждом листе. Быстрее покончим с формальностями, и за работу!
Леха взял ручку. Для приличия перекинул листы туда-сюда, пытаясь хоть что-то прочитать, но тут были пункты-пункты-пункты, набитые длинными существительными, лепившимися друг к другу в длиннющие эшелоны, за которыми совершенно терялся смысл…
Да и стоит ли читать? Сердце молотилось в груди, в горле пересохло. Это удача! Просто удача, что им понадобился человек для исследования! Что не взяли кого-то другого! Иначе пришлось бы…
Тут глаза наткнулись на «с законом об альтернативном прохождении заключения ознакомлен», и почему-то это «ознакомлен» насторожило.
– А…
– Мм? – Коротышка уже протянул руку к листам, перехватил Лехин палец на строчках, на миг развернул листы к себе, чтобы прочитать.
– Тут написано, что ознакомлен с…
– А, да-да… Конечно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65