– Мне вообще не требуется помощь. Вы с Пранло отправляйтесь наверх и убедитесь, что все покинули этот регион.
Долгое мгновение она молча плыла рядом. Потом очень нежно снова погладила его плавником.
– Хорошо. Но будь осторожен.
– Конечно, – заверил ее Манта. – Ну вот, уже светает. Я, пожалуй, поплыву наверх, чтобы быть наготове.
– Ладно. Если у тебя нет желания еще поговорить.
Ее лицо и тело светились в тусклом свете зарождающегося дня. Манта смотрел на нее, и внезапно, совершенно непрошеное, в глубине сознания вспыхнуло воспоминание. Эта человеческая женщина – Брианна? Кажется, так ее звали? Последняя женщина, которую он любил.
Или, по крайней мере, последняя женщина, которую, как ему тогда казалось, он любил. Потому что сейчас, в перспективе своих лет и с учетом быстро наплывающего на него конца жизни, он внезапно взглянул на эту женщину совершенно другими глазами. То, что когда-то казалось ему легкостью и непосредственностью, на самом деле свидетельствовало о недостатке предусмотрительности и способности планировать. А ее остроумие, временами, может, и забавное, сводилось к насмешкам, иногда достаточно злым, над другими людьми.
И безрассудное приятие всего и всех, которым он так восхищался, было не чем иным, как признаком ленивого ума и пустого, невдумчивого характера.
Как мог он увлечься такой женщиной? Как вообще выносил ее присутствие рядом?
На эти вопросы существовал только один ответ; ответ, от которого делалось не по себе и начинало болеть сердце. Юный Матвей Рейми, человек, которым он когда-то был, отличался той же пустотой, эгоизмом и глупостью, что и она.
Странно, как бы со стороны глядя на себя, подумал он, что ты даже не замечаешь, когда и какие в тебе происходят перемены.
– Манта?
Воспоминание о Брианне растаяло, он снова видел перед собой Драсни: Драсни, которая по доброй воле заплатила ужасную цену за спасение попавших в беду джанска, а потом отбросила болезненные воспоминания об этом, чтобы избавить Манту от мук совести.
– Я спросила, нет ли у тебя желания еще поговорить, – сказала она.
Он вздохнул. Да, ему очень хотелось разговаривать с ней, с утра и до поздней ночи, и так изо дня в день, из недели в неделю. Ему хотелось разговаривать с ней, и смеяться с ней, и быть с ней – пока оба они не постареют, не опустятся на Уровень Восемь и не закончат там свои дни в мире и покое.
Но всего этого не будет никогда. А раз так, то какой смысл выторговывать еще несколько драгоценных мгновений?
– Нет, все в порядке. – Манта забил хвостом. – Мне пора. – Он заколебался. – Прощай, Драсни. И… передай то же самое от меня Пранло.
В последний раз хлестнув хвостом, он расправил плавательные пузыри и устремился вверх.
– Манта? – окликнула его Драсни. – Постой!
Не обращая на этот призыв внимания, он яростно работал плавниками, стараясь как можно дальше убежать от нее. В начале своей жизни на Юпитере он был всего лишь огромной занозой в хвосте каждого, с кем сталкивался. Позже он пытался исправить это, пытался как можно лучше служить своим друзьям и своему народу. Пытался искупить всю боль, огорчения и недовольство, причиной которых был. Пытался отплатить им добром за сделанный ему дар жизни.
Достаточно ли он сделал, чтобы одно уравновесило другое? Он не знал. По большому счету он даже не знал, возможен ли тут вообще какой-то баланс. Недоброе слово, злобная мысль, лживый слух – разве можно все это смыть, будто ничего и не было?
Или смерть так и не родившегося ребенка любимой?
Нет, ни о каком балансе не может быть и речи. В его силах было лишь как можно лучше служить им и надеяться, что вред, нанесенный в прошлом, каким-то образом постепенно рассеется.
И теперь, стоя на пороге конца, он должен сослужить им последнюю службу. Это будет его прощальный дар.
Он продолжал подниматься, направляясь туда, где вскоре должна была появиться человеческая машина с бомбами. Поворачивая на восток, где уже начала разгораться заря.
Глава 31
– Сообщение с головного корабля, – доложила Макколлам. – Они готовы к спуску контейнера.
– Хорошо, – сказал Фарадей. – Мистер Миллиган, что показывают зонды?
– Похоже, все чисто, – ответил тот. – Пора в дорогу.
– Ну, ладно. – Фарадей бросил последний взгляд на индикатор состояния. Все, по-видимому, и правда готово. – Миссис Макколлам, передайте головному кораблю приказ начинать.
– Да, сэр. – Она повторила приказ в микрофон и склонилась над своим пультом. – Контейнер пошел вниз, – спустя минуту доложила она. – Примерно через пять минут он достигнет Уровня Один.
Фарадей кивнул. В помещении воцарилось напряженное молчание. Экипажу головного корабля, самому опытному на станции, уже сотни раз приходилось производить подобные маневры. Они знали, что делают.
С другой стороны, им никогда не приходилось проделывать ничего подобного с полугигатонной ядерной бомбой. Даже крошечная оплошность могла обернуться трагедией.
– Груз входит в верхние слои атмосферы, – доложил Миллиган. – Обстановка спокойная и стабильная.
– Ветер в пределах допустимого, – сказал Спренкл. – На северо-западе штормит, но в районе предполагаемой трассы все тихо.
Фарадей вздохнул свободнее. Не считая слоев с турбулентностью, ограничивающих Уровень Восемь, начало спуска беспокоило его больше всего. Даже при максимально благоприятных условиях относительно внезапный переход из вакуума к очень неспокойной атмосфере мог привести к осложнениям, справиться с которыми было бы нелегко. Объем и вес защитного кожуха, который они возвели вокруг ядерной бомбы, сами по себе выводили ситуацию за пределы «благоприятных условий».
– Зонд-4 показывает одного джанска, быстро приближающегося к контейнеру, – внезапно сообщил Миллиган.
– Кто это? – спросил Фарадей. – Мы его знаем?
– Манта, – пробормотал Бич.
– Манта? – Фарадей хмуро взглянул на инженера. Внезапно он вспомнил, что в суете и напряженности последних полутора недель так и не удосужился расспросить Бича о странном выражении на его лице во время стычки между Лайдоф и Советником Латранесто. – Как вы узнали?
– Это точно Манта, – опередил Бича Миллиган. – Что, черт возьми, он тут делает?
– Может, проверяет, чтобы никого не осталось, – высказала предположение Макколлам.
– А может, он здесь по какой-то другой причине. – Фарадей снова заметил на лице Бича то же странное выражение. – Мистер Бич, вам что-нибудь известно об этом?
Тот покачал головой.
– Вообще-то нет. Просто… ощущение, не больше. Когда арбитр Лайдоф пыталась выбить из Советника Латранесто, где находятся звездные врата, Манта что-то такое сказал…
– Что именно? – спросил Фарадей.
– Проблема в том, что я не помню. Может, дело вовсе не в том, что именно он сказал, а в том, как он это сделал. Что-то в его голосе…
– Да, теперь, когда вы упомянули об этом, – медленно произнес Спренкл, – я припоминаю, что тоже обратил внимание на звучание его голоса.
– Ну, давайте, давайте, соображайте, – поторопил Фарадей. – Вы лучше других знаете речь и образ мыслей Манты. Может, он разозлился на Лайдоф за то, что она делала? Или на нас – за то, что мы допускаем такое?
– По-моему, он совсем не злился, – сказал Спренкл.
– Согласен, – добавил Бич. – Это было… – Он замолчал, подыскивая слова.
– Продолжайте вспоминать, – сдержанно сказал Фарадей. – Мистер Миллиган, что он делает? Прикасается к контейнеру?
– Нет, что вы. Просто опускается рядом с ним.
– Где они сейчас?
– Вышли на Уровень Два, – ответил Миллиган. – И если мы не предпримем должных мер, то очень скоро потеряем их из вида. Может, пусть четвертый опускается тоже, чтобы мы могли наблюдать за ними?
Фарадей заколебался.
– А как седьмой? – спросил он.
– Никак, – ответил Миллиган. – Все еще кружит на Уровне Три. Что-то там с рулем управления, он по-прежнему где и был.
Фарадей состроил гримасу. Закон Мэрфи в действии. Именно тогда, когда вам необходим каждый имеющийся в наличии зонд, один из них непременно выходит из строя. Их зонды уже были разбросаны по всему региону; установленные в стратегически важных точках, они должны были помочь Латранесто и остальным джанска найти случайно оказавшихся в зоне взрыва. Зонд-7 без пользы вращался в воздухе, из зоны обзора зонда-4 бомба уже ушла, и теперь они смогут увидеть ее, лишь когда она опустится до Уровня Пять, где был установлен зонд-12.
– А Манта все еще около контейнера?
– Точно приклеенный, – ответил Миллиган. – Может, просто сопровождает.
Фарадей поджал губы. Ладно, что в самом деле может случиться с бомбой между Уровнями Один и Пять?
– Пусть четвертый остается на своем месте, – решил он. – Только он захватывает эту часть Уровня Один. Если Пранло внезапно обнаружит, что в месте сбора кого-то не хватает, только с помощью этого зонда можно будет организовать поиски.
– Хорошо, – сказал Миллиган. – Контейнер скрылся из вида… и Манта с ним.
Фарадей кивнул.
– Что-нибудь вспомнили, мистер Бич?
– Это имеет отношение к Лайдоф, – ответил тот. – На этот счет вы были совершенно правы. Но он не просто возмутился. Там было что-то еще. Как будто его взгляд на мир внезапно изменился… В этом плане.
– И вы почувствовали все это по изменению интонации?
Бич беспомощно махнул рукой.
– Понимаю, это звучит дико. Но я хорошо знаю язык джанска и я знаю Манту. Это ощущение, понимаете? Просто мне не удается облечь его в слова.
Фарадей состроил гримасу.
– Так мы никуда не придем. Доктор Спренкл, садитесь к компьютеру и найдите запись того разговора. Нам нужно что-то более определенное, чем смутные воспоминания о якобы каких-то особых переживаниях Манты.
– Я тоже кое-что помню, – внезапно сказала Макколлам. – Мы как раз говорили о том, что сам взрыв может воздействовать на генные триггеры и продуцировать волну изменений. Однако у меня создалось впечатление, что Манта почти не слушал.
– Точно. – Бич щелкнул пальцами. – Его больше интересовало, как именно мы собираемся опускать бомбу, с использованием связующего линя или без него.
– И он что-то такое сказал, что меня очень удивило, – добавила Макколлам.
– Что именно? – спросил Фарадей.
Она покачала головой.
– Правда, правда, это было что-то странное. Но… Мне очень жаль.
Фарадей присвистнул сквозь зубы. Впрочем, нечего удивляться, что эти воспоминания стерлись из памяти – слишком беспокойной была вся последняя неделя.
– Доктор Спренкл, найдите мне эту запись, – приказал он. – Я хочу знать, что, черт возьми, задумал Манта.
Рядом с ним тяжелая человеческая конструкция опускалась на сравнительно тонком связующем лине. Ее покрывал прочный защитный кожух, и все же Манте казалось, что он видит истекающее изнутри слабое мерцание радиации. Солнце уже полностью взошло, и все вокруг заливал яркий свет.
А над ним человеческий зонд таял в тумане Уровня Один.
Почти пора.
Не отрывая взгляда от бомбы, Манта медленно опускался рядом с ней. От одной мысли о том, что он собирается сделать, все внутри сводило мучительной болью.
Однако нужно, никуда не денешься. Лайдоф уже продемонстрировала, как она понимает переговоры, и Манта еще в бизнес-школе сталкивался с такими людьми. Как и Лайдоф, они не понимают, что такое честная сделка. Они давят, и подгоняют, и спорят, и угрожают, и отказываются от своих слов до тех пор, пока не получат то, чего хотят.
А Лайдоф хотела от джанска чего-то еще. Манта даже представить себе не мог, что это такое, но готов был поклясться: есть что-то еще. Таким людям, как Лайдоф, всегда мало. И, скорее всего, она выдвинет свое следующее требование в тот самый момент, когда их отчаянная проблема вот-вот будет близка к разрешению.
Другими словами, прямо сейчас.
Только вот у джанска больше нечего предложить ей. Но она будет давить, и подгонять, и спорить, и угрожать, и отказываться от своих слов, а когда все равно не получит то, что, по ее мнению, у них есть, просто прикажет поднять бомбу.
И именно Манта должен позаботиться о том, чтобы лишить ее этой возможности.
Теперь бдительный зонд над головой полностью исчез из вида.
Время пришло.
Манта отлепился от контейнера и резко ушел вниз, на Уровень Три. Самое сложное – это, конечно, связующий линь, но у Манты было два с половиной здешних дня на планирование операции.
Вот сейчас и выяснится, насколько он на самом деле хорош в решении проблем.
Зонд, который Манта вывел из строя, по-прежнему был там, где он оставил его; ветры носили его по кругу, хоть и с вращающимися, но бесполезными сейчас пропеллерами. Стараясь не попадать в поле зрения камеры, Манта осторожно подплыл к нему. Время поджимало, он рванулся к зонду и вцепился зубами в стабилизатор. Развернулся – интересно, что подумают люди при резком изменении получаемой с зонда «картинки»? – и поплыл обратно.
За время его отсутствия бомба опустилась заметно дальше, чем он рассчитывал; подплыв к запланированному месту, Манта обнаружил лишь уходящий в глубину линь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Долгое мгновение она молча плыла рядом. Потом очень нежно снова погладила его плавником.
– Хорошо. Но будь осторожен.
– Конечно, – заверил ее Манта. – Ну вот, уже светает. Я, пожалуй, поплыву наверх, чтобы быть наготове.
– Ладно. Если у тебя нет желания еще поговорить.
Ее лицо и тело светились в тусклом свете зарождающегося дня. Манта смотрел на нее, и внезапно, совершенно непрошеное, в глубине сознания вспыхнуло воспоминание. Эта человеческая женщина – Брианна? Кажется, так ее звали? Последняя женщина, которую он любил.
Или, по крайней мере, последняя женщина, которую, как ему тогда казалось, он любил. Потому что сейчас, в перспективе своих лет и с учетом быстро наплывающего на него конца жизни, он внезапно взглянул на эту женщину совершенно другими глазами. То, что когда-то казалось ему легкостью и непосредственностью, на самом деле свидетельствовало о недостатке предусмотрительности и способности планировать. А ее остроумие, временами, может, и забавное, сводилось к насмешкам, иногда достаточно злым, над другими людьми.
И безрассудное приятие всего и всех, которым он так восхищался, было не чем иным, как признаком ленивого ума и пустого, невдумчивого характера.
Как мог он увлечься такой женщиной? Как вообще выносил ее присутствие рядом?
На эти вопросы существовал только один ответ; ответ, от которого делалось не по себе и начинало болеть сердце. Юный Матвей Рейми, человек, которым он когда-то был, отличался той же пустотой, эгоизмом и глупостью, что и она.
Странно, как бы со стороны глядя на себя, подумал он, что ты даже не замечаешь, когда и какие в тебе происходят перемены.
– Манта?
Воспоминание о Брианне растаяло, он снова видел перед собой Драсни: Драсни, которая по доброй воле заплатила ужасную цену за спасение попавших в беду джанска, а потом отбросила болезненные воспоминания об этом, чтобы избавить Манту от мук совести.
– Я спросила, нет ли у тебя желания еще поговорить, – сказала она.
Он вздохнул. Да, ему очень хотелось разговаривать с ней, с утра и до поздней ночи, и так изо дня в день, из недели в неделю. Ему хотелось разговаривать с ней, и смеяться с ней, и быть с ней – пока оба они не постареют, не опустятся на Уровень Восемь и не закончат там свои дни в мире и покое.
Но всего этого не будет никогда. А раз так, то какой смысл выторговывать еще несколько драгоценных мгновений?
– Нет, все в порядке. – Манта забил хвостом. – Мне пора. – Он заколебался. – Прощай, Драсни. И… передай то же самое от меня Пранло.
В последний раз хлестнув хвостом, он расправил плавательные пузыри и устремился вверх.
– Манта? – окликнула его Драсни. – Постой!
Не обращая на этот призыв внимания, он яростно работал плавниками, стараясь как можно дальше убежать от нее. В начале своей жизни на Юпитере он был всего лишь огромной занозой в хвосте каждого, с кем сталкивался. Позже он пытался исправить это, пытался как можно лучше служить своим друзьям и своему народу. Пытался искупить всю боль, огорчения и недовольство, причиной которых был. Пытался отплатить им добром за сделанный ему дар жизни.
Достаточно ли он сделал, чтобы одно уравновесило другое? Он не знал. По большому счету он даже не знал, возможен ли тут вообще какой-то баланс. Недоброе слово, злобная мысль, лживый слух – разве можно все это смыть, будто ничего и не было?
Или смерть так и не родившегося ребенка любимой?
Нет, ни о каком балансе не может быть и речи. В его силах было лишь как можно лучше служить им и надеяться, что вред, нанесенный в прошлом, каким-то образом постепенно рассеется.
И теперь, стоя на пороге конца, он должен сослужить им последнюю службу. Это будет его прощальный дар.
Он продолжал подниматься, направляясь туда, где вскоре должна была появиться человеческая машина с бомбами. Поворачивая на восток, где уже начала разгораться заря.
Глава 31
– Сообщение с головного корабля, – доложила Макколлам. – Они готовы к спуску контейнера.
– Хорошо, – сказал Фарадей. – Мистер Миллиган, что показывают зонды?
– Похоже, все чисто, – ответил тот. – Пора в дорогу.
– Ну, ладно. – Фарадей бросил последний взгляд на индикатор состояния. Все, по-видимому, и правда готово. – Миссис Макколлам, передайте головному кораблю приказ начинать.
– Да, сэр. – Она повторила приказ в микрофон и склонилась над своим пультом. – Контейнер пошел вниз, – спустя минуту доложила она. – Примерно через пять минут он достигнет Уровня Один.
Фарадей кивнул. В помещении воцарилось напряженное молчание. Экипажу головного корабля, самому опытному на станции, уже сотни раз приходилось производить подобные маневры. Они знали, что делают.
С другой стороны, им никогда не приходилось проделывать ничего подобного с полугигатонной ядерной бомбой. Даже крошечная оплошность могла обернуться трагедией.
– Груз входит в верхние слои атмосферы, – доложил Миллиган. – Обстановка спокойная и стабильная.
– Ветер в пределах допустимого, – сказал Спренкл. – На северо-западе штормит, но в районе предполагаемой трассы все тихо.
Фарадей вздохнул свободнее. Не считая слоев с турбулентностью, ограничивающих Уровень Восемь, начало спуска беспокоило его больше всего. Даже при максимально благоприятных условиях относительно внезапный переход из вакуума к очень неспокойной атмосфере мог привести к осложнениям, справиться с которыми было бы нелегко. Объем и вес защитного кожуха, который они возвели вокруг ядерной бомбы, сами по себе выводили ситуацию за пределы «благоприятных условий».
– Зонд-4 показывает одного джанска, быстро приближающегося к контейнеру, – внезапно сообщил Миллиган.
– Кто это? – спросил Фарадей. – Мы его знаем?
– Манта, – пробормотал Бич.
– Манта? – Фарадей хмуро взглянул на инженера. Внезапно он вспомнил, что в суете и напряженности последних полутора недель так и не удосужился расспросить Бича о странном выражении на его лице во время стычки между Лайдоф и Советником Латранесто. – Как вы узнали?
– Это точно Манта, – опередил Бича Миллиган. – Что, черт возьми, он тут делает?
– Может, проверяет, чтобы никого не осталось, – высказала предположение Макколлам.
– А может, он здесь по какой-то другой причине. – Фарадей снова заметил на лице Бича то же странное выражение. – Мистер Бич, вам что-нибудь известно об этом?
Тот покачал головой.
– Вообще-то нет. Просто… ощущение, не больше. Когда арбитр Лайдоф пыталась выбить из Советника Латранесто, где находятся звездные врата, Манта что-то такое сказал…
– Что именно? – спросил Фарадей.
– Проблема в том, что я не помню. Может, дело вовсе не в том, что именно он сказал, а в том, как он это сделал. Что-то в его голосе…
– Да, теперь, когда вы упомянули об этом, – медленно произнес Спренкл, – я припоминаю, что тоже обратил внимание на звучание его голоса.
– Ну, давайте, давайте, соображайте, – поторопил Фарадей. – Вы лучше других знаете речь и образ мыслей Манты. Может, он разозлился на Лайдоф за то, что она делала? Или на нас – за то, что мы допускаем такое?
– По-моему, он совсем не злился, – сказал Спренкл.
– Согласен, – добавил Бич. – Это было… – Он замолчал, подыскивая слова.
– Продолжайте вспоминать, – сдержанно сказал Фарадей. – Мистер Миллиган, что он делает? Прикасается к контейнеру?
– Нет, что вы. Просто опускается рядом с ним.
– Где они сейчас?
– Вышли на Уровень Два, – ответил Миллиган. – И если мы не предпримем должных мер, то очень скоро потеряем их из вида. Может, пусть четвертый опускается тоже, чтобы мы могли наблюдать за ними?
Фарадей заколебался.
– А как седьмой? – спросил он.
– Никак, – ответил Миллиган. – Все еще кружит на Уровне Три. Что-то там с рулем управления, он по-прежнему где и был.
Фарадей состроил гримасу. Закон Мэрфи в действии. Именно тогда, когда вам необходим каждый имеющийся в наличии зонд, один из них непременно выходит из строя. Их зонды уже были разбросаны по всему региону; установленные в стратегически важных точках, они должны были помочь Латранесто и остальным джанска найти случайно оказавшихся в зоне взрыва. Зонд-7 без пользы вращался в воздухе, из зоны обзора зонда-4 бомба уже ушла, и теперь они смогут увидеть ее, лишь когда она опустится до Уровня Пять, где был установлен зонд-12.
– А Манта все еще около контейнера?
– Точно приклеенный, – ответил Миллиган. – Может, просто сопровождает.
Фарадей поджал губы. Ладно, что в самом деле может случиться с бомбой между Уровнями Один и Пять?
– Пусть четвертый остается на своем месте, – решил он. – Только он захватывает эту часть Уровня Один. Если Пранло внезапно обнаружит, что в месте сбора кого-то не хватает, только с помощью этого зонда можно будет организовать поиски.
– Хорошо, – сказал Миллиган. – Контейнер скрылся из вида… и Манта с ним.
Фарадей кивнул.
– Что-нибудь вспомнили, мистер Бич?
– Это имеет отношение к Лайдоф, – ответил тот. – На этот счет вы были совершенно правы. Но он не просто возмутился. Там было что-то еще. Как будто его взгляд на мир внезапно изменился… В этом плане.
– И вы почувствовали все это по изменению интонации?
Бич беспомощно махнул рукой.
– Понимаю, это звучит дико. Но я хорошо знаю язык джанска и я знаю Манту. Это ощущение, понимаете? Просто мне не удается облечь его в слова.
Фарадей состроил гримасу.
– Так мы никуда не придем. Доктор Спренкл, садитесь к компьютеру и найдите запись того разговора. Нам нужно что-то более определенное, чем смутные воспоминания о якобы каких-то особых переживаниях Манты.
– Я тоже кое-что помню, – внезапно сказала Макколлам. – Мы как раз говорили о том, что сам взрыв может воздействовать на генные триггеры и продуцировать волну изменений. Однако у меня создалось впечатление, что Манта почти не слушал.
– Точно. – Бич щелкнул пальцами. – Его больше интересовало, как именно мы собираемся опускать бомбу, с использованием связующего линя или без него.
– И он что-то такое сказал, что меня очень удивило, – добавила Макколлам.
– Что именно? – спросил Фарадей.
Она покачала головой.
– Правда, правда, это было что-то странное. Но… Мне очень жаль.
Фарадей присвистнул сквозь зубы. Впрочем, нечего удивляться, что эти воспоминания стерлись из памяти – слишком беспокойной была вся последняя неделя.
– Доктор Спренкл, найдите мне эту запись, – приказал он. – Я хочу знать, что, черт возьми, задумал Манта.
Рядом с ним тяжелая человеческая конструкция опускалась на сравнительно тонком связующем лине. Ее покрывал прочный защитный кожух, и все же Манте казалось, что он видит истекающее изнутри слабое мерцание радиации. Солнце уже полностью взошло, и все вокруг заливал яркий свет.
А над ним человеческий зонд таял в тумане Уровня Один.
Почти пора.
Не отрывая взгляда от бомбы, Манта медленно опускался рядом с ней. От одной мысли о том, что он собирается сделать, все внутри сводило мучительной болью.
Однако нужно, никуда не денешься. Лайдоф уже продемонстрировала, как она понимает переговоры, и Манта еще в бизнес-школе сталкивался с такими людьми. Как и Лайдоф, они не понимают, что такое честная сделка. Они давят, и подгоняют, и спорят, и угрожают, и отказываются от своих слов до тех пор, пока не получат то, чего хотят.
А Лайдоф хотела от джанска чего-то еще. Манта даже представить себе не мог, что это такое, но готов был поклясться: есть что-то еще. Таким людям, как Лайдоф, всегда мало. И, скорее всего, она выдвинет свое следующее требование в тот самый момент, когда их отчаянная проблема вот-вот будет близка к разрешению.
Другими словами, прямо сейчас.
Только вот у джанска больше нечего предложить ей. Но она будет давить, и подгонять, и спорить, и угрожать, и отказываться от своих слов, а когда все равно не получит то, что, по ее мнению, у них есть, просто прикажет поднять бомбу.
И именно Манта должен позаботиться о том, чтобы лишить ее этой возможности.
Теперь бдительный зонд над головой полностью исчез из вида.
Время пришло.
Манта отлепился от контейнера и резко ушел вниз, на Уровень Три. Самое сложное – это, конечно, связующий линь, но у Манты было два с половиной здешних дня на планирование операции.
Вот сейчас и выяснится, насколько он на самом деле хорош в решении проблем.
Зонд, который Манта вывел из строя, по-прежнему был там, где он оставил его; ветры носили его по кругу, хоть и с вращающимися, но бесполезными сейчас пропеллерами. Стараясь не попадать в поле зрения камеры, Манта осторожно подплыл к нему. Время поджимало, он рванулся к зонду и вцепился зубами в стабилизатор. Развернулся – интересно, что подумают люди при резком изменении получаемой с зонда «картинки»? – и поплыл обратно.
За время его отсутствия бомба опустилась заметно дальше, чем он рассчитывал; подплыв к запланированному месту, Манта обнаружил лишь уходящий в глубину линь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54