И каждый раз тебя будет выкидывать в нашу зону, в твою локацию.
– Ну, это как повезет, – пробурчал Леха.
Попытаться убить они, конечно, могут, но кто же им даст?
– Вот именно, Леш… – Алиса говорила мягко, но что-то в ее голосе изменилось, Несмотря на женскую мягкость, было в этой девчонке что-то такое, что не в каждом мужике бывает. – Как повезет. Представь, сколько ты будешь бегать транзитом по нашей зоне и по двум соседним, пока сможешь просто добраться до остальных шести зон? Это чтобы просто попасть туда. А сколько у тебя уйдет времени на то, чтобы найти тот магазинчик «Самсунга»?
Алиса замолчала, задумчиво водя крылом по широкой вершине валуна. Кончики крыльев, острые, как бритва, скребли камень, оставляя царапины.
Леха тоже молчал. В горле стало уже ощутимо сухо, хотелось пить. Еще не очень сильно, еще можно отвлечься, но ведь это только начало…
Глаза невольно скосились на трупы мужиков – сейчас такие соблазнительные! – но… Нет, нет! На глазах Алисы – ни за что!
Но тогда надо прощаться. Пора бежать, искать кого-то, убивать… Леха вздохнул. Последний раз глянул на Алису. Открыл рот, чтобы попрощаться…
И зацепился взглядом за буквы, которые она корябала на валуне.
Она смотрела на них со своей стороны, как на нормальное слово. А вверх ногами… Буквы перевернуты, но не это главное. Еще они идут сзади наперед.
– Лис… – позвал Леха вдруг охрипшим голосом.
– Что? – Алиса мигом напряглась. – Что такое? – шепнула она и быстро огляделась по сторонам, готовая спрыгнуть с валуна и спрятаться за ним.
– Самсунг… – пробормотал Леха, все глядя на перевернутые буквы, идущие задом наперед. – Тут на западе, за пустыней, есть город – Гнусмас…
Крыло Алисы замерло. Она уставилась на Леху, не мигая.
– Ты серьезно?
Леха кивнул.
Алиса соскочила с валуна. Шагнула к Лехе, встала вплотную. Глаза в глаза. Словно боялась, что Леха опять подшучивал.
– Ты это серьезно? – потребовала она.
– Да. По крайней мере, мне так сказали. Могу проверить, что? Думаешь, это в самом деле…
Леха замолчал, не решаясь договорить. Словно слова могли что-то изменить. Спугнуть остатки удачи.
– Да, – сказала Алиса очень серьезно. – Разные рекламщики здесь постоянно так делают. Если написать явно, игроков мутить будет от такой рекламы. А так и забавно, и запоминается, и другим рассказать хочется – то есть действует…
Она замолчала, тоже не решалась договорить, назвать все своими словами.
– И магазин «Самсунга», где работает твоя подружка… – Леха замолчал. – Тхели, – кивнула Алиса. – Если Тхели еще здесь, то она в этом городе.
Часть третья
В ИГРЕ КАК В ИГРЕ
Город лежал посреди пустыни, как ожерелье.
Под черным южным небом, между волнами дюн – россыпь огней. Желтоватые светлячки ламп накаливания в окнах, рыжие уличные фонари, неоновая реклама – красная, синяя, зеленая, с фиолетовыми прострелами…
И ослепительно белые конусы света из-под фар патрульной машины.
Они крутились вокруг города, карабкались на дюны, пропадали за их вершинами – и снова появлялись. Иногда конусы света заползали на улицы городка, и тогда за ними становилась видна и сама машина, старый «хаммер» военного образца.
Огромная кабина, совсем открытая, даже ребра – направляющие для тента убрали. Зато посреди нее высокая пулеметная турель. И сам пулемет тоже дай бог каждому. Длинный ствол – огромный любопытный нос – высунулся далеко над головой водителя. Когда «хамми» вздрагивал на ухабах, пулемет покачивался на амортизаторах турели, принюхиваясь, нет ли чего подозрительного…
Вот только сейчас эти два слепящих конуса света куда-то пропали. Ни в городе не видно, ни среди дюн вокруг…
Леха даже привстал, чтобы лучше видеть – может, где-то среди дюн за городом затерялась? Нырнула туда, а сейчас вынырнет, и…
Мотор взрыкнул сзади.
Совсем рядом, прямо за спиной. Метрах в трех…
Ревел мотор, еще громче скрежетала коробка передач, никак не желая переключаться. Скрежетала так, словно собралась стереть свои потроха в металлическую пыль. Скрипнула турель пулемета…
Леха крутанулся… и почувствовал, как в бок уперся камень. Сквозь веки просачивался красный свет догорающего дня.
Леха тихонько застонал. Опять этот дурацкий сон…
Чертов городок; гребаный патруль! И так всю ночь там сидишь, ломая глаза и выглядывая в темноте игроков. Крутишься между дюн, чтобы патрулю под фары не попасться, и так всю ночь.
Две ночи уже там безвылазно отсидел. Прямо как на работу. Так еще и в снах теперь…
Сон ушел, но скрип не пропал. Что-то упорно скрипело. Железом о камень. Что-то металлическое со скрежетом выдирало каменные крошки над самой головой.
Леха с трудом разлепил глаза.
Солнце еще не село, но было уже где-то у самого горизонта, невидимое за стеной. Небо потемнело, а от стены наползала на долину огромная тень. Отсюда и до озер, до опушки Блиндажного леса. Все накрыла.
Лишь тучи над озерами светятся пурпурным. Да самые-самые верхушки блиндажных дубов красно-золотые, словно расплавились. А все, что ниже, утонуло в сумраке.
Жажда была тут как тут. Еще не взялась за тело всерьез, но пить уже хотелось. Леха попытался сглотнуть – и сморщился. Больно.
А скрипело…
Сатир, сволочь! Одной лапкой уперся в валун, в другой маленькая стальная веточка из Блиндажного леса, больше похожая на гвоздь. На хромированный гвоздь-двадцатку. И долбил, долбил, долбил этой веточкой в камень.
– Господи… – пробормотал Леха. – Другого места не нашел?
– А, проснулось, рогатое… – покосился сатир на Леху, не переставая терзать валун.
В горле было больно – хотелось пить. В голове было мутно – хотелось спать. Хотя бы еще часика два… Пока не разбудит жажда.
Но, видно, не судьба. Чертов шибздик! Скрежет вгрызался в голову, как стальная ветка в камень.
– Ну хватит, – сказал Леха, сморщившись. – Ну что ты делаешь…
Сатир ударил еще несколько раз, потом сдул каменную крошку. На валуне выступили маленькие параллельные канавки.
– Откидной календарик тебе мастерю, неблагодарное.
– Какой-какой календарик? – уточнил Леха, таращась на огромный валун. Со сна в голове было мутно.
– Откидной! Сколько тебе до откидки осталось, туго-думное!
Леха поморщился:
– Спасибо, но дни посчитать я как-нибудь и сам могу…
– Это пока, – с готовностью откликнулся сатир. – Это пока ты в обучалке два дня был, да тут три. Всего-то. Вот и кажется, что и дальше все будешь помнить. А оно ни хрена. Тянется, тянется, а потом хлоп – и словно очнулся. И позади сплошная нескончаемая полоса из вчера и того, что до вчера, и того, что до до вчера… А сколько этих до до до вчера было – хрен его знает. Пытаешься вспомнить, сколько тут уже – два месяца? полгода? И ни хрена. И тут ка-ак накатит: а может, это тебе вообще только кажется, что уже целую вечность тут мучаешься, а на самом деле еще третья неделя не закончилась?…
Леха покосился на этого доброхота. Да уж… умеет утешить, ничего не скажешь!
Два месяца? Полгода? Нет уж, спасибо. Раньше выберемся!
– Мне не понадобится, – сказал Леха.
– Понадобится, понадобится, – покивал сатир. – Спохватишься, да будет поздно. Еще умолять будешь, лишь бы кто узнал, сколько тебе осталось…
Он прочистил пальчиками канавки. На боку валуна засверкали разноцветной слюдой четыре вертикальные палочки, их наискось перечеркнула пятая. Сатир удовлетворенно крякнул. Но вдруг нахмурился и повернулся к Лехе:
– Кстати. Ты чего это днем дрыхнешь, а ночами бегаешь? Чего полуночничаешь-то? Ночным кошмаром решил заделаться, рогатое?
Леха вздохнул, но промолчал.
С ним только так – не разговаривать. Этот однорогий тут от одиночества мается, что ли… Каждый день, как только тут появишься, обязательно тут же припрется – и давай болтать. И болтает, и болтает, и болтает… Уже уши трубочкой свернулись, а он все поучает и уму-разуму учит. Ужас.
Но если не отзываться… Леха осторожно покосился на сатира: может, отвяжется и уйдет?
Не тут-то было. Сатир упер маленькие ручки в бока и внимательно вглядывался в Леху.
– Ты где пропадаешь, парнокопытное, я тебя спрашиваю? Где кровушки напиваешься? Что-то на сильно страждущего ты не похож…
– Так… Нефтяные вышки окучиваю…
– А, все работничков мочишь? Трудовую кровушку пьешь… Подожди, а охрана?! Там же охраны должно быть немерено! Нефть – это бензин, а бензин тут – все! Самое ценное после самих машин. Здесь ведь никаких попсятных телепорталов нет, быстро перемещаться из одной зоны в другую можно только на машинах. Кто быстрее ездит, тот тут всем и заправляет. Машины и нефть здесь как оружие. За нефть тут постоянно грызутся. Как ты с их охраной-то разделываешься?
– Да какая там охрана… Одни наши. Русские все.
– Пф! Ну еще бы! – сатир даже обиделся. – А ты как хотел? Конечно, русские! Русский везде нефть найдет… Национальный продукт. Гордость! Да и потом… Тут, в игре, за добычу нефти платят столько же, сколько на реальных буровых, а может, и побольше…
Леха нахмурился и опустил голову. За добычу виртуальной нефти – платят реальными деньгами? Да еще больше, чем за добычу реальной?… Идиотизм какой-то, вся эта киберномика… Ладно, к черту! Надо дело делать, а не сопли жевать. Начнешь выяснять – это еще на час болтовни. Этот однорогий может говорить о чем угодно. И без конца. Точнее, пока насмерть не заболтает…
Леха шагнул в сторону, обходя сатира, и тот, конечно же, тут же заговорил:
– И что, ты только на вышку бегаешь, рогатое?
– А что?
– Смотри… – Сатир покачал головой. – Место там, конечно, сытное, не спорю. Но ты лучше не ленись, разбавляй. Одну ночь там, две ночи честно по пустыне нарезаешь. Понял?
Леха хмыкнул. Разбавляй… Легко сказать! Если бы только с жаждой бороться – может, и разбавлял бы. Но…
Леха украдкой покосился на плечо. Алиса нарисовала на броневом наросте маленького дракончнка. Грубовато получилось – а попробуй поскреби на броне кончиком крыла! – но кому надо, узнают. Должны узнать.
– Понял? – не отставал сатир.
– Разберемся, – сказал Леха и попытался обойти сатира.
– Э, э, рогатый! Опять умничаем? Я тебе серьезно говорю: не нарывайся. От добра добра не ищут. Погулял, и хватит. Не доставай их совсем уж. А то…
– А то что?
– А то перекроют кислород, вот что! Думаешь, не сообразят, как от тебя отделаться?
– Пока не сообразили.
– Вот именно – пока! Русские, говоришь, одни? Смотри… Наши медленно запрягают, да быстро ездят… Думаешь, самый умный тут?
Леха не ответил. Умный не умный, а с теми на вышке как-нибудь разберемся! И не с такими справлялись.
Бочком, бочком – чтобы сатир не увидел дракончика на правом плече, а то опять от болтовни не спасешься, – Леха обошел его и засеменил к расщелине.
Скоро ночь.
Надо поторапливаться…
Ночь опустилась, когда от стены не отбежал еще и на десяток верст.
Черная, южная. Затопившая все темнотой. Еще одна…
Две прошлые ничего не принесли. Найти Гнусмас было легко. Магазинчик «Самсунга» высмотреть тоже нетрудно. А вот Тхели…
Тхели не было. То ли она два дня просто не приходила в игру, то ли…
Леха мотнул головой, прогоняя предательскую мысль. Нет! Должна быть в игре! И найдется.
Обязательно найдется.
В город, скорее в этот чертов город – вдруг она по вечерам туда заходит, а не глубокой ночью?
Только сразу в город никак, жажда уже подступала…
Пить хотелось все сильнее. И можно сто раз убеждать себя, что это выдуманная жажда, что это милливольты на каком-то крошечном электроде, воткнувшемся в мозг, – да только не помогает это. Пить, пить, пить! – вот что бьется в голове, выгоняя все прочее. И ничего с этим не поделать. Кроме одного – по-быстрому напиться.
Дюны едва угадывались в темноте.
Месяц висел на востоке, над самым горизонтом – едва заметный. Народился день или два назад. Тоненькая долька света, повисшая на небе почти горизонтально. Света от него почти нет, да и зайдет вслед за солнцем совсем скоро…
Три дня назад казалось, что все эти дюны на одно лицо. Но сейчас…
Сознательно найти различия между ними, пожалуй, и сейчас бы не смог. По своим прошлым следам ориентироваться тоже бесполезно, ветерок заносит их за несколько часов.
Но зато выработалось что-то внутри – какое-то подсознательное ощущение пространства, по которому ходишь уже не в первый раз. Оно и срабатывало, помогало ориентироваться.
Вот и сейчас. Словно в бок кто-то подталкивает: надо бы повернуть вправо. Куда-то сюда должно быть к нефтяной вышке…
После первого разгрома те мужики никуда не убрались. На следующую ночь все так же гудели насосы, горел факел попутного газа. Вышку для дозорного водрузили на место. Только вот остальные не трепались возле костра, а старательно пялились в темноту.
Леха хмыкнул. Кажется, они так и не успели сообразить, что случилось потом… Так и не поняли, как же он очутился среди них. Все они – и те, что сидели на земле, и дозорный, – все смотрели на восток. Ждали, что он придет к вышке оттуда же, откуда и в первый раз…
Дети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Ну, это как повезет, – пробурчал Леха.
Попытаться убить они, конечно, могут, но кто же им даст?
– Вот именно, Леш… – Алиса говорила мягко, но что-то в ее голосе изменилось, Несмотря на женскую мягкость, было в этой девчонке что-то такое, что не в каждом мужике бывает. – Как повезет. Представь, сколько ты будешь бегать транзитом по нашей зоне и по двум соседним, пока сможешь просто добраться до остальных шести зон? Это чтобы просто попасть туда. А сколько у тебя уйдет времени на то, чтобы найти тот магазинчик «Самсунга»?
Алиса замолчала, задумчиво водя крылом по широкой вершине валуна. Кончики крыльев, острые, как бритва, скребли камень, оставляя царапины.
Леха тоже молчал. В горле стало уже ощутимо сухо, хотелось пить. Еще не очень сильно, еще можно отвлечься, но ведь это только начало…
Глаза невольно скосились на трупы мужиков – сейчас такие соблазнительные! – но… Нет, нет! На глазах Алисы – ни за что!
Но тогда надо прощаться. Пора бежать, искать кого-то, убивать… Леха вздохнул. Последний раз глянул на Алису. Открыл рот, чтобы попрощаться…
И зацепился взглядом за буквы, которые она корябала на валуне.
Она смотрела на них со своей стороны, как на нормальное слово. А вверх ногами… Буквы перевернуты, но не это главное. Еще они идут сзади наперед.
– Лис… – позвал Леха вдруг охрипшим голосом.
– Что? – Алиса мигом напряглась. – Что такое? – шепнула она и быстро огляделась по сторонам, готовая спрыгнуть с валуна и спрятаться за ним.
– Самсунг… – пробормотал Леха, все глядя на перевернутые буквы, идущие задом наперед. – Тут на западе, за пустыней, есть город – Гнусмас…
Крыло Алисы замерло. Она уставилась на Леху, не мигая.
– Ты серьезно?
Леха кивнул.
Алиса соскочила с валуна. Шагнула к Лехе, встала вплотную. Глаза в глаза. Словно боялась, что Леха опять подшучивал.
– Ты это серьезно? – потребовала она.
– Да. По крайней мере, мне так сказали. Могу проверить, что? Думаешь, это в самом деле…
Леха замолчал, не решаясь договорить. Словно слова могли что-то изменить. Спугнуть остатки удачи.
– Да, – сказала Алиса очень серьезно. – Разные рекламщики здесь постоянно так делают. Если написать явно, игроков мутить будет от такой рекламы. А так и забавно, и запоминается, и другим рассказать хочется – то есть действует…
Она замолчала, тоже не решалась договорить, назвать все своими словами.
– И магазин «Самсунга», где работает твоя подружка… – Леха замолчал. – Тхели, – кивнула Алиса. – Если Тхели еще здесь, то она в этом городе.
Часть третья
В ИГРЕ КАК В ИГРЕ
Город лежал посреди пустыни, как ожерелье.
Под черным южным небом, между волнами дюн – россыпь огней. Желтоватые светлячки ламп накаливания в окнах, рыжие уличные фонари, неоновая реклама – красная, синяя, зеленая, с фиолетовыми прострелами…
И ослепительно белые конусы света из-под фар патрульной машины.
Они крутились вокруг города, карабкались на дюны, пропадали за их вершинами – и снова появлялись. Иногда конусы света заползали на улицы городка, и тогда за ними становилась видна и сама машина, старый «хаммер» военного образца.
Огромная кабина, совсем открытая, даже ребра – направляющие для тента убрали. Зато посреди нее высокая пулеметная турель. И сам пулемет тоже дай бог каждому. Длинный ствол – огромный любопытный нос – высунулся далеко над головой водителя. Когда «хамми» вздрагивал на ухабах, пулемет покачивался на амортизаторах турели, принюхиваясь, нет ли чего подозрительного…
Вот только сейчас эти два слепящих конуса света куда-то пропали. Ни в городе не видно, ни среди дюн вокруг…
Леха даже привстал, чтобы лучше видеть – может, где-то среди дюн за городом затерялась? Нырнула туда, а сейчас вынырнет, и…
Мотор взрыкнул сзади.
Совсем рядом, прямо за спиной. Метрах в трех…
Ревел мотор, еще громче скрежетала коробка передач, никак не желая переключаться. Скрежетала так, словно собралась стереть свои потроха в металлическую пыль. Скрипнула турель пулемета…
Леха крутанулся… и почувствовал, как в бок уперся камень. Сквозь веки просачивался красный свет догорающего дня.
Леха тихонько застонал. Опять этот дурацкий сон…
Чертов городок; гребаный патруль! И так всю ночь там сидишь, ломая глаза и выглядывая в темноте игроков. Крутишься между дюн, чтобы патрулю под фары не попасться, и так всю ночь.
Две ночи уже там безвылазно отсидел. Прямо как на работу. Так еще и в снах теперь…
Сон ушел, но скрип не пропал. Что-то упорно скрипело. Железом о камень. Что-то металлическое со скрежетом выдирало каменные крошки над самой головой.
Леха с трудом разлепил глаза.
Солнце еще не село, но было уже где-то у самого горизонта, невидимое за стеной. Небо потемнело, а от стены наползала на долину огромная тень. Отсюда и до озер, до опушки Блиндажного леса. Все накрыла.
Лишь тучи над озерами светятся пурпурным. Да самые-самые верхушки блиндажных дубов красно-золотые, словно расплавились. А все, что ниже, утонуло в сумраке.
Жажда была тут как тут. Еще не взялась за тело всерьез, но пить уже хотелось. Леха попытался сглотнуть – и сморщился. Больно.
А скрипело…
Сатир, сволочь! Одной лапкой уперся в валун, в другой маленькая стальная веточка из Блиндажного леса, больше похожая на гвоздь. На хромированный гвоздь-двадцатку. И долбил, долбил, долбил этой веточкой в камень.
– Господи… – пробормотал Леха. – Другого места не нашел?
– А, проснулось, рогатое… – покосился сатир на Леху, не переставая терзать валун.
В горле было больно – хотелось пить. В голове было мутно – хотелось спать. Хотя бы еще часика два… Пока не разбудит жажда.
Но, видно, не судьба. Чертов шибздик! Скрежет вгрызался в голову, как стальная ветка в камень.
– Ну хватит, – сказал Леха, сморщившись. – Ну что ты делаешь…
Сатир ударил еще несколько раз, потом сдул каменную крошку. На валуне выступили маленькие параллельные канавки.
– Откидной календарик тебе мастерю, неблагодарное.
– Какой-какой календарик? – уточнил Леха, таращась на огромный валун. Со сна в голове было мутно.
– Откидной! Сколько тебе до откидки осталось, туго-думное!
Леха поморщился:
– Спасибо, но дни посчитать я как-нибудь и сам могу…
– Это пока, – с готовностью откликнулся сатир. – Это пока ты в обучалке два дня был, да тут три. Всего-то. Вот и кажется, что и дальше все будешь помнить. А оно ни хрена. Тянется, тянется, а потом хлоп – и словно очнулся. И позади сплошная нескончаемая полоса из вчера и того, что до вчера, и того, что до до вчера… А сколько этих до до до вчера было – хрен его знает. Пытаешься вспомнить, сколько тут уже – два месяца? полгода? И ни хрена. И тут ка-ак накатит: а может, это тебе вообще только кажется, что уже целую вечность тут мучаешься, а на самом деле еще третья неделя не закончилась?…
Леха покосился на этого доброхота. Да уж… умеет утешить, ничего не скажешь!
Два месяца? Полгода? Нет уж, спасибо. Раньше выберемся!
– Мне не понадобится, – сказал Леха.
– Понадобится, понадобится, – покивал сатир. – Спохватишься, да будет поздно. Еще умолять будешь, лишь бы кто узнал, сколько тебе осталось…
Он прочистил пальчиками канавки. На боку валуна засверкали разноцветной слюдой четыре вертикальные палочки, их наискось перечеркнула пятая. Сатир удовлетворенно крякнул. Но вдруг нахмурился и повернулся к Лехе:
– Кстати. Ты чего это днем дрыхнешь, а ночами бегаешь? Чего полуночничаешь-то? Ночным кошмаром решил заделаться, рогатое?
Леха вздохнул, но промолчал.
С ним только так – не разговаривать. Этот однорогий тут от одиночества мается, что ли… Каждый день, как только тут появишься, обязательно тут же припрется – и давай болтать. И болтает, и болтает, и болтает… Уже уши трубочкой свернулись, а он все поучает и уму-разуму учит. Ужас.
Но если не отзываться… Леха осторожно покосился на сатира: может, отвяжется и уйдет?
Не тут-то было. Сатир упер маленькие ручки в бока и внимательно вглядывался в Леху.
– Ты где пропадаешь, парнокопытное, я тебя спрашиваю? Где кровушки напиваешься? Что-то на сильно страждущего ты не похож…
– Так… Нефтяные вышки окучиваю…
– А, все работничков мочишь? Трудовую кровушку пьешь… Подожди, а охрана?! Там же охраны должно быть немерено! Нефть – это бензин, а бензин тут – все! Самое ценное после самих машин. Здесь ведь никаких попсятных телепорталов нет, быстро перемещаться из одной зоны в другую можно только на машинах. Кто быстрее ездит, тот тут всем и заправляет. Машины и нефть здесь как оружие. За нефть тут постоянно грызутся. Как ты с их охраной-то разделываешься?
– Да какая там охрана… Одни наши. Русские все.
– Пф! Ну еще бы! – сатир даже обиделся. – А ты как хотел? Конечно, русские! Русский везде нефть найдет… Национальный продукт. Гордость! Да и потом… Тут, в игре, за добычу нефти платят столько же, сколько на реальных буровых, а может, и побольше…
Леха нахмурился и опустил голову. За добычу виртуальной нефти – платят реальными деньгами? Да еще больше, чем за добычу реальной?… Идиотизм какой-то, вся эта киберномика… Ладно, к черту! Надо дело делать, а не сопли жевать. Начнешь выяснять – это еще на час болтовни. Этот однорогий может говорить о чем угодно. И без конца. Точнее, пока насмерть не заболтает…
Леха шагнул в сторону, обходя сатира, и тот, конечно же, тут же заговорил:
– И что, ты только на вышку бегаешь, рогатое?
– А что?
– Смотри… – Сатир покачал головой. – Место там, конечно, сытное, не спорю. Но ты лучше не ленись, разбавляй. Одну ночь там, две ночи честно по пустыне нарезаешь. Понял?
Леха хмыкнул. Разбавляй… Легко сказать! Если бы только с жаждой бороться – может, и разбавлял бы. Но…
Леха украдкой покосился на плечо. Алиса нарисовала на броневом наросте маленького дракончнка. Грубовато получилось – а попробуй поскреби на броне кончиком крыла! – но кому надо, узнают. Должны узнать.
– Понял? – не отставал сатир.
– Разберемся, – сказал Леха и попытался обойти сатира.
– Э, э, рогатый! Опять умничаем? Я тебе серьезно говорю: не нарывайся. От добра добра не ищут. Погулял, и хватит. Не доставай их совсем уж. А то…
– А то что?
– А то перекроют кислород, вот что! Думаешь, не сообразят, как от тебя отделаться?
– Пока не сообразили.
– Вот именно – пока! Русские, говоришь, одни? Смотри… Наши медленно запрягают, да быстро ездят… Думаешь, самый умный тут?
Леха не ответил. Умный не умный, а с теми на вышке как-нибудь разберемся! И не с такими справлялись.
Бочком, бочком – чтобы сатир не увидел дракончика на правом плече, а то опять от болтовни не спасешься, – Леха обошел его и засеменил к расщелине.
Скоро ночь.
Надо поторапливаться…
Ночь опустилась, когда от стены не отбежал еще и на десяток верст.
Черная, южная. Затопившая все темнотой. Еще одна…
Две прошлые ничего не принесли. Найти Гнусмас было легко. Магазинчик «Самсунга» высмотреть тоже нетрудно. А вот Тхели…
Тхели не было. То ли она два дня просто не приходила в игру, то ли…
Леха мотнул головой, прогоняя предательскую мысль. Нет! Должна быть в игре! И найдется.
Обязательно найдется.
В город, скорее в этот чертов город – вдруг она по вечерам туда заходит, а не глубокой ночью?
Только сразу в город никак, жажда уже подступала…
Пить хотелось все сильнее. И можно сто раз убеждать себя, что это выдуманная жажда, что это милливольты на каком-то крошечном электроде, воткнувшемся в мозг, – да только не помогает это. Пить, пить, пить! – вот что бьется в голове, выгоняя все прочее. И ничего с этим не поделать. Кроме одного – по-быстрому напиться.
Дюны едва угадывались в темноте.
Месяц висел на востоке, над самым горизонтом – едва заметный. Народился день или два назад. Тоненькая долька света, повисшая на небе почти горизонтально. Света от него почти нет, да и зайдет вслед за солнцем совсем скоро…
Три дня назад казалось, что все эти дюны на одно лицо. Но сейчас…
Сознательно найти различия между ними, пожалуй, и сейчас бы не смог. По своим прошлым следам ориентироваться тоже бесполезно, ветерок заносит их за несколько часов.
Но зато выработалось что-то внутри – какое-то подсознательное ощущение пространства, по которому ходишь уже не в первый раз. Оно и срабатывало, помогало ориентироваться.
Вот и сейчас. Словно в бок кто-то подталкивает: надо бы повернуть вправо. Куда-то сюда должно быть к нефтяной вышке…
После первого разгрома те мужики никуда не убрались. На следующую ночь все так же гудели насосы, горел факел попутного газа. Вышку для дозорного водрузили на место. Только вот остальные не трепались возле костра, а старательно пялились в темноту.
Леха хмыкнул. Кажется, они так и не успели сообразить, что случилось потом… Так и не поняли, как же он очутился среди них. Все они – и те, что сидели на земле, и дозорный, – все смотрели на восток. Ждали, что он придет к вышке оттуда же, откуда и в первый раз…
Дети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65